Книги по разным темам Pages:     | 1 |   ...   | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 |   ...   | 79 |

Корсунская версия крещения Владимира имеет определенные основания в том, что клир Десятинной церкви поначалу состоял из корсунских служителей, а корсунское христианство никогда не сводилось к византийскому. Здесь почитались некоторые святые, которых не признавал Константинополь, а к созданию культа Климента (римского папы, казненного здесь в начале II в.) имел непосредственное отношение Константин-Кирилл (по его указаниям были обретены мощи мученика). Культ Климента получит распространение на Западе, особенно в славянских землях, а на Руси в XI в. он будет почитаться как заступник земли Русской. Хранившаяся в Десятинном храме голова святого будет в середине XII в.

одним из аргументов в пользу избрания своего митрополита (Климента Смолятича) без санкции Константинополя.

Именно Десятинная церковь будет хранителем и традиции кирилло-мефодиевского христианского просветительства, и некоторые следы этого влияния просматриваются в летописных текстах, посвященных крещению Руси и распространению христианства.

Политическая направленность храма определяется и кругом близких ему жертвователей.

Здесь был похоронен самый прозападный русский князь Изяслав Ярославич, храму давал пожалования его сын Ярополк. И теплые строки об этих князьях в летописи принадлежат летописцу, прославлявшему Владимира и использовавшему литературные памятники Десятинного храма. Этот летописец писал, видимо, в 80-е гг. XI столетия (похвала погибшему в 1086 г. от руки убийцы Ярополку Ч последняя). Он выделяется на общем фоне литературным талантом, гармонией языка. Это ему принадлежит знаменитая похвала книжной мудрости (лкниги суть реки, напояющие вселенную и т.п.). И ему, по всей вероятности, принадлежит запальчивая фраза, будто Владимир, дав храму десятину, написав клятву в церкви сей, рек: аще кто сего посудит, да будет проклят. (Этой фразы нет в использованном в данном случае Слове о том, како крестися Владимир, возьмя Корсунь.) И Анастасу, бывшему в усобице 1015-1019 гг. на стороне Святополка, он не ставит в вину то, что настоятель ушел вместе с Болеславом (прихватив казну) в Польшу. В целом же для летописца Десятинной церкви характерно бережное отношение к предшествующим, использованным -дм текстам. Он сохранил нелицеприятную характеристику в летописи князя Владимира (в этой части летописи с большей теплотой говорится о Ярополке), но по своему объяснил пороки князя пороками язычества.

етописание второй половины XIII-XVI вв.

В целом переписчики XIII-XV вв., благоговейно переписывавшие древние рукописи, на самом деле сохраняли уже неосознаваемые эпизоды труднейшей, нередко кровавой борьбы, и политической, и религиозной, столкновения Земли и Власти, и борьбу за Власть и Собственность внутри господствующих слоев.

О монголо-татарском нашествии и разорении Руси в 1237-1240 гг. остались отрывочные современные записи, в которых не всегда осознавались причины и последствия страшных разорений и опустошений. Естественно, трагедия воспринималась как наказание Божье за грехи. Но немногие, подобно владимирскому епископу Серапиону, могли разъяснить, в чем же эти грехи заключались: не смогли собраться и объединиться для достойной встречи врага, который пришел убивать и грабить. В позднейших сказаниях, вроде Повести о разорении Рязани Батыем, появятся герои сопротивления. Но это будет уже в то время, когда призыв к борьбе мог быть услышан.

Пока же связь земель была практически разорвана, а во многих случаях разорвана и связь времен. Это касается прежде всего Киева, где, по сообщению проезжавшего через остатки города в Орду и далекий монгольский Каракорум римского посла монаха Карпини, в 1246 г. насчитывалось не более двухсот домов, а по всей округе оставались неубранные останки погибших людей. Сам Киев надолго выпадал из поля зрения летописцев СевероВосточной Руси. Упадок, естественно, коснулся всей письменности, и не случайно в 1377 г. у Лаврентия не нашлось списка летописи, по которой он мог бы восстановить истлевшие строки и страницы оригинала 1305 г.

В XIV в. летописание продолжается в Новгороде, зарождается в Твери и Москве. Но древнейший текст Тверской летописи Ч Рогожский летописец, сохранившийся в списке середины XV в., оставляет впечатление подготовительных материалов для составления свода. Обстоятельные записи отдельных лет и событий перемежаются многолетними перерывами или же обрывками фраз, которые нелегко осмыслить и датировать.

