Книги по разным темам Pages:     | 1 | 2 | 3 | 4 | 5 |   ...   | 37 |

Другими словами, нет никакой необходимости идеализировать практику деятельности охранителей, поскольку, в частности, их жёсткое отношение к свободомыслию любого рода известно. Но стоит обратить внимание на то, что и сам Победоносцев, и его критики соглашались: если бы Россию не подморозили тогда, в последней четверти XIX века, то разрушение великой империи произошло бы намного раньше. Хорошо это или плохо - дело исключительно политического вкуса.

И К.П. Победоносцев, и К.Н. Леонтьев - патриоты Отечества, люди, преданные родной земле, граждане, которых никто не посмел назвать компрадорами, лизменниками и т.п. Когда сегодня думаешь, чем руководствовался тот же К.Н. Леонтьев в своём желании подморозить Россию, усиливая и укрепляя тот каркас на котором держится российская государственность, то понимаешь: в этом стремлении нет ничего личного, амбициозного, карьеристского. Налицо уверенность в своей правоте, основанная, главным образом, на двух вещах: основополагающих ценностях русского общества и теоретических, концептуальных выкладках. Суть последних, если не прибегать к детальному разъяснению, общеизвестна и концентрируется вокруг нескольких положений. Назовём некоторые из них: листинный прогресс в Росси возможен на основании только русской народности (М. Катков); западные идеологи вносят смуту, лэти смутные идеи, проникая в невежественную среду и находя восприимчивую почву в бродячих элементах, окончательно сбивают с толку неподготовленные умы (из письма Б.

Чичерина К.П. Победоносцеву [2, с. 102]); единая мировая цивилизация отсутствует, народы не имеют общей столбовой дороги, путей развития столько же, сколько исторических народов, отсюда важность, объективность национального своеобразия, неповторимости (К. Леонтьев); религиозность иррациональна, и то, что внешне кажется отталкивающим в некоторых формах, по сути, является понятным, логическим и даже прекрасным (К. Леонтьев), и некоторые иные.

В этой части целесообразно поставить такой вопрос: что было причиной тому, что охранительная идеология в том виде, в каком она концептуально оформилась во второй половине XIX века, не принесла успеха Понятно, что вопрос чрезвычайно широк и сложен, но в части именно идеологической есть смысл остановить внимание на следующем. Несмотря на заявленные стремления к развитию, прогрессу, каждый шаг по пути этого развития, прогресса давался очень тяжело при сильнейшем сопротивлении многих консервативных сил и прежде всего двора. Неприятие основополагающих ценностей западной цивилизации было столь сильным, что попытки реформ всё время упирались в непреодолимый барьер национальной специфики. Кроме этого, не надо преувеличивать концептуальную целостность охранительных мероприятий ФЛАСОФЯ идеологического характера: были подходы, но не было того, что мы сегодня называем лидиологемой. Да и точки зрения основных теоретиков идеологии охранительства могли существенно расходиться. Это сегодня мы выстраиваем смысловой ряд: Катков, Победоносцев, ЛеонтьевЕ Но ведь основная работа К. Леонтьева Византизм и славянство (1875) стала цитироваться, стала известна тогда, когда уже было, собственно, поздно: подмораживать было нечего. А широко известным трактат стал фактически в наши дни, в конце уже ХХ века. Основной вывод из сказанного таков: логика истории была не на стороне базисных ценностей охранительного содержания. Но это нисколько не означает, что сами ценности не были востребованы уже позже, в иной исторический период.

Советская государственность, идеология советского периода внешне были достаточно далеки от той триады, которая лотрабатывалась деятелями охранительного направления. Самодержавие кануло в Лету, православию была объявлена мировоззренческая война, вместо русской народности появился народ советский. Теория формаций заменила леонтьевские идеи о множестве столбовых дорог развития человечества, классовая теория - идею сословного представительства, Россия советская вытеснила Россию монархическую. И вместе с тем нельзя сказать, что идеология ХХ века в нашей стране была столь чужда идеологии охранительной, как это может показаться на первый взгляд. Можно утверждать, что по мере развития и консервации советской системы идеология охранительства - частично в новых формах, частично реанимируя ценности прошлого - вновь заявила о себе.

Основной тезис можно сформулировать в таком виде: наше общество испытывает потребность в ценностях консервативного порядка, почвеннических по духу, и замена в идеологических концептах слова лцарь на генеральный секретарь, народность на советский народ, экстраполяция светлого будущего с небес на землю ничего принципиально не меняет.

Конечно, секретаря по идеологии брежневских времён Михаила Андреевича Суслова сложно поставить рядом с фигурой Константина Петровича Победоносцева:

масштаб всё же не тот. Победоносцев - университетский профессор, автор многотомного курса Гражданское право, многих иных работ. Суслов - сугубо партийный функционер, охранитель догматического порядка. Однако функции, которые они выполняли, были идентичны: определение базисных ценностей и их защита всеми доступными средствами.

