Книги по разным темам Pages:     | 1 | 2 | 3 |

Не меньше, чем в России, возникало в Османской империи коллизий и в связи с развитием института частной собственности. В свое время один из наиболее крупных исследователей мусульманского права профессор И. Нофаль отмечал, что всюду, где господствует мусульманское законодательство, нет и не может быть другой личной собственности, как только в виде известного, постоянного и непрерывного исхождения ее от верховной власти. От нее зависит, продлить или прекратить по своему произволу свое изволение, которое устанавливает право собственности и составляет единственную причину его существования.

Естественно, что означенное положение вещей необходимо рассматривать не в статике, а в исторической динамике. На это обращал внимание и профессор Нафаль, который писал, что с течением времени исторические начала ослабляются, и собственность все более и более стремиться получить необходимую для нее прочность.

В истории Турции такое спонтанное саморазвитие частнособственнических притязаний на землю получило широкое распространение в XVIII веке, во времена общеполитического хаоса в империи. Затем, усилиями турецких властей, осуществлявших централизаторскую политику Махмуда II, тенденции приватизации земельных угодий местными правителями были пресечены. И лишь в эпоху Танзимата, это реформы 3976 годов XIX века, в Османской империи возникло земельное законодательство, юридически закрепившее возможность существования частных земельных владений.

Как видим, и в России институт частной собственности на землю существенно окреп лишь в период реформ 60-х годов. Не удивительно поэтому, - отмечал Николай Александрович Бердяев, - что западные понятия о собственности были чужды русскому народу. Эти понятия были слабы даже у дворян. Еще более слабый институт частной собственности был встроен в экономическое и социокультурное пространство Османской империи.

На последнее стоит обратить особое внимание, ибо институт частной собственности непосредственно связан с культурой общества. Взаимодействие двух этих начал - развивающихся частнособственнических отношений и сложившейся духовной культуры православного и мусульманского общества - во многом объясняет особенности общественно-политической жизни в России и Турции во второй половине XIX - начале XX веков.

Характеризуя историю обеих стран в этот период, я повторю, что для перехода обществ от традиционных к буржуазным отношениям необходимо не только юридическое, но и морально-психологическое закрепление легитимности частной собственности в сознании народа. Вековые традиции частнособственнических отношений и выросшее на них законодательство оберегали частную собственность в Западной Европе на всех этапах ее истории. Создавая вместе с тем непоколебимое убеждение населения в священности и неприкосновенности частной собственности. Другим немаловажным фактором, который способствовал становлению буржуазных отношений Европы, явилось возникновение внутренних, психологических установок населения к производительному труду и накоплению. Ведь сама по себе частная собственность и богатство еще не способны изменить и рационализировать экономическое поведение человека, превратить, условно говоря, рыцаря в буржуа. Вспомним, что далеко не всегда, не во всех культурах и общественно-политических системах богатый человек стремился (или был в состоянии) стать предпринимателем. В Западной Европе для перестройки внутренней мотивационной базы деятельности людей, для освещения их тяги к предпринимательству и производительному накоплению потребовалась перестройка религиозного сознания и психологии народов.

Российская же история эпохи Реформации не знала. В России был раскол, были старообрядцы с их особым укладом жизни и экономической культурой. Но в целом и русское купечество, и, тем более, дворянство были плохим материалом, как считал Н.А. Бердяев, для образования буржуазии западноевропейского типа. Русское дворянство привыкло к непроизводительным тратам и престижному потреблению. Русский купец нередко запивал горькую или старался вымолить у Бога прощение за великий грех - внезапно свалившееся на него богатство. Позднее проявление тех же настроений можно увидеть уже в других, цивилизованных формах - благотворительности или меценатстве российских предпринимателей.

Далее, при обсуждении условий формирования слоя предпринимателей, как в России, так и в Турции, следует учитывать, что в обеих странах на протяжении столетий богатство всегда было тесно связано или обусловлено причастностью к власти; капитал был категорией скорее политической, чем экономической. Следовательно, и в России, и в Турции, либерализация экономической жизни могла развиваться при ослаблении государственного контроля над обществом. Коммерсант и предприниматель нуждается в либерализации общественно-политической системы. И в этом случае мы опять сталкиваемся с общей для двух стран проблемой - противоречиями между желаемым и возможным в реформируемых обществах.

