Книги по разным темам Pages:     | 1 |   ...   | 12 | 13 | 14 | 15 | 16 |   ...   | 26 |

Пациенты этого типа могут с самого начала безумно влюбляться в аналитика, пылко требуя ответной любви. Или сохранять выраженную отчужденность в ходе анализа, перенося свою потребность в сексуальной близости вовне, на какого-либо человека, напоминающего аналитика. Или, наконец, потребность такого человека устанавливать сексуальный контакт с аналитиком может проявляться исключительно в сновидениях или в сексуальном возбуждении во время сеанса. Пациенты часто крайне удивлены этими явными признаками сексуального желания, потому что не чувствуют ни увлечения, ни каких-либо признаков любви к аналитику, а также какой-либо привязанности к ним со стороны аналитика. В действительности сексуальная привлекательность, исходящая от аналитика, не играет никакой заметной роли, точно так же как сексуальный темперамент таких пациентов не является более пылким или неконтролируемым, чем у других, а их тревожность - большей или меньшей, чем у других пациентов. Что характеризует их, так это глубокое неверие ни в какую искреннюю любовь. Они глубоко убеждены в том, что аналитик интересуется их проблемами и ими самими лишь вследствие скрытых мотивов, что в глубине души он презирает их и что, вероятно, он принесет им больше вреда, чем пользы.

Из-за невротической сверхчувствительности в каждом случае психоанализа имеют место реакции злобы, гнева и подозрительности, но у пациентов с особенно сильными сексуальными потребностями эти реакции формируют постоянное и стойкое отношение. Создается впечатление, что существует невидимая, однако непроницаемая стена между аналитиком и пациентом. Когда такие пациенты сталкиваются с собственной трудной проблемой, их первое побуждение - сдаться, бросить психоанализ. Их поведение во время анализа представляет точную копию того, что они делали всю жизнь. Разница заключается лишь в том, что до анализа они были в состоянии избегать знания о том, сколь хрупкими и запутанными в действительности были их личные отношения. Легкое вступление в сексуальный контакт способствовало запутанности ситуации и вело их к мысли о хороших человеческих отношениях в целом.

Описанные мной отношения столь регулярно встречаются вместе, что каждый раз, когда пациент с самого начала психоанализа начинает обнаруживать сексуальные желания, фантазии или сновидения в отношении аналитика, я готова найти особенно глубокие нарушения в его личных отношениях. В соответствии со всеми наблюдениями на этот счет можно утверждать, что пол аналитика более менее безразличен. Успешная работа аналитика с пациентом может иметь одинаковый результат для обоих. Поэтому было бы грубой ошибкой принимать за чистую монету их гомосексуальные желания, выражаемые в сновидениях или иным образом.

Большая доля того, что предстает как сексуальность, в реальности имеет очень мало общего с ней, но является выражением желания получить успокоение. Если не принимать этого во внимание, можно переоценить роль сексуальности.

Человек, чьи сексуальные потребности возрастают под неосознаваемым влиянием тревожности, наивно склонен приписывать интенсивность своих сексуальных потребностей врожденному темпераменту или свободе от общепринятых табу. Делая это, он совершает ту же самую ошибку, что и люди, переоценивающие свою потребность в сне, воображая, что их конституция требует десяти или более часов сна, в то время как в действительности их повышенная потребность в сне может быть вызвана различными, не находящими выхода эмоциями. Сон может служить в качестве одного из средств ухода от всех конфликтов. То же самое относится к еде или питью. Еда, питье, сон, сексуальность являются жизненно важными потребностями. Их интенсивность колеблется не только вместе с индивидуальной конституцией, но также зависит от многих других условий: климата, источников удовлетворения, внешней стимуляции, степени тяжести работы, физических условий. Но все эти потребности также могут возрастать в результате действия бессознательных факторов.

Связь между сексуальностью и потребностью в любви проливает свет на проблему полового воздержания. Насколько легко человек может переносить половое воздержание, зависит от культуры и индивидуальных особенностей, а также от различных психологических и физических факторов. Однако нетрудно заметить, что человек, нуждающийся в сексуальности как средстве ослабления тревожности, особенно неспособен терпеть какое-либо воздержание, даже кратковременное.

