Книги по разным темам Pages:     | 1 |   ...   | 13 | 14 | 15 | 16 | 17 |   ...   | 39 |

В Таблице 1 приведены наиболее авторитетные или/и обоснованные, на наш взгляд, оценки демографических потерь населения с конца 1920-х до конца 1930-х гг. в СССР, а также в России, Украине и Казахстане, выполненные разными учеными на протяжении прошедших 60 лет. При этом речь идет об оценках, как общих демографических потерь, так и их отдельных составляющих, связанных с ростом смертности сверх нормального уровня (людские потери), резкого падения рождаемости ниже нормального уровня (дефицит рождений) и миграционного оттока населения. Нормальный уровень рождаемости и смертности, т.е.

тот, который бы наблюдался при отсутствии кризисных явлений в демографической сфере, определяется на основе разного рода гипотез. Иногда в людские потери включают и миграционный отток населения.

Таблица Оценки потерь населения в годы коллективизации и индустриализации (млн. человек) Год Оцениваемый Демографиче- Людские Дефицит МиграционАвторы Территория публикации интервал ские потери потери рождений ный отток До открытия архивов (1989) Лоример 1946 1927-1938 СССР 5-5,1930-1937 14,Конквест 1986 В т.ч. от СССР голода Роузфильд 1981 1929-1938 СССР 17,9 11,5 5,4 Андерсон, 12,6 (средний 1985 1927-1938 СССР 3,2-5,5* Сильвер вариант) Уиткрофт 1981 1932-1934 СССР 3-СССР 9,8Максудов 1989 1927-Украина 4,4 - 0,После открытия архивов (1989) Уиткрофт, 2004 1931-1933 СССР 5,5-6,Дэвис Исупов 1990 1927-1938 СССР 12-13 8-9 Цаплин 1991 1927-1936 СССР 6,6 Таблица 1 (продолжение) Год Оцениваемый Демографиче- Людские Дефицит МиграционАвторы Территория публикации интервал ские потери потери рождений ный отток Андреев, Дарский, 1993 1927-1941 СССР 13,5 7,0 6,Харькова Андреев, Дарский, 1998 1933 Россия 2,Харькова Перковский 1990 1932-1933 Украина Пирожков Валлен, Месле, 2002 1927-1938 Украина 4,6 2,6 1,1 0,Адамец, Пирожков Кульчицкий 2002 1932-1933 Украина 5,1 3,4 1,Абылхожин Козыбаев 1989 1927-1938 Казахстан Татимов *) без смертей родившихся в исследуемый период.

Первая оценка была сделана еще в середине 1940-х гг.

выдающимся американским демографом Франком Лоримером (Lorimer, 1946). Как видно, оценки потерь варьируют в значительных пределах. Расхождения в оценках, очевидно, были наибольшими в период до открытия архивов в 1989 году. Отсутствие данных ученым-историкам здесь заменяли гипотезы. Хотя, надо заметить, что оценки демографов того периода хорошо вписываются в палитру оценок, выполненных после архивной революции. Здесь следует отметить, что методологии получения оценок у историков и демографов различались. Первые оперировали главным образом оценками численности населения, числами родившихся и умерших или общими коэффициентами рождаемости и смертности из опубликованных статистических данных и результатов переписей, а позже - из архивов. На основе этих данных и гипотез рассчитывались параметры нормальных демографических изменений в кризисные годы. Полученные результаты сравнивались с имеющимися в распоряжении историков данными. Анализ возрастных структур и изменения численности поколений, который можно провести по данным переписей населения, историками, как правило, не проводился. В основе оценок потерь населения, сделанных демографами, лежит анализ половозрастных структур.

Поскольку в этом они опирались на одни данные - переписей населения и использовали один метод - демографического прогнозирования, оценки, выполненные демографами, находятся в более узких пределах, чем у историков. Сравните, например, оценки для СССР Лоримера, Андерсон и Сильвера, Андреева, Дарского и Харьковой, с одной стороны, и Коквеста, Роузфильда, Уиткрофта, с другой.

После открытия доступа к информации, хранившейся в архивах и, прежде всего, к материалам переписи 1937 года, различия между оценками специалистов для СССР уменьшились. Однако, они продолжают оставаться существенными, когда речь идет об отдельных компонентах демографических потерь (людских потерь, дефицита рождений или миграционного оттока), или о потерях отдельных территорий или этнических групп.1 Так, известный украинский историк-демограф С.Кульчицкий определяет общие демографические потери Украины от голода в 1932-1933 г. без В данном случае речь не идет о спекулятивных цифрах типа 10 млн.

умерших от голода на Украине.