О том, что в Москве в XIV в. велось летописание, сомнений у специалистов нет. Но был 1382 г., нашествие Тохтамыша, когда Москва была разрушена и сожжена, а население ее перебито или уведено в полон. Через два десятилетия составитель Троицкой летописи запишет с болью: Книг же толико множество снесено со всего города и из загородья и из сел и в зборных церквах до тропа наметано, сохранения ради спроважено, то все без вести створиша. Какие-то записи, конечно, велись и в других местах, и отдельные сюжеты восстанавливаются с начала столетия со времен Даниила Александровича и Юрия Даниловича. Но даже первоначальной записи о Куликовской битве мы не имеем. Из-за обрывочности сведений позднейших летописей с трудом можно восстановить суть сложной борьбы, развернувшейся в канун нашествия Тохтамыша, и только изгнание Дмитрием по возвращению на пепелище митрополита Киприана и духовника Владимира Андреевича Серпуховского Афанасия (ученика Сергия Радонежского) вскрывает глубину раскола на Руси в это время.

Куликовская битва на протяжении столетий будет знаменем для сторонников решительного противостояния Орде и Литве. Но к Литве склонялся не только Киприан. В эту сторону смотрели оба Василия, сын и внук Дмитрия Донского, поскольку Софья Витовтовна оказалась весьма политически активной женщиной. Сказание о Мамаевом побоище станет на целое столетие своеобразным тестом: отношение к Дмитрию, татарскому игу и Литве.

Поскольку первичный текст не уцелел, его заменяли воспоминания и переделки, и Киприан, конечно, не упустил возможности принизить Ч если не сказать более Ч своего антагониста.

Специалисты спорят: когда возникло внелетописное Сказание Называются даты от 10-х гг. до конца XV в. И, видимо, все спорящие по-своему правы. Такова судьба наиболее значимых в политическом отношении документов эпохи: противоборствующие стороны исправляют их в нужном им направлении. И в окончательной редакции Ч это сочинение конца XV в., когда даже татарский вопрос уже не был актуальным. Но оставался актуальным литовский вопрос, а также слава и честь набиравшего силу государства.

етописание XV-XVI вв.

Большинство сохранившихся списков летописей относятся к XV-XVI вв. Это посвоему закономерно. В середине XV в., как верно отметил А.А. Зимин. Русь (еще не Россия) стояла как витязь на распутье. И всплеск летописания приходится на 40-е гг. XV в., когда витязю приходилось выбирать, каким именно путем идти. Это касалось и межкняжеских отношений, и отношений внутри церкви. После Флорентийского собора 1439 г., активное участие в котором принял митрополит Исидор (последний грек на русской митрополии), на Руси резко возросло стремление к автокефалии, причем особенно настаивали на этом последователи Юрия Галицкого, занимавшего московский стол в 1433-1434 гг. И не случайно, что именно сын его Дмитрий Шемяка, на короткое время в 1446 г. овладевший Москвой, пригласил в качестве местоблюстителя митрополичей кафедры рязанского епископа Иону. И хотя Шемяка московский стол не удержал, Иона в 1448г. был избран митрополитом советом епископов без утверждения Константинополем, который теперь представлялся как бы утратившим православную чистоту.

Одним из наиболее спорных вопросов в историографии является история создания Никоновской летописи, являющейся как бы митрополичей, списки которой широко распространялись еще в XVII в. Дело в том, что ее древнейший список относится (по филиграням бумаги) ко времени около 1520 г. (но запись текста будет продолжена до конца 50-х гг. XVI в), основные источники за вторую половину XV в. относятся к концу XV столетия, а специфические и по объему привлеченных источников, и по содержанию, и по стилю многие ее статьи можно отнести ко времени появления в Москве Ионы.

Оригинальным сводом Никоновская летопись является именно в пределах до середины XV в. Уникальные сведения о послах из Рима, начиная с X в., вполне объяснимы в свете острого обсуждения поездки большой русской депутации на Флорентийский собор: об этой поездке сохранилось несколько записей современников. Привлечение фольклорных материалов -в этом летопись уникальна Ч может быть как-то связано с падением авторитета княжеской власти. Внимание к генеалогии увязывается с идеей равенства великих княжений. А подобная идея равенства вполне естественна для времени противостояния. После же того, как в 70-е гг. XV в. окончательно определится приоритет Москвы, о равенстве можно было говорить только в форме оппозиции притязаниям московских князей. Такое допустимо до конца XV Ч начала XVI в., когда шла усобица между двумя претендентами, неосторожно противопоставленными самим Иваном III (Дмитрий Ч внук и Василий), и уже совершенно невероятно для более позднего времени.

К 40-м гг. XV в. ведет большой и тонкий сюжет летописи, в котором осуждается Василий Дмитриевич за его отход от линии Дмитрия Донского и митрополита Алексия. Речь идет о пролитовской ориентации зятя Витовта и соответственно и определенном влиянии католицизма. Свое же право на критику летописец аргументирует отсылками к Сильвестру, которому Владимир Мономах позволял говорить правду. И, наконец, значительный комплекс рязанских известий, отсутствующий в других летописях, вполне объясняется прибытием Ионы в Москву из Рязани.

