Книги по разным темам Pages:     | 1 | 2 | Ирина Викторовна Стародубровская, руководитель Научного направления Политическая экономия и региональное развитие:

Я два слова скажу о формате чтений. Тема по Северному Кавказу была последней темой, которую Егор Тимурович инициировал в институте где-то за полгода до своей кончины. Мы с ним говорили летом о том, что надо начинать эти исследования, а зимой его не стало. И нам показалось, что было бы правильно каждый год (а чтения по Северному Кавказу проводятся второй раз, в прошлом году мы проводили их в Москве) представлять северокавказской общественности результаты наших исследований, выносить эти результаты на ваш суд и слушать, какие комментарии, какие оценки вы даете нашим выступлениям. Именно этим, а вовсе не тем, что мы каким-то образом пытаемся, так сказать, монополизировать поляну, объясняется тот формат, который мы выбрали. Мы представляем на ваш суд результаты наших исследований. Вы оцениваете эти результаты, рассказываете нам, где, может быть, мы не правы, где наше мнение не совпадает с вашим, где мы являемся единомышленниками, где нам нужно продолжать обсуждать вопрос и находить какие-то точки соприкосновения. Задачу чтений я вижу именно в этом.

В прошлом году у нас был на удивление богатый набор исследований по Северному Кавказу, которые либо инициировались Институтом Гайдара и Академией народного хозяйства, либо проводились с нашим участием, либо проводились по нашему заказу. У нас было пять таких исследований. Мы делали большую работу, посвященную истокам конфликтов на Северном Кавказе, у нас было два серьезных социологических исследования, посвященные стратегиям молодежи в северокавказском федеральном округе. Мы хотели вам представить оба исследования, но, к сожалению, Татьяна Интигринова заболела, не приехала сюда. Ее материал мы раздадим, он в любом случае будет доступен, и я в начале следующей пленарки постараюсь в нескольких словах прокомментировать результаты ее исследований. Второе исследование проводили наши сегодняшние хозяева, Северокавказский филиал Российской академии народного хозяйства и государственной службы. У нас также было очень интересное исследование по восточному Ставрополью, но, к сожалению, Денис Соколов не смог приехать, чтобы его представить. Специалист Института Гайдара Нина Миронова участвовала в поездке экспертов из разных научных организаций по территориям отгонного животноводства в Дагестане по приглашению Экономического совета Республики Дагестан. Вот такой многообразный набор исследований мы провели в прошлом году. Результаты этих исследований будут вам представлены частично в наших выступлениях, частично в тех 1а материалах, которые мы раздали и еще раздадим, и именно на это мы ждем вашу реакцию.

У нас так получилось, что те докладчики, которые сегодня будут выступать, сконцентрировались вокруг двух групп проблем. Во-первых, это проблемы, связанные с землей, - я уже говорила, что Нина Ивановна Миронова участвовала в специальной научной экспедиции по этому вопросу. Во-вторых, проблемы, связанные с молодежью.

Я, с вашего позволения, поговорю немного о проблемах, связанных с земельной реформой, поскольку, наверное, они сейчас являются одними из самых острых и самых серьезных на Северном Кавказе. Этот вопрос нам, безусловно, нужно обсудить. Вторую часть пленарки мы посвятим проблемам молодежи, жизненным стратегиям молодежи, молодежной политике и всего того сложного комплекса проблем, которые сейчас связаны с этим на Северном Кавказе.

Когда мы говорим о проблемах земельной реформы надо прежде всего определиться, о чем мы собственно говорим. Потому что, когда возникает это словосочетание, могут иметься в виду три разные вещи: во-первых, это отсутствие разграничения земель между различными уровнями власти и связанный с этим вопрос отсутствия земли в муниципальной собственности, либо перераспределение земель, которые традиционно являются муниципальной собственностью, в пользу регионально-государственных органов, что для Северного Кавказа характерно в гораздо большей степени, чем для многих других регионов России. В других регионах обычно региональная власть пытается монополизировать земли крупных городов, региональных столиц, здесь же речь идет в первую очередь о сельскохозяйственных землях.