Эти соображения ведут к определенным размышлениям относительно той роли, которую сексуальность играет в нашей культуре. Мы имеем тенденцию с определенной гордостью и удовлетворением смотреть на наше либеральное отношение к сексуальности. Конечно, со времен викторианской эпохи произошли изменения к лучшему. У нас больше свободы в сексуальных отношениях и больше возможностей получить удовлетворение. Последнее в особенности справедливо для женщин; фригидность более не считается нормальным состоянием женщин, а общепризнана в качестве недостатка. Однако, несмотря на такое изменение, улучшение далеко еще не является столь обширным, как это может представляться, потому что в настоящее время весьма значительная часть сексуальной активности является скорее выходом для психологических напряжений, чем подлинным сексуальным влечением, и поэтому должна рассматриваться скорее как средство успокоения, а не как подлинное сексуальное наслаждение или счастье.

Культурная ситуация отражается также в психоаналитических концепциях. Одним из величайших достижений Фрейда является то, что он содействовал приданию сексуальности ее подлинного важного значения. Однако сексуальными считаются многие явления, которые в действительности являются выражением сложных невротических состояний, и главным образом выражением невротической потребности в любви. Например, сексуальные желания в отношении аналитика обычно интерпретируются как повторение сексуальной фиксации на отце или матери, но нередко вовсе не являются подлинными сексуальными желаниями, а служат выражением некоторого успокаивающего контакта для снижения тревожности. Конечно, пациент часто высказывает ассоциации или сновидения (выражающие, например, желание лежать возле груди матери или возвратиться в материнскую утробу), которые предполагают "перенесение" на фигуры отца или матери. Однако мы не должны забывать, что такое видимое перенесение может быть лишь формой, в которой выражается потребность пациента в любви или заботе.

Даже если желания в отношении аналитика воспринимаются как прямое повторение сходных желаний в отношении отца или матери, это не будет доказательством того, что инфантильная привязанность к родителям сама по себе является подлинно сексуальной привязанностью. Имеется много свидетельств того, что во взрослых неврозах все черты любви и ревности, которые Фрейд описал как черты Эдипова комплекса, могут существовать уже в детстве, но такие случаи встречаются не так часто, как предполагал Фрейд. Как я уже упоминала, я считаю, что Эдипов комплекс является не первичным процессом, а результатом нескольких процессов, разных по своей природе. Он может быть, скорее, простой реакцией ребенка, вызванной сексуально окрашенными ласками родителей, или наблюдением им сексуальных сцен, или поведением одного из родителей, который делает ребенка объектом слепой привязанности, С другой стороны, он может быть результатом намного более сложных процессов. Как я уже упоминала, в тех семейных ситуациях, которые представляют обильную почву для развития Эдипова комплекса, у ребенка обычно имели место сильный страх и враждебность, и в результате их вытеснения развивается тревожность. Мне представляется вероятным, что в этих случаях Эдипов комплекс возникает вследствие того, что ребенок льнет к одному из родителей ради успокоения. В действительности полностью развившийся Эдипов комплекс, как он был описан Фрейдом, обнаруживает все эти тенденции: чрезмерные требования безусловной любви, ревность, собственническое отношение, ненависть вследствие отвержения, - которые характерныны для невротической потребности в любви. В этих случаях Эдипов комплекс нельзя рассматривать как источник невроза, так как он сам является невротическим образованием.

а

Глава 10. Стремление к власти, престижу и обладанию

Поиск любви и привязанности является одним из путей, часто используемых в нашей культуре для получения успокоения от тревожности. Поиск власти, престижа и обладания - другой такой путь.

Нужно, вероятно, объяснить, почему я обсуждаю власть, престиж и обладание как аспекты одной проблемы. В деталях, конечно, преобладание той или иной из этих целей представляет для человека большую разницу. Какая из этих целей преобладает в невротическом стремлении к успокоению, зависит как от внешних обстоятельств, так и от различий в индивидуальных способностях и психологической структуре. Если я рассматриваю их как единое целое, так это потому, что у всех у них есть нечто общее, что отличает их от потребности в любви. Завоевать любовь и расположение - значит получить успокоение путем усиления контакта с другими, в то время как стремление к власти, престижу и обладанию означает получение успокоения через ослабление контакта с другими и через укрепление собственного положения.

Желание доминировать, завоевывать престиж, приобретать богатство и добиваться благосостояния, конечно, не является само по себе невротической наклонностью, точно так же как желание иметь любовь и привязанность само по себе не является невротическим. Для того чтобы понять характеристики невротического стремления к указанным целям, его следует сравнить с аналогичным стремлением. Например, ощущение власти может возникать у нормального человека в результате реализации его превосходящей силы, будь то физическая сила или способность, или умственные способности, или зрелость и мудрость. Его стремление к власти может быть вызвано также некоторой особой причиной, связанной с семьей, политической или профессиональной группой, родиной или научной идеей. Однако невротическое стремление к власти рождается из тревожности, ненависти и чувства собственной неполноценности. Иначе говоря, нормальное стремление к власти рождается из силы, невротическое - из слабости.

