Книги по разным темам Pages:     | 1 |   ...   | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 |   ...   | 10 |

3. Исключенное вычитание стоимостипродукции, выявляемое по снижению доли производства в ВВП до 1995 г., держитсягде-то на уровне 20% от ВВП в некоторых из наиболее приверженных делу реформстранах, в частности в Польше, Чешской Республике, Словакии, Армении, Грузии иКыргызстане. Их ВВП дореформенного периода приходится снизить насоответствующую долю, чтобы избавиться от его переоценки.( см. колонку 4 втаблице 11).9

4. Из величины базового ВВП реципиентовследует вычесть крупные скрытые торговые субсидии, поскольку онипредставляли собой цену независимости, а не посткоммунистического перехода (см.колонку 5 в табл. 11). Исходя из того, что они были включены в ВВП доноров, мыне корректируем их ВВП. Главными реципиентами были небольшие западныегосударства, не производящие энергию, главным образом Молдова, Болгария,Эстония, Латвия, Литва, Венгрия и Армения, которые получали скрытые субсидии вразмере 8-16% от ВВП в 1990 г.

[Таблица11 примерно здесь.]()

В таблице 11 суммированы эти скорректировки,благодаря которым значительно возрастает общий объем производства, однакоразница между случаями успешного и неудачного развития остается весьма четковыраженной. В странах Центральной и Юго-Восточной Европы, Эстонии, Казахстане иРоссии сокращения объема продукции не отмечалось, а в Центральной Европе даженаблюдался значительный рост на раннем этапе, причем Польша в этом ряду стоитособняком. Невероятно большой спад в странах Балтии исчезает. Хотя у насимеются лишь неполные статистические данные, охваченные войной страны - Грузия,Таджикистан, Азербайджан,Армения и Молдова, по-видимому, потеряли 20-30% своего ВВП. В нереформируемыхБеларуси и Туркменистане в период с 1991 по 1995 г. ВВП упал более чем на 20%,что разоблачает этих якобы “рекордсменов” официальной статистики как жалких неудачников. Внутри СНГраспределение по степени производственных успехов прямо обратное: Россия,Украина и Беларусь функционировали в зависимости от степени своейреформированности.

Данные оценки весьма осторожны. Непроводилась коррекция с учетом сокращения военных расходов, которые должны былиспособствовать росту, причем в наибольшей степени - в России, Беларусии на Украине. Не было учтенои прекращение разбазаривания средств в инвестиционном секторе. Если из базовогоВВП была бы изъята всего четверть инвестиций, большинство показателей возрослобы примерно на 8%. Тогда оказалось бы, что даже Украина не испытала никакогоснижения объема продукции к 1995 г., а Россия предстала бы сильнымреформатором.

Проверка реальностью

Соответствуют ли итоги проделанногопересмотра результатам других наблюдений, связанных с объемом выпускаемойпродукции Несомненно, что коммунизм вызвал серьезный экономический кризис,который и способствовал его крушению. Кроме того, было бы странно, если бы“отмена” коммунизма значительно повысиласоциальные издержки - хотя “отрава”коммунизма и повлекла за собой значительные издержки переходногопериода.

В политическом плане переход к новойэкономике встретил на удивление малое сопротивление со стороны общественности.Сильнейшие партии экс-коммунистов собирают всего около 30% голосовизбирателей, причем они представляют собой либо наиболее реформированныекомпартии (Польша и Венгрия), либо “партии ортодоксов” в странах, где реформы идутотносительно медленно - Румынии, Молдове, Украине и России (Еslund, Boone, and Johnson 2000). Этогораздо проще понять, если принять во внимание отсутствие масштабногосокращения производства и незначительное снижение уровня жизни.

Практически все согласны, что теневая экономика выросла и все ещене учитывается в полной мере официальной статистикой. Регрессионный анализ влияния начальныхусловий на уровень производства показывает, что решающее значение здесь имеетсверхиндустриализация и торговля с социалистическими странами, чем объясняется60-75% наблюдаемого сокращения производства (Berg etal 1999; Popov 2000; EBRD 1999; De Melo, Denizer, Gelb, and Tenev 1997).Поскольку мы измерили эти условия черезвычитание стоимости продукции, регрессионный анализ с высокой степеньюдостоврености подтверждает наши результаты.

Но что можно сказать о демографических данныхи социальной ситуации Громадным шоком здесь стало сокращение средней(ожидаемой) продолжительности жизни у мужчин в России с 64,4 лет в 1989 г. до57,3 лет в 1994 г., однако кривая к 1998 г. резко пошла вверх, достигнувотметки 61,3 года, а затем вновь пошла вниз после финансового кризиса 1998 г.(World Bank 2000). Судя повсему, распад Советского Союза вызвал экзистенциалистский шок у мужского населения стран Балтии ивосточных славян. Тщательный анализ по методу регрессии всех возможных причинне позволил обнаружить никаких социальных или общественных причин подобногоснижения продолжительности жизни, которое наблюдалось в странах с весьмаразличным опытом проведения реформ. Резкое снижение относительных цен на водкуотчасти может служить объяснением, однако главная причина, вероятно,психологическая (Shkolnikov et al 2000). С 1995 по 1998г. продолжительность жизни умужчин возрастала практически во всем указанном регионе, за исключением стран,где реформы идут медленно -Беларуси и Украины. Тем временем младенческая смертность значительно снизиласьв большинстве стран региона, за исключением Латвии и Украины, что указываетна почти повсеместноеулучшение состояния здоровья населения (World Bank2000). В то время как многие сторонние наблюдателибыли обеспокоены “развалом” системы здравоохранения, на самом деле общие расходы наздравоохранение ВВП выросли в странах СНГ с 1990 по 1997 г. на 50%,как доля ВВП(UNDP 1998, p. 215; World Bank 2000).

