Книги по разным темам Pages:     | 1 |   ...   | 72 | 73 | 74 | 75 | 76 |   ...   | 88 |

- оценивание организации в целом как социального института в рамках которого персонал включается в широкий спектр взаимоотношений с внешней средой.

Нуждается ли деловая этика в сознательной поддержке и культивировании, или она формируется сама, выражая характер деловых отношений в зависимости от состояния общества Однозначного ответа нет и быть не может. Скорее, происходит второе, но и что есть само состояние общества, как не формирование определенных норм и правил Поэтому на деловую этику оказывает самое непосредственное влияние оказывает действующее законодательство: гражданское, административное, трудовое право - как сами принятые законы, так и их исполнение, контроль за этим исполнением.

Деловая активность, бизнес существенно зависимы от политики. Действующее законодательство, политика федеральных и местных властей задают правила игры, от которых зависит успех коммерческого и некоммерческого менеджмента. Деятельность любой фирмы, сама возможность ее существования, экономические результаты и многое другое - так или иначе, но проявляют зависимость от действующего законодательства и решений исполнительной власти. Поэтому вполне естественным является стремление фирм, финансовых групп, промышленных ассоциаций и т.д. оказать влияние на политическую жизнь.

Средством этого воздействия, как уже было показано, выступает одно из средств PR - лоббизм.

Играют свою роль разработка и принятие упоминавшихся профессиональных и корпоративных кодексов чести. При этом в условия трудового договора вписывается требование соблюдения этического кодекса фирмы. Нарушения влекут за собой санкции вплоть до увольнения. Например, выполнение требований этического кодекса компании Кока-Кола строго обязательно для всех работников корпорации, в том числе и филиалов, действующих в других странах. Кодексом предписывается строго соблюдать законы и традиции любой страны, исходя при этом из абсолютной лояльности по отношению к корпорации и ее интересам. Служащим запрещается иметь свой частный коммерческий интерес в делах поставщиков, клиентов или конкурентов. Строго карается искажение отчетной документации, необъективная картина в финансовом или маркетинговом анализе.

Нельзя преуменьшать роль общественности, СМИ в формировании деловой этики. Они могут также координировать свою деятельнеость с органами власти в рамках совместных программ.

Примером такой программы может служить также упоминавшаяся Программа Общественное признание.

Жизнь, однако, показывает, что этическое измерение деловой жизни определяется практическими (прагматическими) соображениями. Если оно полезно и выгодно для дела - оно активно проявляется и действует. Если нет - этика остается пустой декларацией.

Нравственный уровень бизнеса зависит не только и не столько от предпринимателей, сколько от уровня нравственности общества в целом.

Практически в каждой стране существуют коррупция, преступность, криминальный и полукриминальный бизнес. Однако, все-таки, их доля, роль и активность в деловой жизни определяется состоянием общества. В обществе политически и экономически стабильном, когда растет общий уровень благосостояния, этика делового мира формируется и поддерживается на высоком уровне. В условиях кризиса, особенно затяжного и общесистемного смещаются все ориентиры и этическое измерение деловой активности искажается или просто игнорируется. Убедительным подтверждением сказанному является этика бизнеса в современной России.

5.5. Парадоксальные особенности коллективизма и либерализма в России Нельзя не признать парадоксальность этики современного российского бизнеса. Этичность предпринимательства и менеджмента, деловой успех и этика, честный бизнес в нынешней российской ситуации воспринимаются как нонсенс, что-то вроде круглого квадрата или железной деревяшки - не то прилагательное к не тому существительному.

Опыт и мнения С 1997 по 2003 годы в Санкт-Петербурге проходила многоэтапная деловая игра чиновников и бизнесменов, организованная Советом по содействию иностранным инвестициям при Губернаторе Санкт-Петербурга. Одним из этапов была разработка Декларации этики ведения бизнеса. На эту разработки американским фондом Eurasia Foundation был выделен грант в размере $ 85000. Итогом стал трехстраничный документ, который подписали представители отечественных и иностранных бизнесассоциаций. Декларация предусматривала, в частности, "отказ от подкупа в деловой практике", которым, в свою очередь, является "передача вознаграждения наделенному полномочиями лицу, либо совершение в его пользу каких-либо иных действий, в целях получения необоснованного преимущества по отношению к другим участникам рынка". Участники обязались отказаться от "использования незаконных и опасных способов отстаивания экономических интересов", признали недопустимыми "любые формы насилия над человеком, в том числе физическое и психическое принуждение".

