Книги по разным темам Pages:     | 1 |   ...   | 16 | 17 | 18 | 19 | 20 |   ...   | 52 |

1. Наиболее волнующую философскую проблему, связанную с загадкой реальности закона природы, можно сформулировать так. По своим атрибутам закон природы следовало бы определить как призрак (Ю. Бохеньский). Ведь сам по себе он неметричен (закон одновременно есть везде, но нигде строго не локализован), чувственно невоспринимаем (у него нет геометрической формы, цвета, вкуса, запаха, его невозможно потрогать или услышать); многие считают его вечным, неизменным, неверифицируемым и поэтому в целом Ч нематериальным. В противоположность призрачному закону, конечным материальным вещам присущи чувственно воспринимаемые свойства (фигура, вес, цвет, запах и пр.); воспринимаемые предметы появляются, изменяются и исчезают. Выходит, призрак виртуального закона эмпирически не регистрируется в форме sense data и его невозможно теоретически погрузить в континуум фактов. Убеждение в лирреальной призрачности закона проистекает из чувства реизма, т. е. из стремления свести всякое объективное существование к чувственной данности вещи. Однако если закон есть прежде всего объективное отношение, а не вещь, то он действителен: принадлежит к роду условного бытия, выступает способом осуществления внутренней возможности своего через среду иного, реализуется через внешнюю повторяемость событий. Закон всегда действует при наличии определенных условий. Так, закон Ома реализуется в обычных условиях, но перестает проявляться при температурах, близких к абсолютному нулю.

Генезис и эволюцию лобъективного-невещественного закона природы можно в общих чертах объяснить на основе гегелевской теории рефлексии, неоднократно упоминавшейся выше. Пусть два предмета впервые вступают во взаимодействие, образуя некоторую относительно замкнутую систему. Допустим также, что до момента воздействия у них было мало сходных, общих свойств. Но вот они начинают взаимоотражаться, и чем теснее их контакт, тем больше признаков одного предмета становятся моментами внутренней структуры другого. Происходит частичное отождествление обеих сторон данного взаимодействия. В структуре взаимодействия развивается относительно устойчивая связь. Допустим теперь, что это взаимодействие прекратилось. Однако впечатанная предметами друг в друга информация о самих себе продолжает передаваться по цепям все новых и новых взаимодействий этих предметов с уже иными предметами.

Так или иначе эта информация включается в процесс управления динамикой последующих взаимодействий, в которые втягиваются другие предметы. Происходит долговременная стабилизация закона, хотя положившие ему начало единичные инициаторы могли уже исчезнуть. Общее, появившееся и усилившееся при все новых и новых взаимодействиях и взаимоотражениях предметов, теперь начинает доминировать над единичным, управлять им. В этом смысле можно говорить, что закон подчиняет себе явление, правит миром.

Теперь можно представить себе происхождение новых законов той или иной степени общности. Если предметы, закрепившие в своей внутренней структуре информацию об отождествившихся с ними других предметах, вступают во взаимодействие с существенно отличающимся от них классом предметов, то в их контакте может возникнуть принципиально новая существенная связь. Через свои внешние пограничные проявления объективный закон косвенно реализует пространственно-временные свойства. В постоянно повторяющихся практических действиях с предметами стихийно накапливаются тождественные объективным законам алгоритмы и схемы действий, которые со временем интериоризуются в операции мышления. Сравнивая на уровне рационального познания предметы друг с другом, исследуя историю их взаимодействия, наука формулирует законы объективного мира в их абстрактно-чистом виде, а также выстраивает иерархию из универсальных, общих и частных законов природы. Вместе с тем, в отличие от абстрактно-общей формулы закона науки объективнореальный закон природы имеет форму конкретной общности или всеобщности, а потому никогда не может быть исчерпывающе выражен системой научных понятий.

2. Многие исследователи считают закон природы чем-то совершенно простым, внутренне непротиворечивым. Однако если он есть разновидность пограничного соотношения, то он парадоксален: и прост и сложен.

