Книги по разным темам Pages:     | 1 |   ...   | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 |   ...   | 66 |

Вторая волна концептуализации политической идентичности Формирование второй волны теории политической идентичности начинается в Европе в началеЦсередине 1970-х годов; оно связано с: а) началом эмпирических исследований формирования общеевропейской идентичности (программа Евробарометр, публикации Дж.Уэлша)31; б) оценкой влияния на политической поведение различных моделей социальной идентичности, прежде всего этнической (Р.Картер, Дж.Хелмс, Ф.Шлезингер)32, гендерной, конфессиональной, профессиональной; в) исследованием влияния явлений глобализации/глокализации и становления информационного общества на особенности политической идентичности (М.Кастельс). Появляются работы, посвященные кризисным проявлениям политической идентичности33.

Ученые активно обращались к гендерным аспектам политической самоидентификации34. Интересными представляется анализ роли насилия35 в его связи с вероисповеданием, например, религиозного фундаментализма, в формировании политической идентичности. Все чаще поднимались вопросы о влиянии состояния экономики и СМИ на устойчивость партийных предпочтений.

Даже приверженцы традиционного взгляда исследовали влияние партийной Brader T., Tucker J.A. The Emergence of Mass Partisanship in Russia, 1993Ц1996 // Amer. J. of Political Science, 2001, Vol. 45, N 3. P. 69Ц83.

Исследования политической идентичности в посткоммунистических странах проводили также А. Миллер, У. Зиммерман, Т. Колтон, С. Уайт.

Welsh J.M. A PeoplesТ Europe: European Citizenship and European Identity. Badia Fiesolana, 1993.

Carter R.T., Helms J.E. White Racial Identity Attitudes and Cultural Values / Black and White Racial Identity: Theory, Research and Practice. Westport; London, 1990; Schlesinger Ph. On National Identity: Some Conceptions and Misconceptions Criticized // Social Sciences Information, 1987, Vol. 26, N 2. P. 219Ц264.

Welsh J.M. The Role of the Inner Enemy in European Self-Definition: Identity, Culture and International Relations Theory // History of European Ideas, 1994, Vol. 19, N 1/3. P. 53Ц61.

Шахид Ф. Истолковывая идентичность: Культура, женское представительство и мусульманский мир // Международный журнал социальных наук, 1999, № 26. С. 75Ц89; Rupp L.J., Taylor V. Forging Feminist Identity in an International Movement: A Collective Identity Approach to Twentieth-Century Feminism // Signs, 1999, Vol. 24, N 2. P. 363Ц386; Griffiths M.

Feminism and the Self: The Web of Identity. London; New York, 1995; Dean J. Solidarity of Strangers: Feminism after Identity Politics. Berkely; Los Angeles, 1996; Identity Politics and Women: Cultural Reassertions and Feminism in International Perspective / Ed. by V.M.

Moghadam. Boulder, 1994.

Violence, Identity and Self-Determination / Ed. by H. Vries de., S. Weber. Stanford, 1997.

идентичности не только на электоральный выбор, но и на политическое поведение в целом. Традиционно продолжались исследования роли классовой принадлежности в формировании политических перспектив индивидов, особенностей идентификации отдельных социально-демографических и статусных групп. Интересными были попытки анализа различных коллективных форм идентификации в конфликтах и кризисных условиях, роли личностной и групповой социальной идентичности в системе государственного управления, характера формирования политической идентичности в условиях демократии, в современном обществе новых технологий.

В 1990-х годах активно обсуждался вопрос о роли глобализации и информационного общества в формировании политической идентичности. В европейских исследованиях появилось направление, акцентировавшее снижение значимости в формировании политической идентичности национального государства и других классических политических институтов. Это объяснялось тем, что в условиях глобализации национальное государство как бы лисчезает на фоне роста потенциала наднациональных объединений, например, Европейского Союза, развития цивилизационных идентичностей, усиления влияния региональных сообществ отдельных стран, их трансграничной активности и развития межрегиональных связей. Но при этом процессы глокализации вели к тому, что самым простым способом объединения, позволяющим людям избежать чувства разобщенности, слабости и беззащитности перед лицом более мощных исторических сил, бушевавших вокруг, стало объединение по этническим признакам36. Именно поэтому этническая идентичность в условиях глобализации не просто тесно связана с политической самоидентификацией, но и сама приобретает политический характер. Часто она являет собой пример лутраченной идентичности, которая понимается как нечто существующее, но безголосое, что проявится лишь при определенных условиях. Стиль жизни в современных государствах становится более унифицированным, но проявляется и тенденция к сохранению собственной культуры и языка, к противодействию инородному влиянию.

