Книги по разным темам Pages:     | 1 | 2 | 3 |

Возвращаясь к теме, о которой я говорил, к прошлому, когда принимались решения по налогу на прибыль, когда удалось принять совершенно революционное решение: все льготы отменяются, все находятся в равных условиях, и одно только это позволило снизить ставку налога с 35 до 24%. Представьте себе, каков эффект налоговых льгот, которые раздавались в предыдущие годы. Тогда же был принят целый ряд столь же важных решений: в отношении того, как признаются расходы, связанные с предпринимательской деятельностью, каким образом можно формировать резервы, как переносятся убытки, полученные в настоящем или прошлом, на будущее, и многие вопросы, которые тогда стояли перед предпринимательским сообществом, перед экономикой в целом. Все эти задачи были решены достаточно рационально.

Но остался целый ряд вопросов, по которым нам не удалось найти политического понимания, политической поддержи, и соответственно эти вопросы не решены до сих пор.

И в рамках, скажем, налогообложения прибыли у нас по-прежнему нет инструментов и институтов, которые бы должным образом устанавливали правила в отношении трансфертного ценообразования, в отношении консолидации налогоплательщиков, родственных компаний, которые могли бы консолидированно уплачивать налог на прибыль. У нас нет даже первого приближения к тому, что называется правилом в отношении иностранных контролируемых компаний, а это тоже достаточно эффективный способ минимизации налоговых обязательств, хотя бы за счет того, что часть прибыли оседает в дочерних компаниях, расположенных в налоговых убежищах. Она не возвращается, не репатриируется компанией материнской и соответственно не облагается никаким образом налогами в России. Многие государства такого не допускают. Но мы - я еще раз повторяю - к этому пока еще даже не приблизились.

По налогу на добычу полезных ископаемых тоже были сделаны революционные преобразования. Это касается прежде всего нефтяной отрасли, когда налог на добычу полезных ископаемых был привязан к мировым ценам на сырье. Это позволило сразу же в разы повысить объем налогов, которые получает государство, причем не только в номинальном выражении, но и в % ВВП. Увеличение произошло чрезвычайно значительно, и это позволило изменить бюджетную стратегию, это позволило формировать Стабилизационный фонд, который потом трансформировался, преобразовывался и создал те весьма существенные резервы, которые позволили государству значительно легче пройти недавний кризис 2008Ц2009 гг.

В последующие 2003Ц2004 гг. преобразования были уже менее значительными:

появились специальные налоговые режимы для малого бизнеса, был отменен дорожный налог, был отменен налог на покупку валюты, проходили любопытные эксперименты с уплатой акцизов на моторное топливо, когда была сделана попытка перенести уплату акцизов на бензоколонки с учетом того, что до того, как этот бензин дойдет до автозаправочных станций, он пройдет еще сеть оптовых и розничных перепродавцов.

Тогда появился механизм, который условно можно назвать лобратный НДС, он себя проявил в общем-то не очень здорово и в конце концов был отменен.

Но экспериментов у нас было и в 2000-х годах немало. Можно еще вспомнить эксперименты с акцизными складами по алкоголю, эксперимент, который тоже завершился в общем-то полным провалом. Один из руководителей налоговой службы мне тогда говорил, что его сотрудники, которые идут на акцизный склад, являются его сотрудниками ровно 1 месяц - это максимум. Потом они по существу становятся сотрудниками этого акцизного склада, и их нужно менять для того, чтобы так или иначе контролировать это. Появился единый сельскохозяйственный налог, и потом было, своего рода торможение.

В совершенствовании налоговой системы было сделано много очень важного и полезного. В частности, недавно был принят большой блок поправок, который касается финансовых рынков, операций на финансовых рынках, операций с ценными бумагами и финансовыми инструментами, срочных сделок и многих других операций, в отношении которых налоговая система не отслеживала, не предлагала адекватных правил и соответственно создавала определенные проблемы для налогоплательщиков.

Мне бы хотелось отметить еще дискуссии недавних лет и остановиться на них очень коротко. Эти дискуссии, наверное, многие помнят: нужен ли налог на добавленную стоимость, не следует ли его заменить налогом с продаж, ну или, в крайнем случае, снизить налог на добавленную стоимость до минимального уровня 10Ц13%, а некоторые допускали, что и до 13%. В этих дискуссиях было задействовано очень много участников, и я с благодарностью должен отметить вклад Института Гайдара в обоснование того, что такой шаг был бы чрезвычайно опасен для страны и в целом был бы неправильным.

