Книги по разным темам Pages:     | 1 |   ...   | 4 | 5 | 6 | 7 |

Обращение к теории трансформации как раз позволяет сосредоточить внимание на объяснении самих причин изменения состояния социальных макросов. Как мы выяснили ранее, первопричиной системных трансформационных изменений выступают технологические и институциональные новации. И в целом цепи значимых причинно-следственных связей между структурными сдвигами, выступающими источниками социального развития по его различным направлениям, в принципе могут быть раскрыты. Более того, опираясь на методологию системного институционализма, вполне реальной выглядит возможность оценки самих итогов трансформации конкретной макросоциальной системы за длительный период времени.

Известный подход к разрешению обозначенной проблемы предполагает оценку того, насколько фактическая траектория системной трансформации близка к наиболее предпочтительной или эталонной траектории. В качестве таковой, будем объективны, очень часто рассматривается траектория развития, гипотетически устойчиво развертываемая во времени и пространстве по закону эволюции.

Эволюционная и деэволюционная траектории системных трансформаций.

До настоящего времени наиболее распространена, стоит признать, чрезвычайно широкая трактовка феномена социальной эволюции. Эволюционными считаются практически все социальные изменения, не вызванные заведомо шоковыми процессами. Такое понимание социальной эволюции является заведомо поверхностным в силу, по крайней мере, двух причин.

Во-первых, далеко не все внутрисистемные социальные изменения являются предопределенными, исходя из эволюционных тенденций. В успешно развивающемся современном обществе неизбежно возникают новые явления, не наследуемые из прошлого. Отсутствие принципиальных институциональных новаций сопряжено с застоем в развитии социального макроса, что так явственно видно на примере Советского Союза и большинства прежних социалистических стран в семидесятые годы прошедшего века.

Во-вторых, сам эволюционный процесс рассматривается в заведомо ограниченной области, только относительно одной страны как макросоциальной системы.

Внешние внесистемные воздействия предполагаются нейтральными, не приводящими к значимому смещению траектории трансформации определенной страны.

Однако в реальном времени и пространстве полная независимость социальной системы конкретной страны от внесистемных изменений не достижима. В современную эпоху этот тезис выглядит неоспоримым.

Как известно, очень часто приверженность эволюционной парадигме высказывают и адепты либеральной доктрины. По их мнению, лестественный эволюционный путь развития якобы в наибольшей мере отвечает императиву экономической и политической свободы.

Но на самом деле процесс социального саморегулирования, за который ратуют либералы, совсем не приводит к эволюционным сдвигам. Ортодоксально либеральный путь развития определенного социума в принципе предполагает отказ от серьезной эволюции институтов общественной регуляции. Их функции начинают выполнять альтернативные, хотя и главным образом неформальные институты корпоративного регулирования. Среди этих институтов ключевую роль играют институты неписаного права, часто выражающие интересы криминальных сообществ.

Россия недавних девяностых - только один из многочисленных исторических примеров на эту тему.

Сказанное означает, что в результате перехода к либеральному пути развития неизбежно имеют место деэволюционные институциональные перемены. Заметим, что в дальнейшем вполне вероятной становится и анти либеральная контрреволюция в виде нового витка дискретных сдвигов, ведущих к сужению зоны действия многих институтов саморегулирования и даже к их исчезновению.

Представление о возможности единовременного и тем более окончательного установления в глобальном масштабе явно доминирующих либеральных, экономических и политических, институциональных порядков в духе упоминавшейся философско-религиозной идеологии Уконца мираФ явно утопично. Потребность в либерализации определенных институтов, притом в рамках заведомо дискретного временного процесса, неизбежно будет возникать снова и снова на дальнейших стадиях трансформации конкретных социальных макросов. Во всяком случае, пока они существуют.

Тем не менее, по нашему убеждению, было бы неразумным отказываться от самой парадигмы социальной эволюции. Эволюционная концепция может быть плодотворным образом переосмыслена на основе именно трансформационной парадигмы. В соответствии с ней, эволюционные изменения в их традиционной теоретической трактовке выступают в качестве одного из основных типов непрерывных трансформационных преобразований социальной системы, отличающихся непрерывностью и однозначно постепенным, то есть инкрементальным характером.

Вполне понятна интерпретация эволюционной парадигмы в отношении технологической трансформации отдельных стран. По мнению авторитетных исследователей, в современную эпоху совершенствование технологий определенного типа, основную часть которых на самом деле составляют рутинные технологии, происходит главным образом эволюционным путем.

