Учебники

Упадок капитализма

В декабре 1990 года я опубликовал в журнале Expansion статью, озаглавленную «Капитализм против капитализма». Статья вызвала несколько комментариев и отзывов. Наиболее интересным и лаконичным является отзыв Жака Пляссара, вышедший после написания этой книги в Chroniques de la SEDEIS ( № 6 от 16 июня 1991 г.) под заглавием «Упадок капитализма»/
Я счастлив воспроизвести здесь этот текст с любезного разре-шения его автора.
На Востоке (и возможно, на Юге) история, которая пишется сегодня, отражает всеобщее стремление к богатству, что требует зарождения и развития капитализма. Чтобы это было более понятно, полезно вспомнить конец XVIII и конец XIX вв. Одновременно с этим стремлением либеральный капитализм, только что одержавший победу над своим мнимым советским противником, находится в стадии кризиса вырождения, даже упадка в Соединенных Штатах, т. е. в центре западной системы.
В статье, опубликованной в L'Expansion, Мишель Альбер четко выдвигает новую диалектику. После спора между либеральным капитализмом и коммунизмом возникает дискуссия между двумя моделями либерального капитализма: рейнская модель может быть противопоставлена американской.
Чтобы понять эту проблему, нужно обращаться прямо к кон-кретной реальности, не путаясь в абстрактных представлениях, ко-торые частично являются некоторым образом воображаемыми.
Различие между японской моделью и рейнской, с одной стороны, и американской с другой — это горизонт, до которого люди, управляющие экономикой, капиталисты, надеются максимизиро-вать свои прибыли. Американская экономика управляется в рамках узкого гори-зонта; едва ли является преувеличением пример квартальных отче-тов, с их постоянной заботой о результатах, которые они демон-стрируют. Немецкая, а еще больше японская экономика, управля-ются в зависимости от долгосрочных целей, иными словами, их горизонты уходят далеко за пределы надежды людей, управляющих этими экономиками, дожить до времени, когда их задачи будут решены.
Возникает вопрос, почему в режиме с однородными принципами некоторые общности управляются исходя из разных точек зрения. Власть находится в руках руководителей предприятий. Почему руководители американских компаний проводят политику, резко отличающуюся от политики немецких компаний? Французы оказываются в более выгодном положении, позволяющем понять подобные расхождения, т. е. во Франции существуют и сталкиваются эти оба типа поведения. Прежде всего не следует впадать в соблазн осуждения, сначала нужно понять.
Рациональна ли американская система? Владельцы акций, в большинстве случаев финансисты, которые управляют этими ак-циями в пользу частных лиц, доверивших им это управление путем заключения контрактов различной формы, стараются максимизи-ровать стоимость их активов. Как и в классическом случае, эта стоимость зависит от общей процентной ставки (или от среднего размера капитализации) и от дохода каждого предприятия. По этим двум величинам постоянно ведется спекуляция.
Спекуляция на доходе предприятия не является краткосрочной (доходы от цены меняются в зависимости от сектора промыш-ленности и предприятия), но она пересматривается каждый день в зависимости от имеющейся информации; наиболее существенной является информация о квартальном результате.
Рыночный механизм «смазывается», подвижность механизма почти совершенна при наличии нужной информации. Считается, что правит мир финансов, хотя это означает всего лишь, что принят и властвует императив прибыли.
Искажение системы возникает в результате несовершенства информации, получаемой посредниками. Это несовершенство при-нимает систематический характер, как только биржевые маклеры начинают понимать, что рынки приводятся в движение не извест-ными всем реальными обстоятельствами, а мнением, которое сло-жилось у самих маклеров о действительном положении вещей.
«Дела этого предприятия идут хорошо, но сегодня не нужно покупать его ценные бумаги, поскольку рынок считает, что его дела плохи».
Можно утверждать, что речь больше не идет о капитализме соб-ственников в той мере, как это было, когда понятие собственности применялось к земле и подразумевало непрерывность, инерцию. Полная свобода сделок, снижение их стоимости, возможности по-купки в кредит ослабили связи владельца с конкретным имуще-ством, которым он владел. Теперь ищут не доход, а сверхприбыль. Но этот поиск оторван от конкретной действительности.
Извращенность достигает предела, когда на деньги, взятые в кредит, играют на биржевых курсах, заставляя их изменяться на основании слухов. Не должно быть разрыва между рынком ценных бумаг, руководством, политикой, стратегией компаний. Ажиотаж на Уолл-стрит неизбежно вызывает тревогу, но устраняет неподвиж-ность и может позволить кому-то возродиться самым удивительным образом.
Самая большая трудность заключается в том, что финансовое управление акциями живет в течение значительно более короткого времени, чем экономическое, промышленное и коммерческое управ-ление компанией.