Принявшие Декларацию бизнесмены обязались для ее реализации принять в своих компаниях Внутренние Кодексы этики ведения бизнеса. Для зарубежных партнеров это не проблема. Почти все они давно имеют такие кодексы, да еще и каждый год дают подписки "взяток не давал", "взяток не брал". У отечественного бизнеса даже сама идея разработки и подписания Кодекса чести вызвала неприятие. При этом российские чиновники и бизнесмены несказанно удивили зарубежных "братьев по разуму" готовностью принять все предложения иностранных участников. Член рабочей группы из компании Baker & McKensey даже сокрушался: "Мы потратили много человеко-часов, мы и не ожидали, что все наши предложения будут приняты, но мы надеялись, что нам хотя бы объяснят - почему" Да и как можно объяснить очевидное: в России между правилом, законом и их исполнением такая же метафизическая пропасть, как между "я тебе дам" и "на - возьми".

У подавляющего большинства людей в России и за рубежом образ отечественного предпринимателя ассоциируется с цинизмом, рвачеством, обманом, пренебрежением к человеческой жизни, а то и кровью. Бизнес и менеджмент ставятся рядом с преступностью. Общественное мнение, до сих пор убежденное, что от трудов праведных, не наживешь палат каменных, весьма агрессивно по отношению к новым русским. Наворовали, награбили - не самые жесткие объяснения происхождения новых благосостояний вполне в духе В.В.Розанова, заметившего, в свое время, что собственность на Руси имеет только два источника: либо наворовал, либо выпросил в подарок. И новейшая история приватизации дает яркие и убедительные подтверждения тому.

К сожалению, речь идет не только об общественном мнении, но и о самооценке самих представителей делового мира, живущих и действующих буквально по-ленински: Мораль Выдумка слабых, жалобный стон неудачников. Молодыми предпринимателями и менеджерами словосочетание "честный бизнес" воспринимается как лишенное какого бы то ни было реального смысла. Разговоры об этике (не этикете!) бизнеса воспринимаются либо как признак слабости и несостоятельности, а то и слабоумия, либо как особо изощренных хитрости, цинизма и ханжества.

Честно говоря, трудно было ожидать чего-то иного. Российский духовный опыт (русское православие, философия, художественная культура, политическая жизнь, обыденный здравый смысл и т.д.) не мобилизуют человека на конструктивную созидательную жизнедеятельность в этом мире. Сама жизнь в этом опыте не является ценностью. Человек не может в этом мире сделать лучше свою жизнь и жизнь своих близких. Этот мир - юдоль страдания, а эта жизнь - нравственное испытание страданием. И чем больше человек пострадает в этой жизни, тем больше ему воздастся в мире ином, светлом будущем, или за бугром. Это рождает особый российский нравственный максимализм в сочетании с правовым нигилизмом (лзакон - немецкий фокус), эскапизм, доходящий до утопизма и эсхатологизма. Это, в сочетании с особенностями российской политической истории, преимущественно вотчинным характером экономики, особой озабоченностью проблемой власти придало российскому духовному опыту особую нравственную напряженность амбивалентности кротости и крутости, чреватую метафизическим самозванством.

Советский опыт довел эти черты до крайней формы. Установка на распределительную справедливостью, когда блага распределялись "по заслугам", у нескольких поколений выработал представление о привилегиях, соответствующих социальному статусу. Последний же достигался на основе личной преданности режиму и его представителям, что создавало питательную среду цинизма и правового нигилизма. А если добавить к этому ханжескую пропаганду, заболтавшую высокие нравственные идеалы и выработавшую у тех же поколений устойчивый иммунитет к социальной нравственности, то становится ясным, какая гремучая смесь аморализма накопилась в постсоветском отечестве.

Неудачные, а то и авантюрные действия несостоятельных реформаторов российского общества выпустили этого джинна из бутылки обессиленного государства. Главная беда новейшего российского реформаторства и руководства заключается, пожалуй, именно в том, что они мало отдавали себе отчет в том, с каким обществом, с какой нравственной культурой они имели дело. Да, собственно и сами они, принадлежа этому обществу, были и есть носители той же нравственной культуры. Приватизация по наименее перспективному пути, чеченская авантюра... - этот ряд можно продолжать и продолжать.

Цинизм, отсутствие нравственных тормозов все более явно осознаются главной угрозой российскому обществу. Угрозой большей и более существенной, чем экономическая стагнация или даже перспектива распада государственности. Тем острей вопрос - каковы перспективы российской нравственной культуры И имеются ли они вообще Отсутствие определенности в этих вопросах можно показать на весьма показательном и даже поучительном примере отношения к роли, перспективам коллективизма в нравственной культуре современного российского общества.

