Книги по разным темам Pages:     | 1 |   ...   | 41 | 42 | 43 | 44 | 45 |   ...   | 53 |

представлений, которые, естественно, по мере обогащения исторических знаний либо отбрасываются, либо же становятся научными знаниями, если они получают доказательное обоснование и приобретают тем самым признание научного сообщества. С другой стороны, признание наличия таких форм познания требует для установления истины познания не только исторических фактов, но и самих историков, эти факты изучающих.

В данном случае мы имеем дело с таким методом познания как аналогия. Разумеется, рассуждение по аналогии предполагает одновременно преемственность времени и его объективацию. Это рассуждение основано на постулате о проходящей сквозь века глубинной преемственной связи между людьми. Оно предполагает обращение к предшествующему опыту деятельности и жизни людей в обществе. Весь этот опыт является связующим звеном между пониманием и пережитым 1.

Такой приём естественен для человека, исходящего из мысли, что до него жили люди похожие на него самого. Он, естественно не может быть беспристрастным, и не давать оценок, иначе он напишет мёртвую историю, которая ничего не поймёт и никого не заинтересует. Эмоциональность историка ставит перед нами три проблемы. Первая из них - проблема моральных границ.

По этому поводу Примо Леви высказал сомнение: Ни один нормальный человек никогда не сможет отождествить себя с Гитлером, с ГиммлеромЕ и многими другими 2. Поэтому понимание как его понимают многие поклонники герменевтики не может быть основным методом познания прошлого.

Вторая проблема - проблема объективности, или лучше сказать, беспристрастности. Долг историка демонстрировать широту взглядов, ясность мысли, вытекающую из глубокого понимания всей совокупности партнёров и ситуаций, которые он исследует. Именно это определяет ценность исследования.

Третья проблема, бесспорно, самая трудная: это проблема легитимности перестановки. Поставить себя на место того, кого ты изучаешь, замечательно.

Но как удостоверится, что тебе это удалось Понимание - вещь ненадёжная:

никогда нельзя быть уверенным в том, что тебя правильно поняли.

юсьен Февр предостерегал от психологического анахронизма - худшего и коварнейшего из всех видов анахронизма:

Ибо существует проблема исторической психологии. Когда в своих статьях и трактатах психологи говорят нам об эмоциях, о чувствах, рассуждениях человека вообще, они на самом деле имеют в виду наши эмоции, наши чувства, наши рассуждения - словом, нашу психическую жизнь.ЕКаким же образом мы, историки, должны пользоваться психологией, Про А. Двенадцать уроков по истории. М.: Российск. гос. гуманит. ун-т, 2000.С. 162.

Levi P. Appendice crit en 1976 pour lТdition scolair de Si cТest un homme. Paris Julliard, 1995. P. 261.

основанной на изучении людей XX века, для объяснения поступков людей далёкого прошлого 1.

Опасность в том и состоит, что мы говорим о самих себе, полагая, что это говорят люди прошлого. Но что это: опасность или неотъемлемая составляющая любой истории Истории учатся так же, как учатся столярному делу, работая в мастерской подмастерьем. Историком можно стать, только занимаясь историей 3.

Тот, кто не жил в обществе, не может понять истории. Наличие связи между вовлечённостью историка в общественно-политическую жизнь и развитием научных изысканий - несомненно. Чем шире сфера личного опыта историка, тем легче ему понять различные исторические ситуации. Для Блока таким опытом стала война 1914 - 1918 годов, а для Лабрусса участие в социалистическом движении. Однако историк не может опираться только на свой личный опыт. Поэтому он вынужден опираться на опыт других. Историк нуждается в проводниках, которые указали бы ему путь к пониманию незнакомого универсума. Объяснение прошлого основывается на аналогиях с настоящим, но же в свою очередь, питает объяснение настоящего. Именно это обстоятельство служит оправданием необходимости преподавать историю детям и подросткам 4.

А.-И. Марру писал:

Мы понимаем другого только через его сходство с нашим Я, с имеющимся у нас опытом, с нашим собственным умственным климатом или универсумом. Мы можем понять только лишь то, что в достаточной мере уже является нашим собственным братским; если бы другой был совершенно непохожим на нас, чужим на все сто процентов, неясно, каким образом было бы возможно понимание.

А раз так, то познание другого может существовать лишь в том случае, если я делаю усилие, чтобы пойти ему навстречу, забыв на мгновение, кто я такой. Е Это дано не всем: каждый из нас встречал в своей жизни людей, которые оказывались неспособными открыться, уделить внимание другому (тех людей, о которых говорят, что они не слушают, когда с ними разговаривают):

из таких людей получились бы плохие историки.

