Книги по разным темам Pages:     | 1 |   ...   | 17 | 18 | 19 | 20 | 21 |   ...   | 40 |

В рефлексивном управлении в связи с тем, что человек строит, анализирует, совершенствует свою собственную деятельность появляется так называемая ситуация человек для самого себя, и это влечет определенные трудности. Лев Шестов в работе Дерзновения и покорности /152, 211-215/, размышляя над древнегреческой заповедью Познай самого себя, отмечает парадоксальность нередкой ситуации, когда человека окружающие знают и оценивают точнее, нежели он постигает себя сам. Шестов объясняет такое положение тем, что: Познание себя осуществляется в исторически сложившихся правилах и масштабах - познай самого себя есть правило человеческое. Смысл этого правила в оценке себя по оценке и мерам окружающих. На самом деле природа устроила так, что один человек даже не смеет знать другого. Однако человек, привыкший рассматривать только свое изображение, уже разучился видеть свою сущность. И если бы он захотел теперь взглянуть на свое подлинное я, он бы не посмел отважиться даже самому себе рассказать то, что ему открылось. Настоящее ему показалось бы и уродливым, и бессмысленным, и безумно страшным. Вот поэтому человек и спасается в отчужденном ля. В предыдущих главах мы показали как проецируется подобная ситуация отчуждения и в область управления. Однако, такое положение можно изменить, если дать человеку собственную почву для самооценки, которая поможет ему в этом луродливом и бессмысленном распознать подлинно человеческое, поможет преодолеть отчуждение. Внешние оценки - это всего лишь ситуации человека, с ними ему следует считаться, но совершенно недопустимо на них опираться.

Иную позицию мы находим у немецкого философа Х. Блюменберга /35, 123/: Человек к самому себе не имеет никакого непосредственного, чисто внутреннего отношения. Его самосознание имеет структуру самоовнешнения. Кант первым отказался рассматривать внутренний опыт как процесс, предшествующий опыту внешнему; мы сами есть явление, вторичный синтез первичного разнообразия, а не наоборот.... Человек постигает себя лишь через то, чем он не является. Не только ситуация человека, но и его конституция потенциально метафоричны. Наихудшее местоположение, которое мы могли бы выбрать, это место в нас самих - так формулирует Монтень результат своей антропологии как самопознания. Однако, это противопоставление не является принципиальным и снимается рефлексией, которая и есть отмеченное у Блюменберга само-овнешнение. При этом позиция человека внутри себя не то что не худшая, но просто необходимая, поскольку без этого такая рефлексия (вот это само-...) невозможна. С другой стороны, человеку, конечно же, необходимо и окружение - для артикуляции собственного постижения (постижения в форме знания, которое для этого дает окружение). Такой вывод подтверждается словами А.С. Эспинозы /156, 77/: Чтобы изучать человека нужно охватить единым синтезирующим взглядом различные формы человеческого существования в пространстве и времени. Но вдобавок - и это самое характерное и сложное в антропологии - нужно вернуться к самому себе. Субъект в данном случае является не только субъектом, но и объектом рефлексии.

Э.Г. Юдин в эволюции методологических схем исследований выделил две фундаментальные методологические схемы /157/:

1. Онтологизм - работу в схеме знание - объект (или просто лобъект).

2. Гносеологизм - работу в схеме субъект - объект. В гносеологизме акцент делается на процессе познания.

И в продолжение этой классификации можно ввести еще одну методологическую схему: лантропологизм - работу в схеме субъект (или знание - субъект), в которой акцент уже на постижении субъектом самого себя. Все прочие знания (об объектах) в лантропологизме рассматриваются уже исключительно через призму бытия субъекта.

Также критично о возможности быть человеку объектом для самого себя (своей деятельности) высказывается французский философ Ж. Маритен /90, 28/: В отличие от возможности человеку быть объектом для другого, сам для себя человек всегда остается субъектом.

