Книги по разным темам Pages:     | 1 |   ...   | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 |   ...   | 66 |

Не стоило бы, разумеется, смешивать интеллектуальную насыщенность нынешних форм производства, управления и власти с их рациональностью. Ибо эта нынешняя интеллектуальная насыщенность, отвечая на запросы операциональные и кратковременные, может набирать (и набирает!) самые иррациональные и разрушительные обороты (террорист, или зарвавшийся коррупционер, или же презирающий свои правовые рамки силовик во всеоружии электронных технологий). Подлинная же рациональность - в ее широком и требовательнофилософском понимании - принимает в расчет всю возможную сложность контекстуальных связей избираемых приоритетов, решений и поступков.

Однако, во всяком случае, именно с этим модернизационным порывом мы вправе связывать начало истории не как истории отдельных цивилизаций прошлого с их хотя и подчас глубокими, но спорадическими связями, но именно как истории общезначимой и универсальной. Той самой, в контексте которой и всплыла и кристаллизовалась занимающая нас проблема человеческой идентичности.

Психо-логика в истории Вся эта качественно новая, неведомая традиционным цивилизациям социоэкономическая, культурная, миграционная, политическая динамика чрезвычайно усложнила весь комплекс самоощущения и самопонимания человека, все контексты межчеловеческих связей и экзистенций.

В той или иной мере, для значительной части людей (включая и так называемых простых людей) оказалась если не осознанной, то, во всяком случае внутренне пережитой сама сложность, сама конфликтная многосоставность современной человеческой ролевой структуры со множеством ее, как правило, несовпадающих параметров: местность, этничность, язык, вероисповедание, социоэкономический, юридический и гражданский статус, интересы, общественные и электоральные представления и предпочтения, личные и групповые притязания90.

Вся эта сложность оказалась в числе важнейших предпосылок обострившейся проблемы именно человеческой идентичности, а вместе с нею и через нее - революционной динамики последних двух-трех столетий. Воистину, такие базовые документы глобальной истории, в коих речь идет именно о человеческом статусе, как американская Декларация независимости, французская Декларация прав человека и гражданина, Коммунистический манифест или Всеобщая декларация прав человека ООН - всё это одновременно и отражения, и оперативные факторы этой глобальной, постоянно чреватой революционными взрывами динамики, захватывающей не только общественную жизнь, но и глубинный внутренний опыт человеческих существований.

Что же касается именно революционной стороны этой социальноэкзистенциальной динамики, то важно иметь в виду, что в истории вовсе не обязательно, чтобы те, кто полагают себя инициаторами или распорядителями этой См.: Inleles A. a. Smith D.H. Becoming Modern. Individual Change in Six Developing Countries.

Cambr. (Mass.): Cambr. Univ. Press, 1974.

динамики, оказывались ее бесспорными бенефициариями. Довольно часто случается, что при переходе революции из ее религиозной стадии в бизнесстадию, т.е. в стадию перераспределения статуса, богатств и организации общественного производства, инициаторы и распорядители становятся ее маргиналами, страдальцами или даже прямыми жертвами91. Такова была участь французских жирондистов, эбертистов и якобинцев, наших российских левых эсеров и ленинской гвардии, иранских лисламо-марксистовЕ Притязания на силовое пересоздание коллективных и индивидуальных идентичностей сталкиваются с тяжелой фактурой истории.

Во всяком случае, многозначность форм человеческого самовосприятия и/или самосознания (то бишь идентичности) находится в несомненной связи со структурами и динамикой глобальной истории последних веков.

Вообще, по мысли видного социолога прошлого столетия, одна из базовых предпосылок конфликтных ситуаций в любом из развитых современных обществ - это конфликт между диктуемыми современными условиями производства и потребления растущими достижительными ориентациями человека, с одной стороны, и теми ценностными и правовыми императивами, которые накладывает на человека общество, - с другой. Короче - конфликты между императивами выживания и социализации. И, как следствие этого базового конфликта - взаимосвязанные проблемы коррупции и бюрократизации, своеволия и авторитаризма, личной автономии и групповой регуляции (включая и внутреннюю дисциплину не только легитимных, но и криминальных сообществ). Сама взаимосвязь, сама спутанность этих проблем свидетельствует о том, сколь слабо проработана в современной культуре по существу необходимая связь свободы и гражданственности92. И - добавил бы я от себя - сколь мало еще сделано отвечающей опыту современных противоречий философией человека, которая могла бы положить во главу угла взаимосвязанные проблемы целостности и внутренней конфликтности человеческого существования.