Несомненно, подобное улучшение социальныхпоказателей указывает на общее улучшение социально-экономической ситуации.Разумеется, бедность возросла одновременно с ростом разницы в доходах, однакостатистика в отношении социальных показателей в СССР была столь неадекватна,что мы никогда не узнаем, в чем состоят реальные перемены. Удивительно, нодетальный статистический анализ данных по Польше выявил, что неравенстводоходов в этой стране за период с 1989 по 1997 г. не увеличилось, - хотя этосчиталось само собой разумеющимся в более ранних, менее тщательныхисследованиях (Keane and Prasad 2000).

Многое проясняет пример Восточной Германии.Как уже говорилось выше, по оценкам германского института экономическихисследований (DIW 1977) вЗападном Берлине, ВВП в расчете на душу населения в Восточной Германииустойчиво составлял примерно 60% от уровня Западной Германии. Когда рухнулаСтена, уровни ВВП, а также потребления и государственных инвестиций возрослиблагодаря масштабным западногерманским субсидиям, тогда как производствоснизилось из-за чрезмерного повышения заработной платы, проведенного потребованию западногерманских профсоюзов. Поэтому наиболее значимым индикаторомобъема производства в Восточной Германии, судя по всему, являетсяпроизводительность труда,которая едва дотягивала до 30% от уровня Западной Германии (Siebert 1992, p. 39). Таким образом,Запад считал, что восточногерманское производство было вдвое больше, чем насамом деле. Весьма вероятно, что точно также переоценивался уровень ибольшинства стран бывшегосоветского блока, за исключением Венгрии и Польши.

Практически по всем параметрам пересмотренныеданные об объеме производства намного лучше коррелируют с приведенныминаблюдениями, чем с прежней официальной статистикой. Официальная статистикадоходит до абсурда, объявляя не проводящую реформы и бедную Беларусь куда болееуспешной страной, чем, например, реформирующиеся Латвия и Литва.

Выводы

Мы надеемся, что точка зрения, изложенная внастоящем сообщении, поможет изменить сложившееся представление опосткоммунистической трансформации. Были сделаны весьма серьезные выводы, хотяпроведенная нами переоценка основана на довольно заниженных показателях,нуждающихся в дальнейшем пересмотре в сторону увеличения.

Прежде всего, трагедия всеобщего крушения производства, якобыразыгравшаяся после ликвидации коммунизма - это миф, хотя регион и пережилпериод стагнации в первой половине 1990-х гг. Это помогает объяснить, почему вобществе удивительным образом не произошло крупных общественных волнений,а проводившиеся выборы не привели ни к какому антиреформаторскому “откату”. Кроме того, если крахпроизводства действительно имел место, то как тогда понимать резкое увеличениерасходов на социальные нужды в большинстве посткоммунистических стран в первуюполовину 1990-х гг.

Во-вторых, советская экономика находилась вгораздо худшем состоянии, чем полагали западные наблюдатели в момент еекончины. Свидетельств тому немало, в чем любой желающий может легко убедиться.По словам одного советского экономиста, в 1988 г. в СССР было 4 тыс. районныхбольниц, но более чем в 1 тыс. отсутствовала канализация, в 2,5 тыс. - горячееводоснабжение, а в 700 - вообще не было водопровода (Bolotin 1988). Всеобщее пенсионноеобеспечение по старости было введено в СССР лишь в 1985 г. В конце 1980-х гг.советская медицинская статистика, состояние промышленности и структура внешнейторговли позволяли относить это государство, наряду с Мексикой и Бразилией, кчислу стран, которые именовались Всемирным Банком “верхней группой стран со средними доходами”(Еslund 1990). Нищета, якобы ставшая следствиемпосткоммунстической трансформации, - это прежде всего запоздалое выявление тойцены, которую приходилось платить за коммунизм. В будущем мы, возможно, придемк выводу, что стагнация в СССР началась не где-то около 1980 г., а десятилетиемраньше.

В-третьих, даже после вычитания большинствапоследствий негативных “начальных условий”, разница между неудачами и успехами остается почти столь жебольшой, как и в несовершенной официальной статистике - от сокращения ВВП на35% в Молдове до увеличения его в Польше по меньшей мере на 20%. Это указываетна то, что специфика проведения политики экономических реформ играет большуюроль, чем было принято думать. Корреляция между реформой и производительностьюв результате нашего пересмотра оказывается гораздо большей, о чемсвидетельствуют графики на рис. 1 и 2.

