Книги, научные публикации
Pages: | 1 | 2 | 3 | ОБ ИММАНЕНТНЫХ ЗАКОНАХ, ДЕЙСТВУЮЩИХ В ЯЗЫКЕ Термин "имманентные законы языка" считается в нашем языко знании одиозным. Многие советские языковеды и философы утверж дают, что никаких имманентных законов в ...
-- [ Страница 2 ] --"Различие между человеком и животным, Ч пишет Спир кин, Ч состоит в том, что животное о слышит и ощущает" [1957, 58]. Вряд ли это возможно. Ведь животное обладает памятью. Если бы обобщенные образы вещей не фиксирова лись в памяти, то и наглядно-ситуативное мышление было бы в таком случае невозможно. Кроме того, все эти заявления совершенно па радоксальны. Ведь животное в конкретной обстановке имеет дело с конкретными единичными предметами. Откуда же у них возникает обобщенный образ этих ПРАКТИЧЕСКОЕ МЫШЛЕНИЕ Особенности этого типа мышления очень хорошо пояснил Ру бинштейн. Он в качестве особого вида выделяет так называемое практическое мышление. "Под практическим мышлением обычно пони мают мышление, совершающееся в ходе практической деятельности и непосредственно направленное на решение практических задач в отличие от мышления, выделенного из практической деятельности, направленного на разрешение отвлеченных теоретических задач, лишь опосредственно связанных с практикой... Могут быть разные случаи проявления практического мышления;
в одних случаях практи ческое, т.е. мышление, включенное в практическую деятельность, должно по характеру тех задач, которые ему приходится решать, использовать и результаты отвлеченной теоретической деятельности.
Это сложная форма практического мышления, в которое теоретическое мышление входит в качестве компонента" [Рубинштейн 1957, Могут быть такие случаи, когда "для решения задачи в ходе практичес кой деятельности отвлеченное теоретическое мышление и не требуется:
встречаются такие элементарные задачи, для разрешения которых нужно только сориентироваться в данной наглядной ситуации. В та ких случаях практическое мышление, т.е. мышление, включенное в практическую деятельность и направленное непосредственно на решение частных практических задач, принимает форму наглядно действенного мышления.
Наглядно-действенное мышление Ч это элементарная форма прак тического мышления, направленная на разрешение элементарных практических задач" [1957, Практическое мышление является одним из наиболее распрост раненных типов мышления, возникших еще в глубокой древности.
Наглядным ее примером может быть ориентировка на местности.
Наш далекий предок Ч первобытный человек, еще не владевший речью, прекрасно ориентировался на местности. Основанием для такой ориентировки служило знание данной местности. Здесь не тре бовалось знания слов и их значений. Все действия человека выра жались в осмысленных движениях. Он знал, где и что находится, он знал, каким путем нужно идти к определенному месту, что нужно делать, если попадется какое-либо животное, каким способом можно его убить, содрать С него шкуру и ее использовать.
Практическое мышление, как особый вид мышления, не исчезло и в настоящее время. Можно привести немало примеров осуществ ления практического мышления. Женщина вяжет чулок. Она не употреб ляет при этом никаких слов и не строит никаких предложений.
Она только знает, как вязать чулок. В процессе вязания ее мыш ление выражается в осмысленных движениях. Абсолютно то же самое происходит, когда шофер сидит за рулевым колесом и управляет машиной. Он при этом не подбирает никаких слов и не строит предложений. Он знает, каким путем нужно ехать. Все его мышление здесь выражается в осмысленных движениях. Подобный тип мышления наблюдается, когда человек чинит или собирает какой-либо прибор, молотит хлеб, добывает уголь, занимается охотой или рыбной ловлей.
Вообще этот тип мышления присущ любому трудовому процессу.
МЫШЛЕНИЕ Так называемое мышление способно создавать слова-понятия или формы, содержание которых может далеко не охва тывать объема понятия, существующего в действительности.
Тем не менее у каждого говорящего на том или ином конкретном языке всегда имеется понятие, которое может быть не выражено специальным словом. Есть, например, языки, где нет глагольно го вида. Глагольный вид или совершенно не выражается или вы ражается крайне нерегулярно и непоследовательно. Между тем но ситель данного языка очень хорошо представляет, что означает действие законченное и незаконченное. В языке коми есть специаль ный глагольный суффикс, обозначающий действие, совершающееся на некоторое время, например 'он надавил, подержал некоторое время и опять надавил'. В китайском языке подобных суффиксов нет. Но это опять-таки не означает, что у китайца абсолютно никакого представления о подобных действиях.
История самых различных языков показывает, что в глубокой древности предложения не имели связующих средств. Одно пред ложение непосредственно следовало за другим и каждое предложение выглядело как главное. Однако отсутствие формально выраженной связи между предложениями опять-таки не означает, что у людей не было понятия логической связи предложений, понятия логической неравноценности предложений. В двух самостоятельных предложениях:
Я живу в доме, дом стоит на берегу реки, второе предложение, несомненно, выступало как определение первого (Я живу в доме, который стоит на берегу).
Поэтому мы с полным правом можем говорить о наличии так называемых понятийных категорий.
РЕДУЦИРОВАННОЕ МЫШЛЕНИЕ "Понятиями, Ч замечает А. Сотникян, Ч мы мыслим лишь в науч ной области, в обыденной жизни мы мыслим типичными [1968, 92].
мышлении у нас образ вещи может сворачиваться и разво рачиваться. Когда я в более или менее сложной форме мыслю обыч ную для меня мысль, то образ этой вещи бывает в свернутом виде, однако вполне достаточном для мышления;
например, когда я гово рю: "Мой отец помог мне получить среднее образование", то образ моего отца мыслится совершенно сокращенно, так что лишь какой либо штрих из его внешнего облика, например его характерный взор, оказывается достаточным для мышления. Мы мыслим свернутыми образами, когда мысль для нас привычна... В обыденном мышлении мы не нуждаемся в развернутом образе, так как и свернутые образы или сгустки оказываются достаточными для мышления или неточного привычного различения одной вещи от другой... Развернутый образ выступает у нас, когда мы нуждаемся в каком-либо доказательст ве при объяснении" [Там же, 87].
"Если же наше мышление не нуждается в таких объяснениях и доказательствах, то наши образы могут не всплывать в развернутом виде, они могут сократиться до минимального сгустка, вполне до статочного для понимания сказанного" [Там же, 142].
"Содержание также может сокращаться, но тут сокращение будет состоять лишь в том, что вместо развернутого содержания появится сгусток этого содержания, или даже в сознании выступает не весь сгусток, а лишь часть его, да плюс к тому это выступающее в созна нии содержание может раскрываться, а оставаться как бы в скобках, оставляя в сознании то, что здесь мы имеем дело с чем-то определенным, отличным от других вещей" [Там же, 41].
Примером типа сокращенного мышления может так называемая сокращенная форма внутренней речи. Вот некоторые ее характеристики.
С синтаксической стороны эта форма речи крайне отрывочна, фрагментарна и сокращена по сравнению с внутренней речью. Для нее характерно упрощение синтаксиса, минимум синтаксической рас члененности, высказывание мысли в сгущенном виде, значительно меньшее количество слов. Эта речь производит впечатление чрезвы чайной фрагментарности и неразвитости. Во внутренней речи этого типа содержатся не столько слова, сколько трудноуловимые намеки на них, выражаемые в каких-то элементах артикулирования. Слова здесь представляют конденсированное выражение смысловых групп.
Говорят, что в данном случае даже нет слов в их грамматическом значении, а лишь некоторые элементы артикулирования, которые являются носителями общего смысла [Соколов 1968, 101].
Эллиптична в известной мере также и разговорная речь.
ность структуры устной диалогической речи, Ч замечает А.Р. Лурия, Ч является то, что она допускает значительную грамматическую непол ноту. Отдельные части грамматически развернутого высказывания могут опускаться и подменяться либо подразумеваемой ситуацией, либо включенными в речь жестами, мимикой, интонациями. Это яв ление хорошо известно в языкознании под названием эллипсисов или элизий, иначе говоря, опускания отдельных элементов развернутой речи" [1979, 305].
МЫШЛЕНИЕ, ОСНОВЫВАЮЩЕЕСЯ НА КОНЕЧНЫХ РЕЗУЛЬТАТАХ ДЕЙСТВИЙ Этот своеобразный тип мышления в практической жизни встреча ется довольно часто. Предположим, человек идет и видит раздав ленного на полотне железной дороги человека. Человек может сразу понять, что здесь произошло и мысленно представить весь ход возможных действий: человек по неосторожности пошел по железно дорожному полотну, по какой-то причине не слышал шума приближа ющегося поезда, предупредительного гудка или окрика машиниста.
Он предполагает, что колеса локомотива нанесли какие-то серьез ные повреждения, приведшие к смерти пострадавшего. Мышление здесь также может быть авербальным. Вид раздавленного человека может вызвать просто последовательную картину действий, кото рая хранится в памяти человека как воспоминание чего-то подоб ного, виденного им в прошлом.
Примерно то же самое испытывает человек, увидевший вместо своего дома обугленные развалины. Он также представляет, что здесь могло быть: дом мог кто-нибудь поджечь или он мог заго реться от оставленного невыключенным утюга, или от искры то пившейся в доме печки и т.п. Он может представить, как из дома стал выходить дым и пламя, толпу суетящихся около дома людей, не сумевших потушить пожар, так как пожарные приехали слишком и СМЕШАННЫЙ ХАРАКТЕР ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО МЫШЛЕНИЯ Вообще было бы неправильно думать, что при мышлении чело век каждый раз пользуется только каким-нибудь типом мышления.
По всей видимости, мышление человека характеризуется совокуп ным участием разных типов мышления.
Человек широко использует словесное мышление, когда он имеет дело с собеседником или определенной массой слушающих людей, или когда он стремится точно передать содержание высказывания кому либо, причем все это может быть изложено даже в письменной форме.
Необходимо иметь в виду, что словесное мышление является наиболее совершенным типом мышления.
В обыденной жизни человек обычно пользуется различными ти пами мышления, причем эти типы не исключают друг друга, а взаимно дополняют.
О МЫШЛЕНИИ Большинство философов и лингвистов относятся к идее о сущест вовании лингвокреативного мышления отрицательно.
"Различая логические и семантические формы мышления, Ч за мечает Чесноков, Ч борясь против их отождествления, не сле дует впадать в противоположную крайность и доходить до их мета физического разрыва, до их отнесения к разным сферам мыслитель ной деятельности Ч языковой и надъязыковой, что было присуще психологическому направлению в языкознании (A.A. Потебня и др.
и в последнее время частично проявилось в концепции двух сфер преломления действительности при ее отражении Ч сферы мышления и сферы языка) [ссылка на книгу "Общее языкознание" 1970, Логические и семантические формы в неразрывном единст ве, как две стороны единого процесса организации мысли, протека ющего в одной сфере языкового мышления" [Чесноков, 1977, 62].
Здесь все привязано к неизменному и незыблемому тезису: "Мыш ление может совершаться только на базе языка". Между тем много численные совершенно конкретные факты из истории различных язы ков заставляют предполагать наличие лингвокреативного мышления.
В отличие от других типов мышления, лингвокреативное мышление имеет двоякую направленность. Оно, с одной стороны, отражает окружающую человека действительность, с другой самым тесным образом связано с наличными ресурсами языка. При создании новой языковой единицы человек всегда что-то использует уже наличест вующее в данном языке Было бы неправильно предполагать, что для обозначения новых понятий или каких-либо отношений между понятия ми язык прибегает к каким-то новым композициям фонем, к поискам еще не использованных словосочетаний. Обычно для этих целей используются уже существующие. При этом каждое новое понятие оказывается в той иной мере связанным с каким-то другим.
Создание слов на базе лексического материала собственного языка уже с самого начала преполагает какую-то связь вновь созда ваемого слова с каким-то другим, уже существующем в данном языке словом. Этот тезис очень хорошо подтверждают этимологические исследования.
Создание нового слова почти всегда связано с наличием в языке какого-то другого слова, в чем легко убедиться при анализе приводимых ниже примеров.
Немецкое Hase 'заяц' связано с названием цвета, ср. др.-нем. hasan 'серый', др.-англ. hasu 'серо-коричневый';
рус. заяц образовано от корня ghei/ghoi 'скакать, летать'. В венгерских диалектах встреча ется слово fuies 'заяц' fill 'ухо'. Венг. czillag 'звезда' этимологически связано с удмуртским глаголом чиляны 'блестеть', ср. также коми-зыр.
'искра'. Нем. 'и лат. Stella 'звезда' связаны с индоевропей ским глагольным корнем *ster 'рассыпать, распространять', тат.
йолдыз 'звезда', по-видимому, содержит звукосимволический элемент изображающий сверкание, мерцание, который также содержит ся в таких словах, как 'пламя', 'блестеть', тур.
'молния';
др.-инд. nakSatram луна', вероятно, из nakt-ksatra 'гос подствующий над ночью';
лит. 'бежать', ср. рус. бегу из 'темнота', др.-ирл. scath гот. skadus, др.-англ. scath, др.-в.-н.
scato 'тень';
гр. 'приходить', rasatiy, совр. перс.
rasad, др.-инд. 'достигать', гр. 'воровать', лит. slepti 'пря тать';
гр. 'болото', др.-инд. 'бассейн, пруд';
гр. 'блес теть', лат. lapa 'сосновый факел', лит. lepsna, лат.
'пламя', ст.-сл. 'блестящий, хороший';
др.-инд. 'душа', нем.
Atem 'дыхание';
гр. 'ползать', др.-инд. sarpah tfXio гот.
'солнце' от и.-е. корня sau 'светить';
гр. 'летать', галл.
eth 'птица' pet-no;
лат. 'постланный';
лат. *loukos, лит. 'поле', т.е. нечто более освещенное;
лит 'гагара' от 'нырнуть';
польск. 'сберегать', нем. schauen 'смотреть';
польск. 'белый', др.-инд. bha-mi 'светить';
чеш. drevo 'дерево', рус. дерево, лат. durus 'твердый', др.-инд. dhruvah, зенд. drva 'твердый', гр. 'дуб' и т.д.
Нетрудно заметить, что создание слов и форм в различных языках мира обнаруживает зависимость двоякого рода. С одной стороны, это создание зависит от наличия в окружающем нас мире соответст вующих предметов и явлений, с другой стороны, оно зависит от нали чия слов и форм в данном языке, которые могли бы послужить базой для образования новых слов и их форм. В авербальном типе мышления такой зависимости нет, поскольку мышление не зависит от наличия знаков. Результаты проявления лингвокреативного мышле ния во многом зависят от наличия конкретного языкового материала.
