Книги по разным темам Pages:     | 1 | 2 | ПРЕДИСЛОВИЕ Это было самое прекрасное время, это было самое злосчастное время, - век мудрости, век безумия, дни веры, дни безверия, пора света, пора тьмы, весна надежд, стужа отчаяния, у нас было все впереди, у нас впереди ничего не было, мы то витали в небесах, то вдруг обрушивались в преисподнюю, - словом, это было время, очень похожее на нынешнее, и самые горластые его представители уже и тогда требовали, чтобы о нем - будь то в хорошем или в дурном смысле - говорили не иначе, как в превосходной степени.

Чарльз Диккенс. Повесть о двух городах.

До середины 80-х годов нам не приходило в голову, что теория революции может оказаться в сфере наших интересов. Замысел этой книги возник почти случайно.

В 1987 году Генеральный секретарь ЦК КПСС Михаил Сергеевич Горбачев впервые заявил, что перестройка - это революция. Нам, в то время - научным сотрудникам Института экономики АН СССР, такая постановка вопроса показалась интересной, и мы попытались представить себе, что ждет нашу страну в будущем, если это заявление окажется соответствующим действительности. В качестве Уобразцов для подражанияФ мы взяли две революции: Великую Французскую 1789 года и Российскую 1917 года, - историю которых неплохо себе представляли, и попытались, сопоставив их и выделив характерные для обеих общие черты, предсказать будущее перестройки в СССР. Результаты нашего исследования и основанные на нем прогнозы были представлены в нескольких научных докладах, а также опубликованы в журнале Коммунист и в Независимой газете (Мау и Стародубровская 1990, 1991а, 1991б).

У образованного западного (а теперь, наверное, и не только западного) читателя наши работы того времени, скорее всего, вызвали бы улыбку. Не знакомые с зарубежными публикациями по теории революции (в то время подобная литература была еще не очень доступна) мы, сами того не зная, почти полностью воспроизвели логику революционного процесса, задолго до нас описанную Крейном Бринтоном в известной монографии УАнатомия революцииФ (Brinton 1965). Совпадали даже названия некоторых стадий этого процесса: УдвоевластиеФ, УтермидорФ! Однако, если наши тогдашние изыскания в области теории революции во многом оказались изобретением велосипеда, то с основанными на них прогнозами все оказалось гораздо интереснее.

Эту историю до сих пор часто вспоминают ее участники. Один из принципиально важных выводов, сделанных в наших работах, состоял в следующем. Единство сил, сформировавшееся на начальном этапе революционного кризиса, достаточно быстро исчерпывается. Далее наступает время размежевания и поляризации, что неизбежно приводит к острому столкновению между наиболее консервативными и наиболее радикальными силами в революции. Идею неизбежности подобного столкновения один из авторов этой книги заложил в свой раздел обзора Института экономической политики, куда он к тому времени перешел на работу (директором института был Егор Тимурович Гайдар). Раздел был многозначительно озаглавлен УЭкономика и политика в эпоху, предшествующую диктатуреФ.i На институтском обсуждении в апреле 1991 года он подвергся жесточайшей критике. Оппоненты утверждали, что на основе примитивных аналогий с давно прошедшими временами недопустимо делать серьезные и ответственные прогнозы применительно к текущей политике в условиях, когда действительность не дает никаких оснований для столь однозначных выводов.

Поэтому такую гипотезу никак нельзя считать научно обоснованной.

А потом наступил август 1991, и Уненаучное предположениеФ стало зловещей реальностью. В те дни было совсем не очевидно, что направленный против Горбачева и его политики путч консервативной части партийногосударственной бюрократии обречен на поражение. Перспектива кровавой диктатуры казалась вполне реальной.ii И все же, когда раскритикованный за свои сомнительные прогнозы автор появился в институте, к нему бросились с поздравлениями. Несмотря на всеобщее напряжение, тут же начались шутки:

надо бы вынести ему выговор за то, что дата путча не была точно предсказана.

Именно в те трудные дни мы решили, что когда-нибудь обязательно напишем книгу о революции в России, современниками которой нам посчастливилось оказаться. Однако эти планы пришлось отложить на долгие годы. Провал путча, приход к власти в России правительства Умолодых реформаторовФ, развал СССР и последующий за этим тяжелейший период радикальных реформ - весь этот круговорот событий затянул нас полностью, не оставив ни времени, ни сил на теоретические изыскания. По мере возможностей мы старались быть не наблюдателями, а активными участниками российских преобразований, полностью подтверждая не нами открытую истину: гораздо интереснее делать революцию, чем писать о ней. Один из нас был помощником Егора Гайдара в правительстве в 1992 и 1993 годах, а в остальное время занимал должность заместителем директора Института экономических проблем переходного периода (так был переименован Институт экономической политики). Другая проработала три года в Московском представительстве Всемирного Банка, занимаясь проектами международных финансовых организаций, направленных на поддержку экономических реформ в России. Это давало возможность получать из первых рук информацию о реальном ходе революционной трансформации страны в самых различных сферах, причем не только в столице, но и в регионах.