И, действительно, и в рыночной, и в социальной сферах нынешних стран внедрение новых технологий происходит постепенно посредством постоянной модер низации фрагментов, узлов и деталей ранее созданных продуктов. Прекрасный тому пример - опять-таки рынок мобильных телефонов. При этом такого рода эволюционный феномен не зависит от различия между внутренними и внешними инновационными источниками технологий в рамках конкретной макросоциальной системы.

В то же время перерывы постепенности всегда неизбежно наступают в технологическом развитии отдельных стран. Они обусловлены как самим дискретным характером базовых инноваций - изобретений, так и в еще большей степени дискретными институциональными переменами. В историческом измерении наиболее длительное превалирование сдвигов такого рода наблюдалось в период ускоренного благодаря протекции государства технологического прогресса для устранения отставания от стран-лидеров. Общеизвестный пример на эту тему - догоняющая модернизация (по определению, данному еще Фридрихом Листом) в условиях реформаторского развития Германии в первой половине 19 века.

Для нашей страны превалирование деэволюционных сдвигов в технологическом развитии также очень характерно. Достаточно вспомнить о феномене закрытого технологического развития на базе модели так называемого замкнутого цикла в сталинскую эпоху. Правда, стоит заметить, что по мере дезактивации военноэкономической машины объективной потребностью стало заимствование новых зарубежных технологий для целого ряда отраслей (в частности, производства ЭВМ).

Как уже отмечалось, в настоящее время практически не существует закрытых национальных технологических систем. В то же мировое технологическое развитие характеризуется сочетанием прорывных, сильно дискретных сдвигов и постепенных перемен эволюционного характера. Соответственно, наложение эволюционных и деэволюционных траекторий технологических изменений, бесспорно, наблюдается в границах социальных систем почти всех стран.

Прямой противоположностью эволюционному типу институциональной внутрисистемной трансформации в рассматриваемом понимании выступает деэволюционный тип трансформации. Его отличает превалирование корневых и других институциональных новаций, не обусловленных предшествующими тенденциями трансформационных перемен. А это означает, что в период превалирующих деэволюционных трансформационных сдвигов внутренние генетические институциональные образцы, присущие данной макросоциальной системе, перестают играть существенную роль.

Тем самым имманентной чертой деэволюционной системной трансформации являются дискретные изменения и неформальных, и формальных институтов. Они неизбежно связаны с большими трансформационными издержками.

Системная трансформация рассматриваемого типа также охватывает широкую совокупность конкретных вариантов институциональных преобразований конкретного общества. Эти преобразования, в соответствии с реальным ходом истории отдельных стран и цивилизаций, далеко не всегда, а, точнее, только в исключительных случаях сопровождаются, вопреки марксистской теории, революционными потрясениями. Вместо них могут происходить радикальные реформы социальных институтов, притом, как правило, в интересах ранее господствовавших элит. Так, на пути исторического развития Германии в 19-20 веках можно выделить, по крайней мере, шесть системных поворотов явно не эволюционного характера. Из них настоящим социальным взрывом была только революция в 1918 году после окончания первой мировой войны, притом, оказавшаяся очень кратковременной.

Хорошо известны примеры типичных деэволюционных трансформаций, вызываемых изнутри макросоциальной системы. Речь идет о революционных переворотах и установлении авторитарных диктатур в отдельных странах, приводящих к слому прежнего пути национального развития.

Также трудно поставить под сомнение историческую значимость заведомо внешне ориентированных деэволюционных трансформаций макросоциальных систем. Так, огромный период мировой истории занимают территориальные завоевания. А в современную эпоху развитие очень многих стран, далеко за границами Третьего мира, происходит под воздействием деэволюционных сдвигов внешнего происхождения. Оккупация Ирака - только один из примеров.

По сути дела в решающей мере траекторию будущих рассматриваемого типа трансформационных преобразований макросоциальной системы призваны предопределять определенные институциональные образцы, заимствованные от других макросоциальных систем. В период новейшей истории в роли таковых, приходится констатировать, до настоящего момента выступали исключительно институциональные образцы, присущие странам капиталистического западного мира.