Отличительная особенность создания языка состоит в том, что практически язык никогда не создается на пустом месте. Он создается всегда при наличии некоторого количества слов и форм, оставшихся от предыдущего состояния. Этот остаток обладает двумя характерными особенностями: с одной стороны, он играет роль материальной базы для создания в языке нового, с другой стороны, он в известной степени ограничивает сам процесс лингвосозидательного мышления, ставя его в определенные условия. Наличный языковой материал может в известной степени накладывать известное ограничение при создании новых слов и грамматических формул.
В русском языке невозможно создание настоящего времени типа английского Present Continious Tense, например: I am working 'Я ра ботаю в данный момент'. Этому мешает, во-первых, отсутствие в рус ском языке форм настоящего времени глалога быть. Во-первых, упо требление причастия настоящего времени в предикативной позиции для русского языка не типично. Исчезновение категории рода в русском языке если полностью не исключено, то во всяком случае сильно затруднено. В русском языке не мог бы возникнуть особый падеж партитив, как это имеет место в финском и языках. Обыч но партитив исторически возникает из аблатива, который в русском отсутствует. Единственной базой для его возник новения мог бы быть род. падеж, который, между прочим, может иметь такое значение. Ср. купил хлеба, попил воды и т.д. Однако непар титивные значения у род. падежа в системе русского языка зани мают слишком большое место. Поэтому для создания особой формы партитива в русском языке нет достаточных условий.
Во многих тюркских языках распространен аффикс относитель ных прилагательных -лы, ср. ног. 'гористый', кум. булутлу 'облачный', туркм. гарлы 'снежный', тат. тур.
'струнный', чув. 'сильный'. Этот суффикс возник в результате пере осмысления аффикса совместного падежа В русском языке относительное прилагательное не могло бы быть образовано таким образом, поскольку в русском языке нет совместного падежа.
В татарском и многих других тюркских языках существуют сложные глаголы, состоящие из деепричастия основного глагола, сочетающегося с формами различных вспомогательных глаголов, ко торые и придают главному глаголу видовую характеристику, ср.
тат. жибэрде 'он проглотил' 'глотая послал*), куды 'он разложил' 'раскладывая каз.
'прочитал' 'читая жанып 'он сгорел' 'горя ушел*), башк. Кыуып 'он выгнал' 'гоня извлек*), чув. 'он 'летя ушел*), тув. чедип келди 'он 'достигая пришел'), хак. салды 'гребя положил*), туркм. 'обрадовался' 'радуясь ушел*).
В грузинском языке подобные сложные глаголы не могли бы возник нуть, поскольку в грузинском языке нет деепричастия.
В кабардинском языке очень мало местных падежей и послело гов с пространственным значением. Это объясняется тем, что роль окончаний местных послелогов с пространственным зна чением в кабардинском языке могут выполнять глагольные префиксы:
Бдзэжьеир псым хэ-сщ 'Рыба в воде находится'. В этом предло жении функцию падежа заменяет префикс хэ-, имеющий значение 'внутри': те-лъщ 'Книга на столе лежит'.
Глагольный префикс те- в данном случае имеет значение 'сверху, на' и заменяет послелог на- и суперэссив, т.е. падеж, означающий 'на чем-либо': Ар 'Он к городу пошел'. Глагольный префикс имеет значение *к'. Он заменяет возможный направ. падеж или послелог с тем же значением. Таким же свойством обладают и некоторые глагольные суффиксы, ср.: бгым с горы везут'. Это объясняется тем, что в адыго-абхазских языках, к которым принадлежит кабардинский, наблюдается очень сильная тенденция превратить глагольную форму в специальный комплекс средств указания на другие части речи. Поэтому семантические ана логи предлогов или послелогов располагаются не перед именами существительными или после них, а помещаются в самом глаголе.
В тюркских языках была довольно сильна тенденция к созданию специальных форм определенного настоящего времени. Эта тенденция не во всех тюркских языках проявлялась в одинаковой степени, но в некоторых языках, в особенности в тюркских языках Средней Азии и Сибири она проявлялась достаточно наглядно. По значению эти времена до некоторой степени напоминают английский Present Continious Tense. В их образовании также принимали участие вспо могательные глаголы. Однако по причине отсутствия в тюркских языках форм настоящего времени глагола-связки были исполь зованы другие глаголы. Наиболее часто используются четыре вспо могательных глагола Ч -ят- 'лежать', тур- 'стоять', отур- 'сидеть', йур- 'ходить', например: ног. бара ятырман 'я иду (в данный момент)', кирг. 'я пишу (в данный момент)', км. мен 'я беру (в данный момент)', каз. жазып 'я пишу (в данный момент)', узб. ёзиб 'я пишу (в данный момент)' и т.д. Эти же глаголы используются и для образования прошедшего времени, ср. каз.
жатыр 'я приходил (иногда)', алт. 'я учился (тогда)' и т.д.
Отличительная особенность китайского языка заключается в неоформ ленности частей речи. Неоформленность частей речи находится в пря мой зависимости от небольшого количества типов слов, абсолютного преобладания односложных слов и общей скудности дистинктивных средств связи. В этих условиях язык бывает вынужден использо вать одно и то же слово в роли разных частей речи. Если в языке отсутствуют оформленные части речи, то усиливается полисеман тичность слов. Эта особенность также характерна для китайского, вьетнамского, индонезийского и других языков того же структурного типа. Закрепление определенных морфологических показателей за отдельными разрядами слов в языках этого типа сильно бы сковы вало их маневренность.
Наиболее типичной особенностью языков эргативного строя явля ется отсутствие формы вин. падежа. Причина этого явления, мому, заключается в том, что отсутствие специального суффикса вин. падежа компенсируется наличием специальных показателей объек та в составе глагольной формы. В языках, имеющих эргативную кон струкцию, страдательный залог обычно отсутствует. причи ной этой взаимосвязи, по всей видимости, являются особенности грамматического строя языков, имеющих эргативную конструкцию.
В этих языках имеются два падежа, способных выполнять роль субъек та действия Ч это эргатив при переходном глаголе, а абсолютный при непереходном. Типология различных языков ясно показывает, что в страдательной конструкции падеж подлежащего никогда не получает никаких особых показателей и по форме бывает равен именительному, ср. рус. Дом строится плотниками. Совершенно естественно, что и в языках эргативной конструкции в случае по явления страдательного залога падеж подлежащего должен был быть неоформленным падежом, т. е. он совпал бы по форме с падежом абсолютным. Но в языках эргативного строя абсолютный падеж и без того имеет две функции. Он выступает не только как субъект действия при непереходных глаголах, но и как объект действия при переходных глаголах. В случае возникновения страдательного залога абсолютный падеж получил бы еще третью функцию Ч быть падежом подлежащего в пассивной конструкции. Такой без условно, мог бы создать лингвотехнические затруднения. Кроме того, он мог бы нарушить четкое противопоставление функций эргативного и абсолютного падежей. Эти лингвотехнические затруднения и не склонность разговорной речи к употреблению пассивных конструкций не создавали стимулов для появления страдательного залога в языках эргативного строя.
Многие уральские языки характеризует обилие суффиксов много кратного действия. Разгадку этого явления найти нетрудно. Все ученые убеждены, что в уральском праязыке не было именных классов, как это имеет место в африканских языках. Форма им. падежа ед. числа представляла чистую основу и не содержала никаких формативов, указывающих на принадлежность какого-либо существительного к оп ределенному именному классу. Несмотря на это в современных уральских языках обнаруживаются многие реликты так называемой собирательной множественности. Можно указать приблизительно де сять классов -a(-ja), -с. -i(-j). -k(-kk). -m, -n, -r, -i, -t. Можно предпо лагать, что каждый суффикс собирательной множественности обозна чал особый класс предметов, который отличался от других классов предметов особыми признаками. В настоящее время трудно сказать, какие это были признаки. При этих обстоятельствах каждый суф фикс играл двойную роль: он обозначал собирательную множествен ность и одновременно сигнализировал о наличии в языке классов собирательной множественности. Понятие коллективной множествен ности существовало не в абстрактном смысле, а относительно конкрет ного класса собирательной множественности. Позднее некоторые показатели собирательной множественности были переосмыслены как суффиксы многократного действия.
Особенностью языка суахили, как и всех других языков, при надлежавших к семейству языков банту, является плеоназм форма тивов, обладающих одним и тем же значением. Отношения принад лежности в суахили передаются при помощи притяжательной частицы а, оформленной местоименным показателем того класса, к кото рому относится имя, обозначающее предмет обладания [Мячина 1960, 23]. Таким образом, отношение принадлежности (одно и то же по своей сущности) может быть выражено в суахили различными формами. Это объясняется тем, что притяжательная частица сливаясь с показа телями различных классов, образует многочисленные фонетические разновидности.
Употребление абсолютного падежа в роли прямого дополнения при переходных глаголах в эскимосском языке связано с наличием показателя объекта в самой форме переходного глагола.
Значение предлогов часто зависит от значения падежей. В индо европейских языках некоторые предлоги управляют вин. падежом, ср. рус. в город, в лес;
лат. in 'в город';
рус. из леса, из города, в городе, в селе и т.д. Это происходит от того, что имена существи тельные, сочетающиеся с предлогами, некогда представляли формы местных падежей. Вин. падеж был некогда в индоевропейских язы ках направ. падежом, ср. лат. ire 'идти в Рим', др.-инд.
'иду в деревню', а род. падеж в ряде случаев развился из падежа Поэтому предлоги повторяли значение тех падежей, с которыми они сочетались.
Выбор необходимых строевых элементов при создании языковых единиц при лингвокреативном мышлении происходит стихийно.
В марийском и мордовском языках произошла нейтрализация некогда существовавших в этих языках серии внутреннеместных и внешнеместных падежей. Показатели отдельных серий, которые прежде имели только одно значение, получили со временем два значения и в результате такого процесса различение двух серий в этих языках утратилось, ср. совась кудос 'вошел в дом' и озась эземс 'сел на лавку'. Таким образом показатель с, который некогда обозначал серию внутреннеместных падежей, получил также значение показателя серии внешнеместных падежей Ч озамс эземс 'сесть на лавку'. Нейтрализация этих двух серий в мордовском и марийском языках объясняется тем, что формально серии не были достаточно противопоставлены друг другу. Показатель серии внеш неместных падежей л в мордовских языках фактически отсутст вовал, в марийском языке он не создавал достаточно четкого про тивопоставления.
Другая особенность лингвокреативного мышления состоит в том, что оно заново членит мир. Первое членение мира осуществляется еще до возникновения языка. Рецепторы человека воспринимают различные раздражения, идущие от различных предметов материаль ного мира. Представление о предметах и явлениях окружающего мира у человека возникают еще в доречевой стадии.
При создании слов языка человек начинает членить окружающий мир заново. Сказанное легко уяснить при анализе приводимых ниже примеров. Слово занят в русском языке означает, что в данном случае отсутствует понятие пустоты или бездеятельности, напри мер: Комната занята;
Я сегодня занят на работе и т.д. Айглийский язык не довольствуется этим общим понятием занятости и допускает более дробное членение этого понятия, например: / am buzy today 'Я сегодня занят';
Are you engaged? 'Вы заняты?' Ч Так можно спросить у шофера такси. The place is occupied 'Место т.д. Такое деление имеет известное фактическое оправдание, поскольку занятость шофера это несколько иная занятость по сравнению с занятостью чиновника в учреждении. Один язык довольствовался более общим пониманием занятости, а другой пошел по пути обозначения более конкретных особенностей занятости.
Понятие старости при чисто визуальном его представлении может быть связано с понятием многолетия, ухудшением состояния, изно шенности. Татарское слово карт означает 'старый', но по сравнению с русским словом старый его значение более узкое. Оно применимо только к человеку и другим одушевленным предметам, например карт кеше 'старый человек'. Если речь идет о старом доме, то нужно сказать иске Здесь также можно найти логическое обосно вание. Изношенность старого дома Ч это нечто иное по сравнению с физическим ослаблением человека, наступающим в связи с его возрастом. Один язык в данном случае довольствуется более общим пониманием старости, тогда как другой выражает это понимание более детализованно.
Человек может плыть на лодке вверх по течению и вниз по тече нию. Русский язык в данном случае не делает никаких различий.
В том и другом случае употребляется глагол плыть. Однако в коми зырянском языке это различие проводится. Глагол кывтны в этом языке означает по течению', а катны Ч 'плыть против течения'.
Любой народ достаточно хорошо понимает, что значит обменивать одну вещь на другую. Это действие в венгерском языке выражается глаголом czerelni. Однако венгр не может употреблять этот глагол при обмене денег одного государства на деньги другого государства.
В этих случаях употребляется глагол В северных русских говорах слово гора отличается большей объемностью значения по сравнению со словом гора русского ли тературного языка. В этих говорах горой может быть назван холм, высота которого не достигает одного километра.
В русском языке производится четкое различие между такими делениями суток, как вечер и ночь. Английский язык, в особенности язык Америки, такого различия не делает. Слово night может обозна чать 'вечер' и 'ночь'.
Семантический объем слова джужыд в коми-зырянском языке больше семантического объекта слова высокий в русском языке.
Слово джужыд означает не только 'высокий', но и 'глубокий (о воде)'.
Бывают случаи, когда один народ особо называет какой-либо предмет, тогда как другой не обращает на него никакого внимания, ср. нен. варнась 'бежать (о небольших животных и птицах)', лорц 'крупная кочка', 'состариться (о женщинах)', 'желудок хищной рыбы', ёнг 'часть шеи у основания черепа', 'река с низкими берегами, местами поросшими травой, покрытыми лужами, озерками, болотцами', ямд хвойного дерева', ирбэ 'период нереста карасей;
иркукта 'период, когда ягоды еще не калтан 'чум, закрытый покрышкой наполовину', нан. лорин 'тающий весной лед', вост.-хант. мур 'снег на ветках деревьев' и т.д.
Часто такая специфическая лексика зависит от рода занятий человека. "Из окружающего ненцев природного мира, Ч замечает Н.М. Терещенко, Ч особо обозначены только те предметы и явления, которые имеют отношения к их практической деятельности и [Терещенко 1955, 931]. Так имеется большое количество слов, свя занных с производственными и поло-возрастными названиями оленей, например: ты 'домашний олень (общее название)', хабт 'кастрирован ный олень', бык сидесь 'двухгодовалый олень', сырэй 'двухгодовалая важенка', 'бесплодная важенка' и т.д. [Там же]. Наряду с глаголом 'охотиться, промышлять', существует длинный ряд глаголов более узкого конкретного содержания. Глаголы эти обозначают, какой зверь или какая птица или рыба являются пред метом охоты, в какое время года и каким способом охота произ водится. Например: носинзь 'охотиться на песцов', тёнанзь 'охотиться на лисиц', 'охотиться на горностаев' [Там же, 930]. Специально обозначаются различные виды снега и льда: 'глубокий, рыхлый, незатоптанный снег', хаб луй только что выпавший снег', 'хрупкий зернистый снег под настом', ябтий 'твердый снег', нир 'затверделый снег на поверхности льда' и т.д. [Там же, 931]. В не нецком языке нет различных видовых названий для цветущих расте ний, которых в летнее время очень много в тундре [Там же, 932]. Особо обозначаются различные виды болот, различные по своей форме или размеру сопки, кочки, берега водоемов и др. [Там же, 932].