Но даже в эти чрезвычайно насыщенные событиями годы мысль о книге не оставляла нас. Эмоционально переживая повороты российской политики, мы в то же время пытались осознать: а что это событие знаменует собой в логике революционного процесса, как можно оценить его исходя из теоретических предпосылок, которые мы выработали ранее. Более конкретно о практической реализации нашего давнего замысла мы стали задумываться где-то в 1995 году, когда стало ясно, что революционный процесс в России переходит в завершающую стадию. Как раз тогда мы получили любезное приглашение из оксфордского колледжа Крайс Черч (Christ Church) провести в нем весеннелетний триместр 1997 года. И мы решили, что время настало - пора приниматься за книгу всерьез.

Целый год мы серьезно изучали теоретическую литературу по этой проблеме, знакомились с конкретными исследованиями отдельных революций.

Этот анализ лишь укрепил наше представление о том, что российские события представляют собой явление того же порядка, что и эпохи крупнейших преобразований прошлого. Более того, многое из того, что прежде представлялось чисто российской спецификой, на самом деле было присуще и предшествующим революциям. И чем больше мы работали с литературой, тем становилось понятнее, что наша книга будет не только о России, но и о череде предшествующих революционных потрясений, начиная с гражданской войны в Англии середины XVII века. Потому что опыт России может дать для понимания предшествующих революций не меньше, чем революции прошлого - для понимания событий в России.

Первый вариант книги был написан всего за три месяца - ровно через десять лет после того, как мы впервые заинтересовались этой проблемой. Затем потребовалось еще более полутора лет на доработку рукописи. Наверное, и этого срока не хватило, если бы не бесценная помощь соратников и коллег в России и за рубежом, которые потратили много времени и сил на поддержку нашего исследования, на обсуждение общей концепции и конкретных проблем, затрагиваемых в книге, на доброжелательную критику ошибок и упорядочивание аргументов.

Готовясь к работе над книгой и даже работая над ней мы не могли избавиться от сомнений: а можно ли за столь короткий срок охватить проблему, исследованию которой люди посвящают годы и десятилетия научной деятельности. Не лучше ли продолжить изучение экономических и политикоэкономических процессов в России - занятие достаточно привычное и создавшее нам репутацию в научных кругах. Ведь, осваивая совершенно новую для себя область, мы неизбежно будем чувствовать себя новичками, не имеющими ни необходимой репутации, ни достаточного опыта, ни, возможно, того уровня кругозора, который дается длительным погружением в проблему.

То, что книга все же появилась на свет, означает, что для себя мы эти сомнения разрешили. Нам представляется, что, несмотря на все перечисленные проблемы, у нас есть одно неоспоримое преимущество перед подавляющим большинством исследователей революционных процессов: мы пережили революцию.

Возможность на деле почувствовать, что такое революционный период в истории страны, дает уникальный опыт, получить который практически невозможно в условиях устойчивой, спокойной жизни в государствах со стабильной политической системой и высокоразвитой экономикой. Поэтому часто на оценку событий в переломные, экстремальные моменты в жизни общества переносятся стереотипы, сложившиеся в совершенно иной ситуации, но естественные для исследователя, никогда не испытывавшего на себе, что представляет собой революционный перелом. Пережив отчаяние от невозможности достать продукты и нормально накормить семью и годовалого ребенка в конце 1991 года, лучше понимаешь, что чувствовали французские женщины в голодном Париже девяностых годов XVIII века. Понаблюдав, как маневрировали и отступали даже самые Уидеологически выдержанныеФ реформаторы после 1992 года, как изменение объективной ситуации меняло и ломало самые сильные характеры, проще воспринять эволюцию Кромвеля и колебания Робеспьера. Зная, как горбачевская перестройка сначала вынесла общество на гребень эмоционального подъема, а затем сбросила его в пучину разочарования и хаоса, легче объяснить, почему на смену светлым ожиданиям демократии и свободы приходила кровавая диктатура якобинцев или большевиков.