Призраки реархаизации Можно много говорить о том, что социально-ролевое обогащение современного человека, расширение его пространственно-временнго и внутреннего опыта несет в себе множество новых и доселе неизведанных возможностей общения, познания и творчества, новых возможностей в самих процессах общественного развития. Но не стит забывать и о другой стороне медали: сложность и многомерность этого современного человеческого самоопределения и самопонимания ложится на многие души и характеры непосильным бременем. Отсюда - и социо-психологические предпосылки тяготения к реархаизации сознания, ко вторичному смесительному упрощению (если вспомнить старую терминологию Константина Леонтьева)93, к религиозному фундаментализму или же - к возрождению упрощенных революционных идеологий, что в плане собственно-психологическом и социопсихологическом - почти одно и то же: подчас несхожие общественные программы См.: Доусон Кр. Г. Боги революции / Предисл. А. Дж. Тойнби / Пер. с англ., вступит. статья и комм. К. Я. Кожурина. - СПб.: Алетейя, 2002. С. 250.

Bell D. The Cultural Contradictions of Capitalism. N.Y.: Basic Books, 1976. С. 274-277.

См. последние отечественные монографии на сей предмет: Мотрошилова Н.В.

Цивилизация и варварство в эпоху глобальных кризисов. М.: Канон+, 2010; Хачатурян В.М.

Вторая жизнь архаики: архаизирующие тенденции в цивилизационном процессе. М.:

Academia, 2009.

проигрываются, по существу, на одних и тех же полуархаических регистрах человеческой души94.

В подходах к этому процессу нынешней вторичной архаизации не только индивидуальных и групповых сознаний, но и целых секторов современного общества чрезвычайно важно, на мой взгляд, иметь в виду и технологические предпосылки этого процесса. В частности, влияние современных СМИ и шоу-бизнеса (этого нынешнего набравшего богатство и мощь электронного люмпен-пролеткульта) на массовое сознание и полусознание. Это влияние, делающее мышление отрывочным и клиповым, влияние, замещающее осмысленную работу сознания чередованием случайных и, как правило, преднамеренно навязываемых образов, идет рука об руку с той динамикой современных высокотехнологичных производительных сил, которые волей-неволей превращают огромные людские массы в полупраздных или вовсе праздных иждивенцев, клиентов общества, государства, корпоративных групп.

Так что на новых уровнях общественного и технологического развития параллельно с ростом информации и познаний нарастают процессы информационной и социокультурной обделенности и маргинализации огромных людских масс, процессы их переоформления в некое подобие вторично архаизированного нового крестьянства95. Это хлесткое выражение сингапурской исследовательницы Линды Лоу небесполезно для понимания нынешней социокультурной реальности на разных континентах. Небесполезно, если только принять его с одной оговоркой: традиционное общество жило прежде всего за счет крестьянских трудов; новый же, урбанистический крестьянин электронной эпохи, потерявший связь с нелегкими сельскими трудами и теряющий сложную современную идентичность, скорее, подобно римскому пролетарию, сам живет за счет общества.

Во всяком случае, масса культурно дезориентированных и внутренне архаизированных людей - неизбежный питательный бульон для духовной и политический архаизации общества в целом. Ибо корень своей упрощенной идентичности сбитые с панталыку массы находят именно в тираническом человеке (Платон, Государство, 565d - 566a), в очередном лцезаре и бонапарте, сулящем - вместе с переделом богатства и подачками - возможности социального реванша, группового самоутверждения и личных карьер. Возможности социальных лифтов для людей полуархаического, преторианского (или - говоря на русский лад - лопричного) склада96. Такова одна из настойчивых тем анализа вождизма от платонова Государства до трудов Ханны Арендт или Эриха Фромма.

Бельский А.Г. и Рашковский Е.Б. Индия и Россия. Фундаменталистский вызов // Рашковский Е.Б. На оси времен. Очерки по философии истории. М.: Прогресс-Традиция, 1999. С. 175-194. Гудков Л.Д. Русский неотрадиционализм и сопротивление переменам // Отечественные записки. М., 2002. № 3 (4). С. 87-105; Доусон Кр.Г. Боги революции / Предисл. А.Дж.Тойнби. СПб.: Алетейя, 2002. С. 315-317.

Лоу Л. Образование и развитие человеческих ресурсов: движущая сила следующего столетия // Постиндустриальный мир и Россия. М.: УРСС, 2001. С. 192.

