Книги по разным темам Pages:     | 1 |   ...   | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 |   ...   | 44 |

Итак, мы имеем два вида семейной терапии.При общности проблем, они разительно различаются по стилю работы. Терапевт длябедняков находится в очень близком контакте со своими подопечными. Онстановится членом семейной системы, узнает ее нравы, культурные и языковыеособенности. Его роль многолика: он и целитель, и помощник, и наставник. Вбеседах с членами семьи он выступает одновременно источником и собирателеминформации; он делит с ними их общие невзгоды, страдания и принимает на себятяжкий труд восстановления разумного начала в их семье. Терапевты, имеющие делос другой частью населения, занимают вальяжно-отстраненную позицию. Терапевтданного типа не вникает в особенности культурной среды своих пациентов, но всовершенстве владеет искусством диалога, умеет точно соотнести с целью смыслтерапевтических историй, знает, как избежать нарочитости или навязывания своегомнения. Терапевт для бедняков, воспринимая семью как частицу общества, в первуюочередь обращает внимание на конкретные реалии жизни. Социально-отстраненныйтерапевт, понимая, что реальностьа— явление труднопостижимое, оперирует универсальными понятиями.Терапевт-конструктивист способствует все большему усложнению внутреннего мирасемьи. Терапевт для бедняков, имея дело непосредственно с реалиями семьи,фигурально выражаясь, берет быка за рога, заставляя работать в интересах семьите общественные институты, которые обязаны этим заниматься по долгуслужбы.

Думаю, эти два подхода отражают не толькоразличные цели различных слоев населения, но также и различныесоциополитические движения, в атмосфере которых возникли теоретическиепредпосылки данных подходов. На своем начальном этапе, в конце пятидесятых иначале шестидесятых годов, семейная терапия, преисполненная оптимизма, смелоопределяла цели своих УинтервенцийФ и добивалась результатов. Было уже ясно,что диагноз сам по себе не может быть завершением работы; помощь, поископтимального решения переживаемых проблема— вот в чем виделась цельтерапии.

Именно на почве шестидесятых возниклиструктурная, стратегическая и экспериентальная школы семейной терапии, терапияБоуэна и Вирджинии Сатир и многие другие направления. В фокусе интересовструктурной семейной терапии в то время были виды семей и присущие им нормыповедения и характер взаимодействия. Мы составляли УкартыФ. Свойственный имсхематизм, конечно, существенно упрощал сложность человеческого поведения. Новсе же они послужили терапевтам чем-то вроде нити Ариадны, позволяющейблагополучно выбраться из тупиков семейных лабиринтов. На фоне оптимизма техлет мы временами ошибались, принимая карту за самую территорию. И все же яверю, что идеи того времени не исчерпали себя и все так же определяют практикусемейной терапии. То же самое может быть сказано и о стадиальности семейногоразвития, идею которой мы заимствовали из теорий формирования психикиребенка.

Нам всегда был по душе терапевт, вникавшийв корень дела, преданный ему, изобретательный, ищущий иоптимистичныйа— ужесама его вовлеченность в проблемы семьи была залогом их решения. Позвольте мнечуть задержаться на этой эпохе надежда— тридцать лет тому назад. Этобыло время войны с бедностью. Фрэнк Риссман и его единомышленники выдвинулитогда идею о культуре бедности, прозвучавшую как вызов общепринятомупредставлению, что бедностьа— это недостаток, порок. Понимание бедности не как отсутствиякультуры, а как самостоятельной культуры было более прогрессивным взглядом дляэтого позитивного десятилетия по сравнению с предшествующим временем. Появиласьсеть центров психического здоровья (типа госпиталя Линкольна). Харрис Пеквыдвинул тогда идею, чтобы контроль за социальными службами был переданобществу. Мартин и Синтия Дейч, Эд Зиглер и Роберт Гесс изучали характерпознавательных процессов у детей с отставанием в развитии и влияние,оказываемое ими на процесс обучения; тогда же появились программы,стимулирующие развитие детей младшего возраста.

Теперь, в ретроспективе, легко понять, чторискованный дух этих проектов объяснялся шорами того времени. Мы были уверены,что решение проблем, как бы трудны они ни были, находится совсем рядом:достаточно устранить факторы, делающие беднякова— бедняками, и те с легкостьюпреодолеют культурные барьеры. Словом, все связанные с бедностью проблемывоспринимались сквозь оптимистическую призму мировоззрения, присущего среднемуклассу.

Тогда, в шестидесятых, семейная терапиярадостно маршировала вперед под лозунгами: УМалоеа— это прекрасно!Ф,УЧерноеа— этозамечательно!Ф, УДа здравствует межпланетный корабль Земля!Ф Экология и идеисистемности овладели умами. Мы отвергали противопоставление Умы и ониФ,утверждая взамен этого: УВсе мыа— одно целоеФ. Огромную популярность приобрели идеи ГрегориБейтсона. Нет больше никаких УнасФ и УихФа— Умы всеа— космосФ.