Сюда включен также культурный фактор. Власть, престиж или богатство отдельного члена общества играют роль не в каждой культуреЕ В поисках тех условий, которые порождают стремление к этим целям, становится очевидным, что такое стремление обычно развивается лишь тогда, когда оказывается невозможным найти средство для снятия тревожности с помощью любви и привязанности. Я приведу пример, который показывает, как может развиваться такое стремление в форме честолюбия, когда на пути потребности в любви возникает препятствие.

Девочка испытывала сильную привязанность к своему брату, который был старше ее на четыре года. Они предавались нежностям более или менее сексуального характера, но, когда девочке исполнилось восемь лет, брат внезапно отверг ее, ссылаясь на то, что теперь они стали слишком взрослыми для такой игры. В результате у девочки неожиданно развилось неистовое честолюбие в отношении учебы. Оно явно было вызвано разочарованием в любви, которое было тем более болезненным из-за немногочисленности людей, к которым она могла питать привязанность. Отец был безразличен к своим детям, а мать явно предпочитала брата. Девочка ощутила не только разочарование, но также страшный удар по своей гордости. Она не понимала, что изменение в отношении к ней брата было вызвано просто его приближающейся половой зрелостью. Поэтому она чувствовала стыд и унижение и воспринимала все это тем более глубоко, что ее уверенность в себе покоилась на слишком ненадежной основе. Во-первых, она не была желанной для матери и ощущала собственную незначительность, потому что мать, красивая женщина, была объектом всеобщего восхищения: кроме того, брат не только предпочитался матерью, но также пользовался ее доверием. Брак родителей был несчастливым, и мать обсуждала все свои трудности с братом. Так что девочка чувствовала себя совершенно никому не нужной. Она сделала еще одну попытку добиться любви, в которой нуждалась: влюбилась в мальчика, с которым познакомилась во время поездки вскоре после разрыва с братом. Она резко изменилась, повеселела и начала строить чудесные фантазии на тему своих отношений с этим мальчиком. Когда же он исчез из поля зрения, она реагировала на новое разочарование подавленностью.

Как весьма часто случается в ситуациях такого типа, родители и домашний врач приписали ее состояние перегрузке в школе. Для восстановления сил они отправили ее на летний курорт, а по возвращении перевели ее на класс ниже того, в котором она до этого училась. Именно тогда, в возрасте девяти лет, она наиболее ярко проявила свое честолюбие. Она стремилась быть первой в классе. В то же самое время ее отношения с другими девочками, которые ранее были дружественными, явно испортились.

Этот пример иллюстрирует типичные факторы, которые, сочетаясь, порождают невротическое честолюбие: с самого начала девочка чувствовала свою незащищенность, так как ощущала себя ненужной; развился значительный антагонизм, который не мог быть выражен, потому что ее мать, доминирующая фигура в семье, требовала слепого восхищения; вытесненная ненависть породила огромную тревожность; у нее никогда не было возможности повысить чувство собственного достоинства, так кок в нескольких случаях она подвергалась унижению и, безусловно, чувствовала себя опозоренной из-за отношений с братом; попытки достичь любви как средства успокоения закончились неудачей.

Невротические стремления к власти, престижу и обладанию служат не только защитой от тревожности, но также и каналом, по которому может выходить вытесненная враждебность. Вначале я буду обсуждать, как каждое из этих стремлений создает особую защиту от тревожности, а затем предназначенные для выхода враждебности особые пути.

Стремление к власти служит, во-первых, защитой от беспомощности, которая, как мы видели, является одним их основных элементов тревожности. Невротик испытывает такое сильное отвращение к любому отдаленному намеку на беспомощность или на слабость в себе, что старается избегать ситуаций, которые нормальный человек считает вполне обычными, например чье-либо руководство, совет или помощь, любой вид зависимости от людей или обстоятельств, любую уступку или согласие с другими. Этот протест против беспомощности вовсе не проявляется сразу во всей своей силе, а увеличивается постепенно; чем сильнее невротик чувствует подавленность своими внутренними запретами, тем менее он способен к самоутверждению. Чем более слабым он становится, тем с большей тревожностью ему приходится избегать всего, что хоть в малейшей степени может обнаружить его слабость.

Pages:     | 1 |   ...   | 12 | 13 | 14 | 15 | 16 |   ...   | 26 |    Книги по разным темам