Книги по разным темам Pages:     | 1 |   ...   | 11 | 12 | 13 | 14 | 15 |   ...   | 23 |

Добро как милосердие, благородство, порядочность, совестливость и т.д. И реализуемое добро есть осмысленное и истинное действие человека. Тогда как зло, по сути, бессмысленно и абсурдно. За противостоянием добра и зла находится противостояние истины и абсурда. Или можно сказать иначе: не добро и зло противостоят друг другу. Их противоположность, кажущаяся столь очевидной и естественной, опосредуется оппозицией смысла - абсурда. Об этом писал В. Соловьев в своем УОправдании добраФ. Потому так трудно проводить анализ категорий зла и добра, что эта оппозиция берется в УголомФ виде. И от уровня высокой общности в анализе разом опрокидывается в конкретику бытовой жизни. И тогда об этой оппозиции нечего сказать помимо непосредственного указания - это зло, а вот это добро. Н. О. Лосский так и пишет: УЕразграничение на добро и зло через непосредственное усмотрение:

это - добро, это - злоФ74.

В последнем случае возникает опасность сужения горизонта.

Исследования нравственной проблемы ни в коем случае не должны редуцироваться до уровня обыденного существования, потому что тогда они получают позитивистские решения, которые не могут не быть неверными, ибо при этом к человеку подходят как к вещи среди вещей, подчиняя его закономерностям едва ли не природного мира, уничтожая, нивелируя уникальность, принципиальную необычность его пребывания в мире. Только в восхождении до контекста Упоследних вопросовФ нравственные проблемы могут быть адекватно помыслены и потому есть вероятность найти пути их разрешения. Р. Раскольников совершил, казалось бы, совсем простое действие с целью обогащения (бытовой уровень), а между тем, чтобы понять то, что он сам совершил, ему потребовалось обратиться к Богу, подумать и помучиться действительно вечными и УпроклятымиФ вопросами.

Исходя из всего сказанного, мысль о том, что истина, смысл и добро и красота - это единый блок, разделение которого в сфере бытия и мышления возможно лишь искусственно, представляется вполне оправданной. Попытка исследователей исходить из такого разделения порождает абсолютно неразрешимые, по сути абсурдные, вопросы, вокруг которых можно ходить веками и никак к ним не подступиться и ничего с ними не сделать.

Путь постижения нравственной истины - это выявление смысла в свете УпоследнихФ, предельных вопросов. Предметной формы ни истина, ни смысл, ни добро не имеют. И иметь не могут. Все вместе существует как единый момент реальности, нравственное УнадбытиеФ, которое определяет все бытие.

Оно стоит за словами, действиями, проглядывает сквозь них, направляет их, но в чистом, беспримесном виде не выявляется никогда. И нужно снять не один слой напластований (вербальных, визуальных, поведенческих), чтобы иметь возможность высмотреть истину, почувствовать смысл, увидеть Добро.

Повторюсь: истина в нравственности и обнаруживается как Добро. Ибо она в сущности и есть добро. УДобро - то, что служит сохранению и развитию жизни, зло есть то, что уничтожает жизнь или препятствует ейФ75.

Правда, искус внесения зла велик, всегда велик, может потому, что свету действительно нужна тень. Абсолютный свет без мрака невозможен, нереален, невидим, неощутим. Человеку, как писал М. Мамардашвили, нужно в полной мере пройти темноту незнания, непонимания, чтобы созреть до полноты восприятия света и понимания76.

Если все это так, то и при единой нравственной сориентированности, для действительного понимания и, тем более, приятия Другого эта самая сориентированность должна быть не любой, а истинной, наполненной высоким нравственным смыслом, воплощающим в себе Добро в его предельности Для единения и понимания, а также для приятия Другого она должна обладать смыслом-истиной, неразрывно связанной с добром с тем, чтобы метафизические основания такой близости не ограничивались повседневностью и достижением ближайших бытовых целей. Когда предел столь близок, и только им задается единение, то последнее при любом отодвигании границы может жестоко разрушаться, и тогда вместо единения - конфронтация.

В самом деле, единство нравственных установок в жизни, когда они не реализуют движения по пути смысла-истины, ставит людей в положение конкурентов, мешающих друг другу, препятствующих достижению того, на что каждый вправе претендовать. Другой выступает врагом, он мешает и должен быть устранен. По сути он не есть действительно Другой, иной. УДругостьФ или инаковость его берется как данность, без следующего ценностного отношения, что есть самый первый этап выделения Другого.

Фактически другой человек видится при этом не Другим, а таким же, как и Я, и потому он мешает на пути, ибо, как представляется, стремится к тому же, что и Я, а посему он - конкурент и враг. И тогда кто кого передавит, кто окажется сильнее, жестче, тот и выиграл. Хотя на самом деле проигрывают все.