Вряд ли можно категорически утверждать, что каждое слово какого-либо языка представляет результат особого членения мира.
Во многих случаях определить очень трудно, если не невозможно.
Возьмем ряд слов, принадлежащих различным языкам, но имеющих одно и то же значение, например 'река': англ. river, н.-гр.
удм. шур, тат. лей, фин. joki. В чем здесь заключается особое членение мира, сказать трудно.
Гораздо большее различие в области лексического состава язы ков мира создают довольно многочисленные случаи семантической деривации слов. В этой области могут быть значительные расхож дения. Неодинаковость семантического объема слов различных языков мира создает главным образом неодинаковая деривация, что можно пояснить на конкретных примерах. Ср.: як. кун 'солнце, день, время';
ком пасть, ущелье', паст 'дыра, колесо, отделение';
рум. /и/та 'сердце, душа, сердцевина', broasca 'лягушка, врезной замок', 'кора, переплет';
голл. beer 'медведь, кредитор', rag 'спина, сербо-хорв. време означает 'время, погода';
мар. йогаш 'течь, падать, сыпаться';
исп. 'паук, люстра, сеть для ловли птиц, публичная женщина, блок', abierto 'открытый, прямой, незащищенный, расточительный, самовольный', egg 'яйцо, мина', muffler 'кашне, глуши тель', dull 'тупой, вялый';
удм. вандыны 'резать, пилить', бунеба характер';
хинди an kma 'желание, надежда, связь, отношение', 'спирт, сок, пот', an 'честь, манера, способ, воля, клятва', him 'холодный, зима, холод, снег';
нем. trauen 'верить, венчать', Messe кают-компания, обедня';
удм. 'ноготь, копыто';
перс.
zahp 'яд, отрава, горе, гнев';
дарбанд 'засов у дверей, горный проход, леса на стройке, застава, широкая короткая улица';
bab 'дверь, раздел, источник дохода', daira 'круг, область, сессия, учрежде ние';
дат. dinning эхо', flyde 'течь, узб. тамга 'клеймо, герб, аз. кызыл золотой';
алб. cfurk 'вилы, скорпион', gi яп. ho 'колос, острие гребень волны', кару косить, стричь, подрезать';
шах 'ветвь, приток (реки), глава, часть', 'стричь, пилить, резать, рубить, кроить';
бур. арга 'способ, прием, сноровка, навык';
punaise 'клоп, канцелярская кнопка', англ. clear 'очищать, устранять препятствие';
тат. 'глаз, ушко Нередко говорят, что возможность объединения различных зна чений в рамках одного звукового комплекса создает обусловленность значений слов контекстом. "Только в связной речи мы можем узнать, имеется ли в виду при слове завернуть Ч покрыть со всех сторон, упаковать (например, книгу в бумагу), или, вертя, закрыть, завинтить (например, кран), или загнуть, отогнуть, подвернуть в сторону (на пример, рукав), или, двигаясь, направиться куда-нибудь в сторону (например, за угол) или же зайти мимоходом (например, зайти к прия телю)" [Булаховский 1953, 28Ч29].
Что здесь в действительности происходит? В мышлении чело века фактически образуются новые понятия. Возникает потребность в их наименовании. Используя различные ассоциативные связи, че ловек в данном случае использует не какие-то новые звуковые комп лексы, а довольствуется уже имеющимися звуковыми комплексами.
Здесь важно то, чтобы вновь возникшее понятие имело какую-то ассоциативную связь со старым понятием. Сказанное можно пояснить на конкретных примерах. В голландском rag означает 'спина' и 'обух'.
Можно предполагать, что первоначально rag имело только одно значение 'спина'. Когда возникла необходимость в создании звуко вого комплекса для наименования обуха, то человек заметил, что обух имеет нечто общее со спиной. Он также обозначает тыльную часть. Поэтому для названия обуха был использован звуковой комп лекс, имеющий значение 'спина'. В данном случае создавалось опре деленное неудобство. А как же различить эти одинаково звучащие слова? Неудобство устранялось контекстом. В контексте нетрудно определить, к чему конкретно данный звуковой комплекс относится. Испанское слово агапа 'паук' имеет также зна чение 'люстра'. Когда возникла необходимость в обозначении люст ры, то было подмечено, что люстра чем-то напоминает паука. Она распластана и может иметь торчащие в разные стороны выступы.
Поэтому слово агапа 'паук' и было использовано для названия люстры. Соотнесенность звукового комплекса агапа легко определя лось в контексте.
Лингвисты нередко утверждают, что контекст будто бы создает новые значения слов. Это мнение целиком ошибочное. Ничего нового контекст создать не может. Контекст имеет часто дейктическую фукнцию. Он показывает только ту ситуацию, в которой тот или иной предмет и связанное с ним понятие может участвовать. Он указывает на сферу связей данного предмета, например, в двух предложениях: Я сразу узнала его по старой карточке и Зане сите эту книгу на карточку. В первом предложении слово кар точка связано с глаголом узнавать. Основанием для узнавания может быть только фотографическая карточка. Определение связи пред мета здесь достаточно определенно указывает на конкретный предмет.
Во втором предложении указана другая связь. Заносить что-либо можно на каталожную карточку. Значит, здесь идет речь о совершенно дру гом предмете. Эти два понятия существуют в голове человека не зависимо от контекста. Контекст только на них указывает.
Чем объясняется необычайное разнообразие звуковых оболочек слов в различных языках мира? Это разнообразие в значительной сте пени зависит от особенностей ассоциации. Ассоциация в некото ром отношении случайна и произвольна. Мы не можем заранее опре деленно сказать, какую ассоциацию использует человек при созда нии слова. Сравним такие слова, как рус. окно, сербо-хорв. прозор, исп. ventana, н.-греч. Значение у всех этих слов одно и то же 'окно'. Однако в основе их лежат совершенно разные ассоциации.
Рус. окно связано с словами око 'глаз', сербо-хорв. прозор этимоло гически связано с русским глаголом взирать, т.е. смотреть, тогда как исп. ventana связано с лат. ventus 'ветер', н.-греч. 'окно' 'то, что находится около двери'.
Это явление имеет свои причины. Каждое слово и каждая форма в любом языке создаются вначале каким-либо отдельным индивидом.
Это происходит оттого, что создание определенного слова или формы требует определенной инициативы, которая в силу целого ряда пси хологических причин не может одновременно возникнуть у многих лю дей сразу.
Кроме того, у разных индивидов, находящихся в различных точ ках земного шара, ассоциации не могут быть одинаковы, хотя воз можность случайных не исключена. Этим между прочим объясняется такое интересное явление, как отсутствие единой внут ренней формы в различных языках мира. Русское слово плотник свя зано этимологически с глаголами плотить и плести, тогда как гр.
'плотник' этимологически связано с глаголом 'тесать'.
Лингвокреативное мышление принимает участие также в процессах изменения языка. Интересно отметить, что оно может при этом под вергаться влиянию законов языкового знака и разного рода чисто психологических процессов, способствующих изменению языка, что ведет к известной алогичности. В коми-зырянском языке некогда существовало слово тыл, означавшее 'огонь'. Казалось бы, никакой необходимости в исчезновении этого слова не было. Однако это слово исчезло и заменилось новым словом би. Это произошло по видимому, оттого, что тыл 'огонь' очень напоминал слово тыл 'ветер'. Для чтобы избежать омонимии в коми-зырянском языке, возникло новое название для огня Ч би.
В области создания новых способов связи между словами или новых грамматических категорий лингвокреативное мышление глав ным образом направлено на подыскание новых способов языкового выражения или на улучшение лингвотехники.
Косвенные падежи в вульгарной латыни и в индийских пракри х подвергались интенсивным процессам падежного синкретизма.
В результате образовалась всего два падежа Ч прямой (имени тельный) падеж и косвенный. Косвенный падеж с лингвотехнической точки зрения крайне неудобен. Многие значения здесь фактически выражались одной и той же формой. Чувствовалась необходимость в создании какой-то новой системы выражения падежных отношений.
И этот способ был найден. Падежные отношения стали выражаться предлогами. Фактически здесь сменился способ выражения падежных отношений. В интеллектуальной сфере человека ничего нового при этом не прибавилось. В древнеанглийском языке было несколько суффик сов мн. числа имен существительных. число выражалось суффик сами -as, -и, -a, Исторически наиболее устойчивым оказался суф фикс -as как наиболее четкий и фонетически устойчивый по срав нению с другими окончаниями [Аракин 19SS, 151]. Здесь нашла свое осуществление тенденция к выражению одинаковых или близких зна чений одной формой.
В древнерусском языке некогда различались специальные глаголь ные времена Ч аорист, перфект, имперфект и плюсквамперфект. В со | временном русском языке эти глагольные времена уже не разли чаются. Одной из главных причин, способствующих исчезновению указанных времен, было, несомненно, развитие категории вида. Воз можность выражения совершенного действия иными языковыми средст вами делала ненужным существование особого прошедшего времени аориста, а также имперфекта. Здесь произошло лишь изменение способов выражения категории вида.
В финском языке когда-то, как и во многих других финно-угор ских языках, глагольные виды четко не различались. Видовое зна чение глагола нередко определялось контекстом. В более позднее время финский язык нашел способ выражения видовых отношений.
Если глагол имеет дополнение в партитиве, то он выражает незакон ченное действие, если он имеет дополнение в вин. падеже, то дейст вие выступает как законченное.
Арабский язык в более древнюю эпоху своего существования имел только два глагольных времени Ч перфект, например написал', и имперфект 'я писал'. Эти времена первоначально имели видовое значение, но не Что касается их способ ности выражать отношение действия к определенному временному пла ну, то в данном случае вышеуказанные времена были полисеман тичными. Так, например, имперфект мог иметь значение настоящего, будущего и прошедшего времен. Это коммуникативное неудобство по требовало создания дополнительных средств: присоединение к формам перфекта частицы qad способствовало более четкому отграничению собственно перфекта, например: qad kataba уже присоеди нение префикса sa- к формам имперфекта: 'мы напишем, будем писать' дало возможность более четко выразить будущее время;
употребление форм перфекта от вспомогательного глагола капа 'быть' в- соединении с формами имперфекта, например 'он пи сал', дало возможность более четко выразить прошедшее длительное.
В данном случае осуществилась тенденция к выражению разных зна чений разными формами.
В латинском языке было несколько типов перфектов, например, перфект с показателем dixi (diksi) 'я 'я привел', перфект с удвоением типа tetendi *я dedi 'я перфект с показателем 'я разрушил', перфект на типа 'я укро тил' и т.д. В современном испанском языке этого разнобоя уже нет.
Испанское прошедшее время preterito perfecto simple, являющееся пря мым наследником латинского перфекта, не содержит такого количест ва типов образования и отличается относительным однообразием.
Иногда причиной изменения являются психологические причины.
В индоевропейском языке-основе 1-е лицо ед. числа имело два типа окончаний: так называемые тематические глаголы имели окончание о, атематические глаголы Ч -mi. Позднее в ряде индоевропейских языков это различие было устранено. Окончание атематических гла голов -mi полностью вытеснило окончание -о, ср. др.-арм. 'не су', совр. болг. гледам 'я смотрю', сербо-хорв. 'я пою', но сим 'я несу', ирл. buailim ударяю'.
Направление движения от какого-нибудь предмета выражалось в древнеармянском языке особым падежом аблативом, который в ед. и мн. числе имел различные окончания, например, ед. ч. get-oi 'от ре Ч мн. ч. get-oc 'от рек', tan-e 'от дома' Ч 'от домов'. В восточном диалекте возникло стандартное окончание аблатива -/с, употребляющее ся в ед. и мн. числе, ср. antar 'лес', antaric 'из лесу' и 'из лесов'.
Нередко случается, что то, что человеку дано в опыте, может не иметь специального обозначения в языке. Ниже мы приводим не сколько таких примеров.
Проанализируем в этом плане английский пример: Fresh footsteps in the thin snow told him that some one had already been there before him (Nerdling 198) 'Свежие следы на мелком снегу говорили, что кто-то здесь был до него'. Совершенно очевидно, что говорящий не видел, что кто-то здесь был до него. Он делает такое заключение на основании следов, оставленных на снегу. Однако в английском язы ке неочевидность никакими языковыми средствами специально не выра жена, хотя сам говорящий знает, что он может утверждать о наличии чего-либо на основании косвенных признаков.
Между тем существуют языки, где неочевидность действия почти регулярно выражается языковыми средствами, ср. в татарском: Шул Толстой 'В этом доме 'в здании') учился Толстой', аз. Петербург рассамлыг охумушдур 'Айвазовский учился в Петербургской академии Сообще ние о Толстом и Айвазовском в данном случае производится на осно вании исторических документов. Неочевидность действия выражена формами перфекта. Перфект на -ган и на обладают способ ностью выражать действие, непосредственным очевидцем которого го ворящий не был. Однако и в языках этого типа правило может нару шаться, ср. тат.: Егет суны альт белэн, бу алтын балык йоргзн тазга салдылар. Балык алтын суда булм тагын да яктырыбрак (из татарской сказки) 'Парень принес воду. Когда он ее принес, эту воду налили в таз, где держали золотых рыбок. Когда золотые рыбки стали плавать в воде, в комнате стало еще Поскольку этот пример взят из народной сказки, то все действия, о которых сообщается в сказке, для рассказчика яв ляются неочевидными. Тем не менее в этом отрывке нет ни одной перфектной формы. Это означает, что в целях придания рассказу живости, рассказчик абстрагировался от факта неочевидности дейст вия. Он говорит о событиях так, как будто видел их собственными глазами.
В ненецком языке есть особое наклонение Ч аудитив, которое обычно употребляется в тех случаях, когда говорящий сообщает о на личии действия по акустическим признакам. Например, если гово рящий, находясь в одной комнате, слышит, что в соседней комнате хлопнула дверь, он может сказать: "Кто-то вошел в комнату" и употребить глагол в форме аудитива. Русский обычно не придает акустической характеристике действия никакого значения, считая ее совершенно лишней, абстрагируясь от нее. В русском языке нет осо бого глагольного времени перфекта Но в речи может встретиться глагольное время, имеющее все признаки перфекта, например: заснул, получил и т.д. Человек постоянно видит и наблюдает, что действие В одних случаях может длиться, в других оно достигает предела и прекращается. В его голове складывается представление об этих двух типах действий, совершенно независимо от того, создались ли в язы ке специальные языковые средства для выражения совершенного и не совершенного Наличие специальных языковых средств очень часто заменяет кон текст. Можно даже априорно сказать, что при описании чего-либо будет гораздо чаще выражаться действие, не достигшее предела. Нао борот, при сообщении о чем-то сделанном будет чаще выражаться ре зультат действия.