Редакция летописи начала XVI в. также существовала: из 8 епископов, обозначенных в начале списков (в списках XV-XVI вв. обычно перечислялись имена епископов разных земель), 5 занимали епархии именно в начале столетия. Киноварные заметки на полях Симеоновской летописи (конец XV в.), касавшиеся преимущественно Рязани, указывают опять-таки на связь с Рязанью. Также вероятна и редакция летописи в канцелярии митрополита Даниила, занимавшего митрополичью кафедру в 1522-1539 гг. Но хотя Даниил тоже был резанцем, рязанские записи начала XVI в., сохранившиеся в рязанских рукописях, в летопись не попали. В целом после 40-х гг. XVI в. это уже обычный летописный стиль (с Иоеафовской летописью совпадающий до 1520 г.).

Победителей не судят. Проигравшая сторона Ч сыновья, может быть, лучшего полководца и государственно мыслившего деятеля этого времени Юрия Галицкого подвергнуты анафеме. На самом же деле шла серьезная борьба о путях направленности дальнейшей политики, и многие идеи оппонентов линии двух Василиев были восприняты поистине великим князем Иваном III.

Московское летописание заметно поднимается в 70-е гг. XV в. в условиях завершения объединения земель вокруг Москвы, в особенности в связи с присоединением Новгорода.

Теперь сам Иван III определяет для себя титул государь (хотя он, похоже, был подсказан еще Ионой), и этот титул должны были употреблять послы новгородские, псковские и иных земель. В то же время князь отказался от предложения Рима (сделанного через посла императора) принять титул короля. Этот титул в тех условиях означал бы зависимость от Империи, тогда как государь предполагал полную независимость от кого бы то ни было.

Именно этот титул бросал вызов хану Золотой Орды Ахмату и предполагал доведение борьбы с Ордой до конца, что и произошло с минимальными для Руси потерями.

Выражая идею единодержавия, Иван III согласно Московскому своду конца 70-х гг.

XV в. (в ряде случаев представляющим почти поденную запись сложных переговоров с новгородцами) дал примечательную историческую справку (он в таких случаях возил с собой знатока летописей): И от того Рюрика даже и до сего дня знали есте один род тех великих князей, прежде Киевскых, до великого князя Дмитрея Юрьевича Всеволода (Дмитрий было христианским именем Всеволода Большое гнездо) Володимерьского. А от того великого князя даже и до мене, род их, мы владеем вами и жалуем вас и бороним отвселе, а и казнити волны же есмь, коли на нас не по старине смотрите начнете. Последняя фраза позднее будет абсолютизирована Иваном Грозным, где право как бы уже не обременяется обязанностями.

Идея единства княжеского рода от Киева через Владимир к Москве будет активно эксплуатироваться в публицистике конца XV Ч начала XVI в. И она теперь будет как бы расщепляться. С одной стороны, начнутся поиски далеких легендарных предков Рюрика, с другой Ч все Киевское княжество будет восприниматься как законное наследство, временно захваченное литовскими князьями и польскими королями. При этом многие варианты идей, воплощенных в памятниках, близких Сказанию о князьях Владимирских, возникали в русских областях Великого княжества Литовского, Спор велся и о происхождении Гедимина Ч родоначальника литовских князей. И все три главные версии (потомок Палемона, племянника Нерона, потомок конюха смоленского дворянина, потомок Владимира Святого) оказывались русскими. Литовской знати приходилось поднимать роль Гедимина в соперничестве с поляками и ливонцами, которые не признавали за литовскими князьями права на королевский титул, а опору приходилось искать в русских преданиях.

Нужно сказать, что легенды о римском императоре Августе или Юлии держались на южном берегу Балтики с раннего средневековья. Их знал, в частности, немецкий хронист XII в. Гельмольд, и они могли опираться на факты действительных контактов римлян с населением Янтарного берега еще в I в. н.э. Но оживились эти предания в XV столетии, причем и в вариантах, связанных с генеалогией Гедимина, и в вариантах, удревняющих родословную Рюрика. Многое из этих преданий пересказывал в дошедших и недошедших сочинениях Спиридон-Савва, который, видимо, не зря имел прозвище Сатапа. По собственной инициативе он в 1476 г. отправился из Твери в Константинополь, за мзду был поставлен митрополитом в Литву, а непринятый Казимиром, снова бежал на Русь. Здесь он был заточен в Ферапонтовом монастыре, где и занимался литературной деятельностью.

В главном сочинении Спиридона-Саввы Ч Послании Ч просматривается знание определенных римских источников. Но подводит он именно к Августу, который начинает ряд покладати на вселенную. В числе братьев он называет Пруса, который получает побережье Балтики от Вислы до Немана с городами Марборок, Торун, Хвоиница ли пресловы Гданеск. Новгородский воевода Гостомысл перед смертью советует новгородцам послать в Прусскую землю посольство, призвать князя лцаря Августа рода. Таковым и оказался Рюрик с братьями и племянником Олегом. Уже в летописных сводах конца XV в.

Pages:     | 1 |   ...   | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 |   ...   | 79 |    Книги по разным темам