Уже изначально проиграли. Потому что путь далекий от смысла-истины-добра не только узок, но и не ведет никуда. И абсурдно и недостойно человека спешить по нему. Все равно на нем теряешь, не можешь не потерять. Уж такой это путь - не к себе, а от себя. Не к смыслу, а к абсурду. Не обогащение человека, а его оскудение. Великолепная мысль И. Бродского: если выбрано Унечто, привлекающее других, это означает определенную вульгарность вкусаФ77. Вульгарность - сиречь простота (что хуже воровства), неразвитость, ординарность, не единственность, а по сути - общее место. За которое люди почему-то дерутся.

Почему же такая толчея на пути за обыкновенностью, неотличимостью и так просторно на полях уникальности Не потому, что последних мало, а первых много. На самом деле уникальность, неординарность, Улица не общее выражениеФ всегда одна на своем пути. Каждый имеет свой, и их много этих путей. Хотя все и идут в одну сторону. Тогда как у обыденности всего одна дорога и все, кто бежит по ней, толкаются и мешают друг другу.

Различие между ними весьма существенно, ибо на своих путях люди ищут разного. В одном случае - преобладание функционального образа существования со всем набором стандартных ценностей, имеющих цену.

Против которых самих по себе не может быть возражений, кроме одного - это не все, чем богата жизнь, и главное - это не то, ради чего стоит жить. Путь самостоятельного движения много труднее, но это то единственное, что может придать жизни и смысл и достоинство. И он же не позволяет потерять жизнь в погоне за мнимостями, а помогает обрести ее во всей полноте и многокрасочности. И что очень важно обрести самого себя как уникальную, единственную в своем роде личность и в деятельности, и в общении с Другим.

3. Глупа ли глупость Не существует традиции увязывания проявлений ума или глупости с нравственной культурой человека. Представляется, что наличие или отсутствие культуры умственной нравственно нейтрально. Тем более, что ум в гносеологической традиции достаточно жестко увязывают со способностью познания, наличием знаний как суммы фактов. Когда же говорят о глупости, то до сих пор утверждается, что она в индивидуальном бытии проявляет неразвитость интеллекта, отсутствие эрудиции, Унедостаточный багаж знаний и культурыФ78. Отождествление глупости с отсутствием знаний, однако, - весьма сомнительно.

Понятно, что для этого отождествления имеются серьезные основания.

Прежде всего - традиционное связывание ума и знаний (которое довольно широко распространено), апеллирует к тому, что понять - умен или нет человек - возможно в случае, если он обладает какими-то знаниями. По-видимому, такое мнение идет из глубины веков, и другой его ипостасью выступает, как это ни покажется странным, уважение к старости. Последнее в традиционном обществе покоилось на том, что знание могло быть добыто только путем личного опыта. А чем больше опыт, тем богаче знания, тем действительно вроде бы умнее человек. Отождествление знания и ума было для того времени в большой мере справедливым, ибо знание добывалось индивидуальными собственными усилиями, не носило заемного характера, и, будучи личностным достоянием, по существу своему было проявлением ума человека, его понятливости, способности к наблюдению, обобщению, отделению сущностного содержания от поверхностных проявлений, умения применить индивидуально добытые истины в жизни, что подтверждалось успехом деятельности самого человека. Знание и мудрость в данной ситуации совпадали.

Но ведь возможно и несовпадение. Недаром еще древние говорили:

УМногознание уму не научаетФ. Потому и Платона огорчало изобретение письменности; его беспокоило, что теперь человек может набраться знаний, не прилагая собственных к тому усилий, (эти самые индивидуальные усилия и есть то, в чем ум человеческий только и может развиваться), а пользуясь достижениями других. Он первым увидел в этом проблему. Не менее выразительно она прозвучала в творчестве Ф. Ницше. Этот трагический философ криком кричал всему миру о необходимости жить не заемным знанием, не заемной культурой, а своим прожитым и прочувствованным, индивидуально добытым знанием, которое в силу этого становится второй кожей человека. Говоря словами М. К. Мамардашивили, речь идет о необходимости человека УвложитьсяФ в то знание, ту культуру, которая тебе присуща. М. М. Бахтин выразил эту же мысль так: УНаука, искусство и жизнь обретают единство в личности, но часто это чисто механическое единство.

Внутренняя связь гарантируется единством ответственности. За то, что я пережил и понял в искусстве, я должен отвечать своей жизнью, чтобы все 79.

пережитое и понятое не осталось в бездействииФ Чужое знание ничего не меняет в человеке, чужая, только потребленная культура не делает его лучше, она делает его еще и хуже. Заканчивая первую часть своего труда УТак говорил ЗаратустраФ, Ф. Ницше вложил в его уста следующие слова УУченики мои, теперь ухожу я один! Уходите теперь и вы, и тоже одни!...Уходите от меня и защищайтесь от Заратустры!... Плохо отплачивает тот учителю, кто навсегда остается учеником....Вы еще не искали себя, когда нашли меня. Так поступают все верующие; потому-то вера так мало значит.