О КОМПЕНСАЦИИ НЕДОСТАТКОВ ЛИНГВОКРЕАТИВНОГО МЫШЛЕНИЯ Лингвокреативное мышление создает элементы языка стихийно и могут быть случаи, когда оно что-либо пропускает, т.е. оставляет невыраженным. Возникает вопрос, чем могут быть компенсированы недостатки лингвокреативного мышления.
Выясняется, что в сознании разных народов, находящихся на оди наковой ступени развития, нет резких различий в количестве поня тий. У Беляева есть очень интересное высказывание: "Не каж дый народ может иметь в своем мышлении все без исключения поня тия, которые имеются у других народов. Нет таких понятий, кото рые могли бы быть усвоены одним народом и не могли бы быть усвоены другим народом. Если же мы говорим здесь о том, что для разных народов характерны различия в некоторых понятиях, то под этими понятиями следует иметь в виду лишь те, которые выражаются одним словом на том или другом языке. Например, во французском языке имеется слово cuire, которым выражается определенное понятие.
У русского же народа точно такого же понятия, выраженного одним словом, нет. Но отсюда отнюдь нельзя делать вывода о том, что русский человек никогда не может иметь такого понятия. Но как только такое понятие образуется в мышлении русского человека, оно сейчас же, конечно, приобретает и языковую оболочку, только в ка честве последней придется брать не одно слово (за отсутствием такового), а несколько слов, именно "приготовлять что-либо с по мощью огня". Точно также и наоборот: русское слово и соответст вующее ему понятие сутки не имеет во французском языке одно словного эквивалента, но это вовсе не значит, что французы также и не могут иметь в своем мышлении понятия суток. Французы могут иметь и имеют понятие сутки, но словесно оно у них выражает ся не словом, а словосочетанием vingt quatre hEures (двадцать четы ре часа). Следовательно, надо помнить, что речь идет не вообще о всех возможных понятиях, а только о некоторых, которые скрывают ся за некоторыми отдельными словами. Само собой разумеется, что общечеловеческие понятия одни и те же у всех народов земного ша ра, независимо от того, выражаются ли одним словом или несколь кими словами" [1954, 209Ч210].
Это замечание безусловно верное. Понятия действительно могут существовать на базе нескольких слов. Слово атолл в "Советском энциклопедическом словаре" (М., 1980) объясняется следующим обра зом: "Коралловое сооружение, имеющее форму сплошного или разор ванного кольца, окружающего мелководную лагуну";
крепость: "Ук репленный пункт (город), подготовленный к круговой обороне и дли тельной борьбе в условиях осады" [Там же, 659].
Предположим теперь, что в русском языке не было бы слов атолл и крепость. Наличие этих описаний было бы вполне доста точно для образования в сознании человека отдельных понятий.
Таким образом, путем описания в любом языке может быть созда но любое понятие, хотя оно до сих пор не было выражено отдельным словом или специальной формой. Значение ненецкого слова мора мо жет быть передано описательно 'весенний, незатвердевший рог хантыйское слово вонсь передается как 'массовый подъем рыбы вверх по реке', коми-зырянская глагольная форма личкыштлс может быть объяснена описательно как 'быстро надавил, некоторое время подер жал и снова опустил'. Все это говорит о том, что в человеческом сознании помимо понятий, вараженных отдельными словами и их фор мами, существуют понятия, образующиеся на словосочетаниях. Возни кает вполне законный вопрос, чем же объясняется тот непреложный факт, что у людей, находящихся на одинаковых ступенях развития, количество понятий в основном оказывается одинаковым. Одинаковые понятия у людей создаются на ступени чувственного восприятия действительности.
Для многих современных лингвистов, психологов и философов ха рактерна явная недооценка первой сигнальной системы. Органы чувств дают нам более богатую информацию о мире по сравнению с тем, что дает нам язык. Ведь каждое понятие возникает из восприятия, но восприятие есть результат познания человеком предмета или явле ния в целостности, во всей совокупности конкретных свойств. Здесь не может быть каких-либо сокращений и упущений.
В сознании любого народа естественно представление о разделе нии человеческой руки на части: кисть руки и то, что следует за ней. Не будет большой беды, если в данном языке естественное де ление руки будет выражено разными словами, ср. нем. Hand, Arm, а в другом оно выражено не будет, ср. рус. рука. Естественное деление руки было усвоено и русским и немцем на ступени восприятия. Поэто му невыраженность в языке фактически не означает какой-либо пус тоты в сознании. Наше сознание поэтому состоит не только из поня тий, выраженных отдельными словами, их формами и отдельными сло восочетаниями, но оно включает целостные образы предметов, совер шенно независимо от того, как они членятся в отдельных языках.
Немец разделяет два слова Ч Finger 'палец на руке' и Zhe 'па лец на ноге';
Knochen 'кость животных' и Grate 'кость рыбы'. В языке коми существует общее название озера ты и вад Ч для озера, берега которого представляют плавающий дерн. Усвоение этих понятий для русского не представляет никакого труда. Русский хорошо знает, что пальцы на руках и пальцы на ногах имеют известные различия, он знает это благодаря своему опыту, хотя в языке особые наиме нования для пальцев на руках и для пальцев на ногах могут от сутствовать. Русский также знает, что кости животных и кости рыб далеко не одинаковы по строению, форме и размеру. По своему опыту он хорошо знает, что это такое. Русский среднеевропейской части СССР не создал в своем языке специального слова для названия озе ра с топкими берегами, но в своей жизненной практике он знает, что такие озера существуют.
Приходится признать наличие в человеческом сознании понятий ных категорий. Некоторые наши языковеды высказывали сомнения от носительно возможности существования понятийных категорий, по скольку они являются как бы внеязыковыми категориями, а челове ческое мышление, по мнению этих языковедов, осуществляется толь ко на базе языка. В действительности здесь нет никакой опасности.
Понятийная категория представляет результат опыта, что может быть подтверждено вполне наглядными примерами. В китайском и японском языках число предметов чаще всего выражается фа культативно. Исключение могут представлять только личные имения и некоторые одушевленные имена существительные. Однако отсюда нельзя делать вывод, что у японцев и китайцев нет никако го понятия о множественности неодушевленных предметов. Это понятие им дано в опыте. Точно так же неправомерно было бы делать вы вод, что в сознании людей, языки которых не различают граммати ческой категории вида, совершенно отсутствует понятие действия, достигшего предела, и действия, не достигшего предела. Эти понятия также даны в опыте.
Недостатки лингвокреативного мышления устраняются, когда че ловек начинает пользоваться невербальными способами мышления.
Например, когда человек пользуется образным мышлением, в его го лове происходит смена различных образных сцен, картин образов.
То же самое происходит и при так называемом практическом мышлении, в основе которого лежит хорошо усвоенный навык.
Он хорошо представляет последовательность трудовых дейст вий и конечный результат своего труда. В результате мышление в данном случае превращается в мышление, выражающееся в осмыслен О ПРОТИВОРЕЧИЯХ В ЯЗЫКЕ Наличие противоречий в языке признается всеми лингвистами, но сама проблема остается малоизученной. Нет специальных работ, в которых бы на основе анализа конкретного лингвистического мате риала была раскрыта сущность противоречий в языке, детально изу чен механизм действия в языке универсального закона о диалекти ческом развитии путем преодоления противоречий, закона о единстве и борьбе противоположностей. Имеющиеся высказывания часто носят слишком общий характер.
Так, Г.В. Колшанский правильно формулирует следующее поло жение: противоречия языка, необходимо прежде всего отметить глобальный характер противоречий, присущих языку как та ковому в целом и всем звеньям системы и структуры языка в отдель [Колшанский 1972, 36]. И далее: противо речием языка можно считать противоречие между его формой и содер жанием, которое является диалектическим противоречием" же, 38].
Здесь напрашивается ряд других вопросов. При общей постановке вопроса создается впечатление, будто форма и содержание в языке на ходятся в постоянном противоречии, тогда как многие противоречи вые явления самим языком преодолеваются. Кроме того, вопрос о фор ме и содержании в языке является особо трудным вопросом, посколь ку многое здесь не укладывается в привычные нам представления о взаимоотношении формы и содержания.
"Противоречие между формой и содержанием, Ч пишет далее Г.В. Колшанский, Ч не могло остаться незамеченным лингвистами.
Примечательна в этой связи попытка СО. кого определить эти факторы и представить их в виде ассимметричного дуализма языко вого знака, благодаря которому происходят все языковые изменения" [Там же, 33]. Но ассимметрия языкового знака не является реальным выражением противоречий. Сама по себе она является причиной всех изменений в языке.
Другим кардинальным противоречием является противоречие еди ничного и общего. "Слово само по себе безотносительно всем другим его конкретным свойствам функционирует в языке только как это единство единичного и общего, и это свойство способно раскрывать внутреннюю противоречивость каждого высказывания" [Там же, "Важнейшим противоречием грамматической структуры языка на уров не предложения является объединение в структуре предложения таких качеств, как единичность существования грамматической формы и бес конечная наполняемость ее каркаса. Существенным признаком пред ложения в этом отношении является его способность объединять еди ничность и общность как внутренний признак высказывания" [Там же, Прежде чем говорить о противоречии в языке, необходимо опре делить, что мы называем противоречием и как мы его понимаем.
"Неотъемлемым свойством диалектического противоречия, Ч как пра вильно замечает Т.П. Ломтев, Ч является деятельное внутреннее соотношение противоположностей" [1972, 57]. Недаром классики марк сизма говорили, что ядром материалистической диалектики является закон единства и борьбы противоположностей. Следовательно, в противоположностей всегда должен быть элемент борьбы, который будет наличествовать до тех пор, пока данное противоре чие не будет устранено.
Диалектические противоречия всегда разрешаются, и их разреше нием является приведение в соответствие одной стороны с той сто роной, которая представляет собой ведущую противоположность [Там же].
"В диалектическом противоречии всегда есть ведущая сторона;
в единстве производственных сил и производственных отношений веду щей являются производственные силы общества, развитие одной из сто рон Ч поражение не в смысле уничтожения одной стороны и сохра нения другой, а в том смысле, что в одной стороне уничтожаются свойства, не совместимые с развившимися свойствами другой веду щей стороны. Установление общественного характера производствен ных отношений означает поражение частно-собственнического харак тера производственных отношений" [Там же].
Диалектическое противоречие немыслимо без единства противо положных сторон явления. Раздвоение единого и познание противо речивых частей его... есть диалектики [Ленин, т. 29, с. 316].
"Вопрос о противоречиях в развитии языка, Ч справедливо за мечает Т.П. Ломтев, Ч привлекал внимание многих исследователей, которые находили различные противоречия в развитии языка и по разному их формулировали...
Все формулировки диалектического противоречия, которые пред лагаются этими учеными, страдают существенными недостатками:
во-первых, остается в чем заключается само проти воречие, какие свойства одной стороны противоречия требуют изме нений в другой стороне;
что в речи противоречит языку;
что в речи противоречит мышлению и т.д., во-вторых, остается открытым во прос о том, как должно разрешаться противоречие, что должно по терпеть поражение в языке или речи, что должно возникнуть в язы ке, чтобы было преодолено противоречие" [Там же, Т.П. Ломтев предлагает следующую формулировку диалектиче ского противоречия в развитии языка: "Основным внутренним проти воречием, преодоление которого является источником развития языка, источником образования и накопления элементов нового качества и отмирания элементов старого качества, является противоречие, возни между наличными средствами данного языка и растущими по требностями обмена мыслями" [1953, 79]. Однако и это определение противоречия не свободно от серьезных недостатков. Но противоре чия возникают только в процессе поступательного развития языка.
Они не могут возникнуть и в тех случаях, когда язык не обнаружи вает явных признаков поступательного развития. Как видно, понятие противоречия в языке нуждается в существенных уточнениях.
Особо трудным вопросом является вопрос о понятии противоречия в диалектике.
"В спорах о противоречии, Ч замечает A.A. Сорокин, Ч накопи лось много путаницы и недоразумений, и прежде всего это относится к определению, что такое противоречие. Широко распространено пред ставление, согласно которому диалектика под словом противоречие имеет в виду совершенно иное, нежели традиционная логика, что речь идет о разных вещах, и поэтому между логикой (в традиционном смысле этого слова) и диалектикой нет и не может быть никаких споров и расхождений по поводу противоречия и его роли в мышлении, во всякой деятельности человека".
"Признание того, что диалектические противоречия есть какие-то особые противоречия, отличные от тех, о которых говорит логика, приводит к тому, что сама диалектика из теории общих определе ний действительности и мышления о ней превращается в рассуж дения о некоторых особых формах ее существования, в частности не о противоречии вообще, а об особом диалектическом противо речии" [1979, Дальнейшие рассуждения A.A. Сорокина по данному вопросу сводятся к следующему.
Аристотель (а вслед за ним и вся традиционная логика) не отри цает того, что люди часто противоречат друг другу и себе самим, но в факте противоречия он видит только свидетельство ошибочности рассуждений, его несоответствие действительности (которая сама по себе не противоречива) и ничего более. Ч это учение о противоречии в самой сущности предметов. При этом под "противоре чием" имеется в виду то же самое, что и в традиционной логике, идущей от Аристотеля [Там же, 98].
Противоречия, о которых говорит диалектика, Ч это вовсе не какой-то особый класс (или род) противоречий, принципиально отлич ный от "противоречий", о которых говорит логика, а одна и та же реальность. Но это не означает, что понимание этого "одного и того же" в обоих случаях одинаково [Там же, Расхождения между диалектическим и недиалектическим пониманием противоречий начи нается с объяснения того, каким образом возникают противоречия в составе знания, что является их причиной и каково должно быть наше сознательное отношение к факту их появления [Там же, 102].
Если старая логика рассматривает противоречия как результат не достаточной строгости рассуждения, как что-то случайное и внешнее по отношению к логическим нормам и их реализации, то диалекти ка утверждает, что противоречие возникает с необходимостью при са мом строгом соблюдении всех исторических развитых норм мышления, его появление не зависит от чьей-либо воли. Противоречия, исто рически выявляемые в науке, носят объективный характер, суть выра жения противоречий самой действительности [Там же, 107].
Все эти рассуждения А.Н. Сорокина требуют все же некоторых пояснений.
Традиционная логика в известном смысле права, когда она утверж дает, что противоречия могут быть результатом неправильного мыш ления.