Другой культовой фигурой стал РональдЛэйнг, бросивший вызов структуре психиатрического здравоохранения,существовавшей в те годы. Он принадлежал к той группе старейшин нашего цеха,которые старались привлечь внимание общества к движению Удетиа— цветыФ. Его встречи с Сартром,организация похода детей-цветов, протесты против психиатрическойгоспитализацииа— всеэто тогда казалось совершенно естественным и было необычайно созвучнымполитической атмосфере того времени.

То же самое можно сказать и о миланскойшколе семейной терапии: она в полном смысле словаа— продукт своего времени. Втечение долгих лет Европа была объектом политических репрессий, поэтому народы,чья психика испытала иго оккупации, не принимали напористую американскую школусемейной терапии. Миланская школа заняла позицию терапевтического нейтралитета.В начале семидесятых годов мне случилось побывать в Гейдельберге, где явыступил с докладом. С нашим обычным американским оптимизмом я рассказал онескольких случаях излечения нервной анорексии, причем в одном из них я далродителям девочки-пациентки предписание заставлять ее съедать свою порцию заобеденным столом. Немецкая аудитория ахнула от возмущения и прилепила мне ярлыкУнацистаФ.

Еще одним психотерапевтом, чьи воззрениясформировались под влиянием социально-политического климата его времени, быУмберто Матурана. Его идеи биологического детерминизма, с точки зрения мировойнауки, не отличаются новизной, но любопытно, что они родились в атмосферестраха и социальной изоляции, сопутствующей диктаторскому режиму Пиночета вЧили: философское соотнесение идеи детерминизма с пониманием человека какзакрытой системы как нельзя более соответствовало условиям существования, прикоторых, чтобы выжить, приходилось уходить в себя, отгораживаясь от внешнегомира.

Конструктивизм девяностых

Однако вернемся в настоящее с егоразительно отличным сценарием. Мы проживаем сейчас эру стяжательства ибесправия, когда одни обогащаются, отыскивая все новые лазейки вкредитно-банковской системе, другиеа— ищут пропитание на помойках;когда человек все больше теряет чувство собственного достоинства, утрачиваявсякую возможность влиять на свою экономическую ситуацию, лишаясь последнейкрыши над головой; когда возможны убийства на расовой почве; когда бесчинствуютбанды малолетних преступников, а наркодельцы собирают богатейший урожай врайонах гетто; когда процветает СПИД и правит Саддам Хусейн. В этом мире мыощущаем свою беспомощность и, естественно, начинаем сомневаться в мудростиобладания властью.

Однако, когда конструктивисты ставят знакравенства между профессиональной компетентностью и властью и вырабатывают новыетехнологии терапевтической УинтервенцииФ, якобы исключающие контроль, они темсамым всего лишь открывают новые способы использования власти. Контроль всемейной терапии не перестанет быть контролем, даже если его наименоватьУсотворчествомФ. Просто воздействие терапевта на семью становится стольскрытым, что может оказаться незамеченным.

Психотерапия — этоапартнерство, ограниченное вовремени, где оговариваются не только сроки работы, но и Уболее или менееФопределенные цели. Но несмотря на временный характер, сделка окажется фикцией,если терапевт не обладает необходимой суммой знаний в своей профессии: оприроде человека, о видах семейных систем, о том, как развивается семья иотдельный индивидуум, как происходят изменения, как вести диалог, использоватьметафоры и рассказы.

Вопросы, волнующие конструктивистов,аненовы. Их отражение можно разглядеть в давнем интересе приверженцевпсиходинамической теории к значению и использованию в терапии трансфера. Ониблизки идеям, которые лежат в основании терапии К.аРоджерса, М. Эриксона игипноза в целом и которые дали начало разного рода движениям, включая феминизм,движение в защиту прав пациентов, групп самопомощи и пр. Можно заглянутьглубже, вспомнив софистов, Грецию и утверждение Зенона о том, что стреланикогда не достигает цели. Разве это утверждение не перекликается с тем, чтосказал поэт Венделл Барри в адрес Грегори Бейтсона на одной из недавнихконференций в Канзасе Настаивая на неприкосновенности своей реальности, Барривозмущался: УУ меня есть земля. Я иду по ней, наступаю на камень, поддаю егоногой, и он откатывается в сторону. И тут заявляется Бейтсон со своейинтеллектуальной лопатой, аккуратненько погружает на нее камень, землю ивозвращается со всем этим назад, в мои мозгиФ.

Все эти проблемы обсуждались из века в век,но почему они приобрели такую остроту именно сегодня и именно в семейнойтерапии Не потому ли, что профессионализм приносит не всегда предсказуемыерезультаты Оправданы ли наши УинтервенцииФ, если мы осознаем ограниченностьнаших знаний Возможно, мы чувствуем несовершенство собственнойличности

Это и в самом деле интересные вопросы, ноглубина их решения, увы, ограничена тем обстоятельством, что конструктивистскийподход, группируя и категоризируя Уидиосинкретические историиФ, заслоняет имисоциальные факторы, которые также конструируют их. Поскольку тем самым онотрицает обучающее взаимодействие, наши социальные связи становятся незримыми.С социальной точки зрения, такая позиция кажется мне дажереакционной.