миграции в 5,1 млн. человек, из которых людские потери, вызванные повышением уровня смертности, составляют 3,4 млн. человек (Кульчицкий, 2002; Кульчицький С., кфiменко, 2003). В то же время французско-российско-украинская группа исследователей определяет общие потери Украины за период с 1927 по 1938 гг. в 4,млн. человек, из которых людские потери составляют 2,6 млн.

человек, дефицит рождений - 1,1 млн., а вынужденные переселения - 900 тыс. человек (Vallin, Mesle, Adamets, Pyrozhkov, 2002).

Интересно, что оценка людских потерь от голода для России - 2,млн., полученная российскими демографами (Андреев, Дарский и Харькова, 1998), почти совпадает с вышеприведенной оценкой для Украины - 2,6 млн.

В чем причины расхождений в современных оценках потерь населения от голода, общего ухудшения условий жизни в конце 1920-х - первой половине 1930-х гг., массовых репрессий, которые не прекращались вплоть до смерти Сталина Во-первых, они кроются в том, как ученые работают с имеющимися статистическими данными: например, делают ли поправки на недоучет смертей или рождений, корректируют ли результаты переписей населения на недоучет или возрастную аккумуляцию. Вовторых, многое зависит от различий в исследовательских гипотезах об изменениях в рождаемости, смертности и миграции в течение изучаемого периода. Эти гипотезы разрабатываются на основе не только демографической статистики, но и с привлечением других, недемографические данных. В следующей части статьи мы остановимся на трех проблемах в изучении 1930-х гг.:

статистических данных, изменениях в рождаемости и миграции. В литературе перечисленным проблемам уделяется чуть меньше внимания по сравнению с такими вопросами, как, например, причины демографического кризиса, динамика и уровень смертности и заболеваемости, уровень жизни населения, масштабы вынужденных переселений и репрессий.

Состояние демографической статистики в 1930-х гг.

Для изучения демографических процессов в годы первых пятилеток сегодня в распоряжении ученых имеются:

- данные переписей населения 1926, 1937 и 1939 гг.;

- данные местных переписей населения;

- данные текущего учета естественного и миграционного движения, причем на низовом административнотерриториальном уровне;

- другие недемографические данные, например, о переселениях, движении населения в местах заключения, статистика заболеваемости острозаразными болезнями, снабженческого учета и др.

Однако эти данные пока используются не в полной мере. Так, как уже отмечалось выше, до настоящего времени анализ ведется преимущественно на уровне республик, краев и областей.

Следует отметить, что исследователи с разной степенью критичности подходят к анализу имеющихся данных. Как известно, качество учета естественного движения населения на территории СССР до начала кризиса было неравномерным. Оно было относительно высоким в европейской части СССР, где население достаточно быстро адаптировалось к гражданской системе регистрации, введенной в 1917 году взамен церковного учета, а система ЗАГСов охватывала все население. По мере продвижения на восток и юг качество учета ухудшалось, что было связано с наличием территорий, где отсутствовали ЗАГСы, а население не привыкло к регистрации рождений, смертей или браков.

В 1920-х гг. демографическая информация регулярно публиковалась в разных статистических сборниках. Однако, с конца 1920-х гг. качество учета населения ухудшается, а количество публикуемой статистической информации о нем резко сокращаются.

И в литературе того времени, и в некоторых современных работах отмечается, что вся система учета населения в начале 1930-х гг.

находилась в плачевном состоянии. Текущий учет был дезорганизован, в частности, из-за неполного учета миграций (включая спецпереселенцев), которые со второй половины 20-х гг.

приобрели массовый характер, наличия территорий, где он попрежнему не охватывал значительную часть населения (в первую очередь в Средней Азии, Казахстане, на Кавказе и отдельных регионах Сибири и Дальнего Востока, к которым, вероятно, в голодные годы добавились территории, в которых значительная часть населения была выселена или умерла). Так, в РГАЭ хранятся оценки того времени, показывающие, что в 1933 г. 17% населения СССР проживало на территориях, где отсутствовала систематическая регистрация рождений и смертей. Среди городского населения систематической регистрацией не было охвачено 6%, а среди сельского - 30%. В определенной мере дезорганизации статистики населения способствовали и репрессии против инженерно-технической интеллигенции и грамотного крестьянства, что обостряло проблему кадров в организации учета, и административно-территориальные преобразования, а также реформы центрального статистического аппарата. В 1930 г. ЦСУ (Центральное статистическое управление) было передано в ведомство Госплана, при котором было создано ЦУНХУ (Центральное управление народно-хозяйственным учетом) с сопутствующими кадровыми перестановками.