Субъективность как субъективность неконцептуализируема, она недоступна идее, понятию, образу, что постигается в качестве объекта. Это довольно жесткая позиция, однако, мы с ней расходимся предметом, поскольку предположили, что наш предмет исследований - собственная деятельность человека - включает лишь объективируемое в человеке (природные качества), но никак не моменты духовного, которые в большей степени рассматриваются религиозным философом Ж. Маритеном и действительно необъективируемы. Таким образом, то, что субъективность как таковая ускользает, по сути, из области того, что мы знаем о самих себе через идеи (Ж. Маритен), к нашему предмету как раз не относится.

Личностное знание в философии науки М. Полани.

В построении научных оснований рефлексивного управления существенную роль мы отводим концепции личностного знания физика и философа науки Майкла Полани. Далее мы отметим основные моменты его философии науки - практически все они оказались актуальными при разработке концепции рефлексивного управления.

Полани /116, 18/: Прежде всего я отказался от идеала научной беспристрастности. В точных науках этот ложный идеал, пожалуй, не приносит большого вреда. Но в биологии, психологии и социологии его влияние оказывается разрушительным. Я хочу предложить иной идеал знания.... Личностное знание. Может показаться, что эти два слова противоречат друг другу: ведь подлинное знание считается безличным, всеобщим, объективным. Но это кажущееся противоречие разрешается иной трактовкой самого понятия знание. К сожалению, разрушительность идеала научной беспристрастности, с одной стороны, еще недостаточно осознана, а с другой, уже далеко перешагнула границы самой науки. Мы, например, являемся свидетелями огромного масштаба распространения явления, которое можно назвать магией числа, когда предмет обретает значимость, ценность исключительно через формальный признак - наличие количественного выражения. Сегодня не секрет, что выстраданная, добросовестная качественная оценка практически всегда проигрывает любому даже неприкрыто лукавому графику, таблице, цифре (этим, например, объясняется популярность социологических опросов, рейтингов, всякого рода статистических данных, их графического, табличного и тому подобных представлений в СМИ). Или пример невероятно широкого распространения системного движения. Его пафосом считается предельная формализация, подчинение человеческого системному, попытка противопоставить сложности человеческой практики сложность (мощность) системы. То есть, проблемной ситуации противопоставляется не человек, лишь вооруженный инструментами и методами (лмашинами), но сама машина, которую лишь дополняют (обычно ради экономии!) человеком-оператором.

егитимным объявляется лишь то, чему находится адекватная система (признак научности, лобъективности). Остальное лишается права на существование. Такова сегодня вся унифицированная техника и практически уже вся экономика. В подобной ситуации введенный Полани мотив личностного, человеческого, как определяющий весь дух научного исследования, распространяется нами также и на другие области человеческой деятельности - практику и инженерию - и становится важной опорой для методологии, альтернативной системному движению.

Полани /116, 18-19/: Для меня знание - это активное постижение познаваемых вещей, действие, требующее особого искусства. Акт познания осуществляется посредством упорядочения ряда предметов, которые используются как инструменты или ориентиры, и оформления их в искусный результат, теоретический или практический. Можно сказать, что в этом случае наше осознание этих предметов является периферическим по отношению к главному фокусу осознания той целостности, которой мы достигаем в результате. Ориентиры и инструменты - это только ориентиры и инструменты; они не имеют самостоятельного значения. Они призваны служить искусственным продолжением нашего тела, а это предполагает определенное изменение индивидуальной деятельности. В этом смысле акты постижения необратимы и некритичны.

Акты постижения необратимы в силу спонтанного, творческого их характера, они необратимы, так как приращивают знание человека.

Именно подобные действия субъекта управления составляют ядро его деятельности и не допускают сведение ее к репродуктивным действиям по образцу. Этот момент предполагает для практики управления отчетливое различение между инструментальной, операциональной вооруженностью деятельности субъекта и ориентированностью его деятельности на существо предмета.