Социальная служба в девяностыхгодах

Социальный аспект особенно остропроявляется в работе с неимущими семьями. Мы должны знать структуру и функцииинститутов, которые участвуют в авторстве историй бедных семейа— историй безнадежности,беспомощности и зависимости. Даже если пишутся эти истории незримо,рассказываются они так, словно были сотворены самими семьями. Такое пониманиевызывает депрессию у членов семьи, вводит в замешательство будущих посредниковв ее делах, заставляет тех и других переживать бесплодность своих усилий.Необходимо вникнуть в суть этого процесса.

Сложившийся симбиоз судебно-правовойсистемы и социальной службы может служить достаточно выразительным примером.Правящая партия трубит о первостепенности защиты интересов ребенка. На деле жеустройство служб таково, что они не только не защищают, но даже нарушают правадетей и родителей из бедных семей. Обратите внимание на тот язык, какимнаписаны пособия для социальных работников, чей долг защищать бедняков. Процессзнакомства с семьей называется I&Rа— УРасследование и отчетФ.Подготовка социальных работников минимальна, а общение с семьей идет на языкеконтроля, незамутненном и каплей человеческого тепла. Когда ребенка забирают издома, об этом акте говорится не обычным языком, а, конечно же, прибегая кспециальной терминологии: УУдаление в безопасное местоФ, — и упаси Бог назвать это отрывомребенка от семьи или разделением семьи на части, фактически ее расколом.Возможно, с правовой и моральной точки зрения, этот акт вполне оправдан, тем неменее, с людьми недопустимо обращаться, как с предметами. Социальная службастала говорить на полицейском языке.

В одном только Нью-Йорке около 45000 детейоторваны от своих родителей и Уудалены в места безопасностиФ. Если принять вовнимание еще и членов их родных и опекунских семей, то проблема коснуласьзначительной массы населенияа— от 150 до 200 тысяч человек. Жестокое обращение с детьмисуществует, и отрицать этого нельзя. Но детей обычно забирают с мотивировкойУэкстренной необходимостиФ, без всякой предварительной подготовки, нередкоразлучая родных братьев и сестер и помещая их к разным опекунам, хотя никто невозьмется утверждать, что это правильно. Поскольку изъятие детей проводится порешению суда, процедура предполагает перевод психологических и поведенческихданных на язык судебного приговора. Руководствуясь, казалось бы, благой целью— необходимостьюзащитить интересы детей и семейные ценности, суд может предписать изъятиеребенка, курс обучения взрослых членов семьи родительским навыкам,индивидуальную психотерапию для матери и, если есть основания,а— специальные программы дляпреодоления токсикоманий, наркозависимости, сексуальных отклонений и т.п. Всеэти программы индивидуально-ориентированы и не учитывают реальности семьи вцелом. Что в результате получается

Во время судебного процесса происходитполяризация ребенка и семьи. Семейный суд назначает ребенку одного адвоката,материа— другого, итретьегоа—представителю Управления по социальной охране детства. Все трое оплачиваются засчет государственного бюджета и каждый воюет за своего клиента, чтоподразумевает стычки и нападения. Протестуя против УпотериФ ребенка, родителиобщаются с судьей через своего адвоката, поскольку язык судебной казуистики имнедоступен.

Позвольте поведать вам историю Мариан,матери четырех детей. Старший сын служил в банке и собирался жениться. ВУбезо­пасное местоФбыли УудаленыФ Энтони, четырнадцати лет, Ричарда— четырех и двухгодовалыйНатаниэль, с диагнозом Уцеребральный параличФ.

Дело привлекло внимание Службы защитыдетей, когда Мариан обратилась в детскую больницу, обеспокоенная тем, чтоНатаниэль не набирает веса. Детский врач приказал немедленно госпитализироватьребенка. Мариан то ли не поняла, то ли не хотела оставлять ребенка в больнице изабрала малыша домой. Врач сообщил об этом в Службу защиты и по егорекомендации Натаниэль был помещен в детскую больницу, а домой к Мариан быланаправлена группа сотрудников отдела УРасследования и отчетаФ этой же службы.Сотрудники доложили, что квартира имеет запущенный вид, а в холодильнике нетпродуктов. Через несколько дней служба забрала двух мальчиков постарше, причемих не только разлучили, но одного из них, Ричарда, отправили вообще в другойокруг. Полгода спустя Энтони вернули матери, а Ричарда так и оставили вдали отсемьи. Проведенное по решению суда психиатрическое обследование установило уМариан психическое расстройство, и хотя повторное обследование пришло кзаключению, что депрессия вызвана разлукой с детьми, представители Службызащиты посчитались только с первым заключением и оставили Ричарда в изоляции отматери, пока она не пройдет принудительный курс психотерапии.

Pages:     | 1 |   ...   | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 |   ...   | 44 |    Книги по разным темам