Нельзя забывать, что познание осуществляется людьми, которые в силу недостаточности соответствующих фактов, несовершенства тех ники, эксперимента, процесса измерения и т.п. могут делать не верные обобщения, образовывать понятия, связывать их в систему неудовлетворительным [Диалектика и логика 1962, 21, 39].
Так, утверждение некоторых тюркологов, будто бы причастные и деепричастные обороты в тюркских языках это те же придаточные предложения Ч ошибочно, поскольку причастные и деепричастные обороты не могут самостоятельно выступать как предложения и не имеют формы предложения.
Диалектические противоречия не являются результатом неправиль ного мышления. Они представляют свойства предметов и явлений окружающего нас мира. Хорошо известно, что поступательному раз витию языка противостоит тенденция к сохранению существующего положения. Здесь явное противоречие. Но это противоречие никак не является результатом ошибочного человеческого мышления. Оно су ществует в языке объективно.
Противоречия могут возникать на, всех уровнях языка и во всех его сферах. Как известно, основная функция языка состоит в том, что язык является средством общения людей. В истории языка могут происходить такие случаи, структура языка и наличные средства общения не совсем соответствуют его роли как средства общения, в какой-то мере затрудняют общение. Тогда возникают противоре чия. Единство противоречивых сторон состоит в том, что они со существуют и в то же время происходит борьба, целью которой яв ляется приведение в соответствие наличных ресурсов языка с потреб ностями общения. Потребности общения здесь представляют ведущую противоположность.
Революционизирующая сила потребностей общения возникает не только тогда, когда язык развивается. Она может возникнуть в лю бой момент жизни языка, т.е. всякий раз, когда возникает конфликт между средствами выражения и самим выражением. Средства выраже ния должны быть пригодны для всех случаев общения. В результате борьбы противоположностей противоречие снимается, но могут в язы ке быть такие периоды, когда язык существует, но противоречие еще не преодолено. Все сказанное о противоречиях можно легко понять, если проанализировать приводимые ниже конкретные языковые при меры.
НЕПРЕОДОЛЕННОЕ ПРОТИВОРЕЧИЕ В современном азербайджанском языке существуют придаточные предложения, вводимые союзом ки. Этот союз может вводить при даточные предложения самых различных типов: определительные и дополнительные придаточные предложения, придаточные предложения времени, места, образа действия, цели и т.д. Эта особенность при суща турецкому и некоторым другим тюркским языкам, а также пер сидскому. Семантическая нерасчлененность союза ки несомненно яв ляется коммуникативным недостатком. Не исключена возможность то го, что в будущем этот коммуникативный недостаток будет преодо леваться, но в настоящее время он пока не преодолен.
Грамматическое чередование в сфере глагола, хорошо наблюдае мое в индоевропейских языках, в германских языках обнаруживало тенденцию к исчезновению в связи с появлением так называемого дентального претерита. Грамматическое чередование все более и бо лее устранялось и многие сильные глаголы перешли в слабое спряже ние [Прокош 1954, Это и понятно. При единстве функций су ществовала сильная контрастность самих способов выражения. Однако эта контрастность полностью не преодолена.
В развитии языков по причине различных фонетических преоб разований может возникнуть гипертрофия отдельных звуков. Так, например, в современном чувашском языке необычайно распростра нены редуцированные гласные и ё. В диалекте хан тыйского языка очень большое распространение имеет смычный со гласный т, в марийском и португальском языках наблюдается со вершенно явная гипертрофия спиранта ш.
Цыпф установил: каждый язык должен иметь достаточное разнообразие различных по своему характеру гласных, согласных и других фонемных единиц. Ни один звук не может иметь стопроцент ной частотности [Zipf 77]. Любая фонема будет лишней, если ее будет содержать каждое слово. Каждая фонема должна иметь верхний порог терпимости. Если она перейдет этот порог, она будет ослабе вать [Там же, Учитывая эту закономерность, можно сделать вывод, что всякая гипертрофия фонем представляет их ненормальное состояние. Это состояние не только ненормальное, но и противоречивое, поскольку всякая гипертрофия фонем значительно снижает дистинктивные воз можности языка. Однако в вышеуказанных языках эти противоречия не преодолены.
Вместе с тем в различных языках можно наблюдать случаи, когда противоречия преодолеваются.
ПРЕОДОЛЕННОЕ ПРОТИВОРЕЧИЕ Большинство противоречий в языке так или иначе преодолевается.
Известно, что в древнерусском языке было довольно много прошед ших времен, включая аорист, имперфект, перфект и плюсквампер фект. Некоторые из этих времен имели видовые значения.
Со временем, когда в русском языке стали развиваться виды и их иные способы выражения, прежние способы различения видовых значений путем употребления специализированных в видовом отно шении времен стали лишними и избыточными, что привело к перестрой ке существующих глагольных времен, в результате чего в русском языке утвердилось фактически только одно прошедшее время на -л, развившееся на базе старого перфекта.
Большое число латинских падежей подверглось в вульгарном латинском языке редукции до такой степени, что остался им. па деж как rectus со своими старыми функциями и винительный в роли косвенного падежа с функциями родительного, дательного, винительного и отложительного. Система склонения, включающая два падежа, еще была живой в старофранцузском и старопровансаль ском, но в период раннего и позднего средневековья эти падежи здесь исчезли, так что в новофранцузском и новопровансальском остался только один падеж Ч косвенный падеж и различение чи сел при помощи флексии.
Синтаксические фукнции двухпадежной системы можно лучше всего показать на примере старофранцузского, где им. падеж сохранил синтаксические функции латинского им. падежа. Форма вин. падежа, превратившегося в косвенный падеж, заменяет функции следующих латинских падежей: род. падежа (la chambre son его отца'), 2) дат. падежа nom Joiose fut donner 'Имя ЖоЙоз было дано мечу'), 3) вин. падежа прямого дополнения (enfant nos done 'Дай нам ребенка'), 4) вин. падежа с предлогами (puis ad escole le 'Потом заставил его ходить в 5) аблатива места, времени, образа действия vos ceste part querant? вы ищете в этом деле?', an 'в этом году', pie 'босиком'), 6) аблатива после предлогов (en icest at parfait 'в этом мире нет настоящей любви').
функций превращают косвенный падеж в неясный падеж. Способность различения форм становится перенапряженной.
Тенденция выражать синтаксические функции с помощью предлогов становится общероманской" [Lausberg 1972, же процессы имели место и в истории новоиндийских языков.
В среднеиндийских языках формы флективных падежей как в склоне нии личных местоимений, так и в склонении других местоимений и имен постепенно отмирают. Формы некоторых падежей либо совсем исчезают из употребления, как, например, формы отделительного падежа, либо совпадают с формами других падежей.
Каждый язык, чтобы быть полноценным средством общения, дол жен обладать достаточным набором средств. Недоста точное количество этих средств в каком-либо языке уже создает противоречие, которое язык пытается устранить.
Финский язык имеет по сравнению с другими индоевропейскими языками довольно скудную систему согласных. Он стремится устра нить этот недостаток тем, что создает более длинные слова. В гавайском языке имеется всего 12 фонем, которые представляют S гласных:
а, е, i, о, и и 7 согласных: Л, к, т, п, р, [Judd Таким образом, система гавайского консонантизма является более скудной, чем консо нантная система финского языка. Длинные слова встречаются в га вайском языке довольно часто, ср., Например, гав.
'палец', ohelohelo 'пестрый', 'животное' и т.д. Очевидно, дли на слова компенсирует в этих случаях недостаток согласных. Интерес но отметить, что в абхазском языке, имеющем 56 согласных и 6 глас ных, также преобладают длинные слова.
Небольшое количество типов слогов, имеющихся в языке, также сильно снижает его дистинктивные возможности. К языкам этого типа относится китайский и некоторые языки Юго-Восточной Азии.
Чтобы устранить этот недостаток, в них используется целый ряд средств. В роли различительного средства начинают выступать тоны.
Китаисты давно заметили зависимость в китайском языке между не большим количеством слогов и развитием тонов как средств диф ференциации слогов (в современном китайском языке 414 разных сло гов, а с учетом тонов Ч 1324). Возникновение тонов выступает в этих слогах как средство компенсации недостаточности дистинктив ных средств, характерных для языков, имеющих односложные слова.
Другим средством увеличения арсенала дистинктивных средств яв ляется словосложение. Эта особенность является типичной для не которых языков Юго-Восточной Азии Ч китайского, вьетнамского и др. Обычно она бывает следствием неразвитости суффиксов в язы ках этого типа. Кроме того, словосложение, как и тоны, исполь зуется как средство компенсации недостаточности дистинктивных средств языка.
Существует связь между отсутствием склонения и спряжения и отсутствием оформленных частей речи. Такая зависимость очень хо рошо прослеживается в некоторых языках, например в древнекитай ском, вьетнамском, тайском и др., где отсутствие склонения и спря жения сопровождается неоформленностью частей речи. Неоформлен ность частей речи в понимании индоевропеистики находится в пря мой зависимости от небольшого количества типов слов, сложных слов и общей скудостью дистинктивных средств языка. В этих условиях язык бывает вынужден использовать одно и то же слово в роли раз ных частей речи. Необходимо также отметить, что односложные сло ва являются полисемантическими. Эта взаимозависимость особенно ярко проявляется в китайском и вьетнамском языках. Полисемантизм наряду с другими явлениями (тоны, многосложные слова) выступает как средство увеличения дистинктивных возможностей языка.
Древние абсолютные обороты в современном коми-зырянском язы ке могут заменяться придаточными предложениями русского типа, например ме 'солнце взойдя, я пришел домой') может быть заменено на кор ме 'Когда солнце взошло, я возвратился домой'. Сочетание из двух предложений, связанных временным союзом когда (кор), представ ляет более стройное синтаксическое построение по сравнению с аб солютным оборотом, формально не связанным с главным предло жением.
По сравнению с прошедшим временем маркированность настоящего времени обычно бывает выражена менее ярко. Очень часто настоя щее время образуется путем непосредственного присоединения личных окончаний к основе глагола, ср., например, фин. 'я прихожу' (основа на -е), sano-n 'я говорю' (основа на -о), аппа-п 'я даю' (основа на -a), istu-n 'я сижу' (основа на туу-п (основа на -и) и т.д.
Примерно в том же состоянии находится саамский язык. В нор вежско-саамском языке личные окончания присоединяются непосредст венно к основе глагола, ср. viekkat (основа на 'я бегу', boattet 'приходить' (основа на -е), boatte-p 'мы приходим', 'вести' (основа на -о), *я веду', 'ты ведешь' и т.д.
К этому типу можно отнести также ненецкий язык. Ненецкий язык, как финский и саамский языки, отличается большим разнообразием глагольных основ.
При образовании настоящего, или, как его иногда называют, неопределенного времени, своеобразие основ в известной мере сох раняется, например: 'разговаривать' (основа Ч разговариваю', 'играть' (основа Ч 'я играю', 'спать' (основа хон'о-) Ч хоны-дм 'я сплю' и Типологически сходное состояние наблюдается и в других язы ках. Например, в латинском языке настоящее время имело разные основы, ср. 'ты украшаешь', 'ты уничтожаешь', pusis 'ты наказываешь' и т.д. В древненемецком личным окончаниям на стоящего времени могли предшествовать неодинаковые гласные, ука зывающие на окончание глагольных основ, ср., например, nimi-t 'он 'он мажет' и 'он имеет'.
Совершенно естественно, что подобные системы форм настоящего времени технически неудобны, поскольку в данном случае настоящее время не имеет особого показателя.
В ряде языков наблюдается ярко выраженная тенденция к устра нению этого коммуникативного недостатка. В марийском языке она выразилась в уменьшении количества основ. В настоящем времени в этом языке выступают только две основы Ч основа на и основа на -е.
Процесс изменения количества основ иногда заканчивается соз данием однотипной парадигмы настоящего времени. Так было, на пример, в истории немецкого языка. Если в древненемецком глас ные, предшествующие личному окончанию, могли быть разными, то к началу новонемецкого периода устанавливаются одинаковые личные окончания, независимо от времени, наклонения и типа спряжения.
Тенденция к созданию специфической характеристики настоящего времени наблюдается во многих языках.
Так, например, в ненецком языке, характеризующемся, как было показано выше, большим разнообразием глагольных основ, у некото рых и? них перед личным окончанием появился так называемый соеди нительный гласный напоминающий собой показатель настоящего времени, точнее аориста, ср. 'ходить' (основа ядэр-) Ч дм 'я хожу', 'идти' (основа мин-) Ч минга-дм 'я иду'. Однако этот намечающийся показатель времени не достиг степени полного обобщения.
Настоящее время в венгерском языке не имеет специального по казателя. Однако в ряде венгерских глаголов в настоящем времени появляется показатель -s (sz), например 'мы верим от 'верить', 'мы делаем' от tenni 'делать' и т.д.
Конечным этапом этого процесса является образование особого показателя настоящего времени. Так, например, в эрзя-мордовском языке личные окончания, по-видимому, первоначально присоединялись непосредственно к основе глагола: 'я вано-н 'я смот рю', моле-н 'я иду'. В дальнейшем, очевидно, все типы спряжения глаголов уподобились одному типу с исконными основами на -а. Поэто му формы типа вано-н 'я смотрю', моле-н 'я иду' стали звучать как ванан, молян. Конечный гласный основ на -а был переосмыслен, та ким образом, как специальный показатель настоящего времени. В удмуртском языке показатель настоящего времени восходит к уральскому многократному суф. Раньше этого показателя в уд муртском языке не было и настоящее время формально совпадало с будущим временем.
В чулымско-тюркском языке исчезло наиболее распространенное во тюркских языках прошедшее время на -ды типа татарского алды 'он взял'. Его заменило прошедшее время на -ган.
В чулымско-тюркском языке настоящее время строится по модели:
Ед. число Мн. число 1 л. аладым 'я беру* и т.д. аладыбыс 2 л. аладын 3 л. алады Эта форма настоящего времени была очень похожа на форму настоящего времени с показателем -ды:
Ед. число число 1 л. алдым 'я взял' и т.д.
2 л. алдын алдыннар 3 л. алды Близость этих форм создавала, очевидно, известные коммуни кативные неудобства, и форма прошедшего времени на -ды была уст ранена.
Противоречия между потребностями общения и различными средст вами языка в общевосточном славянском склонении выступало как противоречие между единством назначения единицы внутрипадежного противопоставления в системе склонения и множественностью ее диф ференциальных признаков.