Иногда это происходит в силу ограниченности, и тогда это - недостаток ума (едва ли это можно назвать эгоизмом: настоящий эгоцентризм утончённее);

однако чаще всего речь идёт о людях, которые согнувшись под тяжестью своих забот, отказывают себе в роскоши: открыться людям.Е историкЕ тот, кто согласен дать волю своей мысли, отправиться в долгие странствия, где всё будет для него непривычным, потому что он знает, какое расширение рамок Февр Л. Бои за историю: (Сборник статей)./Пер. с франц. - М.: Наука, 1991.С. 102.

Про А. Двенадцать уроков по истории. М.: Российск. гос. гуманит. ун-т, 2000. С. 168.

Про А. Указ. соч. С. 150.

Про А. Указ. соч. С. 164.

Я может обеспечить этот кружной путь, пролегающий через открытие другого 1.

Сложность истории как практики является отражением сложности её объекта. Чтобы понять других людей надо самому жить активной общественной жизнью, чтобы осуществлять интерпретацию исторических событий надо научиться сопереживать, понять чувства, которые доминировали в ту эпоху, которую изучает исследователь-историк. Это возможно при условии, что за минувшее время природа человека, его чувств в принципе не изменилась. Соответственно, чем богаче личный опыт участия в общественной жизни самого историка, тем легче ему понять эмоции людей прошлого.

Об этом писал Люсьен Февр: Чтобы творить историю, повернитесь спиной к прошлому. Прежде всего - живите. Вмешивайтесь в жизнь. Во всё многообразие духовной жизни 2.

юди осуществляют деятельность, результатом деятельности становится опыт, который фиксируется в языке и в культуре. Не из будущего исходит историк и не из прошлого, но из настоящего и, прежде всего из самого себя. Он ориентирует познаваемое им историческое бытие и развитие к тому, что наиболее полно и ярко выражено в его эпохе и культуре 3.

Современные методы исторической герменевтики позволяют выявлять чувства и ощущения, которые побуждают историков-исследователей выбирать ту или иную научную парадигму, открывать связь нарративных механизмов с внутренним опытом времени, который, конечно же, не сводим к лингвистическому опыту.

Микроистория Важнейшие изменения в исторической науке произошли в результате её контактов с этнографией, исторической и культурной антропологией.

Этнокультурные исследования способствуют пониманию образа повседневной жизни людей определённого географического ареала, выявлению основных универсалий культуры, куда вошли не только знания и духовные достижения, но и казавшиеся ранее экзотическими традиции, стереотипы, верования и ритуалы. Возникает качественно новое, междисциплинарное по своей сути, научное направление, которое можно дефинировать 4 как микроистория.

Marrou H. - I. De la connaissance historique. Paris: d. du Seuil, 1954. P. 88 - 90.

2 Февр Л. Бои за историю: (Сборник статей) / Пер. с франц. - М.: Наука, 1991.С. 37.

3 Карсавин Л.П. Философия истории. - СПб., М., 1922. - С. 254.

ДЕФИНИЦИЯ (лат. definitio), то же, что определение.

Развитие исторической мысли также проявляет все признаки диалектического развития: сначала изучается событийная история, затем социальная, затем снова событийная. Переключение на микроисторию отражает требования сегодняшнего дня: уяснение роли личности в истории. Простое изучение смены событий, эволюции социальных структур, изменения ментальностей не даёт результата, удовлетворяющего современным требованиям. Поэтому появляется микроистория. История всё чаще исследует то, что человекоразмерно. Если раньше ставился вопрос - почему произошли те или иные события То теперь ставится вопрос - почему и как люди в своей деятельности приходили к тому или иному результату Исследовательская модель микроистории - статья Симоны Черутти Социальный процесс и жизненный опыт: индивиды, группы и идентичности в Турине XVII века 1. Отличие подхода заключается в понимании того, что социальные структуры сами по себе не существуют: они создаются и трансформируются в процессе деятельности; в зависимости от ситуации мы идентифицируем себя по-разному. Один и тот же человек, живший в средневековом городе, был горожанином, членом религиозного братства, семьянином и так далее. Всякое социальное взаимодействие - процесс.

В научном труде - другая логика, исходящая из определённой модели исторического исследования. Отсюда неизбежная схематизация общественных отношений, отрыв одних сторон жизни от других. Микроисторики предложили нетрадиционную модель исследования, направленную на преодоление этого недостатка. Например: от изучения семьи к более широким процессам: место, семья, приход, взаимодействие на среднем уровне.