Сейчас этот вопрос снят, по крайней мере, временно с повестки дня, налог на добавленную стоимость оставлен. Но дискуссия эта значительно шире, чем формат, в котором она протекала, потому что вопрос в том, каким образом должны быть распределены налоги, каким образом должна строиться налоговая система, каким образом государство может поддерживать бизнес, какие налоги - прямые или косвенные - наиболее чувствительны для бизнеса, и, если у государства есть возможность, то в каком направлении надо двигаться, каким образом изменять ставки этих налогов, можно ли отменять или снижать косвенные налоги, увеличивая прямые, либо можно двигаться в обратном направлении, снижая прямые налоги и несколько увеличивая налоги на потребление, косвенные налоги...

Если посмотреть на то, каким путем идут государства Восточной Европы, ну и Западной Европы тоже во многом, то здесь прослеживается совершенно очевидная тенденция - это снижение прямых налогов и повышение косвенных налогов. Даже такой маневр, который по существу оставляет налоговый баланс и одни и те же поступления налогов, может дать очень серьезный и интересный результат. Интересно посмотреть на Восточную Европу, которая сейчас конкурирует за привлечение инвестиций со Старой Европой, и сегодня в Восточной Европе ставка налога на прибыль, корпоративного налога на уровне 15-16Ц18-19% становится уже едва ли не стандартом. При этом они достаточно легко относятся к ставкам налога на добавленную стоимость - у них это 20Ц22%, - полагая, что те выигрыши, которые получаются от снижения прямых налогов, перевешивает те минусы, которые дает высокое косвенное налогообложение.

В связи с этим, может быть, отдельного внимания заслуживает еще и вопрос о том, правильную ли стратегию в этом случае выбирает сегодня Россия. И мне кажется, что, возможно, одним из ключевых является вопрос о том, что сделано, какие приняты принципиальные решения в отношении единого социального налога, потому что решение о повышении со следующего года до 34% с гиперрегрессией, начиная с 415 тыс. руб., такого налога может иметь очень серьезные последствия. Скажу, что Министерство финансов предлагало некоторую другую модель, другие подходы, предлагало решать эту проблему комплексно, не уходя от ответа на вопрос о том, следует ли увеличивать пенсионный возраст. Я думаю, что рано или поздно мы должны будем ответить на этот вопрос, причем ответить: Да, мы не можем позволить себе, чтобы у нас пенсионный возраст был самым низким в мире.

О том, каким образом должны формироваться источники для будущих пенсий. Я пока не знаю ответа на вопрос, пройдена ли точка невозврата, когда решение уже не может быть окончательно пересмотрено. Я видел недавнюю работу Института Гайдара - исследование по этой теме. Альтернативные варианты, по большому счету, существуют.

Конструктивно их можно было бы прорабатывать, и если будет политическая воля к этой теме, мне кажется, стоит к ним вернуться, чтобы не делать ошибок.

Завершая свое выступление, мне бы хотелось сказать, что, принимая такие решения в отношении прямых и косвенных налогов, мы должны учитывать еще и то, что мы живем не изолированно, что наши налоговые системы должны быть гармонизированы с налоговыми системами наших соседей. И особенно серьезно это должно влиять в тех случаях, когда это очень близкие соседи, и когда мы формируем таможенный союз, который практически в самое ближайшее время должен перерасти в новую интеграционную форму единого экономического пространства. И мы, конечно же, должны думать о том, что происходит у наших соседей, которые становятся нашими прямыми конкурентами. Я могу сказать, что экономика Казахстана не столь велика, как экономика России, и соревноваться с ними на равных, наверное, мы не можем и не должны. Но я хотел бы назвать некоторые ставки в Казахстане: НДС - 12%, налог на доходы физических лиц - 10%, социальный налог - 21%. Вот на этом мне бы хотелось закончить свое выступление. Спасибо.

ВОПРОСЫ:

С.Г. Синельников-Мурылев (Институт Гайдара): Говоря о налогообложении природных ресурсов, Вы не выразили своего отношения к такой довольно больной нашей проблеме - это экспортные пошлины. Сейчас Ваше мнение - что с ними нужно делать Проблема актуальна сама по себе, потому что экспортные пошлины держат уровень цен на энергоносители на низком уровне, и при таких ценах на энергоносители у нас энергосбережения не будет никогда. Нет никакого смысла экономить, когда внутренние цены у нас не создают для этого стимулов. Проблемы существуют и другие - проблемы с таможенным союзом. Ваше мнение, что здесь надо сделать - Спасибо за этот серьезный вопрос, который находится в центре обсуждений.