Для России это выразилось в жестокой драме царствования Александра II (18551881). Император пытался изменить вековые традиции взаимоотношений самодержавной власти и народа, приспособить европейские демократические институты (гражданские права, местное самоуправление, суды присяжных, свободу слова) к российской действительности второй половины XIX века. Правительство Александра II проводило в жизнь серию намеченных реформ, но революционно-демократические, не редко зараженные политическим экстремизмом круги тогдашнего русского общества желали большего, конфликт между желаемым и возможным закончился трагедией цареубийства, на долгие годы затормозившей становление основ европейской политической культуры в России.

В истории Турции борьба за приближение к передовым формам общественнополитической жизни выразилось в движении новых османов. Это период 1865-годов. Эти политические деятели боролись за провозглашение Османской империи конституционной монархией. Но результаты борьбы за либерализацию общественнополитической системы в Турции были во многом схожими с российскими. Ни внутренние, ни внешнеполитические обстоятельства жизни Османской империи (я имею в виду и восстание на Балканах, и Русско-турецкую войну 1877-1878 годов) тогда не способствовали превращению султанской державы в конституционную монархию. В итоге, чрезмерный радикализм османских либералов был задушен султаном Абдул-Хамидом II. А Александр III в России подавил революционное и либерально-демократическое движение.

Как видно, не смотря на различия в расстановке политических сил при проведении либеральных реформ и в России, и в Турции в 60-70-х годах XIX века, в обоих случаях традиция оказалась сильнее новации. Создание общественно-политических институтов гражданского общества было заторможено в России и надолго приостановлено в Турции. В результате новый тип хозяйствования и новые социальные отношения в обеих странах развивались в уже не отвечавших требованиям времени государственных и общественно-политических формах.

Еще одна тема нашей лекции - это Россия и Турция в исторической драме смены экономических культур.

Нам известно, что в России становление капиталистического уклада проходило столь же бурно, сколь и противоречиво. В 80-90-х годах XIX века страна переживала экономический бум. Правда, частных средств в России хватило лишь на проведение так называемой ситцевой индустриализации. Все же остальные, современные для той эпохи производства и инфраструктуру (прежде всего, железные дороги) приходилось создавать за счет государства, либо благодаря внешним заимствованиям. Иностранный капитал тогда охотно шел в экономику России. В итоге, к концу прошлого века Россия превратилась в одну из наиболее динамично развивающихся стран мира. Однако эта общая динамика экономического роста страны скрывала в себе огромные внутренние, отраслевые и секторные диспропорции. Русская деревня в своем социальноэкономическом и культурном развитии катастрофически отставала от города. Деревня нищала, город богател. И это углубляло еще одну трещину в социальном теле России.

Противоречие между городом и деревней, между городской и деревенской культурой.

Столыпинские реформы 1906-1911 годов освободили от русского крестьянина от пут общинной зависимости. Крестьянин, наконец, получает право выхода из общины и право частной собственности на землю. В стране рождается еще одно - для России основное - сословие частных собственников. Бывший крестьянин-общинник становится юридически и экономически свободным гражданином.

Но время для реформ и сглаживания противоречий в обществе упущено. Крестьянская психология не приемлет крупномасштабных форм экономической деятельности. Между тем, именно эта крестьянская, мелкособственническая идеология и переносилась в российские промышленные центры с волной мигрантов из деревень и до, и после столыпинских реформ, создавая в городах атмосферу неприятия крупного частного предпринимательства и рождаемой им социальной и имущественной дифференциации. Противодействие развитию рыночных отношений и разрыву с традицией в России вызревали давно, с 60-х годов XIX века, но наиболее выраженные и острые формы они приобрели в период промышленного подъема страны. Стремительная капитализация России влекла за собой необходимость столь же радикальных изменений исторического быта народа, веками воспитанных жизненных устоев, связей и отношений.

Жизнь русского общества была переполнена социальными, экономическими, политическими, культурными и иного рода противоречиями. Достаточно было ослабления самодержавной власти, вызванного поражением царизма в Русско-японской войне, чтобы страна вступила в длительную полосу социальных бурь и потрясений.