Второй аспект связан с тем, что та модель земельных преобразований, которая была проведена в большинстве регионов России, не везде последовательно, где-то формально, но тем не менее была проведена, на Северном Кавказе проводилась в гораздо меньших масштабах. Частично она была проведена в Карачаево-Черкесии, в какой-то мере она была проведена в Дагестане, то есть на третий год изучения Дагестана мы обнаружили, что в каких-то местах были выделены паи, но явно это было не всеобщей практикой. В каких-то республиках, например в Кабардино-Балкарии подобных преобразований вообще не было проведено. Соответственно, это вопрос инициирования либо не инициирования сейчас, уже в новых условиях, той модели земельной реформы, которая в России прошла в 1990-х годах.

И наконец, третий момент - это общая неурегулированность прав собственности на землю, которая ставит в очень уязвимое положение не только местное население, но и 2а крупных инвесторов. Я должна сказать, что в Пятигорск я приехала не из Москвы, как все, а из Нальчика, у меня была очень короткая, но очень интересная поездка. В частности, мне удалось первый раз пообщаться с инициаторами и с менеджерами тех крупных инвестиционных проектов, которые проводятся в республике. Первая фраза, которую я услышала от первого нашего собеседника, была: Ну, у нас в республике нет частной собственности на землю, к сожалению. То есть совершенно очевидно, что эта проблема достаточно всеобщая, от нее страдают все, и даже когда, вроде бы, административные гарантии обеспечили, и даже когда, вроде бы, формально аренда выделена, как в случае Кабардино-Балкарии - на 25 лет, собственники чувствуют, что их земельные права не защищены, что они очень серьезно зависят от административного ресурса, который может меняться, и это тоже создает для них достаточно серьезные проблемы.

Поэтому, когда мы будем говорить о проблемах земельной реформы, я бы хотела, чтобы мы четко разделяли и одновременно увязывали между собой эти три аспекта.

Еще один момент, который мне представляется важным, состоит в том, что природу конфликта обычно определяют как межэтническую. Говорится о том, что поскольку на Северном Кавказе действительно проживает в разных сочетаниях и разных композициях очень много разных народов, соответственно, это неизбежно порождает межэтнические конфликты. Я думаю, что сейчас накапливается все больше и больше свидетельств, которые подтверждают, что сведение данного конфликта к межэтническому является, по меньшей мере, недопустимым упрощением, если не просто ошибочным. Я попытаюсь доказать этот достаточно нестандартный тезис.

Во-первых, и об этом нам даже говорили в органах власти ряда республик, есть земельный конфликт. Совершенно однотипный в разных местах. Там, где он происходит между жителями одной национальности, одного этноса, он рассматривается просто как земельный конфликт. Как только он начинается между жителями разных этносов, он тут же становится межнациональным. Хотя по типу-то конфликт совершенно одинаковый.

Во-вторых, этот конфликт уже даже самими его участниками начинает все в большей мере восприниматься как конфликт социальный. В своей книге Северный Кавказ: модернизационный вызов мы писали о том, что есть разные модели урегулирования проблемы, очень актуальной для Дагестана, проблемы земель отгонного животноводства (ЗОЖ). В самом Дагестане нам сказали, что мы были сильно неправы, и отправили нас обсуждать это с теми людьми, которые живут на этих землях, - с главами поселений, районов и т.д. В процессе обсуждения нам сказали: Хорошо, вы предлагаете такой вариант. Мы вполне допускаем, что на ваш вариант договорятся Магомед с одной 3а стороны и Магомед с другой стороны. Скажите, что будем делать с Магомедом Магомедовичем, с которым уже договориться будет гораздо сложнее И эта проблема Магомеда Магомедовича, на самом деле, начинает ощущаться все более и более остро. И даже самими участниками конфликт интерпретируется не как то, что пришли люди другой национальности. Они уже понимают, что процесс сползания горцев с гор произошел этих людей уже не выгнать, все равно придется искать какие-то варианты. И уже все понимают, что страдают люди с обеих сторон - не только коренные народы равнины, земли которых занимаются, но и те люди, которые приходят с гор. Я думаю, что это осознание очень важно, оно очень сильно корректирует представление о конфликте - в очень правильную сторону.

И, наконец, третий момент. Насколько я понимаю, и если я неправильно понимаю, то думаю, что Ибрагим Яганов меня скорректирует, полтора года назад лидеры кабардинских и балкарских национальных движений договорились о том, что они вместе будут отстаивать идею муниципальной собственности на землю поселений и возвращения поселениям тех земель, по поводу которых между ними нет разногласий. А потом уже будут решаться вопросы по землям, по которым есть разногласия. Причем вопросы будут решаться не на высоком уровне межнационального, межэтнического конфликта, а между конкретными селами, у которых есть спорные вопросы. То есть сама логика жизни трансформирует представление о конфликте как межэтническом в несколько другие.

