Книги по разным темам Pages:     | 1 | 2 | 3 |

Глобализация в том смысле, как она определена выше, означает рост конкуренции на международном рынке товаров и услуг, рынке капитала и (в меньшей степени) рынке труда. Более того, экономические агенты могут выступать в качестве посредников между валютами, налоговыми и регулирующими системами, различными уровнями защиты прав собственности и правовой инфраструктуры, уровнями макроэкономических и политических рисков, направляя деловую активность, инвестиции и активы на межгосударственном и межвалютном уровне. Именно по этой причине национальная суверенность в современном мире ограничена, даже если страна формально не принадлежит ни к какому интеграционному блоку (типа Европейского Союза). Ограничение суверенности проявляется во всех сферах жизни страны - не только в экономической политике, но и в политике вообще, способствуя появлению необходимых критериев экономической и политической ответственности. Кроме того, это - дисциплинирующий механизм, защищающий экономику от чрезмерных аппетитов профсоюзов в сфере оплаты труда и социальной защиты, и посему большинству деятелей профсоюзного движения глобализация не нравится.

Эффективная возможность выполнения роли посредника между валютами (как между странами, так и междувалютами, имеющими параллельное хождение в одной стране) подрывает монопольную власть руководящих денежно-кредитных учреждений в сфере осуществления ими эмиссии национальной валюты и получения инфляционного налога. Это относится и к тем странам, что сохраняют у себя контроль над капиталами. Собственно говоря, феномен замещения валюты другой валютой более не ограничивается случаями экстремальных ситуаций, такими, как гиперинфляция или война. Такое может случиться в любое время и в любой стране, если экономические агенты найдут, что перевод принадлежащих им активов из одной национальной валюты в другую обеспечивает более высокие прибыли или снижает риски.

Подобное посредничество оказывает громадное влияние на условия, в которых проводится макроэкономическая и в особенности - валютная политика. Например, большинство концепций тонкого регулирования спроса с помощью инструментов валютной и фискальной политики основываются (явно или скрыто) на предположении, что экономические агенты должны пользоваться исключительно национальной валютой, и что замена валюты - выбор явно неудачный. Поэтому такие концепции мягче относятся к Уденежной иллюзииФ и необходимости выплачивать инфляционный налог. Однако в высокоинтегрированной мировой экономике, где происходит свободное движение капитала и имеются возможности для эффективного посредничества между валютами, рычагов для регулирования спроса осталось куда меньше, чем 20-30 лет назад, особенно в странах, где микроэкономическая основа слаба, а макроэкономическая политика не пользуется достаточным доверием.

5. Выбор надежного монетарного/ валютного режима

Что касается монетарного и валютного режима, то уместно будет вспомнить принцип Уневозможной троицыФ [см. Frankel, 1999] гласящий, что любой стране следует отказаться от одной из трех следующих целей: устойчивости валютного курса, валютной независимости и интегрированности финансового рынка (см. рис. 1). Стремиться выполнить одновременно все три задачи бессмысленно. Если увеличение мобильности капитала - тенденция необратимая, то она заставит все новые и новые страны делать выбор между валютной независимостью и устойчивостью валютного курса. На практике это означает выбор между свободно плавающим валютным курсом (и сохранением валютной независимости) и отказом от валютной независимости, связанным с жесточайшей фиксацией валютного курса посредством введения режима Укаренси бордФ, вступления в валютный союз или перехода на иностранную валюту в одностороннем порядке.

Все это являет собой тенденцию к исчезновению промежуточных режимов, таких, как система фиксации валютного курса, позволяющая периодически корректировать его уровень, Уползучей привязкиФ, корректируемых пределов допустимых колебаний валюты (“Валютный коридор”) (), эластичных пределов допустимых колебаний валюты, регулируемого курса и т.д. (а также отказа от стимулирования экспорта с помощью регулирования валютного курса). В научной литературе эта точка зрения становится все более популярной [см., например, Mundell, 1999; Krugman, 1999; Eichengreen, 1999]. Хотя некоторые экономисты [например, Frankel, 1999] пытаются отстоять в теории возможность компромиссного решения между сохранением валютной независимости и устойчивости валютного курса, на практике такой выбор по целому ряду причин будет сопряжен с возрастающими трудностями. Во-первых, - и это самая главная причина, - компромиссные решения, скорее всего, не смогут гарантировать преимуществ, присущих каждому из этих двух экстремальных вариантов по отдельности, например, служить инструментом регулирования валютного курса и обеспечивать достаточно осторожное регулирование ликвидности внутри страны. Напротив, такие решения могут повлечь за собой и усиление колебаний валютного курса (действительных или ожидаемых, когда поддержка курса не вызывает большого доверия), и рост денежной массы за счет притока ее извне, что будет определяться принятыми правилами, регулирующими валютный курс. Во-вторых, компромиссный режим должен быть хорошо уравновешен, что технически осуществить очень трудно. Более того, придется принимать во внимание возможное искушение выйти за границы компромисса по текущим соображениям экономического или политического порядка. В-третьих, прозрачность, а отсюда и надежность промежуточного режима в глазах общества окажется меньшей, чем у экстремальных режимов.