При описании лобщества будущего как информационного М.Кастельс37 делает акцент на том, что власть больше не является уделом линститутов (государства), организаций (капиталистических фирм) или носителей символов (корпоративных средств информации и церкви)38. Идет поиск новой системы социальных связей на основе реконструированной идентичности, который обусловлен кризисом двух основных институтов индустриального общества - семьи и национального государства. Новая власть заключается в информационных кодах, в представительских имиджах, на основе которых общество организует свои институты, а люди строят свои жизни и принимают решения относительно своих поступков. Центрами такой власти становятся умы людей39. Свой потенциал исчерпали и политические партии. Политические доктрины, основывающиеся на промышленных институтах и организациях, начиная от демократического либерализма, зиждущегося на национальном государстве, и кончая опирающимся на труд социализмом, в новых социальных условиях оказываются лишенными своего Фукуяма Ф. Доверие // Новая постиндустриальная волна на Западе. Антология / Под ред.

В.Л.Иноземцева. М., 1999. С. 161.

Кастельс М. Информационная эпоха: экономика, общество и культура ( Кастельс М. Власть идентичности // Новая постиндустриальная волна на Западе.

Антология / Под ред. В.Л.Иноземцева. М., 1999. С. 304.

Там же.

практического смысла. В результате этого они теряют привлекательность и в стремлении выжить идут по пути бесконечных мутаций, болтаясь за спиной нового общества, как пыльные знамена забытых войн40. У идеологий иссякают истоки легитимной самобытности. Кастельс поддерживает идею А.Турена о том, что в постиндустриальном обществе идея защиты личности, ее самобытности и культуры заменяет идею классовой борьбы. Наблюдается увеличение дистанции между глобализацией и идентичностью, между сетевыми структурами, олицетворяющими современное общество, и Я. Показателем кризиса является подъем фундаментализма, развитие расизма и ксенофобии в европейских странах.

Характерная для информационного общества автономная идентичность возникает вне институтов гражданского общества. При описании постиндустриального общества постмодернисты переносят акцент с понятия мы на понятие ля. М.

Кастельс в изданной в 1997 г. книге Power of Identity выделяет три типа идентичности: легитимизирующую, сопротивления и проективную. Первый вариант идентичности порожден индустриальным обществом с его традиционным пониманием гражданского общества и национального государства, второй связан с переходом к новому типу ценностей, создаваемых локальными общностями, третий определяется формированием личности, субъекта41.

Третья волна: теория идентичности на рубежах тысячелетия Третья волна теории политической идентичности связана с рубежом 1990-х - начала 2000-х годов, когда политики осознали практический смысл изучения различных моделей политической идентичности в странах Евросоюза и сменился вектор обсуждения этой темы в научной среде. Развивается концепция политики идентичности, происходит удвоение объекта анализа: наряду с изучением стереотипов и установок массового и индивидуального политического сознания (а политическая идентичность относится именно к срединному его слою - установкам, хотя, безусловно, влияет и на базовые и идеологические ценности, и на политические предпочтения индивидов) активное внимание ученые начинают уделять последствиям проводимой политики мультикультурализма и толерантности по отношению к мигрантам и представителям нетрадиционных для европейских стран религий.

Интересны исследования Т.Райсса, М.Эмерсона, В.Лота, И.Нойманна, Б.Страта, Ф.Черутти42, в которых показано воздействие наднациональных органов ЕС на процесс формирования европейской идентичности и предпринимаются попытки определить наилучший сценарий идентификационной политики. Т.Райсс пытается выявить закономерности социального поведения при одновременной Там же. С. 297.

Castells M. The Power of Identity. Oxford: Blackwell, 1997.

Risse T. The Euro between National and European Identity // Journal of European Public Policy, 2003, N 10 (4) August; Эмерсон М. Экзистенциональная дилемма Европы. // Вестник Европы, 2005, № 15; Loth W. Identity and Statehood in the process of European Integration // Journal of European Integration History, 2000, N 6; Нойманн И. Использование Другого: образы Востока в формировании европейских идентичностей. М.: Новое издательство, 2004; Strath B. A European Identity: to the historical limits of a concept. // European Journal of Social Theory, 2003, N 5. P. 387Ц401; Cerutti F. Towards the political identity of the Europeans: An introduction // A soul for Europe. On the political and cultural identity of the Europeans / Ed. by F. Cerutti, E. Rudolph.

