Учебники
5. Необходимость имманентизма и имманентистский характер философии Вико
Введение в философию: История
Трансцендентная телеология, стало быть, абсурдна. И не этим путем дано достичь сверхчувственности истории, которая, как впервые увидел Вико, объясняется постольку, поскольку люди, стремящиеся объяснить ее себе, суть люди, ее сотворившие. Они являются не орудиями ее, но творцами. Это не значит, что история становится атеистической, — как ропщут многие боязливые души, которые довольствуются тем, что философствуют посредством обилия речей, не способные, однако, углубить одно-единственное понятие.
Имманентистски понимаемая история — единственная история, имеющая религиозный характер. Разумный имманентизм — не тот, который из двух элементов берет один и перечеркивает другой. Трансцендентизм требует двух элементов. Но проблема рождается, когда хотят определить отношение между двумя этими элементами. Отрицать всякое отношение невозможно. Оставаться пребывать в чистом дуализме — не менее невозможно. Следовательно, дуальность, но одновременно и единство. Таков, хотят того или не хотят, и есть Вико — католик сколь угодно, но при условии, что за католицизмом признается право делать упор на единстве двух элементов, требуемых имманентистской концепцией.
Только тот, кто не читал «Новую науку», может ставить под сомнение эту логику и дух всей философии Вико. Божественное Провидение, не переставая быть Божественным, осуществляется как здравый смысл нации или универсальный человеческий ум, который не смешивается с особенным умом отдельно взятых индивидов; и нужна вся хитрость Провидения, чтобы, несмотря на страсти, коим повинуются особенные умы, совершался идеальный и вечный ход развития мира наций. И Вико постоянно повторяет: этот мир — сын Божественного Провидения, но все же именно люди создали его. Два творца не бoрются между собой, потому что они суть один и тот же ум. И вправду, если бы человеческий ум не был самим божественным умом, люди были бы марионетками, приводимыми в движение провидением, а не творцами этого мира наций. И вновь исчезла бы нить сверхчувственности истории, которую действительно открыл Вико.