Экспортные пошлины на нефть и нефтепродукты - я бы разделил эти два предмета на совершенно самостоятельные элементы. Экспортные пошлины - это действительно способ снять те сливки, которые возникают из-за того, что внутри России и на мировых рынках существенно цены отличаются и это способ поддержать низких цен на сырье внутри России. В условиях крайне энергонеэффективной экономики, наверное, это было оправдано. Но в то же самое время - это вопрос, который я в какой-то степени поднимал, это вопрос о налоговых льготах - стимулируют или не стимулируют достижение тех целей, ради которых они ведутся. Если мы будем замораживать все это на существующем уровне, у нас не так много шансов на то, что мы модернизируем нашу экономику в направлении энергосбережения, поэтому вопрос об экспортных пошлинах на энергоресурсы является чрезвычайно важным и актуальным. Я не думаю, что это можно сделать резко, но то, что поэтапно их нужно пересматривать, у меня сомнений не вызывает. Сейчас в правительстве с привлечением очень широкого круга экспертов идет работа над тем, чтобы серьезно трансформировать всю систему налогообложения в нефтяной отрасли. Я не исключаю, что уже начиная с 2012 года мы предложим такие новые модели налогообложения, которые будут пересматривать существенно то соотношение налогов, которое платит нефтяная отрасль. При этом предполагается, что и налог на добычу полезных ископаемых и экспортные пошлины у нас могут быть тоже в определенной степени снижены для того, чтобы перераспределить налоговую нагрузку.

Установить новый налог на финансовые результаты, которые формируются в этой отрасли, с тем чтобы минимизировать налоги на начальном этапе разработки новых месторождений и на конечном, завершающем этапе и по максимуму взять их в тот период, когда месторождение является наиболее продуктивным. При этом можно сохранить общую сумму налогов, которые взимаются за все время разработки этого месторождения, и это выгодно будет как государству, так и нефтяникам.

А второй вопрос - вопрос об экспортных пошлинах на нефтепродукты. Сегодня экспортные пошлины именно на нефтепродукты находятся на уровне 55-56% от экспортной пошлины на нефть. Причем эта цифра - средняя по корзине, которая формируется из светлых и темных нефтепродуктов, а внутри этой корзины дифференциация большая - на темные нефтепродукты порядка 40% от экспортной пошлины на нефть, а для светлых нефтепродуктов - около 70%. К чему это приводит По существу, государство субсидирует нефтепереработку, которая получает дополнительные преимущества по сравнению с тем, как если бы нефтяные компании экспортировали сырую нефть. Мы перерабатываем нефти значительно больше, чем это нужно для нашего внутреннего потребления. При этом если посмотреть на экономику нефтедобычи и нефтепереработки, то, как правило, нефтеперерабатывающие заводы ставятся как можно ближе к рынкам потребления, потому что транспортировка нефтепродуктов является чрезвычайно неэффективной. В России все наоборот: мы экспортируем большое количество нефтепродуктов, это касается и дизельного топлива, и мазута, и флотского мазута - фактически мало переработанной нефти, которая относится к темным нефтепродуктам. Простейшая трансформация нефти, минимальная ее переработка позволяет говорить, что это уже не нефть, а нефтепродукты, и применять ставку 40% от экспортной пошлины на нефть. Грех не воспользоваться такой возможностью, и этим широко пользуются. По существу, наша нефтепереработка не создает добавленную стоимость, а снижает эту добавленную стоимость - это неправильная политика, особенно актуально это сейчас в условиях, когда создается Таможенный союз. Не секрет, что на протяжении уже нескольких лет у нас идут серьезные конфликты с республикой Беларусь, которая претендует на то, чтобы получать российскую нефть безо всякой пошлины. Они географически локализованы очень удачно, их заводы стоят близко к границе, и если они при этом будут еще перерабатывать российскую нефть, не будут устанавливать высокие пошлины на нефтепродукты, то в этом случае они будут получать большие субсидии от России. Т.е те субсидии, которые сегодня фактически даются нефтепереработке России, автоматически будут даваться и нефтепереработке Белоруссии. Это конфликтная тема, мы ее обсуждаем. Я думаю, что мы выйдем в итоге на какое-то решение, но тем не менее мы полагаем, что нужно двигаться в направлении того, чтобы повышать экспортные пошлины на нефтепродукты, повышать их достаточно существенно. Кстати, это даст еще дополнительный финансовый ресурс государству. Этот финансовый ресурс может быть использован по-разному, в частности для того, чтобы способствовать модернизации нефтепереработки внутри России.

Pages:     | 1 | 2 | 3 |    Книги по разным темам