Можно критиковать финансовый ажиотаж или рассуждать о том, что он постоянно заставляет все пересматривать и избегать таким образом склероза, который угрожает компаниям по мере того, как они укрупняются, стареют и рискуют обрасти жирком. Досто-инство американских компаний в том, что они не делают непроиз-вольных инвестиций.
То, что Мишель Альбер называет рейнской моделью, отличается в одном пункте, почти в одном пункте. Владельцы акций хранят их, и если они хотят увеличить свое богатство, то делают это путем развития предприятий, которыми владеют, а не путем «биржевых спекуляций», т. е. не посредством перекочевывания финансовых ресурсов.
Французы, и среди них Мишель Альбер, отдают ярко выра-женное предпочтение рейнской модели, которая, по моему мнению, совершенно отличается от японской. Это предпочтение определяется не только настоящим успехом рейнской модели по отношению к американской, но еще и тем, что во Франции до сих пор сильна землевладельческая культура. Собственность хранят и передают наследникам. Не существует противоречия между коллективными привычками и заботой о личном успехе, между социальным согла-сием и финансовой прибылью, но существует одно ощущение вре-мени для внуков крестьян, промышленников или ремесленников и другое — для потомков переселенцев. Европейская собственность имела и еще имеет конкретное звучание, дематериализация бумаж-ников содержит в себе дегуманизацию системы. Центральная про-блема — это всегда собственность, которая лежит в основе, у истоков всего, является и должна оставаться индивидуальной, она имеет социальную функцию.
Сегодня во Франции каждому известны имена патронов, ото-ждествляющих себя со своим предприятием, душой которого они являются, не могут с ним расстаться или передать его другим ввиду своего преклонного возраста. Они являются владельцами или назначены владельцами, имеющими в предприятии значительную долю участия. И наоборот, существуют наемные президенты — ге-неральные директора, которые сегодня здесь, а завтра будут в другом месте. Тот> кто является наемником, а не пастырем, кому не принадлежат овцы, при виде волка убегает и оставляет овец*.
Наемник — это тот, чкому не принадлежат овцы*. Разумеется, есть руководители, которые в должности патрона обратились в настоящих пастырей, не убегающих при виде волка. Нет ничего более определяющего для индустриального или торгового общества, и мы различаем среди людей, имеющих одни и те же звания, при-шедших к власти одним и тем же путем, тех, кто стал «владельцем», и тех, кто остался «наемником». Нет формальных различий, но есть различия по сути. Но за этим стоят акционеры, которые в больших фирмах назначают ответственного.
Все можно свести к трем разным схемам.
Первая — самая простая. Имеется владелец или по крайней мере обладатель большой части акций. Он имеет право передачи собственности по наследству. Не все наследники гении, но они по крайней мере воспитывались в соответствующей среде, в деловой атмосфере. История дает примеры династий банкиров. Кроме того, они сами, их семья и их близкие заинтересованы, чтобы их окру-жали талантливые дельцы, и иногда они передают полномочия спо-собным людям. Совсем не случайно рейнская модель получила раз-витие в богатой стране, где налоги на наследство самые низкие в течение почти сорока лет/ Настоящим препятствием на пути такого режима является протест против неравенства, оправданием которому могла бы послужить не заслуга наследников, а та общественная функция, которую они должны исполнять.
Вторая схема — теоретическая, но следует ее упомянуть, чтобы подойти к пониманию третьей, — это демократия акционеров. Отдельные пайщики на общем собрании избирают патрона согласно процедуре политической демократии. При этом акционеры с большим стажем имеют по закону больше голосов, чем вновь поступившие. В действительности преемника назначает патрон и его совет. Это режим времен римского императора Антонина. Маловероятно, чтобы назначенный был наемником. Патрон и его совет хотят, чтобы их дело продолжалось. Выбирается принцип непрерывности.
Перемены приходят с расширением роли финансистов, т. е. от-дельные вкладчики доверяют управление их «движимым имуще-ством» специалистам с коллективными режимами управления. Переходим к третьей схеме. Управленческий аппарат обладает значительной властью, и вопрос заключается в том, чтобы знать, как он ею пользуется. На берегах Рейна сохранились крупные семейные состояния, и коллективные управляющие действуют в духе управ-ления большими семейными состояниями. Скромные вкладчики доверяют управленческому аппарату, который владеет довольно большим состоянием. Финансовые учреждения тесно связаны с промышленными. Какие-либо ухищрения здесь не запрещены, они просто немыслимы.
Заатлантический стиль управления стал другим — можно пере-ходить от одной компании к другой в зависимости от результатов. Управляющие компаний стремятся сохранить свою клиентуру.