Эта последняя слабость промежуточных режимов, т.е. недостаточная прозрачность и надежность, проявилась в серии финансовых кризисов, разразившихся в 1990-е гг. [см., например, Obstfeld and Rogoff, 1995; McCallum, 1999; Eichengreen and Hausmann, 1999; IIE, 1999].

Пример кризиса механизма валютных курсов в 1992 г. в этом смысле наиболее показателен. Макроэкономические основы экономики Соединенного Королевства были относительно прочными, но рыночные игроки подозревали, что в случае спекулятивной атаки на фунт стерлингов правительство предпочтет скорее пожертвовать валютным курсом, чем резко увеличить ставки процентов и пожертвовать ростом/высоким уровнем занятости. Эта гипотеза превратилсь в самореализуемый прогноз, когда рынок начал испытывать на прочность курс фунта стерлингов. Опыт кризиса механизма валютных курсов в 1992 г. дал толчок к созданию так называемой Умодели валютных кризисов второго поколения Ф (МВК II) (со сложным равновесием), где промежуточный режим валютного курса наподобие системы фиксации валютного курса, позволяющей периодическое корректирование его уровня, может стать главной мишенью атаки со стороны спекулянтов.

Хотя в других теоретических моделях (т.н. моделях первого и третьего поколений) промежуточные режимы и не рассматриваются в качестве основной причины валютных кризисов (кризисы возникают из-за дисбаланса в бюджетной сфере или слишком мягких бюджетных ограничений на микроуровне), когда возникает кризисная спираль, они все же способствуют ее развитию. Промежуточные режимы не располагают достаточным кредитом доверия, чтобы остановить спекуляцию, и они недостаточно гибки, чтобы мягко демпфировать давление со стороны рынка.

Вопрос о выборе одного из двух экстремальных режимов должен обсуждаться с учетом феномена конкуренции валют (т.е. может ли данная валюта выдержать конкуренцию с другими валютами, и какой ценой), а также характеристики торговой системы данной конкретной экономики. Представляется, что свободно плавающий курс - не лучший выбор для небольшой по масштабам экономики, основанной на свободном предпринимательстве (из-за изменчивости валютного курса, увеличивающей трансакционные издержки), для стран же с высокими темпами инфляции или хронической инфляцией, держащейся на умеренном уровне, где еще свежа память об инфляции, низок коэффициент монетизации, не накоплен кредит доверия - по причинам институциональным или политическим, - подобный выбор будет сопряжен с серьезнейшими трудностями и затратами. Это означает, что введение свободно плавающего курса и независимой денежно-кредитной политики целесообразны только для крупномасштабных экономик, ограниченно зависимых от внешней торговли (США, Япония, еврозона), а также для ряда других стран, которые смогли обеспечить хорошую международную репутацию для своей валюты и руководящих денежно-кредитных учреждений (например, Канада, Австралия, Новая Зеландия, Швейцария, Соединенное Королевство - если оно решит остаться вне экономического и валютного союза ЕС). Все прочие страны рано или поздно будут вынуждены присоединиться к какой-нибудь из главных валют или войти в тот или иной валютный блок.

Справедливость данной гипотезы подтверждается результатами эмпирических исследований, показавших невысокую надежность плавающего курса и промежуточных режимов, а также их значительную затратность в странах Латинской Америки, и, напротив, высокую надежность и хорошие результате свободно плавающего курса в Австралии [Eichengreen and Hausmann, 1999]. С другой стороны, Панама, использующая доллар США в качестве национальной валюты, показала в 1990-е гг. самый низкий уровень инфляции, самые низкие спреды по долгосрочным облигациям, высочайший коэффициент монетизации экономики и одни из самых высоких темпов роста ВВП в Латинской Америке.

6. Могут ли экономики переходного типа сохранить валютную независимость

Посткоммунистические страны поставлены перед необходимостью сделать такой же стратегический выбор между валютной независимостью (и свободно плавающим курсом) и присоединением к одной из главных валют. Промежуточные режимы, доминирующие до сих пор в регионе, становятся все более хрупкими, примером чему могут служить кризисные ситуации в Болгарии (1993-1994 гг. и 1996-1997 гг.), России (1994 г. и 1998 г.), Кыргызстане (1996 г. и 1998 г.), Чешской Республике (1997 г.), на Украине (1998 г.) и большинстве других стран СНГ (1998-1999 г.). Хотя источник всех этих кризисов (за исключением Чешской Республики) - в основном глубокий денежно-кредитный дисбаланс, финансируемый в значительной степени денежной эмиссией [см. Markiewicz, 1998], введение промежуточных режимов валютного курса не смогло сдержать спираль кризиса.