По мнению Андреева, Дарского и Харьковой, в начале 1930-х гг. значительная часть демографических событий не была зарегистрирована. Для СССР в 1930-1933 гг. их поправка на неполноту учета составила 49,9% от всех зарегистрированных смертей и 10% от всех зарегистрированных рождений, а с учетом территорий, не охваченных систематической регистрацией, общий процент недоучета составлял 41,5% для рождений и 93,5% - для смертей. По их оценкам, выполненным для России, с 1929 по 1933 г.

процент недоучета рождений вырос с 11% до 18%, а умерших - с 25% до 44,5%. Для Украины величина недоучета смертей в 1933 г.

оценивается гораздо меньшей величиной - 22% (Vallin, Mesle, Adamets, Pyrozhkov, 2002).

Имеющиеся в РГАЭ документы показывают, что в районах, охваченных голодом, недоучет смертей был значительным. Так, в рапорте М.Курмана начальнику сектора населения и здравоохранения тов. Каплуну О результатах проверки состояния учета естественного движения населения в б. Северо-Кавказском крае, проведенной в сентябре и ноябре 1933 года, недоучет смертей по краю оценивался в 62,5%. В сельсоветах, охваченных голодом, недоучет мог превышать число зарегистрированных смертей в 2 и более раз.1 Очевидно, что в 1933 г. качество учета, например, в Москве, на Кавказе или в Западной области было различным. Этот момент должен учитываться в анализе демографической ситуации тех лет и при расчетах потерь населения. Завышение уровня недоучета ведет к завышению потерь населения.

Кроме того, на наш взгляд, развернувшаяся кампания против якобы неудовлетворительной работы статистиков на местах в значительной степени представляет собой попытку власти уйти от РГАЭ, ф. 1562, оп. 328, д.131.

ответственности за развернувшийся в стране кризис и передать в конечном итоге статистические органы в ведомство НКВД. После голода в 1934 г. ЗАГСы были переданы из ведомства Центрального Управления Народнохозяйственного учета (ЦУНХУ) в ведомство Народного Комиссариата внутренних дел. НКВД стал контролировать всю статистическую информацию о населении (Собрание законов, 1934). К концу 1930-х гг. качество текущего учета демографических событий в СССР, в первую очередь за счет тех территорий, где он был не полным или не был налажен вообще, улучшилось.

Хотелось бы обратить внимание также на один важный факт, который в историко-демографической литературе не упоминается - это смена критериев живорождения. Так, в медицинской литературе отмечается, что в 1932-1933 гг. наблюдалась сильная скученность рожениц в родильных домах крупнейших городов (Москва, Ленинград и.др.) вследствие наплыва в предыдущие годы мигрантов. Среди матерей было больше обычного гриппозных и с послеродовыми заболеваниями. Большим было количество родовых травм, возрос процент смерти доношенных детей. Вместе с тем, там же подчеркивается, что московские (и возможно другие) данные 1933 г. несопоставимы с данными за предыдущие годы, поскольку теперь нежизнеспособными стали считать детей весом меньше 1200 г, а не 1000, как ранее (Морозова, Гок-Смрчек, Ковтун, 1936).

В результате неполного учета естественного движения и, в первую очередь, из-за не налаженного учета миграции, в стране в первой половине 1930-х гг. не было надежных оценок численности населения. Так, по городу Москве перепись 1937 года насчитала на 200 тыс. людей больше, чем считало Московское городское управление милиции. "Основная причина неудовлетворительного учета населения, - отмечал в 1935 г. советский статистик А.Антонов, - состоит в длительном отрыве от переписной базы. Не лучше обстоит дело и с учетом структурных сдвигов. Это вызвано несовершенством методов текущего статистического учета" (Антонов, 1935, c.32).1 Определение численности и структуры населения проводилось в то время на основе сочетания различных Как известно, длительный отрыв от переписной базы и неполнота учета мигрантов явились причиной ухудшения качества текущих оценок численности населения России, ее регионов и городов в конце 1990-х гг. Численность населения Москвы при этом была также сильно занижена.

оперативно-учетных работ. Главнейшими из них были:

центросоюзовский снабженческий учет городского населения, паспортизация 1933 г., налоговый учет сельского населения, проводимый финансовыми органами и др.

Между тем, народнохозяйственные интересы страны требовали точного учета численности населения. Эта необходимость осознавалась статистиками, учеными, руководящими работниками.

Поэтому в ряде местностей в начале 1930-х гг. были проведены локальные переписи населения (Семенов, 1931): в Крыму, Кузбассе, Карелии, в Баку, в Ростове-на-Дону и др. К сожалению, материалы этих переписей не привлекались в полной мере к изучению демографических процессов в соответствующих регионах.

Pages:     | 1 |   ...   | 13 | 14 | 15 | 16 | 17 |   ...   | 39 |    Книги по разным темам