Здесь важно подчеркнуть вот какую мысль: мало признавать возможность развития, возможность прогресса в узко очерченных пределах. Это допускают и идеологи охранительного толка. Важно допускать возможность инакомыслия, мало того, видеть правоту в тех идеях, которые защищают идеологи иных течений, иных направлений.

А вот этого не хватало ни К.П. Победоносцеву, ни М.А. Суслову. Хотя аналогии убеждают: чему-то мы всё же учимся. Николай II предпочёл отречься, но не сдал монархический принцип. Б.Н. Ельцин, при всей противоречивости и непоследовательности его политики, всё же не стал цепляться за власть в духе известных деятелей брежневского периода и тем самым способствовал укреплению демократических начал.

Фактически ровно через столетие после катковско-леонтьевских откровений советское государство повторило основные ошибки идеологов поры Константина Победоносцева. Охранительная идеология превратилась в самоцель, в идеологическом аспекте все иные точки зрения были загнаны внутрь, в подполье, альтернативные концепты приветствовались лишь в качестве объекта для уничтожающей критики. В итоге охранители уничтожили сами себя. И ситуацию не спасает констатация того факта, что все они лично были добрыми, умными, патриотически настроенными гражданами. ЕсВеснк Брэсцкага внверстэта. Серыя 1. Фласофя. Палталогя. Сацыялогя № 2 / ли дело жизни проиграно (а оно было проиграно и М. Катковым, и М. Сусловым) то причём здесь хорошие люди В этой связи закономерно встаёт вопрос о ситуации, которая сложилась на сегодняшний день. Обратимся к политической практике России и Беларуси.

Казалось бы объявленная президентом России Д. Медведевым модернизация страны лежит вне охранительной идеологии. И тем не менее из уст идеологов Кремля всё время слышатся утверждения, что эта политика - консервативная по своей сути.

Отвлекаясь, заметим, что быть консерватором вновь стало модно. Консерватором считает себя даже г-н Зюганов, лидер КПРФ, утверждая, что ресурс революций партия исчерпала. Но вопрос не в том, кто является консерватором, а кто нет. Основной вопрос всё тот же: какие базисные ценности идеология должна консервировать Ведь если послушать руководителей России, то становится понятно: страна накануне системного кризиса. Коррупция, неуправляемость системы МВД, война на Кавказе, угроза технологических катастроф, экологические проблемы, проблемы демографические, пьянство и т.д. Получается, что консервировать особенно нечего, кроме уже апробированных понятий, максим: православие, государственность, народ. Все ссылки на некую свободу и такую же справедливость не выдерживают критики даже среди идеологов Единой России.

Вообще говоря, все понимают, чего делать не надо. Хуже с позитивной составляющей: её как не было, так и нет. В результате многочисленных дискуссий приходят к выводу, что может быть востребован лозунг Умеренный прогресс в рамках порядка.

Но тут же сами оспаривают его. Утверждают принцип Россия вперёд, к консерватизму, но затрудняются определить этот самый консерватизм как очередное светлое будущее. Да и как совместить такие понятия, как прогресс и консерватизм, в новых условиях не всем понятно. Следует новая констатация: Против радикалов, но за стабильность - и опять ощущается путаница в понятиях. Все повторяют, что надо бы создать то, что достойно сохранения. Но ничего подходящего в голову не приходит, на деле ничего не создаётся. Брать от жизни Но что делать, если жизнь молчит В модернизационном российском проекте много говорится о силе закона, диктатуре закона. Говорится даже о том, что основной в стране должна стать партия юристов. Оппоненты же утверждают, что закон сам по себе мёртв, нужна душа перемен, а душа - это личность, конкретный человек. Здесь сразу же вспоминаются слова М.Н. Каткова по этому поводу. Известный публицист писал: Царь, по истинному о нём понятию, есть глава и душа царства. Но вы возразите мне, что душой государства должен быть закон. Закон необходим, достаточен, благотворен; но закон в хартиях и книгах есть мёртвая буква: ибо сколько раз можно наблюдать в царствах, что закон в книге осуждает и наказывает преступление, а между тем преступление совершается и остаётся ненаказанным; закон в книге благоустрояет общественные звания и дела, а между тем они расстраиваются. Закон, мёртвый в книге, оживает в деяниях; а верховный государственный деятель и возбудитель подчинённых деятелей есть царь [1, с. 118]. Практика, в том числе и современная российская, во многом подтверждает истинность максимы Михаила Никифоровича.