Leuven, 2001. Vol. 1; Cerutti F. Constitution and political identity in Europe // Postnational constitutionalisation in the enlarged Europe: аfoundations, procedures, prospects / Ed. by U. Liebert Baden-Baden, 2005.

смене валют, В.Лот поставил задачу создать многомерную модель идентичности, М.Эмерсон интересует многомерная модель интеграции, И.Нойманн уделяет внимание изучению историко-политической концепции единого европейского пространства, Б. Страт анализирует начало политики идентичности в ЕС. Поиск новой идентичности противоречив: с одной стороны, налицо подъем национальных и националистических чувств и движений, с другой стороны - усиление стремления части общества к самоидентификации с Европой. При этом европейская идентичность - совокупность характеристик, которые отличают европейцев от неевропейцев в культуре, традиции, образе жизни, системе мышления. Новые модели идентичности не всегда мирно уживаются с традиционными.

Проблема формирования европейской идентичности поставила исследователей перед необходимостью использования в трактовке политической идентичности культурологического (или цивилизационного) подхода, поскольку во многих анализируемых ситуациях проявлялась дисфункция между общегражданской (национальной - в терминологии западноевропейских исследователей) и этнической идентичностями, и обсуждения вопроса о политике идентичности. Политика идентичности в западноевропейских странах касается аспектов формирования модели политической идентичности, в рамках которой гармонично сочетались бы этническая, общегражданская идентичность и сконструированная в рамках Евросоюза европейская идентичность. В плане конструировании общеевропейской идентичности ставка делается на экономические (внедрение евро, общих стандартов торговли, возможность перемещения рабочей силы из одного государства ЕС в другое) и политико-институциональные методы (институт членства в Европейском Союзе, который позиционируется как привилегия европейских стран), на культурно - цивилизационные основания (европейцы оперируют понятиями мировое сообщество, гуманистические ценности, лобщечеловеческая культура). Европейская идентичность трактуется как специфическая усложненная разновидность идентичности политической, вобравшая в себя элементы всех других видов.

Третья волна интереса к теории идентичности в политической науке, поднявшаяся с начала 2000-х годов, акцентирует внимание на взаимосвязи национальной (фактически речь идет об общегражданской) и этнической идентичностей. В европейских странах объектом анализа выступают потомки иммигрантов43 и автохтонные этнические меньшинства, компактно проживающие на территории национального государства. Большое внимание уделяется влиянию политической идентичности (в нее включается в этом случае этническая и конфессиональная идентичность) на крайние, в том числе экстремистские, формы политического поведения44. Следует отметить эмпирическую направленность большинства исследований этого периода в европейской политической науке. Мы имеем дело с этапом доминирования восходящей исследовательской стратегии, которая обычно и приводит к прорыву в теоретической области. Отметим Кокка Ю. Границы Европы и идентичность = Turopas grenzen und identitt: исторический опыт и вызовы современности / Пер. с нем. Е. В. Безмен. М.: Российский гос. гуманитарный ун-т, 2007.

Schwarzmantel J.J. Citizenship and identity: Towards a new republic. London; New York:

Routledge, 2003; Heryanto A. State terrorism and political identity in Indonesia: fatally belonging.

London; New York: Routledge, 2006; Political transformation and national identity change:

comparative perspectives / Ed. by J.Todd, L.C.Bottos, N.Rougier. London; New York: Routledge, 2008.

проведенное в этом ключе исследование Г.Беста (Германия), построенное на межгосударственных сравнениях (18 стран, 2009 г.) модели национальной идентичности трех групп (политической и экономической элиты и рядовых граждан этих стран). Он относит политическую идентичность к эмоциональному компоненту политического сознания, фиксирующему представление человека о себе только в настоящем. Национальная идентичность имеет два аспекта - этнический и общегражданский - и рассматривается как одна из разновидностей политической идентичности. Наиболее значимыми показателями национальной идентичности Г.Бест считает осознание значимости принадлежности к определенному этносу и гражданства, фактор крови (этническое происхождение родителей), страну рождения, преданность стране, признание правильности внешней политики стран Европы и адекватности социальной системы своей страны45.

На наш взгляд, наиболее существенное влияние на современные зарубежные версии теории идентичности оказали в последнее десятилетие и продолжают оказывать такие исследователи, стоящие на принципиально различных методологических позициях, как П.Бурдье46, Э.Гидденс47, Ю.Хабермас48, С.Хантингтон49 и С.Жижек50.

Pages:     | 1 |   ...   | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 |   ...   | 66 |    Книги по разным темам