Одновременно с этим следует заметить, что в Турции, как и в России, смена традиционной экономической культуры на культуру рынка сопровождалась вызреванием глубокого социального и политического кризиса, который, в условиях этой страны, приобрел окраску острейшего межэтнического и межконфессионального конфликта.

Дело в том, что при ускоренном, во многом стимулированном извне развитии товарно-денежных отношений различные народы Османской империи обнаружили различную степень готовности к восприятию культуры рынка. В XIX веке, особенно в начале него, верхи османских турок формировали офицерский корпус армии и чиновничьи аппараты империи, низы занимались земледелием и ремеслом. В их среде тяга к торгово-предпринимательской деятельности была выражена слабее, чем у греков, армян или евреев, тех народов, которые издревле занимались торговлей на Ближнем Востоке.

Долгое время сложившееся межэтническое разделение труда обеспечивало относительное равновесие созданной османами общественно-политической системы. Условно говоря, турки управляли, а гяуры торговали, сохраняя при этом закрепленный за каждым из этносов социальный статус и соответствующий этому статусу доход. Но при подключении хозяйства Османской империи к мировой экономической системе, а также благодаря проводимым в стране в XIX веке реформам сложившийся прежде баланс экономических сил и влияний был нарушен. Османские торговцы-инонационалы пользовались особым покровительством правительств Европы, многие из них (по некоторым оценкам сотни тысяч) смогли приобрести права гражданства той или иной Западно-Европейской страны или России и тем самым избавить себя от возможных притеснений и вымогательств со стороны султанских властей. В итоге бывшие прежде в политическом подчинении у турок христиане быстро разбогатели. Нередко в конце XIX века доходы османских торговцев-компрадоров многократно превосходили жалованье крупных сановников империи. Главное же, что со времен Танзимата, многие христиане, получившие европейское образование смогли занять места в реформированном на европейский лад государственном аппарате и, благодаря этому, кардинально изменить свой статус социально-политической иерархии Османской империи. Последнее обстоятельство в глазах мусульман могло выглядеть, как разрушение священных устоев исламского государства.

Социальные конфликты, которые разворачивались в обществе при переходе от традиционных к буржуазным отношениям, в условиях Османской империи приобрели характер конфликтов межэтнических и межконфессиональных. Взаимная неприязнь христиан и мусульман постоянно подпитывалась растущими различиями в их имущественном положении. И хотя виновными в своем материальном благополучии были далеко не все христиане, а лишь относительно небольшая часть торговцев и предпринимателей, тем не менее, в водоворот межэтнических конфликтов втягивались все их социальные слои - и бедняки, и богачи.

Конечно, развитие межконфессиональных конфликтов в поздней Османской империи не следует сводить только к социально-экономическим факторам: здесь действовала целая сумма внешних и внутриполитических условий; но и то, о чем я только что сказал, также обостряло межэтническую ситуацию в стране.

Теперь, что касается, собственно говоря, турок. Сказанное, конечно же, не отрицает того позитивного влияния, которое проводившиеся в Османской империи реформы и ее вестернизация оказали на исторические судьбы самого турецкого народа. В XIX - начале XX века Турция все больше открывалась миру, все глубже втягивалась в потоки мировой истории, мировой политики и в систему международных экономических отношений. В поздней Османской империи формировался тот общеисторический климат, который был необходим для последующего массового перехода этнических турок к новому типу социальной и экономической активности. Без этой предварительной подготовки становление гражданского общества уже в республиканской Турции было бы во многом затруднено.

Подведем некоторые итоги нашей сегодняшней лекции. Попробуем сопоставить общие результаты модернизации (вестернизации) России и Османской Турции. Как уже отмечалось, обе эти страны, обладавшие высокой традиционной культурой, на определенном этапе истории обнаружили свое отставание от ушедшей вперед цивилизации Запада. Отвечая на внешний вызов, они вынуждены были перейти к перестройке традиционного образа жизни. Частью этой перестройки в то время должны были стать заимствования европейского опыта в строительстве армии и государства, в организации общественно-политических и экономических форм развития. В каждой из стран сторонники вестернизации столкнулись с сильной оппозицией традиционалистов.

Pages:     | 1 | 2 | 3 |    Книги по разным темам