Речь идет о понимании и оценке коллективизма как одной из основных составляющих российского и советского духовного опыта. С либеральных позиций он оценивается как одно из главных препятствий преобразования общества, лишающее личность мотивов свободного и ответственного отношения к труду, своей жизни в целом. Поэтому условием успешной модернизации оказывается слом традиционной нравственности - в противном случае Россия оказывается обреченной брести по обочине столбовой дороги исторического прогресса. С позиций же изоляционизма и "особого пути" коллективизм трактуется как особое качество российской духовности, проявление соборности, напрочь отрицающее ценности модернизации, связываемые с индивидуализмом и потребительством.

Диаметрально противоположные позиции сходятся в главном - коллективизм и рыночная модернизация понимаются как две вещи несовместные. Насколько верно это убеждение Ведь простое обращение к фактам порождает серьезные сомнения. Разве японцы, корейцы, китайцы - меньшие коллективисты, чем русские Скорее наоборот. Но почему-то в Японии, Корее, Китае традиционный коллективизм не препятствует рыночной модернизации, даже способствует большей эффективности менеджмента, а в России почему-то становится камнем преткновения.

Обе упомянутые оценки часто подкрепляют свою аргументацию ссылками на авторитет М.Вебера и, прежде всего - на его работу "Протестантская этика и дух капитализма", в которой убедительно доказано, что Реформация явилась важнейшей и необходимой предпосылкой экономического преобразования (капитализации) западного мира. Однако при этом почему-то часто упускается из вид, что в классической работе М.Вебера речь идет не о протестантизме вообще, а о нравственной культуре протестантских общин прежде всего кальвинистского толка, методистах, анабаптистах и т.п. Капитализацию западного мира, включая север Америки, осуществляли именно эти общины со свойственной им ригористической нравственностью.

Существование религиозной общины в конфессионально, культурно, а то и этнически чуждой среде предполагало необходимость обеспечения воспроизводства этой общины: сохранение священных текстов, традиций, воспитание детей и т.д. Это, в свою очередь, предполагало активную хозяйственную деятельность с изрядной мотивацией самоограничения, а то и самоотречения, аскезы индивида во имя интересов общины. Иначе говоря, речь идет о довольно коллективистской нравственной культуре по отношению к хозяйственной и трудовой деятельности в том числе.

Это наблюдение позволяет сделать вывод, что М.Вебером описан важный, но частный случай следствий существования общины (клана) в противостоящей социально-культурной среде. Именно последнее является общим случаем, а то, на какой основе создалась община, что обеспечивает ее сознание "Мы" - является частными проявлениями. И исторический опыт подтверждает этот вывод. Без учета этого обстоятельства оказывается необъяснимым опыт еврейской, армянской, китайской диаспор, для нравственной культуры которых характерна высокая степень мотивации на активную хозяйственную деятельность. В ряде случаев она дополнительно усиливалась прямым противодействием среды, например, запретами на владение недвижимостью, следствием чего стало вытеснение представителей скотоводческой и земледельческой культур в коммерческую деятельность.

Капитализацию японского общества осуществили остатки феодальных кланов. В Африке это делают тейпы. В Китае родовые кланы. Да и в самой дореволюционной России предпринимательская и коммерческая элита состояла преимущественно из староверов и выкрестов из иудеев и мусульман, а также протестантов-инородцев.

Из этого следует, во-первых, что М.Вебером описан лишь частный случай социально-культурных предпосылок и механизма модернизации для западного мира это были конфессиональные общины кальвинистского плана. Во-вторых, коллективистская мораль не противоречит рыночной модернизации, а наоборот предполагается ею. И главное, в-третьих, для успешной модернизации в обществе должна быть достаточно зрелая традиционная культура с ее общинно-коллективистским сознанием и мотивацией.

Оголтелый индивидуализм и потребительство не могут быть нравственной основой модернизации.

Последняя предполагает нравственную аскезу, самоограничение индивидуального потребления в интересах общности. Из этого принципиального факта, применительно к современной России, можно сделать два, представляющихся существеннейшими, вывода: один оптимистический, а другой - трагический.

Оптимистический состоит в том, что традиционный российский коллективизм отнюдь не противостоит модернизации. Наоборот, он, да еще в сочетании с терпеливостью, неприхотливостью, смекалистостью и т.д. является золотым фондом реформирования и преобразования российского общества.

Pages:     | 1 |   ...   | 72 | 73 | 74 | 75 | 76 |   ...   | 88 |    Книги по разным темам