Нет совершенных формул. Американская мобильность была достоинством, пока не превратилась в суетливость. Усилие, направ-ленное на достижение менее хаотичного управления денежной сис-темой, непременно приведет к изменению отношения к времени путем сокращения размаха «спекулятивных» волн. Германская ста-бильность предполагает наличие системы ценностей (в смысле мо-ральных ценностей), отличающейся от той, что имеет хождение во Франции, особенно в последнее десятилетие. Она опирается на скромное государство и на валютную политику, напоминающую своей непрерывностью политику XIX века.
Французская модель развивается в особых условиях. Разумеет-ся, принимаются меры по регулированию механизма демократии в акционерном обществе/ Однако определяющим является государ-ственное устройство, где посредством выборов эффективная власть распределяется в большинстве органов коллективного управления по модели, которой нет ни в США, ни в Японии, ни в Германии. В то же время это же государство в результате более высокого налога на недвижимость, чем в других странах, изгоняет собственность за пределы своих границ.
Таким образом, французская система — это поле, где власть осуществляет иностранный капитализм других моделей.
Спор между американской и рейнской моделью действительно существует. Этот спор глубок и значителен. Но за пределами этого спора ясно виден сдвиг к оригинальной модели, стремящейся соче-тать рыночную систему, следовательно, конкуренцию, с системой собственности, если не коллективной, то по крайней мере управ-ляемой коллективом, даже государственным органом, — иными словами, создать рынок без частного владения средствами произ-водства. Спор между государственным и коллективным — с одной стороны, и межгосударственным, европейским и частным, — с дру-гой, не закрыт. Национализм — это опасное явление, которое сегодня не представляет серьезной угрозы, но он притаился. Европейская система должна направить усилия на то, чтобы рейнская модель стала общей для всей Европы.
Но, возможно, рейнские страны не считают необходимым экс-портировать систему, которая очевидно обеспечит им тем большее внимание, чем меньше другие страны будут следовать ей. 3. Способствует ли социальная защита экономическому развитию?
Этот вопрос связан с истоками предшествующего, и он также является предметом споров. Для капиталистов рейгановского или тэтчеровского толка ответ на него бесспорно отрицатель-
5. Чему должна способствовать налоговая система: росту сбережений или задолженности?
Во Франции общественное мнение все еще высказывается в пользу сбережений, даже при условии, что мы будем откладывать все меньше и меньше. В Германии и Японии сбережения рассматриваются как национальная добродетель, чему в большой степени способствует налоговая система. Это по преимуществу страны-муравьи. США напротив — страна- стрекоза. Личный успех выражается внешними знаками богатства, особенно после «новой революции консерваторов». Ввиду этого налоговая система благоприятствует займам: чем больше у вас долгов, тем меньше вы платите налогов, — зачем же от этого отказываться?
Результаты впечатляют: в восьмидесятые годы размеры семейных сбережений в процентах к располагаемому доходу
1. В первом приближении я испытываю искушение про-тивопоставить «англосаксонскую» модель «германо-японской».
Первый термин предполагает, пожалуй, слишком широкий охват: включить Австралию и Новую Зеландию в ту же категорию, что и тэтчеровскую Англию, — значит забыть,
5 Кривая Филипса - статистически выявленная О. Филипсом
5 «Налетчик» (raider, англ.) — скупщик акций, специализи-рующийся на организации враждебных действий против компа
I. Самофинансирование
Самофинансирование — это выделение ресурсов, оставшихся после возмещения амортизационных расходов, выплаты ди-видендов акционерам и уплаты налогов.
Самофинансирование — большое преимущество для главы предприятия: при использовании этого способа он спокоен, ему нечего ни у кого спрашивать, он распоряжается по своему усмотрению деньгами, которые он заработал. Промышленник, любящий свое дело, которому претит разбираться в финансовых вопросах, часто выбирает именно этот путь. Но истинный финансист никогда не выбирает этот способ, так как он недостаточно быстро приносит прибыль. Внутренний рост его не удовлетворяет. Он должен изыскать внешние ресурсы, чтобы развить свое предприятие как можно быстрее.
Традиционно самый высокий показатель использования метода самофинансирования существовал в англосаксонских странах, но их обогнала Германия с показателем около 90%. Напротив, показатель японских предприятий остается среди
3 Меццоджорно (mezzogiorno, ит.) — ансамбль средиземно-морских районов полуостровной и островной части Италии, куда входят также Сицилия и Сардиния. Эти районы характеризуются значительным отставанием в экономическом развитии. (Прим. пе-реводчика).
*Ле Шапелье (1764-1794) — французский политический де-ятель, депутат третьего сословия, провел 14 июня 1791 г. в Уч-редительном собрании закон о коалициях, запрещающий как ра-бочие, так и предпринимательские объединения; закон действовал до 1864 г.

< Назад
Содержание