Закон прост потому, что представляет собой не внутреннее единство разных, а внутреннее единое - сверхчувственный монолит, который невозможно даже мысленно расчленить на некие связанные части. В то же время закон, будучи медиумом, опосредует связь противоречивых сущностей, и в этом смысле он сложен - складывается из снятых и гармонически преломленных в нем противоположных тенденций. Анаксимандр из Милета учил, что благодаря космической справедливости, устанавливаемой апейроном, ни одна стихия не способна долго господствовать над другой и мировой порядок составлен симметрией борющихся друг с другом сил и стихий. Если фундаментальные законы природы все же диалектически противоречивы, тогда логической формой их выражения должна стать конъюнкция рефлексивных противоположностей или антиномия. А ведь естествознание упорно, опасаясь двусмысленной диалектики, избегает антиномических способов описания законов природы. Например, физикам проще утверждать, что есть отдельно описываемый закон всемирного тяготения и есть также независимо от него объясняемые силы отталкивания.

Однако, возможно, более точен Гегель, когда в Науке логики он говорит об одновременном притяжении и отталкивании всех взаимодействующих фрагментов бытия. Так, причиной вращения спутника вокруг Земли является симметричное противоречие в нем притяжения и отталкивания. Равнодействие центростремительной и центробежной сил, одновременно приложенных к спутнику, обеспечивает его устойчивое вращение. Следует ли все физические эффекты сводить к фундаментальным гравитонам, в существование которые пассионарно веровал Эйнштейн Не пора ли физикам ссылаться не просто на закон всемирного тяготения, а оперировать более реалистичным законом всемирного тяготения-отталкивания Впрочем, диалектика не столь уж чужда храму естествознания, если вспомнить о принципе дополнительности Бора или принципе неопределенности Гейзенберга. Вполне диалектичными мне представляются также общенаучные утверждения о покоящемся изменении (о физических законах и инвариантах как формах устойчивости - закон движения линвариант изменений), о незримом законе-регуляторе видимого порядка и др.

3. Большинство философов и ученых продолжают утверждать, что закон природы принципиально неизменен. Однако если допустить, что мир эволюционирует, а его законы возникают из пограничных взаимоотношений вещей, то, следовательно, законы природы тоже должны как-то постепенно (пусть незаметно) изменяться. Основываясь на тезисе о том, что социальная реальность обладает вулканическим элементом, французский социолог Г. Гурвич (вслед за Э. Бутру) предложил гипердиалектическую гипотезу изменчивости объективных законов развития общества. В советской философии в 70-х гг. ХХ в. состоялась дискуссия по вопросу развития законов природы и общества. Некоторые авторы (например, М.Н. Руткевич) допускали, что объективные законы (в особенности закономерности социального бытия) эволюционируют под влиянием изменяющихся условий его действия. Сторонники И. Пригожина, придерживаются таких гипотез синергетики: а) любые физические константы со временем эволюционируют; б) законы природы недолговечны и со временем могут прекращать свое действие. Ставится, например, проблема изменения гравитационной постоянной в процессе расширения вселенной. Из современной теории раздувающейся вселенной, общепринятой в естествознании, напрашивается вывод, что в формальной структуре физического закона должен фигурировать коэффициент времени. Согласно неклассическим (реляционным) воззрениям расширяющийся физический континуум, во-первых, конечен, во-вторых, историчен, в-третьих, сопряжен со случайностями и сингулярностями. Следовательно, в объяснении мировых регулярностей недостаточно листин чистого разума, универсальных и необходимых;

требуются также экспериментальные листины факта, акцидентальные истины истории.

Как видим, богословская идея Логоса обладает серьезным эвристическим потенциалом и может быть положена в основу современной философско-методологической концепции закона природы.

Использованная литература 1. Пуанкаре А. О науке. - М., 1990. - С. 2. Вернан Ж.-П. Происхождение древнегреческой мысли. - М., 1988.

3. Вернан Ж.-П. Происхождение древнегреческой мысли. М., 1988.

С. 71-72.

4. Муратов М. Философия Филона Александрийского в отношении к учению Иоанна Богослова о Логосе. - М., 1885.

5. Поппер К. Логика и рост научного знания. - М., 1983. С. 87-88, 277.

6. Философский словарь / Под ред. Г. Шишкоффа / Пер. с нем. - М., 2003. - С. 162.