[Рис.1 и 2 примерноздесь.] ()

Иными словами, главная проблема перехода крынку состоит в том, что процесс вычтания стоимости продукции не был заторможендостаточно быстро. Поэтому неполностью используемые или расточаемые ресурсы небыли перенаправлены на удовлетворение новых потребностей. В Польше и ЧешскойРеспублике, которые сразу же приступили к проведению радикальных реформ,положительный эффект в области снабжения был налицо уже на раннемэтапе.

В-четвертых, искаженные данные, приводимые вофициальной статистике, послужили одной из главных причин ошибочной политики,поскольку не отражали значительных и рано обозначившихся изменений в областиснабжения, ставших результатом шоковых реформ. В итоге оправдавшая себяпольская модель не получила широкого распространения, и многие стали, напротив,призывать к проведению фискального или финансового стимулирования. Даже когдалюди эпохи посткоммунизма проникаются здоровым скептицизмом в отношениистатистики, они, как правило, верят всему плохому, что в ней сообщается, аэто-то и уводит их в сторону. Искаженные данные официальной статистикиспособствовали тому, что начался глупейший крен в сторону ошибочнойполитики.

Главный же урок состоит в том, чторадикальные реформы, включая либерализацию и финансовую стабилизацию, были иэкономически эффективны, и социально желательны. Подлинная же социальнаяпроблема посткоммунизма состояла не в первоначальном падении производства, а вдлительной стагнации, начавшейся во многих странах. Реформаторам следовало быброситься тогда на штурм Центрального статистического управления и потребоватьот него с самого начала верной статистики. Поучительна в этом планеистория с Россией, где до демократический парламент в течение первых двух летреформ контролировал Госкомстат и использовал его данные в своих несуразныхапокалиптических пророчествах. Нам крайне необходимо повысить качествостатистики, если мы хотим лучше понять, к каким последствиям приведет тот илииной курс в политике.

итература

Еslund, Anders (1990), ‘How Small Is the Soviet NationalIncome’ in Rowen,Henry S. and Charles Wolf, Jr. (eds.), TheImpoverished Superpower. Perestroika and the Soviet Military Burden, San Francisco: Institute for Contemporary Studies, pp. 13-61,288-305.

Еslund, Anders (1995), How Russia Became a Market Economy,Washington, D.C.: Brookings.

Еslund, Anders, Peter Boone and Simon Johnson(2000), ‘Escaping theUnder-Reform Trap’,paper presented at the American Economic Association Conference, Boston,January.

Berg, Andrew and Jeffrey D. Sachs (1992),‘Structural Adjustmentand International Trade in Eastern Europe: The Case of Poland’, Economic Policy, 14, pp.117-173.

Berg, Andrew (1994), ‘Supply and Demand Factors in theOutput Decline in East and Central Europe’, Empirica, 21, pp. 3-36.

Berg, Andrew, Eduardo Borensztein, Ratna Sahayand Jeronim Zettelmeyer (1999), ‘The Evolution of Output in Transition Economies: Explaining theDifferences’, IMFWorking Paper No. 73, Washington, DC: IMF.

Bergson, Abram (1997), ‘How Big Was SovietGDP’, Comparative Economic Studies, 39(1), pp.1-13.

Berkowitz, Daniel M., et al. (1993),‘An Evaluation of theCIS’s Analysis ofSoviet Economic performance, 1970-1990’, Comparative Economic Studies, 35, pp.33-57.

Bolotin, Boris (1988), ‘A More Complete Picture: NewFindings from the USSR State Committee for Statistics’, MoscowNews, no. 11.

Cornia, Giovanni Andrea (1994), ‘Poverty, Food Consumption, andNutrition during the Transition to the Market Economy in EasternEurope’, American Economic Review, 84(2), pp.297-302.

De Melo, Martha, Cevdet Denizer and Alan Gelb(1997), ‘From Plan toMarket: Patterns of Transition’, in Blejer, Mario I. and Marko Skreb, (eds.), Macroeconomic Stabilization in Transition Economies, New York: Cambridge University Press, pp. 17-72.

De Melo, Martha, Cevdet Denizer, Alan Gelb andStoyan Tenev (1997), Circumstance and Choice: The Roleof Initial Conditions and Policies in Transition Economies, World Bank Policy Research Working Paper no. 1866, Washington,DC: The World Bank.

Deutsches Institut fьr Wirtschaftsforschung(DIW 1977), Handbuch DDR-Wirschaft (Manual GDREconomy), Reinbek at Hamburg: Rowohlt.

Ericson, Richard E. (1994), ‘Cost Tradeoffs in ActivityShutdowns: A Note on Economic Restructuring during the Transition’, in Campbell, Robert W. (ed.),The Postcommunist Economic Transformation, Boulder: Westview Press, pp. 195-217.

European Bank for Reconstruction andDevelopment (EBRD) (2000), Transition ReportUpdate, London: EBRD.

Pages:     | 1 |   ...   | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 |   ...   | 10 |    Книги по разным темам