Само понятие опричнины великолепно встраивается в патрон-клиентскую модель как архаического, так и неоархаического сознания: лопричь патрона никому не повинуемся. Ни Богу, ни законам, ни нравственным нормам, ни совести. Не потому ли человек лопричного склада, не укорененный в глубокой культурной традиции, так легко при первой возможности предает своего патрона Не потому ли так стремительна в современных условиях (в отличие Но и здесь - в этой, может быть, предельно жесткой констатации нынешнего положения вещей и нынешнего состояния проблемы идентичности - требуется одно уточнение чисто культурологического свойства.

Представленная выше социо-политическая картина реальности едва ли отрадна. Но вот именно в плане культурологии (это уже прослежено целым рядом творческих мотивов в философии постмодернизма, для меня лично такова философия Ричарда Рорти) трудно трактовать нынешнее масс-медийное, клиповое мышление, навязываемое постиндустриальным сращением не просто собственности и власти, но собственности, информации и власти, только отрицательно и чисто отрицательно. В новых информационных технологиях заложены не только предпосылки культурного одичания, но и возможные и еще не проявившие себя предпосылки мысли и творчества. Если рассуждать в кантовских категориях, этим технологиям может быть свойственно отчасти разгружать и компенсировать богатством новых, подчас внезапных интуиций и ассоциаций замыкающуюся на самой себе работу чистого разума. Но при этом надобно помнить, что сросшаяся триада - собственность, информация, власть - имеет свойство блокировать горизонты разума практического, а с ними - и те искания в области веры, мысли и творчества, которые порождаются глубиной внутренней жизни и доверительного общения людей.

Однако осмысление всех этих новых, остросовременных противоречий уже далеко уводит нас за рамки проблемы идентичности, хотя и вводит эту проблему в новый и открытый контекст.

В.С. Мартьянов, Институт философии и права УРО РАН КОНФЛИКТ ИДЕНТИЧНОСТЕЙ В ПОЛИТИЧЕСКОМ ПРОЕКТЕ МОДЕРНА:

МУЛЬТИКУЛЬТУРАЛИЗМ ИЛИ АССИМИЛЯЦИЯ Идентичность вместо сущности: фрагментация привычных универсалий Популярное понятие лидентичность, введенное в активный оборот общественных наук в последние десятилетия, совсем не случайно не имеет категориальной ясности. Находясь в популярном ряду таких терминов, как дискурс или менталитет, оно может обозначать в различных контекстах практически все что угодно. Содержание понятия идентичность пересекается с таким смысловым рядом, как аутентичность, подлинность, самость, (само-)удостоверяемость, самоопределение, тождественность самому себе. Собственно, на латыни исходное понятие identitas и означало тождественность.

Представляется, что идентичность призвана являться одним из механизмов упорядочения, пространственно-временного движения содержания социальной реальности. В основе идентичности лежат механизмы различения и отождествления. Идентичность возникает из сравнения Я и Другого, Мы и Они. При этом Другой-Иной может априорно определяться и как Враг (К.Шмитт), и как Друг (Ж.-Ж. Руссо). Идентичность призвана свидетельствовать об определенном онтологическом и воображаемом статусе субъекта, будь то индивидуальное или коллективное Я. Сам процесс идентификации является функцией самоописания, от аутентичной архаики) смена идентичности у лопричного человека: вчера, скажем, пламенный ленинец, а сегодня - листовый православный И не потому ли столь стремительно криминальное перерождение лопричных структур самоопределения, вольного или невольного обретения субъектности тем, кто идентифицируется. Особенность этой субъектности в том, что она имеет субъективно-ролевой, функциональный, сконструированный характер.

Идентичность как проблема возникает именно тогда, когда она перестает быть самоочевидной и начинает, как нечто самостоятельное, отслаиваться от социальноонтологических сущностей. Идентичность возникает путем проведения мыслительных границ, которые затем становятся реальностью и часто продолжают жить собственной, автономной от первоначальных денотатов жизнью. Состояние позднего Модерна (Э.Гидденс) обнаружило увеличение разрыва между исконными социокультурными сущностями, представлявшимися в традиционном, крестьянском обществе неизменными и вечными, и социальными идентичностями. Сущность из метафизически неизменной становится контекстуальной, контекст определяет денотат, содержание. Более того, субъективно-ролевая по своей сути идентичность начинает претендовать на место всех былых социально-политических сущностей, связанных с принадлежностью к этносу, классу, государству. Данная тенденция иллюстрирует тот факт, что неизменные сущности в современном быстротекущем мире становятся все большим дефицитом. Идентичность оказывается не тем, чем является субъект на самом деле, но лишь ролью, тем, чем он хочет казаться.

Отсюда возникает возможность произвольной смены идентичности, которая больше не тождественна сущности.

Pages:     | 1 |   ...   | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 |   ...   | 66 |    Книги по разным темам