На рис. 2 показано, что большинство экономик переходного типа характеризуются относительно низким коэффициентом монетизации, что косвенно подтверждает невысокую надежность валютной политики, осуществляемой в этих странах. В действительности же реальное положение дел там еще хуже, что видно на рис. 2, поскольку данные об уровне монетизации связаны здесь с общим объемом денежной массы, включая ее компонент в иностранной валюте (в некоторых странах весьма значительный).

Низкий уровень монетизации экономики характеризует в первую очередь страны б.СССР, где ситуация еще более усложнилась после серии кризисов 1998-1999 гг., связанных с девальвацией. Кроме того, общее качество как политики преобразований, так и правительственных институтов в этих странах, а также состояние их политической стабильности находятся на самом низком уровне во всем регионе. Когда все вокруг столь непрочно, выбор свободно плавающего курса представляется неразумным. Таким образом, отказ от валютной независимости - это, по-видимому, неизбежное решение, которое рано или поздно придется принять, если страны эти и в самом деле намерены построить действительно стабильные макроэкономические структуры. Более того, режим Укаренси бордФ многими субъектами экономической деятельности может быть сочтен недостаточно надежным (из-за возможности его отмены или открытости для манипулирования), и тогда единственным приемлемым решением станет односторонняя долларизация или переход на евро.

То же относится и к Балканскому региону, где такой процесс уже начался. Болгария и Босния недавно ввели у себя режим Укаренси бордФ (с валютами, привязанными к немецкой марке), тогда как Косово и Черногория в качестве своей национальной валюты напрямую избрали немецкую марку.

В Эстонии и Литве введен режим Укаренси бордФ, а в Латвии существует валютное регулирование, близкое к Укаренси бордФ, хотя формально и не введенному. Различия в уровнях монетизации отражают разницу в уровнях политической УподстраховкиФ и институциональной силы, которой располагает введенный в той или иной стране валютный режим (в Эстонии этот режим сильнее, чем в двух других странах Балтии).

ишь немногие центральноевропейские страны выглядят потенциально достаточно сильными, чтобы в будущем проводить независимую валютную политику. В первую очередь это относится к Чешской Республике и Словакии, где наиболее высок коэффициент монетизации экономики, уровень долларизации самый низкий, а опыт высоких темпов инфляции или гиперинфляции совершенно отсутствует. Венгрия, Польша и Словения, имеющие сравнительно хорошую международную репутацию, - тоже потенциальные члены этой группы. Однако вопрос о том, насколько высокой окажется цена в плане макроэкономики, которую придется заплатить за соперничество с другими валютами в длительной перспективе, по-прежнему остается открытым. Высокие процентные ставки, введенные в Польше, могут создать для нее трудности в завоевании должной репутации.

Перспективы скорого вступления в ЕС создают еще одну дилемму для этой группы стран. Хотя все они располагают потенциально достаточными возможностями для продолжения независимой валютной политики, членство в ЕС будет в конечном счете связано с вступлением в зону евро. Это заставляет задаться вопросом: когда им все-таки следует отказаться от валютной независимости Некоторые авторы [см. Bratkowski, and Rostowski, 1999a and 1999b, Mundell, 1999] предлагают приблизить этот момент (не дожидаясь даже формального членства в ЕС), либо в одностороннем порядке перейдя на евро, либо учредив в своих странах режим Укаренси бордФ.

Вопрос о том, когда странам-кандидатам следует отказаться от валютной независимости, предстоит решать с учетом ряда соображений [см. Dabrowski, 1999; Rostowski, 1999].: Необходимо считаться с существованием значительного дефицита на текущих счетах в период перед вступлением в ЕС; возможна попытка избежать болезненного и опасного периода ожидания со стороны кандидатов Увторой волныФ; с одной стороны, показатели темпов роста инфляции и ставки процентов могут сблизиться быстрее, чем ожидалось, а с другой стороны, есть опасность, что от валютного УбампераФ откажутся слишком рано.

итература:

Bratkowski, Andrzej S., and Jacek Rostowski (1999a): Zlikwidowac zlotego (Abolish zloty), Rzeczpospolita, March 6, Warsaw.

Bratkowski, Andrzej S., and Jacek Rostowski (1999b): Wierzymy w euro (We believe in euro), Rzeczpospolita, April 26, Warsaw.

Pages:     | 1 | 2 | 3 |    Книги по разным темам