В системе форм противоречащими сторонами являются единство назначения падежной единицы и множественности ее дифференциаль ных признаков. Отношение между этими противоречащими сторонами не может быть константным, оно содержит в самом себе источник необходимости своего преобразования. Внутрипадежные противопос тавления имеют константный характер. Устранению подлежит не сама единица (поскольку она имеет констатный характер, т.е. падеж как таковой, а множественность его дифференциальных признаков;
сущест вование единицы внутрипадежного противопоставления в общевосточ ном славянском языке обладало свойством необходимости (поскольку сохраняется падежная система), тогда как множественность ее диф ференциальных признаков не обладала этим свойством. Существование средства назначения одной падежной системы вызывает необходимость устранения множественности ее дифференциальных признаков. Тем са мым в процессе исторического развития языка возникла задача прео доления рассматриваемого противоречия между тождеством назначения одного падежа и множественностью его дифференциальных призна ков [Ломтев 1972, 62Ч63].
Древние краткие славянских языках, в том числе и в древне русском, превратились в редуцированные. Фонетический закон в данном случае действовал по своей особой линии. Создалось такое положе ние, когда редуцированные ь и ь стали попадать под ударение, напри мер (вин. п. ед.ч.), (им. пад. мн.ч.), (дочь), сън 'сон', дьнь 'день'. Результат действия этого фонетического закона, т.е. превращение кратких и и i в редуцированные, пришел в явное про тиворечие с тенденцией к облегчению произношения, поскольку уда рение и редуцированный характер звука Ч не особенно удобосочетае мые явления: ударение не только не ведет к редукции гласного, но, наоборот, стремится ее в известной мере уничтожить. Это противо речие в древнерусском языке было разрешено. Сильные редуцирован ные, т.е. редуцированные, находящиеся под ударением, с течением времени превратились в гласные полного образования. В народном древнерусском произношении редуцированное ъ совпало с о, например сон и сън, а редуцированное ь Ч например день (д'эн) из дьнь.
В индоевропейском праязыке некогда существовали слоговые но совые и плавные /, г, По-видимому, они в какой-то мере за трудняли произношение и по этой причине исторически оказались неустойчивыми.
Около слоговых носовых и плавных в различных индоевро пейских языках возникали так называемые пазвуки, в результате чего образовывались сочетания, составленные из гласного и сонантов /, т, п. Ср., например, рефлексы индоевропейского архетипа 'волк' в древних и современных индоевропейских языках: гот.
лат. lupus, др.-гр. рус. волк и т.д.
В истории русского языка у основ муж. рода на фонемы флек сий им. и вин. падежей ед. числа совпали: им.п. orbs > и вин. п.
> в результате чего падеж субъекта и падеж объекта перестали различаться. Таким образом создалось определенное про тиворечие, ибо различать эти два падежа было необходимо. Возник новение необходимости в различении падежа субъекта и падежа объек та объясняется и тем, что русский язык имеет свободный порядок слов. Это значит, что место, которое занимает слово, не указания на его синтаксическую функцию. Так, например, в предло жении Мать любит дочь слово мать является субъектом действия (им. п.), но может быть и объектом действия. Поскольку в этих двух функциях могли выступать только одушевленные имена существи тельные, то создание особого род. падежа для одушевленных имен существительных муж. рода, например Жена уважает мужа способст вовало хотя бы частичному устранению нежелательной омонимии форм им. и вин. падежей 1970, Древний исх.-местн. падеж в тюркских языках имел окончание Отличительная его особенность состояла в том, что он имел два основных значения Ч 1) указывал на местонахождение, 2) движение чего-либо. Выражение одним и тем же формантом создавало определенное затруднение. Со временем оно было разре шено. Возник специальный исх. падеж на -дан. Старый падеж на -та стал обозначать только местонахождение.
В латинском, а также в греческом языках существовал особый оборот, так называемый cum infinitivo, ср. лат. Video fratrem epistulam scribere 'Я вижу, что брат пишет письмо'. Инфинитив в латинском языке когда-то был формой падежа и приведенная выше фраза когда-то означала: 'Вижу брата в процессе писания пись ма'. Затем эта форма местн. падежа приобрела значение инфинитива.
Образовался довольно неудобный способ выражения сказуемого факти чески придаточного предложения. Этим объясняется тот факт, что в современных романских языках и новогреческом accusativus cum in finitivo почти исчез.
Древняя система числительных в тюркских языках не отличалась особой стройностью. Некоторые числительные, как 'шестьде сят', 'семьдесят' содержали элемент который, по видимому, должен означать десять, но этимологически он с названием десяти был не связан. Другие числительные, например 'сорок', отыз 'тридцать', не имели никаких обозначений для десятка.
В ряде тюркских языков, по-видимому, уже позднее образовалась новая система обозначения десятков. Они стали образовываться по схеме Ч единица первого десятка + он 'десять', ср. шор. алт-он 'шесть десят', четт-он 'семьдесят', сегиз-он 'восемьдесят', тогуз-он 'девя носто', тув. 'тридцать', турт-он 'сорок'. Эта система, несом ненно, представляет улучшение, поскольку состав числительного, обозначающего определенное число десятков, стал более прозрачен.
Утрата звуков или чрезмерное расширение степени распространен ности какого-либо звука может также вызвать кризисное состояние языка.
Древние индоевропейские гласные е и о в древнеиндийском и иран ском языках превратились в а. Общий объем гласного в этих язы ках сильно увеличился. Надо полагать, что это обстоятельство на несло известный ущерб арсеналу различительных средств указанных языков. Необходимо было в какой-то мере компенсировать утра ченные е и о. Эта компенсация была осуществлена за счет монофтон гизации древних дифтонгов. Так, например, дифтонг ai > др.-инд. ср.
'жгу' Ч др.-инд. 'топливо', Ч др.-инд. bharat 'его несут';
дифтонг ei > др.-инд. ё, ср. др.-инд. Ч др.-лат.
deivos 'класс', лат. deus, лит. dievas 'бог';
др-инд. Ч гр. лит.
'идет' и т.д.;
дифтонг oi > др.-инд. ё, ср. гр. Ч др.-инд. 'я знаю';
дифтонг аи > др.-инд. например, лат. augeo 'умножаю', др.-инд.
'сила';
лат. Ч др.-инд. sah 'сухой';
дифтонг eu > др.-инд.
ср. др.-инд. Ч гр. лат. < 'гореть';
дифтонг > др.-инд. ср. лит. laukas 'поле', лат. < loukom 'роща', др.-инд. 'свободное место, пространство'.
Очень интересной с этой точки зрения является история вокализ ма и консонантизма чувашского языка. Древнее а в начальном слоге слова превратилось здесь в у через промежуточную ступень о, ср. чув.
турт- 'тянуть', но тат. тарт-, чув. но тат. баш и т.д.
После этого превращения общий объем в чувашском языке в известной степени сократился. Эта утрата была компенсирована превращением древнего в а, ср. др.-чув. 'вечер' Ч совр. чув. др.-чув. кап 'фор ма' Ч совр. чув. кап. Древнее и в чувашском языке перешло в редуциро ванное э, ср. чув. тур. 'знать*, чув. и тур. 'один*. Та ким образом и в чувашском утратилось. Однако эта утрата была компенсирована тем, что древнее е сузилось в ср. ног бет 'лицо', но чув. Древнее у в чувашском языке превратилось в редуциро ванный гласный, ср. тур. к Ч чув. тур. buz 'лед' Ч чув. и т.д. Любопытно, что в чувашском языке появилось новое из древнего о, ср. тур. 'дорога' Ч чув. тур. уок Ч чув.
и т.д.
Стремление к открытию закрытого слога вызвало появление в об щеславянскую эпоху гласных и ё, развившееся из первоначальных общеиндоевропейских сочетаний о, а, и. е с носовым гласным Кроме носовых гласных в славянских языках в древнее время, как известно, существовали гласные неполного образования ь и ь. Эти редуцированные гласные со временем в истории русского языка также утратились. Причины их утраты нельзя считать фонологическими. Ре дуцированные в так называемой сильной позиции, или под ударением, превратились в гласные полного образования по причине трудной сов местимости таких явлений, как редуцированный характер гласного и ударение. Все эти процессы в конечном счете привели к довольно сильному уменьшению количества гласных в русском языке. Оскудение арсенала различительных средств в языке вызвало тенденцию к их пополнению. Следствием этой тенденции явилось образование пар твердых и мягких согласных.
Довольно хорошо известен факт, что утрата различий по дол готе и краткости гласных часто связана с возникновением проти вопоставления бывших долгих и кратких гласных по качеству. Об щеславянский язык унаследовал из индоевропейского языка гласные фонемы, различающиеся качеством, долготой и краткостью. Эти ко личественные различия гласных с течением времени были утрачены.
На славянской языковой почве они заменились качественными разли чиями по артикуляции. Если бы качественные различия не возникли, то количество средств в языке могло бы в значительной степени уменьшиться.
Языки, имеющие небольшое количество гласных, компенсируют этот недостаток значительным количеством согласных и наоборот. В язы ках мира существует определенная взаимозависимость между системой гласных и согласных. Если резко уменьшается количество различных типов согласных, то этот компенсируется увеличением коли чества типов гласных и дифтонгов. Наглядным примером может служить финский язык, в котором скудость системы согласных компенсирует ся развитием системы гласных и дифтонгов. В пермских языках глас ных значительно меньше, чем в прибалтийско-финских языках, но по количеству согласных пермские языки превосходят прибалтийско финские.
В некоторых языках Кавказа, например в абхазском, слабое развитие системы гласных компенсируется очень большим количеством соглас ных. Арабский язык имеет всего лишь три гласных о и Недоста ток гласных компенсируется за счет развития согласных, в особен ности если учесть, что значение слова заключено в его трех буквенном корне. Большое количество согласных необходимо для увеличения дистинктивных возможностей языка. Богатством согласных отличаются все семитские языки.
Превращение старого ч в с в башкирском языке вызвало, по всей видимости, избыток с, нарушивший распределение спирантов в башкирском языке. Начальное с затем превратилось в А, ср. тат.
сары, Нары 'желтый', тат. сандугач 'соловей Ч башк.
и т.д. Конечное древнее с, а также с в интервокальном положении пе решли в межзубное с, ср. тат. Ч башк. 'чувство, сознание, па мять';
тат. Ч башк. 'режь';
тат. исэн Ч башк. 'здоро вый' и Древние падежи и глагольные формы, обремененные большим количеством значений, находились в известном противоре чии с некоторыми человеческой психики, особенностями организации человека. Значение, выраженное особой формой, легче воспринимается, чем конгломерат значений. Совершенно естественно, что рано или поздно должен произойти взрыв этой тех нически недостаточно совершенной системы, и он произошел. Анали тический строй языка, сменивший предшествующий ему синтетиче ский строй, технически более совершенный.
Различные исследования показывают, что синтаксис в древние времена не имел той упорядоченности, которая отличает синтаксис современных высокоразвитых языков.
Так, например, в древнерусском языке сохранялась еще нерасчле ненная структура сложного предложения, сущность которого заключа лась в нанизывании предложений одного за другим. Позднее начали возникать и подчинительные предложения, в которых придаточное связывалось с главным при помощи союзов. Древнерусские подчини тельные союзы были многозначными. Так, союз яко мог присоединять придаточные дополнительные, придаточные следствия, придаточные причины и придаточные сравнительные. Такой же многозначностью обладали и другие союзы, например что. Развитие шло по линии уточнения значения подчинительных союзов и союзных слов, по линии закрепления за ними одного конкретного значения. Система выражения мыслей в современных языках стала более стройной и упорядоченной 1923].
Система времен в классическом тибетском языке содержала много коммуникативных недостатков. Каждое время имело особую, не всегда четко образуемую основу. Прошедшее время могло иметь префикс Ь-, например sgom-pa 'размышлять, думать' Ч Ъ- 'я размышлял, думал', 'ломать' Ч b-cag 'я сломал' и т.д., но этот префикс мог появляться и у будущего времени, например 'пересекать' Ч 'я пересекал' и b-rgal 'я пересеку', sgom-pa 'думать' Ч b-sgans 'я думал' и b-sgan 'я буду думать'. иногда мог вообще отсутст вовать, например jog-pa 'устанавливать' Ч jogs 'я установил', 'тереть' Ч 'я тер', dpag-ba 'рассматривать' Ч dpags 'я рассматривал'.
Кроме того, у разных времен основы могли совпадать, ср. spon-ba 'покидать' Ч прош. вр. 'я покидал', буд. вр. span 'я покину', 'завершать' Ч b-skans 'я завершил', b-skan 'я завершу'.
Нет ничего удивительного в том, что еще в классическом тибет ском языке возникла целая система перифрастических времен, вызван ная тенденцией к устранению этих коммуникативных недостатков.
В различных языках существует и другая тенденция Ч тенденция к выражению одинаковых или близких значений одной формой.
Приведем некоторые примеры. Известно, что у основ муж. рода на -о в латинском, греческом, славянских и балтийских языках им.
падеж мн. числа имел окончание -о/, ср. 'дома', лат. populoi и т.д. Это окончание не было исконным. Оно было перене сено по аналогии из местоименной формы, ср. гр. toi, лат. quoi 'которые' от qui гот. Исконным мн. числа существитель ных основ на о было- первоначально -es, которое в результате стя жения с конечным гласным основы о- образовало окончание -os, ср.
его рефлексы в др.-инд. asvah 'лошади' от asvah 'лошадь', гот.
'волки', от 'волк' и т.д. Руководствуясь этими данными, предполагать, что такие слова, как лат. populus 'народ' и гр.
'волк' некогда имели формы им.п. мн.ч. populos и После перене сения из местоименной сферы возникли новые формы им.п.
мн.ч. populoi (позднее populi) 'народы' и (орф. 'волки'.
Окончания -s и -oi были абсолютно одинаковыми по функции. В дан ном случае произошло простое выравнивание по аналогии тождествен ных по функции формантов. Направление движения от какого-нибудь предмета выражалось в древнеармянском языке особым падежом Ч аб лативом, который в ед. и мн. числе имел разные окончания, напри мер ед.ч. get-o 'от реки' Ч мн.ч. get-i 'от рек'. В восточном диалекте возникло стандартное окончание аблатива, употребляющееся в ед. и мн.
числе, ср. antar Ч antar-ic 'из леса', anantar-ner-i 'из лесов'.
В каждом языке существует тенденция к выражению разных зна чений разными формами. Эту тенденцию иногда называют отталки ванием Арабский язык в более древнюю эпоху имел только два глагольных времени Ч перфект, например katabtu *я на писал', и имперфект aktubu 'я писал'. Эти времена первоначально имели видовое значение, но не временное. Что касается их способности выражать отношения действия к определенному временному плану, то в этом отношении вышеуказанные времена были полисемантичными.