Теперь я приказываю вам потерять меня и найти себя; и только когда вы отречетесь от меня, я вернусь к вамФ80.

И он же У Вот это - мой путь; где же вашФ - так отвечал я тем, которые спрашивали меня о дороге. Пути - именно его-то и не существует!Ф81 он, этот путь, есть, но исключительно тогда, когда ты его создаешь самостоятельно, когда ты его творишь. И его нет, когда ты хочешь пройти чужой дорогой. Его можно пройти, потребив то, что создали другие, - но ничего с тобой не произойдет, и ты как был дикарь дикарем, так и останешься им. Правда, добавится самодовольства, что делает человека еще страшнее. Он действительно становится социальным монстром. Что собственно и показала история того же немецкого (культурнейшего!) народа, когда он на свободных (!) демократических (!) выборах привел Гитлера к власти и прошел путь ужаса и позора при господстве фашизма.

Вторым аргументом в пользу единства знания и ума является то, что освоение знаний само по себе, не может не приводить человека к развитию его умственных способностей, ведь знания обычно несут в себе не только набор некоторых сведений, но и пути их постижения. Последнее значительно важнее самой информации, поскольку позволяет проследить или пройти путь нахождения знания, а тем самым не просто узнать, но и УпрожитьФ открытие, как если бы оно индивидуально тобой совершалось. А это уже есть некая тренировка эвристической способности интеллекта, развитие которой действительно делает человека умнее.

Это серьезный аргумент, более того, я убеждена, что так довольно часто и происходит. Но! И это очень важно - далеко не всегда. Знания часто носят престижный характер. Они могут быть, но вовсе не они делают при этом человека умнее. Более того, эрудиция часто уродует и подавляет эвристические способности ума.

Что такое ум Мне представляется, что ум это способность понимания.

Не сами способности, если иметь в виду под этим словом то, что дано человеку от природы. Эта способность носит совершенно сознательный и волевой характер. Она означает не что иное, как настрой на понимание. Настрой, который, естественно, обладает качеством сознательности и волевой устремленности. И он формируется, создается самим человеком (или не создается). А вот то, почему это происходит или не происходит, зависит от нравственной ориентированности человека в действительности. От того, каким он себя выбрал. Иначе говоря, в чем он предполагает реализовать себя. Или иначе, одобрение, признание кого или чего пытается снискать творящий себя человек.

Нельзя не согласиться с Ж.-П. Сартром, что мы себе не даны, что единственное, что у нас действительно есть, так это способность создать себя из того существования, которое мы по собственной воле организуем себе самим.

Все зависит, в конце концов, от самого человека. И в этом смысле отнюдь не детерминирован он ничем, кроме своего собственного нравственного настроя.

На что будет нацелено бытие его Выбор довольно широк, во всяком случае, в настоящее время. А если возможности, предоставляемые развитой цивилизацией не устраивают, так вовсе не заказано создавать новые пути и способы самореализации. Так вот, настроенность на те или иные способы самореализации задает границы понимания. А соответственно и определяет:

состояться уму или господствовать глупости в данной индивидуальной жизни человека.

Это может показаться довольно абстрактным, и чтобы как-то приблизиться к конкретному экзистенциальному опыту человека, я проведу следующее рассуждение. Ум я связала с пониманием. А что такое понимание Я бы рискнула дать такое определение: понимание есть усмотрение смысла, сути происходящего. Это абсолютно обязательный, но не достаточный признак. Ведь каждый убежден в том, что он понимает суть происходящего. И это возможно потому, что смысл вкладывается в действительность человеком. Сама по себе действительность никаким особым смыслом не обладает, или (что в прочем то же самое) обладает всеми сразу. Вопрос в том, на каком уровне понимания, на какой глубине понимания находится человек, или о том, что востребует человек из предложенного.

Понимание, как усмотрение смысла, выявляет сложность и противоречивость мира человеческого бытия. Трудность здесь такого рода - мир, сам по себе, того, что мы называем смыслом, не имеет. Этот смысл в него привносит человек. Но отнюдь не волюнтаристически. Вовсе не какое угодно намерение человека может приобрести онтологический характер. Есть закономерность и в этом. В.Соловьев писал о принудительной силе добра. Но принуждение в этом контексте мыслится не как внешнее давление, а как внутренняя необходимость: оно есть то, чего человек не может не сделать постольку, поскольку он человек.

Pages:     | 1 |   ...   | 11 | 12 | 13 | 14 | 15 |   ...   | 23 |    Книги по разным темам