Акты постижения некритичны в силу отчасти неявной выраженности личностного знания, а Полани критику допускает возможной лишь для артикулированных форм знания, только такое знание может быть испытываемо снова и снова, опора же личностного знания существенно иная /116, 276-277/: Отвергая верительные грамоты как средневекового догматизма, так и современного позитивизма, мы вынуждены искать опору в самих себе, не уповая ни на какие внешние критерии. Е Интеллектуальная страстность, неявное согласие, владение языком, наследование культуры, взаимное притяжение братьев по разуму - вот те импульсы, которые определяют наше видение природы вещей. Вера, как источник знания, как выражение собственного убежде ния, есть последнее и самое надежное его основание. Это основание с необходимостью должно предшествовать какому-либо логическому обоснованию знания. В философии личностного знания страстность, самоотдача ученого - суть одни из признаков объективности исследования /116, 303/: Подчеркнем принцип разграничения самоотдачи и субъективности, а именно: самоотдача есть не что иное, как некий личностный выбор, выбор искомый, человек ищет и в конце концов принимает нечто такое, что и он сам, и тот, кто описывает эту ситуацию, считают заданным безлично. Напротив, субъективное всецело обусловлено характером того состояния, в котором находится данная личность.

Данные положения в концепции рефлексивного управления нами принимаются как фундаментальные, то есть, как пронизывающие не только научные основания управления, но также инженерию и практику управления. Творческий, созидательный характер человеческой практики определяет ее необратимость (практика нерепродуктивна и уникальна) и некритичность (в ней значителен неартикулированный, интуитивный компонент). Исключая из практики рефлексивного управления схему с обратной связью мы следовали методологическим принципам Полани.

В концепции личностного знания субъект в определенной степени самоотождествляется со своим утверждением /116, 259/: Артикулированное утверждение слагается из двух частей: из высказывания, сообщающего содержание того, что утверждается, и из молчаливого акта утверждения данного высказывания. Высказывание, таким образом, не может быть проверено на истину в привычном смысле - через его сопоставление с фактами (поскольку стремление к точному оцениванию будет уводить нас в бесплодный регресс в неопределенность), а личностное утверждение (подтверждение) данного высказывания непроверяемо. Чтобы преодолеть данное затруднение Полани переопределяет слово листина, подразумевая под ним выражение убежденности субъекта в том предложении, к которому это слово относится. Далее Полани предлагает сопровождать акт утверждения высказывания префиксом, который бы читался: ля полагаю, что Е. Таким образом, данный префикс определяет модальность высказывания, что позволяет отразить тот факт, что утверждение обязательно атрибутируемо определенному лицу в конкретном месте и на определенном отрезке времени. Концепция личностного знания не допускает безличностных утверждений и восстанавливает в правах недоказанные утверждения. Созвучные мысли были высказаны еще Шопенгауэром /154, 320/: Понятия не дают подлинной сущности.... Основа и истинное содержание всех наших познаний заключается, напротив, в наглядном постижении мира. А это постижение может быть приобретено только нами самими, и его никаким способом нельзя нам привить. Как наша моральная, так и наша интеллектуальная ценность не заимствуются нами извне, а исходят из глубины нашего собственного существа, и никакие воспитательные приемы Песталоцци не в силах из природного олуха сделать мыслящего человека - никогда!.

Наконец, в выработке научных оснований управления мы предполагаем следование неким общим принципам, подобным тем, которые приведены у Полани и названы им регулятивными /116, 311/: Способ, с помощью которого мы выбираем данный конкретный закон из бесконечного множества других, показывает, что в нашем теоретическом конструировании реальности мы руководствуемся определенными принципами, которые можно назвать регулятивными принципами. Они таковы: (1) простота или экономия [законов]; (2) требования, предполагаемые спецификой используемого нами символизма (так, график должен представлять аналитическую функцию таким образом, чтобы его можно было легко использовать для выполнения определенных математических операций, например, дифференцирования);

Pages:     | 1 |   ...   | 17 | 18 | 19 | 20 | 21 |   ...   | 40 |    Книги по разным темам