Так, например, имперфект мог иметь значение настоящего, будущего и прошедшего времени. Это коммуникативное неудобство потребовало создания дополнительных средств. Так присоединение к формам пер фекта частицы qad способствовало более четкому отграничению собственно перфекта, например qad kataba 'он (уже) написал'. Присо единение префикса sa- к формам имперфекта дало возможность более четко выразить будущее время. Наконец, употребление форм перфекта от вспомогательного глагола капа 'быть' в соединении с формами имперфекта, например капа jaktubu 'он писал', дало возможность более четко выразить прошедшее длительное.
Однако бывают и противоположные случаи, когда количество гла гольных времен в языке резко уменьшается, например, в истории рус ского языка система прошедших времен, включающая четыре прошед ших времени, упростилась до одного. Однако здесь были особые причины.
Одной из главных причин образования полисемии слов является метафоризация. При сохранении внешней звуковой формы слово стано вится полисемантичным. Ср., например, слово нос Ч название части человеческого тела и передней части судна, а также мыса в геогра фических названиях. Акад. Виноградов рассматривает полисемию как своеобразное разрешение противоречия между ограниченными ре сурсами языка и беспредельной конкретностью опыта. Язык оказывает ся вынужденным разносить бесчисленное множество значений по тем или иным рубрикам основных понятий [Виноградов 1947, 15]. Мета форизация уберегает язык от непомерного разрастания словарного состава, способствуя в этом отношении общей тенденции к экономии языковых средств.
Возможность объединения различных значений в рамках одного кового комплекса создает обусловленность значений слов контекс том. Только в связной речи мы можем узнать, означает ли слово завернуть Ч покрыть со всех сторон, упаковать (например, книгу в бумагу), или, поворачивая, закрыть, завинтить (например, кран), или загнуть, отогнуть, подвернуть в сторону (например, рукав), или, двигаясь, направиться куда-нибудь в сторону (например, за угол), или же зайти мимоходом (например, к приятелю). Из контекста вполне ясно, например, идет ли дело о фотографической карточке:
Я сразу узнала его по старой карточке, или о визитной карточке:
Он успел набросать на только несколько слов приглаше ния на товарищеский ужин, или о карточке для картотеки: Занесите эту книгу на карточку и т.п.[Булаховский 1953, Трудно перечислить способы разрешения различных противоречий, которые могут существовать в различных языках мира. Иногда в ка честве таких способов могут выступать различного рода переосмыс ления. Словосочетания уборка урожая, образованное по формуле дом отца, представляет явное искажение действительности, так как в данном случае выступает в роли объекта действия, выраженного словом уборка. Есть языки, выражающие действительность более точно, ср. тат. урман кису 'рубка леса' 'лес (вин.п.) рубка').
Однако в русском языке объект действия, по-видимому, рассматри вается как признак.
Глаголы улучшаться и драться в русском языке выра жают разные действия. Глагол умываться показывает, что действие переходит на субъект действия лишь частично со стороны другого субъекта, поскольку данный субъект имеет свой объект действия, уже к нему самому не относящийся. Глагол улучшаться показывает, что в субъекте действия происходят какие-то процессы, ведущие к его изменению. Глагол строиться показывает, что потенциально воз можный субъект действия фактически стал объектом другого действия, ср. Дом строится плотниками. Наличие одинаковой формы у всех этих четырех глаголов объясняется тем, что здесь обобщено свойство этих глаголов Ч указывать, что действие во всяком так или иначе распространяется на субъект.
Примеры, иллюстрирующие наличие в языках непреодоленных и преодоленных противоречий, приводилось только в целях ясности из ложения. В действительности возникновение противоречий и их прео доление является перманентным процессом.
Если оценивать слова и их формы в отношении их устойчивости, то каждое слово окажется состоящим из участков напряжения и участ ков ослабления. Причины возникновения участков ослабления, равно как и участков напряжения, могут быть самыми различными. Сами звуки языка в зависимости от их свойств могут быть сильными и слабыми. Значительную роль играют различные просодические средст ва, например ударение. Определенные внутренние процессы все время создают различные участки напряжения, а противоположно действую щие силы стремятся их ослабить. То же самое наблюдается также в области морфологии и синтаксиса.
Нельзя представлять дело таким образом, что уничтожение одно го противоречия каким-либо способом полностью устраняет на данном участке все противоречивое. Неоднократно наблюдаются случаи, когда определенный способ устранения противоречия одновременно создает новое противоречие. Как известно, полисемия в значительной мере спо собствует тенденции к экономии, уберегая язык от чрезмерного раз растания словарного состава. В то же время полисемантичное слово воспринимается труднее. По этой причине в языках наблюдается об ратная тенденция, ведущая к разгрузке полисемантичных слов путем создания вместо одного слова нескольких слов.
Тенденция к устранению зияния может привести к нарушению чет ких границ между морфемами. Род. падеж ед. числа от принадлежащего к основам муж. рода на имеет форму 'человека'. Эта форма восходит к В результа те утраты интервокального s и слияния двух гласных о ли показатель основы о в форме утратился.
Некоторые лингвисты асимметрию лингвистического знака называют противоречием. На самом деле никакого противоречия здесь нет. Комп лекс звуков, наделенный значением, ничего не имеет общего с приро дой того предмета, который он обозначает. Поэтому асимметрия язы кового знака никакого вреда языку не приносит. Вместе с тем язык, лишенный знаков, оказался бы не в состоянии выполнять свою основ ную функцию Ч быть средством общения людей, поскольку мысли человека, чтобы быть переданными, должны получить материально чувственное выражение.
В.Г. Колшанский кардинальным противоречием языка называет про тиворечие между его формой и содержанием [Колшанский 1972, 38]. По указанным соображениям такого противоречия также в языках не может быть. Противоречие между формой и содержанием может возникнуть только тогда, когда содержание и форма органически связаны между собой. Противоречие между базисом и надстройкой в обществе возникает обычно тогда, когда характер надстройки пере стает соответствовать характеру базиса. Между звуковым комплек сом и его содержанием такого органического соответствия нет, по скольку звуковой комплекс может наполняться любым содержанием.
Наконец могут быть случаи, когда противоречие в целом для языка полезно и в устранении не нуждается.
Всем известно, что язык исторически развивающееся явление.
Язык изменяется. На протяжении многих тысяч лет язык может изме ниться до такой степени, что его современное состояние может стать непохожим или мало похожим на его первоначальное состояние. Этот факт является достаточно хорошо известным. Однако слишком быстрое и интенсивное изменение языка может стать пагубным для самого языка.
Поэтому язык не только исторически изменяется. Он одновремен но оказывает сопротивление какому бы то ни было изменению, стре мится сохранить существующее в данный момент состояние. Эта тен денция не представляет чего-либо странного и необычного. Она по рождается самой функцией общения. Говорящий на том или ином языке заинтересован в том, чтобы окружающие его поняли. Всякое внезап ное и быстрое изменение языка несет в себе опасность превращения его в недостаточно удобное и пригодное средство общения, и, наобо рот, стремление сохранить систему привычных и коммуникативно отработанных языковых средств общения предохраняет язык от этой опасности.
В чем заключается основная причина возникновения диалектиче ских противоречий в языке? Основная причина заключается в сложности человеческого языка. Фактически человеческий язык состоит из различ ных сфер. В каждой сфере действуют специфические законы и тенден ции. Противоречие возникает тогда, когда действие закона одной сферы сталкивается с противоположно направленным законом другой сферы.
ЛИТЕРАТУРА К РАЗДЕЛУ "РОЛЬ ГРАММАТИЧЕСКОГО СТРОЯ В ОТОБРАЖЕНИИ ЯЗЫКОВОЙ КАРТИНЫ Ленин И. Поли. собр. соч. Т. 29. М., 1962.
Маркс К. и Энгельс Соч. Т. 23. М., Т. 26. М.. 1962Ч1964: Т. 33. М., 1964.
Абдуразаков М.А. Грамматическая структура простого предложения: (на материале типологического сравнения французского, русского и узбекского Таш 1978.
Д. Таитянский язык. М., 1981.
Бакаев Курдский язык // Языки народов СССР. М.. 1966. Т. I.
Баранников П. Краткий грамматический очерк хинди // Бескровный В.М. Хин ди-русский словарь. M., 19S9.
Баринова Учебник вьетнамского языка. М., 1965.
Баскаков H.A. Алтайский язык. М., Бондарко A.B. Вид и время русского глагола. М., 1971.
Д.В. Историческая морфология эрзянского языка. Саранск, Бубрих Д.В. Историческая морфология финского языка. М.;
Л., 1955.
Т.В. Цыганский язык. М., 1964.
Т.В. Цыганский язык // Языки народов СССР. М., 1966, Т. I.
Виноградов B.C. Грамматика испанского языка. М., 1965.
Володин А.П. и Жукова А.Н. Ительменский язык // Языки народов СССР. Л., 1968. Т. 5.
Гаджиева Н.Э. Основные пути развития синтаксиса тюркских языков. М., 1973.
Галкин Историческая грамматика марийского языка. Ч. I. Морфология. Йош кар-Ола, 1964.
ГАЯ Ч Грамматика абхазского языка: Фонетика и морфология. Сухуми, 1968.
И.О. Очерки по синтаксису абхазского языка. Л., 1979.
ГКЧЛЯ Ч Грамматика кабардино-черкесского литературного языка. М., 1970.
ГКЯ Ч Грамматика калмыцкого языка: Фонетика и морфология. Элиста, 1983.
ГМЯ Ч Грамматика мордовских языков. Саранск, 1980.
Голетиани Сопоставительная грамматика русского и грузинского языков.
Тбилиси, 1970. Ч. I.
Горгониев Ю.А. Грамматика кмерского языка. М., 1966.
Горелов Грамматика китайского языка. М., 1974.
ГОЯ Ч Грамматика осетинского языка. М., 1963.
Гринберг А.Л. Татский язык // Языки народов СССР. М., 1966. Т. I.
ГРЯ Ч Грамматика русского языка. Ч. I. Фонетика и морфология. М., 1952.
ГРЯ Ч Грамматика русского языка. Т. 2. Синтаксис. Часть первая. М., 1960.
ГРЯ Ч Грамматика русского языка. Т. 2. Синтаксис. М., 1980.
ГСУЯ Ч Грамматика современного удмуртского языка: Фонетика и морфология.
Ижевск, 1962.
ГСЯЛЯ Ч Грамматика современного якутского литературного языка. М., 1982.
Гудков Сербохорватский язык. М., 1969.
Джейранишвили Е.Ф. Рутульский язык // Языки народов СССР. М., 1967. Т. 4.
Дьяконов Языки древней Передней Азии. М., 1967.
Жирков Краткая грамматика аварского языка // Жирков ко ру кий словарь. М., 1936.
Жирков Табасаранский язык. М.;
Л., 1948.
Жлуктенко Ю.А., Двужилов A.B. Фризский язык. Киев, 1984.
В.А. Очерки по общему языкознанию. М., 1962.
Монахов Сравнительная типология немецкого и русского языков. М., 1983.
Исхаков Ф.Г., A.A. Грамматика тувинского языка. М., 1961.
A.A. Белуджский язык // Языки народов СССР. М., 1966. Т. 1.
Климов Очерки общей теории эргативиости. М., 1973.
Ковалев A.A., Шарбатов Г.Ш. Учебник арабского языка. М., 1969.
Константинова O.A. Эвенкийский язык. М.;
Л., 1964.
Константинова O.A., Лебедева Эвенкийский язык. М.;
Л., Корлэтяну Н.Г. Молдавский язык // Языки народов СССР. М., 1966. Т. I.
Короткое H.H., Ю.В., Сердюченко Солнцев В.М. Китай ский язык. 1961.
Котинова Н.И. Категория наклонения в грузинском языке. Тбилиси, 1960.
Кузнецова Хелимский Е.А., Грушкина Е.В. Очерки по селькупскому языку.
М., Кумахов М.А. Убыхский язык // Языки народов СССР. М., 1967. Т. 4.
Леонтьев A.A. Папуасские языки. М., 1974.
Линдсей В.М. Краткая историческая грамматика латинского языка. М., 1948.
Лурия Язык и сознание. М., 1979.
Льюис Г. и Педерсен X. Краткая сравнительная грамматика кельтских языков. М., 1954.
Магометов A.A. Агульский язык // Языки народов СССР. М., 1967. N 4.
Мазур Ю.Н. Корейский язык. М., 1960.
Мазур Ю.Н. Склонение в корейском языке. М., 1962.
Я Ч Материалы по грамматике современного чувашского языка. Ч. 1. Морфо логия. Чебоксары, 1957.
Мейланова Лезгинский язык // Языки народов СССР. М., 1967. Т. 4.
Мельничук A.C. Понятие системы и структуры языка в свете диалектического ма териализма // ВЯ. 1970. N 1.
Меновщиков Эскимосский язык. Л., Меновщиков Г.А. Алеутский язык // Языки народов СССР. M., I968. Т. 5.
Морев А.Н., Плам Ю.А., Фомичева М.Ф. Тайский язык. М., 1961.
Муркелинский Лакский язык // Языки народов СССР. М., 1967. Т. 4.
Мячина E.H. Язык суахили. М., 1960.
Орвидене Э.К. Учебник литовского языка / 3-е изд. Вильнюс, Охотина Н.В. Язык зулу. М., 1961.
Пашков Маньчжурский язык. М., 1963.
язык // Языки народов СССР. МД 1966. Т. 1.
Рассадин В.И. Морфология тофаларского языка в сравнительном освещении. М., 1978.
B.C. Краткий очерк персидского языка // Миллер Б.В. Персидско русский словарь. М., 1953.
Роббек В.А. Виды глагола в эвенкском языке. Л., 1982.
Ромбандеева ЕМ. Мансийский язык // Языки народов СССР. МД 1966. Т. 3.
Руденко Б.Т. Грамматика грузинского языка. М.;
Л. 1940.
РРС Ч Румынско-русский словарь / Под М.В. Сергиевского и К.А. Марцишев ской, М., 1941.
Савченко А.Н. Сравнительная грамматика языков. М., 1974.
Садецкая A.C. Практический курс румынского языка. М., 1962.
Саидов М. Краткий грамматический очерк аварского языка // М.
русский словарь. М., 1967.
Севортян Э.В. Аффиксы в азербайджанском языке. М., 1962.
Семенова М.Ф. Сопоставительная грамматика русского и латышского языков. Рига, 1966.
Скорик Грамматика чукотского языка. Л., 1977. Ч. 2.
СКЯ Ч Современный коми язык. Сыктывкар, 1955.