Изменяется и характер изложения: если раньше историк при оценке событий исходил из знания конечного результата, то теперь предъявляется требование следовать процессу изменений во взаимодействии людей, чтобы проследить их действия с точки зрения их представлений о происходящем. Получается своеобразная игра историка с самим собой, проистекающая из нежелания заранее загонять своё исследование в определённую схему.

Микроистория - пилюля от модернизации, от попыток представить исторический процесс как однонаправленный и заранее предопределённый.

Пример - отношение к изучению английской революции XVII века. События не были запрограммированы изначально, были альтернативы. По выражению Ю.Л. Бессмертного произошло отторжение предопределённости. Историки не должны становится рабами собственных классификаций. Любые разграничения носят вспомогательный характер. Необходимо научиться по возможности полно восстанавливать образ другого, не приписывать ему свои суждения и оценки. Отсюда, из этой посылки началось становление линой социальной См.: Прошлое - крупным планом: современные исследования по микроистории // Под общей редакцией М. Крома, Т. Зоколла, Ю. Шлюмбома. СПб.: Алетейя, 2003. Ей же принадлежит исследование, изданное во Франции: Симона Черутти. Социальный процесс и жизненный опыт: группы и идентичности в Турине XVII века. Микроисторическое исследование на примере Турина, столицы Савойского герцогства.

(Книга Город и его ремёсла: рождение корпоративного языка. Турин в XVII - XVIII веках. Париж, 1990.).

истории. Лепети, Жак Ревель и Роже Шартье (современные представители школы Анналов) занимаются сегодня социокультурной историей.

Центральной проблемой для классической социальной истории был анализ социальной стратификации: по каким критериям относить жителей данного региона или города к тому или иному социальному слою или социопрофессиональной группе Каковы были размеры каждого слоя или класса Симона Черутти подступает к проблеме с противоположной стороны.

Она отправляется от биографий отдельных индивидов и задаётся вопросом об их социальных связях, об их месте в производственных и торговых структурах, в сообществе соседей и родственников, в городской политической жизни. Она пытается выяснить, что приводило ремесленников и купцов к тому, чтобы объединяться в корпорации, цеха, гильдии; как они создавали и трансформировали эти институции; каким образом и с какими целями они объединяли свои действия.

Динамика активности корпораций не была связана с ритмами экономического и производственного развития города. Речь идёт не об отрицании связи между совершенствованием техники работы и изменением структуры общества, а о признании того, что отношения между ними не настолько прямые, как заставляет думать наша старая рыночная психология.

Разделение на основе техники работы долгое время играло лишь очень ограниченную роль в определении личной идентичности горожан и их социального статуса. Лишь на определённом этапе истории города оно превратилось в лидиому стратификации.

Изменение подходов к решению проблемы происходило постепенно.

Первоначально критерием классификации считались различные социальноэкономические переменные. Сфера занятий, уровень дохода, значимость или второстепенность отдельных профессий.

Критики отмечали неспособность социопрофессиональных категорий отразить региональные особенности, которые оказываются сведены к общим понятиям и лишены своей уникальности. Так парижские мастера как квалифицированные ремесленники не имели ничего общего с лондонскими мастерами, занимавшимися торговлей. Дело не в формализации как таковой, но скорее в формализации при помощи понятий, совершенно чуждых опыту людей прошлого. Стала очевидной необходимость реконструировать социальную стратификацию с учётом языка людей того времени.

Натали Земон Дэвис смогла увеличить количество действующих лиц путём углублённого изучения источников. Возраст и пол больше не рассматривались как социальные категории, не имеющие отношения к производственной деятельности. Язык людей прошлого был выбран отправной точкой анализа социальной стратификации.

Изучение мыслительных категорий людей прошлого превратилось в нечто само собой разумеющееся. В этом случае используются подходы американской культурной антропологии, и особенно Клиффорда Гирца.

Главный постулат интерпретативной антропологии - инаковость предмета изучения может быть постигнута историком через расшифровку систем значений, заключённых в поведении, текстах, во всякой форме жизненного опыта. Поэтому во многих работах внимание фокусировалось на использовании людьми прошлого языка и на том, как они называли предметы окружающего мира.

Анализ представлений стремится замкнуться на них самих. В основе этого подхода лежит убеждение, что каждое отдельно взятое явление общественной жизни может создать доступ в особый культурный мир, который необходимо воссоздать в его целостности путём углублённого изучения источников. Источники анализируются, но без учёта породивших их социальных процессов. В результате изучение представлений превращается в средство превращения дискурсов в реальность, в слепое следование за источником без попытки широких обобщений.

Pages:     | 1 |   ...   | 41 | 42 | 43 | 44 | 45 |   ...   | 53 |    Книги по разным темам