Но вернёмся к поставленным ранее вопросам и, в частности, первому из них:

почему же модернизационные проекты объявлены консервативными по сути Ответ лежит в нескольких смысловых плоскостях. Во-первых, страна устала от революций, более того, она устала и от реформ. Ни одна существенная политическая сила в России, кроме нескольких узких групп революционеров, не заявляет о своих революционных намерениях, а о реформах говорится в весьма осторожных выражениях. Во-вторых, ощущается потребность в стабильности, устойчивом развитии. Общество требует спокойствия, в том числе и социального. В-третьих, все устали от сплошного отрицания, и ФЛАСОФЯ есть потребность и в понимании преемственности национального развития, и в востребованности идей тех идеологов, которые сохраняли базисные ценности.

И следующая важная проблема: так что консервировать Очевидно, что никто не хочет консервировать статус-кво, уж слишком непрезентабельно оно выглядит. Многие говорят о важности преодоления бедности, поскольку Россия, несмотря на все её богатства и сформировавшуюся группу нуворишей, бедная страна. Но один вывод несомненен: понимание базисных ценностей, несмотря на многие заявления, не сформировано.

Как зло иронизируют некоторые публицисты, у России есть одна базовая идея, идея крепостничества, сохраняющаяся, в той или иной мере, до сих пор. Всем понятно, что нужно искать нужное сочетание консерватизма и модернизации, но пропорции этого сочетания неизвестны. Есть потребность в социальных алхимиках, идеологах, которые смогли бы сформулировать рождающиеся в муках истины.

Но эти же острые вопросы в той или иной мере присущи и белорусской политической, идеологической практике. И чувство ответственности в этой констатации - определяющее чувство. Вновь вспоминаются слова М. Каткова, звучащие очень актуально: Наше поколение держит в своих руках историческую будущность русского народа. Наша задача так колоссальна, что поневоле становится жутко [1, с. 60]. Без всякой жути можно констатировать, что нынешнее поколение белорусов держит в своих руках судьбу белорусского народа.

И ведь охранительные идеи, охранительная идеология как консервативные, традиционалистские по характеру феномены востребованы и сегодня, поэтому не надо бояться говорить сегодня об идеологической практике в контексте охранительной идеологии. Конечно, не надо цепляться за отжившие формы, но ведь надо охранять наши национальные ценности. Что, собственно, и делается. Не надо всё время смотреть назад, клясться прошлым, но надо видеть в этом прошлом то, что позволяет нам смело смотреть в будущее. Не надо мыслить в категориях одной истины, одной точки зрения, однако надо уметь защищать своё видение национальных перспектив.

Скажут: так ведь охранители проиграли, надо ли брать на вооружение психологию проигравших Во-первых, разве они проиграли Ведь те же идеи русских охранителей классического периода востребованы и сегодня. Разве не говорят ныне в России о важности духовных достижений православия Разве не утверждают собственную политическую самобытность - вспомним известный тезис о суверенной демократии Разве не говорят о народе, народности как носителе правды, справедливости и совести Достаточно обратиться к программным текстам Единой России, чтобы убедиться в том, что консервативная, охранительная идеология там не просто поселилась, она там выглядит хозяйкой. И это, на наш взгляд, правильно, нормально.

Во-вторых, если обратиться к практике национального развития многих западных стран, то разве не под консервативными флагами, не под консервативными лозунгами был достигнут весьма ощутимый прогресс в этих странах Что ж в итоге В итоге есть понимание того, что идеи охранителей вовсе не ненужный хлам, с которыми наше общество давно рассталось и давно их забыло. Идти вперёд, конечно, надо, но призыв охранителей всегда видеть в этом движении некие базисные ценности, базисные нормы остаётся актуальным. Преемственность - это не только философская категория. Это и понимание вполне обыденных жизненных вещей, вроде того, что отцы и деды жили не даром, что мы не просто помним о них, но мы и уважаем их дело. Традиции - это не просто песни и пляски, словом, фольклор. Традиции связаны, с и с политическим устройством, и с уважением к формам общественного мироустройства. Это и те неразвитые элементы гражданского общества, которые мы воспроизводим сегодня. Словом, это меньше всего прошлое, это наши сегодняшние реалии, которые мы обязаны передать дальше.

Веснк Брэсцкага внверстэта. Серыя 1. Фласофя. Палталогя. Сацыялогя № 2 / СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ 1. Катков, М.Н. Идеология охранительства / М.Н. Катков. - М. : Ин-тут рус.

цивилизации, 2009. - 800 с.

2. К.П. Победоносцев и его корреспонденты : Воспоминания. Мемуары: в 2 т. - Минск : Харвест, 2003. Т. 1. - 448 с.

3. К.П. Победоносцев и его корреспонденты : Воспоминания. Мемуары: в 2 т. - Минск : Харвест, 2003. Т. 2. - 672 с.

4. Леонтьев, К. Поздняя осень России / К. Леонтьев. - М. : АГРАФ, 2000. - 336 с.

5. Милюков, П.Н. Воспоминания: в 2 т. - М. : Современник, 1990. Т. 1. - 446 с.

Pages:     | 1 | 2 | 3 | 4 | 5 |   ...   | 37 |    Книги по разным темам