Как воочию показывает исторический опыт, трансформация макросоциальных систем конкретных стран как национальных сообществ, исходя из внешних ориентиров, редко заканчивается их полным преобразованием по подобию других систем, первоначально взятых за образец для развития. Всегда присутствуют факторы, обусловливающие продолжение отдельных тенденций эволюционного характера и тем самым сохранение своеобразных черт ранее существовавших социальных систем конкретных стран. Тем самым принцип эволюции рано или поздно снова начинает действовать! Имеет смысл акцентировать внимание на феномене саморазвития институтов, первоначально имплантированных из вне, по эволюционной траектории. Для иллюстрации сказанного уместно обратиться к известному сюжету из отечественной истории. Он касается самого исторического пути развития России, предшествовавшего ее превращению в Российскую империю. Как известно, возникшая при Петре Первом Империя явилась прямой наследницей огромнейшего Московского царства и, соответственно, существовавшего до него великого Московского княжества. И эта трансформация происходила в основном эволюционным путем.

Но столь же неоспоримо и то, что некогда провинциальные московские князья стали правителями Руси - Северо-Восточной России - благодаря длительному сотрудничеству с завоевателями - монгольскими ханами Золотой Орды. Начало этому процессу, как справедливо считается, положила передача ханом Узбеком как прямым наследником Чингиз-хана грамоты на Великое княжение московскому князю Ивану Калите (Ивану I) в нарушение существовавшего на Руси порядка наследования власти.

Из сказанного можно сделать немаловажный вывод: первоначальным толчком к возникновению Российской империи стало завоевание кочевыми ордами Чингизхана Евразийского пространства. Именно этот, беспрецедентный по своему масштабу, дискретный сдвиг послужил началом возникновения устойчиво прогрессирующей, несмотря на все многочисленные временные катаклизмы, тенденции эволюционных изменений, сопровождавшей трансформацию Московского государства в Российскую империю на все том же пространстве Евразии.

Деэволюционная траектория системной трансформации может превалировать в течение длительного исторического периода в жизни отдельных стран. Достаточно упомянуть о феномене ультра маргинального развития России в прошлом веке. В течение него имели место, по крайней мере, девять катаклизмов в развитии страны, ознаменовавшихся переломом прежнего уклада социальной жизни. О них осведомлены все, знающие отечественную историю. Первый из них - революция 1905 года и обусловленные ей реформы сверху, главным инициатором которых был Петр Столыпин, тогдашний Председатель правительства. Второй - прекращение этих реформ и последовавшее затем вовлечение России в первую мировую войну на стороне Антанты против Германии и Австро-Венгрии. Третий - общенациональная социальная революция 1917 года и Гражданская война. Четвертый - индустриализация и коллективизация в конце 1920-х - начале 1930-х годов. Пятый - массовые репрессии в конце 1930-х годов и установление культа личности Сталина. Шестой - послесталинская лоттепель на рубеже 1950-1960 гг. Седьмой - возврат к командному со циализму в период правления Брежнева. Восьмой - перестройка в направлении демократического социализма во второй половине 1980 гг. И, наконец, последний - радикальная рыночная либерализация и системный кризис в первой половине гг.

В то же время стоит обратить внимание на то, что некоторые из обозначенных деэволюционных сдвигов сопровождались усилением отдельных эволюционных тенденций трансформационных изменений. Так, установление единоличной диктатуры Сталина фактически означало восстановление традиционной для России монархии. И в дальнейшем первые лица нашего государства - генеральные секретари, а затем президенты - фактически исполняли и исполняют роль монархов.

Итог сопоставления двух рассматриваемых краевых типов трансформации определенной макросоциальной системы по их результатам совсем не правомерно полагать априори определенным.

Как показывает исторический опыт, в отдельных случаях трансформация деэволюционного характера приводит к более благоприятным результатам развития соответствующей системы. Такая ситуация может возникнуть вследствие эффекта взрывного развития социального макроса, инициированного дискретными переменами. Последние, как правило, сопряжены с радикальными институциональными реформами, устраняющими сложившиеся за длительный прошедший период препятствия для достижения социального прогресса. Общеизвестный пример такого рода реформ - успешная экономическая стабилизация в СССР в 1922-1924 гг. путем создания устойчивой национальной валюты и механизмов рыночного обмена.

Наряду с этим нельзя сбрасывать со счетов и фактор национального энтузиазма, сопутствующий начальному этапу коренной системной трансформации во многих странах. От Англии в период буржуазной революции до ставшей на путь социализма Венесуэлы наших дней.

Pages:     | 1 |   ...   | 4 | 5 | 6 | 7 |    Книги по разным темам