СКЯ Ч Современный казахский язык Алма-Ата, СМЯ Ч Современный марийский язык Морфология Йошкар-Ола, Соболевский С И Древнегреческий язык M, Соболевский С И Грамматика латинского языка M, Талибов Б Б Грамматический очерк лезгинского языка // Талибов Б Б Лезгинско русский словарь M, Талибов Б Б язык // Языки народов СССР M, 1967 Т Терещенко H M Очерк грамматики ненецкого языка Л, Терещенко Краткий грамматический очерк ненецкого Ненецко-русский словарь M, Теселкин А С Яванский язык M, Тодаева Б X Грамматика современного монгольского языка M, Л Развитие и структура финского языка, Ч I Холодович А А Очерк грамматики корейского языка M, Церетели К X Современный ассирийский язык M, Цибахишвили Г К К вопросу о глагольной префиксации в русском языке и грузин ском языках // Тр Тбилисского ун-та 1959 Т Чикобава А С Картвельские языки // Языки народов СССР M, 1967 Т А К Кабардинский язык // Языки народов СССР M, 1967 Т Шафеев Д А Краткий грамматический очерк афганского языка // Г Б Русско афганский словарь M, Шахматов А А Из трудов по русскому языку Учение о частях речи M, С В Категория залога в русском и казахском языках Автореф канд филол наук Алма-Ата, Эйнтрей Г И Албанский язык Л, Юшманов H В Строй арабского языка Л, H В язык M Anderson D A manual of the Bengali language Cambridge, P Grammar of the language Baric H Sarajevo Basels de Clement de la lengua Barcelona Baumann E Lehrbuch der indonesischen Sprache (Bahasa Indonesia) Wiesbaden Block J La formation de la langue marathe P Brockelmann C Syrische Grammatik Leipzig Buc M a ruse В Comparative grammar of the languages Uppsala Sprache der Balutschen // der iranischen Philologie 1901 Bd Abt Horn P Neupersische Schriftsprache // Grundriss der iranischen Philologie 1901 Bd I Abt Jensen Grammatik Heidelberg Klima О S a Bratislava Martin В deutschen Mundarten Marburg 1954 I A Esquisse d'une grammaire de>
История английского языка. M., 196S.
СМЯ Ч Современный марийский язык. Йошкар-Ола, 1961.
Солнцев Языковой знак и его свойства // ВЯ. 1978. N 2.
Солнцев В.М. Вариативность как общее свойство языковой системы // ВЯ. 1984. N 2.
Сорвачева В.А. Краткий грамматический справочник по диалектам коми-зырянского языка // Словарь коми-зырянских диалектов. Сыктывкар, Соколова М.А. Очерки по исторической грамматике русского языка. Л., 1962.
Формы абстрактного мышления на ранних ступенях развития человека / / ВФ. 1954. N 5.
М.И. История скандинавских языков. М.;
Л., М.И. Древнеисландский язык. М., 1955.
Тодаева Б.Х. Грамматика современного монгольского языка. М., 1951.
Торсуев Фонетика английского языка. М., 1950.
H.H. История немецкого языка: Курс лекций. М., 1953.
Хакулинен Л. Развитие и структура финского языка. М., 1953.
Церетели Современный ассирийский язык. М., 1964.
Шарбатов Г.Ш. Современный арабский язык. М., 1961.
Шаховской И. Эмотивный компонент значения и методы его описания. Волгоград, 1983.
Ширзлиев М.Ш. зсаслары. Бакы. 1962.
Н.В. Строй арабского языка. Л., 1938.
F. La chronologie de la monophtongaison des dans les langues in Poznan, 1956.
3. indoevropskych. Bratislava, 1932.
Benzing J. Die tungusischen Sprachen. Wiesbaden, 1956.
Blank H. Communal dialects in Baghdad. Cambridge, 1964.
Brandenstein M. Handbuch des Altpersischen. Wiesbaden, 1964.
Braune Abriss althochdeutschen Grammatik. Halle (Saale), 1953.
la wiche Sprachwissenschaft. 1. Einleitung und Lautlehre. В., 1961.
Brockelmann B. Grundriss der vergleichenden Grammatik der semitischen Sprachen. B.
1908, Bd. 1.
Brugmann K. Vergleichende Grammatik der Sprachen. 1904.
Buck Elementarbuch Dialekte. Heidelberg, 1905.
Buck The Greek Chicago, 1955.
Burrow Th. The Sanskrit language. L., 1954.
Collinder B. Survey of Uralic languages. Uppsala, 1957.
B. Comparative Grammar of the Uralic languages. Uppsala, 1960.
Elemente de dialectologie romane. Bucuresti. 1961.
Curtius G. Grundzge der griechischen Etymologie. Leipzig, 1869.
Dauzat A. La vie du langage. P., 1922.
Ficzy G. Einfhzung in die finnisch-ugrische Sprachwissenschaft. Wiesbaden, 1965.
B. Einleitung in das Sprachstudium. Leipzig, 1884.
Dobson Early Archaic Chinese. Toronto, 1962.
E. Historische neuenglische Laut- ind Formenlehre. B;
Leipzig, 1914.
Endzelin J. Lettische Grammatik. Riga, 1922.
Fleuriot Le vieux breton. P., Frei H. La grammaire des fauts. P., 1929.
Fromm H.. M. Finnisches Elementarbuch, Grammatik. Gttingen, Ч Enciclopdie italiano. 1936.
Gabelenz Georg von. Die Sprachwissenschaft, Ihre Aufgaben, Methoden und bisherigen Ergebnisse. Leipzig, Grandgent Ch.H. From Latin to Italian. Cambridge, 1927.
Griera A. Dialectologie catalana. Barcelona. 1919.
Fincka dialekter. Stockholm, 1970.
Horn P. Neupersische Schriftsprache // Grundriss der iranischen Philologie. Strassburg, 1901. 1Ч2. Abt.
Horn W. Sprachkrper und Sprachfunktion. Leipzig, 1923.
Huber H.J. Katalanische Grammatik. Heidelberg. 1929.
E. ja sen Helsinki, 1966.
Jahagirdar R.V. An introbuction to the comparative philology of Puna. 1932.
Jespersen Language, its development and origin. L.. 1925.
Judd H.P. The Hawaiian language. Honolulu.
J. Grammatik der neugriechischen Volkssprache. В.. 1963.
ask A. Easti ajalooline Kent R.G. Old new Haven, 1953.
Lounaveps II. Vokaalid. Tartu. 1922.
lhisukukielten piirteet. Helsinki. I960.
Historische lateinische Grammatik. I. Teil. Mnchen.
Kienle R. von. Historische Laut-und Formenlehre des Deutschen. Tbingen. I960.
Z.. T.. S. historyczna jezyka polskie go. 1964.
Martin B. deutsche Mundarten. Marburg. 1954. Bd. 1.
Maurer Th. Grammatica du latin vulgar. Rio de Janeiro. 1959.
Matthews Cockney. Past and Present. A short history of the Dialect of London. L.. 1938.
Meillet A. Esquise d'une grammaire compare de>
Papp I. kielen historia. Helsinki.
Passy P. sur les changements et leurs caractres gnraux. P..
Poppe N.N. Introduction to comparative studies. Helsinki. 1955.
Poppe N.N. Das Jakutische // Philologiae fundamenta. Wiesbaden. 1959. T. 1.
Poppe N.N. Vergleichende Grammatik der altaischen Sprachen. Wiesbaden. 1960. Tl. 1.
Regula M. Historische Grammatik des Franzsischen. Bd. 1. Lautlehre. Heidelberg, 1955.
Rheinfelder Altfranzsische Grammatik. 1. Teil. Lautlehre. Mnchen. 1963.
Roland G.K. Old Persian. New Haven. 1953.
W. Einfhrung in die Laut-und Formenlehre des Rumnischen. Halle. 1967.
Schleicher Die deutsche Sprache. Stuttgart, 1849.
Shrijnen J. Einfhrung in das Studium der indogermanischen Sprachwissenschaft. Heidel berg, Thumb Handbuch der Volkssprache. 1910.
Vicento Garcia del Diego. Manual de la espanola. Madrid.
Virtaranta P. Die Dialekte des Karelischen // Сов. T. 8.
Voretzsh К. Einfhrung in das Studium den altfranzsischen Sprache / 7. Aufl. Halle.
G. Japanische Phonetik. Wien. 1954. Bd. I.
Wright J. Comparative grammar of the Greek language. Oxford. 1912.
К РАЗДЕЛУ ИММАНЕНТНЫХ ЗАКОНАХ, ДЕЙСТВУЮЩИХ В ЯЗЫКЕ" Ленин И. Поли. собр. соч. Т. 29.
Маркс К.. Энгельс Ф. Соч. Т. 25, 37.
Будагов P.A. Борьба идей и направлений в языкознании нашего времени. М., 1979.
Дегтярева Т.А. Пути развития современной лингвистики. Кн. 3. Структурализм и принципы марксистского языкознания. М., 1964.
Ю.Д. Социальная лингвистика. М.. 1977.
Место закона в системе категорий материалистической диалектики.
М., 1981.
Жаров B.C. Датское произношение. М., 1969.
В.М. Немецкая диалектология. М.;
Л., 1956.
Злобина В.Е. К проблеме лексической интерференции в карельском языке // Вопросы финно-угорского языкознания. М., 1965. Вып. 3.
Иванова Л.Т.. Мартынова H.A.. Э.И. Испанский язык на Кубе. М., 1971.
МД Ч Марксистская диалектика. Ташкент, 1982.
Панфилов В.З. Философские проблемы языкознания. M., I977.
Филин Ф.П. Советское языкознание. Теория и практика // ВЯ. 1977. N 5.
Chatlerji G. A Hindi / 2. ed. Calcutta, 1960.
M. Trait de phontique. P.. 1950.
Russisches Etymologisches Wrterbuch. 1955. Bd. 2.
К РАЗДЕЛУ "ОБЩЕСТВЕННОЕ И ИНДИВИДУАЛЬНОЕ СОЗНАНИЕ.
ПРОБЛЕМА ОБЪЕКТИВНОГО И СУБЪЕКТИВНОГО В Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 18.
Марк К. Энгельс Ф. Соч. Т. 19, 20.
Беритов О физиологических механизмах поведения высших позвоночных жи вотных // Изв. АН СССР. Сер. биол. 1957. N 2.
Геворкян О роли абстракции в познании. Ереван, 1957.
Ковалыон Я. Общественное сознание. М., 1966.
Кольцова М.М. Обобщение как функция мозга. Л., 1967.
Кондаков Н.И. Логика. М., 1954.
Кузьмин В.Ф. Объективное и субъективное. М., 1976.
Язык и сознание. М., 1979.
Михайлова Чувственное отражение в современном научном познании. М., 1972.
Новик К вопросу о специфике человеческого сознания // Учен. зап. Молотов ского гос. ун-та им. Горького, Т. X. Вып. 3.
Орлов В. Особенности чувственного познания. Пермь, Панфилов В.З. К вопросу о соотношении языка и мышления // Мышление и язык М.. Рубинштейн Бытие и сознание. М., 1946.
Сеченов И.М. Избр. философские и психологические произведения: М., 1947.
Тугаринов В.П. Философия сознания. М., 1971.
Формы общественного сознания. М., I960.
ЕВ. Проблема сознания как проблема современной науки // Проблема сознания и закономерности его развития: Материалы симпозиума. Новоси бирск, 1966.
К РАЗДЕЛУ МЫШЛЕНИЯ" Энгельс Ф. Диалектика природы // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 20.
Аракин Очерки по истории английского языка. М., 1955.
Б.П. Мысль и язык. Кишинев, 1965.
Беляев Б.В. О слове и понятии // Учен. зап. 1-го МГПИ иностр. языков. М., 1954.
Т. Экспериментальная фонетика и психология речи.
Булаховский Введение в языкознание. М., 1953. Ч. П.
Выготский Мышление и речь. М.;
Л., 1934.
Копнин ИВ. Формы мышления и их роль в познании. М., Кудрявский Д.Н. Введение в языкознание. Юрьев, 1912.
Лурия Язык и сознание. М., 1979.
Мальцев В.П. Значение и понятие // Проблема значения в лингвистике и логике.
М., 1963.
E.H. Язык суахили. М., 1960.
Павловские среды. М.;
Л., 1949. Т. III.
Протасеня П.Ф. О словесном мышлении как специфической особенности познания // труды по философии Белорусского гос. ун-та им. И. Ленина, вып. 2.
Рубинштейн Бытие и сознание: О месте психического во всеобщей взаимо связи явлений материального мира. М., 1957.
Руднев Проблемы формы и содержания в языке. Л., Сеченов И.М. Избр. философские и психологические произведения. М., 1947.
Советский энциклопедический словарь. М., 1969.
Соколов Внутренняя речь и мышление. М., 1968.
Соловьева И.М.. П. Развитие образного мышления у глухонемых и плохо слышащих школьников / / О психическом развитии глухих и нормально слышащих детей. М., 1962.
Сотникян Основные проблемы языка и мышления. Ереван, Спиркин Г. Происхождение языка роль в формировании мышления // Мышле ние и язык. М., 1957.
Терещенко Н.М. Краткий грамматический очерк ненецкого языка // Ненецко русский словарь. М.. 1955.
/, Философские основы зарубежных направлений в языкознании. М., 1977.
Шорохова Е.В. Учение Павлова о сигнальных системах / Учение Павло ва и философские проблемы психологии. М., 1952.
К РАЗДЕЛУ "О ПРОТИВОРЕЧИЯХ В ЯЗЫКЕ" Ленин Поли. собр. соч. Т. 29.
Введение в языкознание. М., 1953. Ч. II.
Виноградов Русский язык. Грамматическое учение о слове. М.;
Л., 1947.
Диалектика и логика. Формы мышления. M, 1962.
Синтаксические явления Синодального списка в I Новгородской ле тописи. Л., 1923.
Колшанский Проблема противоречий в структуре языка // Энгельс и языкозна ние М., Т.П. О соответствии грамматических средств языка потребностям взаимо понимания // ВФ. 1953. N 5.
Ломтев Т.П. Внутренние противоречия как источник исторического развития языка // Энгельс и языкознание. М., 1972.
Прокош Э. грамматика германских языков. М., 1954.
Сорокин A.A. О понятии противоречия в диалектике // Диалектическое проти воречие. M., I979.
Виса a limbii 1970.
Judd The Hawaiian Language. Honolulu;
Hawaii, 1949.
Lausberg H. Romanische Sprachwissenschaft. III. Formenlehre. В.;
N.Y., 1972.
The psycho-biology of language: An introduction to philology. Boston, 1935.
РЕЗЮМЕ Настоящая книга "Роль человеческого фактора в языке. Язык и мышление" является органическим продолжением труда "Роль чело веческого фактора в языке. "Язык и картина (М.: Наука, 1988).
Начальные разделы этой книги посвящены той же основной теме картины мира в языке", но специально рассматривается грамматический строй различных языков мира. Автор приходит к интересному выводу: в языках мира нет стремления к созданию особо сложных грамматических категорий и грамматических правил.
Pages: | 1 | 2 | 3 | Книги, научные публикации