Мы ни в какой мере не считаем возможным заменить основанными на пережитом УощущениямиФ реальное знание фактов и процессов, характерных для революций прошлого. Однако социальная теория, в том числе и теория революции, это не только, и даже не столько сбор и систематизация фактов, но в первую очередь их интерпретация. Не случайно дискуссии о реальном значении достаточно известных событий могут продолжаться десятилетиями;

дискуссия о росте джентри в период, предшествующий Английской революции - яркий тому пример. Реальный опыт жизни в условиях революции, по нашему мнению, способен облегчить именно интерпретацию известных фактов. А точнее - позволяет отделить то, что возможно в революционную эпоху, от того, что в принципе не может происходить в ее рамках, поскольку предполагает стабильность и предсказуемость. И, одновременно, он дает возможность выделить события, которые могут произойти только в ходе революционного перелома, но представляются весьма маловероятными в устойчивой, практически неизменной социальной среде.

Несмотря на то, что опыт последних десяти лет существенно повлиял на наше представление о том, почему и как происходят революции, это влияние в данной работе остается подспудным. Перед вами - научная монография, но никак не мемуары участников событий и не эссе на тему о революции. Только здесь, в коротком предисловии, мы позволили себе отойти от строгого научного стиля и рассказать, как создавалась эта книга, и что она для нас значит.

* * * Эта книга не была бы написана, если бы не та огромная помощь, которую мы получали от наших коллег и близких. Дискуссии с коллегами, читавшими рукопись, и их подробные комментарии позволили тщательно переработать первоначальный вариант. Интервью политических лидеров насытили книгу духом Революции. Очень важна была и поддержка тех организаций, в которых работали авторы в период написания книги.

Нашими первыми читателями были наши родители. Мы благодарны нашему сыну Антону, который относился к работе родителей над книгой не только с терпением, но и с неподдельным интересом.

Мы в долгу перед Михаилом Сергеевичем Горбачевым, Александром Николаевичем Яковлевым, Егором Тимуровичем Гайдаром и Геннадием Эдуардовичем Бурбулисом, которые сыграли двоякую роль в написании этой книги. Во-первых, их политическая и интеллектуальная деятельность на протяжении 80 - 90-х годов создала сам предмет нашего исследования. Вовторых, мы благодарны за их любезное согласие дать нам обстоятельные интервью, которые были исключительно интересны как в научном, так и в чисто человеческом отношениях.

Среди этих четырех политиков мы хотели бы особо подчеркнуть роль Егора Гайдара - нашего коллеги и друга, с которым мы многократно обсуждали основные идеи этой книги на протяжении целого десятилетия.

Мы благодарны нашим коллегам за их ценные комментарии и предоставленные данные. Это Борис Багаряцкий, Джон Биггарт,, Арчи Браун, Бриждит Гранвилль, Елена Калюжнова, Майкл Кейзер, Франсис Кинг, Татьяна Коваль, Мари Кураиши, Юрий Левада, Кэрол Леонард, Мари МакОлей, Майкл МакФол, Юрий Мальгинов, Виталий Мельянцев, Питер Оппенгеймер, Маргарита Пинегина, Алекс Правда, Сергей Синельников-Мурылев, Анджела Стент, Евгений Турунцев, Алексей Улюкаев, Джон Флемминг, Уильям Флемминг, Лев Фрейнкман, Джудит Шапиро, Револьд Энтов и многие другие.

Джон Биггарт и Франсис Кинг, кроме того, внесли большой вклад в подготовку английского издания этой книги.

Мы признательны Михаилу Гуревичу, оказавшему неоценимую помощь по редактированию рукописи, а также Сагадату Хабирову за поддержку этой работы.

Авторы выражают искреннюю признательность колледжу Крайст Черч (Оксфорд), который создал нам исключительно благоприятные возможности для написания книги весной - летом 1997 года в Оксфорде.

Мы благодарны Институту экономики переходного периода и Фонду реструктуризации предприятий и финансовых институтов, которые в непростое время 1997 года согласились предоставить нам четырехмесячный отпуск для работы над рукописью и чья поддержка ощущалась нами на протяжении всех лет работы над книгой.

Существенная помощь по подбору литературы и работе над текстом была оказана нам сотрудниками Института экономики переходного периода и Рабочего центра экономических реформ Виктором Авраловым, Евгенией Антоновой, Ольгой Голант, Мариной Ковалевой, Мариной Турунцевой, Ириной Устиновой.

Разумеется, все недостатки книги могут быть отесены исключительно на счет ее авторов.

i Название вызывает ассоциации с известной работой В.И.Ленина УЭкономика и политика в эпоху диктатуры пролетариатаФ.

Pages:     | 1 | 2 |    Книги по разным темам