7. Уайтхед А.Н. Идеи космологии // Избранные работы по философии. М., 1990. С. 499-ВЗАИМОСВЯЗЬ ПРОЦЕССОВ ИНТЕГРАЦИИ И ДИФФЕРЕНЦИАЦИИ НАУЧНОГО ЗНАНИЯ Соколов Л.А.

В статье анализируется одна из важнейших особенностей современного научного знания: взаимосвязь интеграции и дифференциации научного знания.

В течение ХХ-го века развитие науки в наиболее существенных для философского осмысления аспектах определялось двумя противоположно направленными (как долгое время казалось) процессами. В 70-е годы философская дискуссия о значении и специфике этих процессов, обозначенных, соответственно, как интеграция и дифференциация научного знания, приобрела особую актуальность в связи с практическими проблемами организации и управления научной деятельностью. Впервые в истории познания, отмечают Н.П. Депенчук и С.Б. Крымский, наука оказывается предметом сознательного управления. Управление, в свою очередь, предполагает более углубленное исследование механизма интеграционных процессов не только на уровне отдельных теорий или концепций, но и в более широком контексте взаимодействия наук, постановки и решения глобальных проблем, программно-целевого подхода к организации и планированию научных исследований [1]. Интеграцию авторы рассматривают как повышение системности научного знания, междисциплинарную кооперацию и движение к единой научной картине мира, к единству методологического самосознания науки, к целостности системы мировоззренческих (ценностно-смысловых) ориентиров научного познания [2]. Отмечается, что объективная необходимость интеграции науки обусловлена, вопервых, чрезвычайно быстрым возрастанием объема научно-технической информации и, во-вторых, тем обстоятельством, что между базисным уровнем наук и их передним краем неуклонно возрастает дистанция, которую приходится преодолевать каждому новому поколению ученых [3].

Вместе с тем, утверждают авторы, развитие науки не сводится к интеграционным процессам - междисциплинарное взаимодействие наук обнаруживает их спецификацию и границы компетентности [4]. Уточнение и вынужденное ограничение предмета исследования, эксплицитное описание методологической платформы и модельного ряда, создание собственного языка и систематизация дискурса характеризуют внутренние аспекты процесса дифференциации научного знания. Внешние черты этого процесса проявляются в возрастании числа новых научных дисциплин и направлений. В контексте философской дискуссии 70-х - начала 80-х годов дифференциация науки получила амбивалентную оценку. С одной стороны, она й Л.А. Соколов, рассматривалась как естественный процесс развития и необходимое условие углубления научного знания. С другой стороны, отмечалось, что следствием этого процесса может стать разрушение системы междисциплинарных научных коммуникаций и чрезмерная раздробленность науки, что противоречит философским представлениям о ее необходимом единстве.

Поскольку, отмечает А.Л. Никифоров, объем научной информации удваивается через каждые 10 лет, ученый вынужден максимально ограничивать сферу своих интересов, чтобы не только успевать читать сообщения о чужих результатах, но и работать для получения своих собственных. В этих условиях... ученые превращаются во все более узких специалистов, а наука дробится уже не на дисциплины или даже теории, а на отдельные проблемы и темы [5]. В связи с неоднозначной оценкой дифференциации ее соотношение с интеграционными процессами также трактовалось поразному. Ортодоксальные марксисты-ленинцы рассматривали принцип единства науки как логическое следствие диалектико-материалистического монизма, из чего, в свою очередь, следовало, что дисциплинарная и тем более тематическая раздробленность науки есть ее временное, исторически преходящее состояние. Например, М.Г. Чепиков, намекая на известное высказывание К. Маркса о возможности лодной науки в далеком будущем, писал: Складывающееся в результате интеграционных процессов единство науки и знаний имеет конечную цель - образование лодной науки с единой (под эгидой научной философии) методологией, единым языком, единой теорией [6]. Такая точка зрения явно противоречила принципам общенаучной системной методологии и, прежде всего, принципам иерархичности и множественности теоретических описаний сверхсложных функциональных систем, к каким, безусловно, относится и сама наука.

Pages:     | 1 |   ...   | 16 | 17 | 18 | 19 | 20 |   ...   | 52 |    Книги по разным темам