Есть ли тем не менее некий межэтнический элемент в этом конфликте Я думаю, что есть, но он привнесен государством в результате того, что насильственное переселение очень часто шло именно по этническому признаку. Оно не везде шло по этническому признаку, но базовый признак был этническим. Поэтому земельные конфликты, которые связаны с депортацией, насильственным переселением и необходимостью затем возвращения народов, действительно носят гораздо более серьезную, содержательную этническую окраску, что делает их еще гораздо более сложными, потому что это тот случай, когда не только очевидных решений нет, но даже с неочевидными решениями очень большая проблема.

Если конфликт по сути своей, не межэтнический (по форме он может быть разный), то, собственно, какой это конфликт Я думаю, что это конфликт пересекающихся прав на ресурсы. И проблема эта вовсе не чисто кавказская, вовсе не наиболее явно выраженная на современном этапе. Карла Маркса цитировать не принято, но я все-таки рискну и скажу, что, пожалуй, наиболее явно эта проблема рассмотрена в Капитале Маркса в главе, связанной с первоначальным накоплением капитала. Описывается в этой главе, каким 4а образом в условиях Англии, где уж точно не было никакого межнационального конфликта, решалась проблема пересекающихся прав на земельные ресурсы. Когда были традиционные права английского крестьянства, копигольдеров, но они официально зафиксированы нигде не были, это была традиция. Затем, когда стало выгодно разводить овец и для этого понадобились большие территории, люди были согнаны с земель - как говорили в Англии, ловцы съели людей. Это была абсолютно та же ситуация и абсолютно та же проблема. Термин логораживание, который сейчас вошел в оборот применительно к современному Северному Кавказу, идет именно из Капитала Маркса, в общем, тип проблем, с которыми мы здесь сталкиваемся, примерно тот же.

Давайте посмотрим, какие аргументы выдвигали специалисты, в том числе и в 1990е годы, и продолжают выдвигать сейчас, против того, чтобы реализовывать земельную реформу на Северном Кавказе.

Аргумент первый - очень странный, звучит он так: на Кавказе мало земель, поэтому не надо проводить реформу. Вообще, когда какого-то ресурса мало, его эффективное использование является наиболее актуальной задачей. Вот когда ресурса много, спецификация прав собственности не так принципиальна. Никто не специфицирует права собственности на воздух, никто за него не конкурирует, пока всем хватает. А вот когда ресурса мало, тогда спецификация прав собственности особо принципиальна. Что касается масштабов землепользования, то практика, скажем, Ставропольского края показала, что вопрос прав собственности и масштабов землепользования не особо друг с другом связан. Очевидно, что при выделении долей, если есть реальная эффективность крупного производства, то землепользование все равно концентрируется либо в форме скупки этих долей, либо в форме того, что их берут в аренду, а если перспектив у крупного производства нет, то у вас будут огромные заброшенные территории, даже если у вас будут выделяться крупные участки. То есть аргумент малоземелья мне кажется совсем необоснованным.

Более того, вопрос малоземелья в современных условиях очень дискуссионен, потому что исторически Северный Кавказ был сельским обществом. Сейчас очень активно идут процессы урбанизации, часть земель в горах, и не только в горах - во многих местах, заброшена. Реальные масштабы малоземелья могут выявиться, только когда права собственности будут достаточно четко определены, потому что когда ресурс имеет непонятный статус, с одной стороны, есть стимул к его чрезмерному использованию, а с другой стороны - к недостаточному. Как этот баланс на самом деле складывается, сказать очень сложно.

5а Аргумент второй: на Северном Кавказе земля - это не просто товар и не просто ресурс, это некий символ, и в этом смысле приватизация земли, проведение земельной реформы, которая приведет к активной продаже земли, может привести к усилению конфликта. Мы все прекрасно понимаем, что отсутствие земельной реформы не остановило процессы приватизации земли. Все равно в форме ли долгосрочной аренды или каких-то неформальных договоренностей, но приватизация земли есть. Чем ситуация, когда земельная реформа не проведена, отличается от ситуации, когда земельная реформа проведена Тем, что эта приватизация не дает никаких выгод простым сельским жителям:

Pages:     | 1 | 2 |    Книги по разным темам