Книги по разным темам Pages:     | 1 |   ...   | 41 | 42 | 43 | 44 | 45 |   ...   | 47 |

К сожалению, мы, терапевты, плохо усвоилиэту аксиому. Хотя на словах мы отдаем должное сильным сторонам семьи и говоримо них как о матрице развития и исцеления, мы обучены быть психологами-ищейками.Инстинкт велит нам Унайти и уничтожитьФа—аобнаружить психологическоенарушение, прицепить к нему ярлык и искоренить его. Мыа—аУспециалистыФ. Мыа—аобученный персонал, заслужившийправо на защиту нормы разработкой и поддержанием типологии, которая определяетвсякие отклонения как душевную болезнь. По иронии судьбы, это выслеживаниеотклонений основывается на такой модели нормы, которая в лучшем случае туманнаи недифференцирована. Словно ученики чародея, мы оперируем смесью мудрости,технологии и невежества. Связанные преобладающими культурными традициями своихинституциональных контекстов, мы исследуем патологию, подобно врачу, которыйпытается идентифицировать вирус,а—аформулируя все новые определения отклонений. Каждые несколько летсообщество специалистов по душевному здоровью осуществляет ритуальный пересмотрсвоих диагностических категорий. Некоторые заболевания исключаются из них, исоответствующие виды поведения возвращаются в категорию нормальных. Самыйпоследний такой ритуальный пересмотр вернул здоровье всем гомосексуалистам,которые еще накануне зачислялись в категорию душевнобольных.

Недостатки семьи

К счастью для семейной терапии, терапевтыне смогли разработать такие диагностические категории семей, которые позволялибы относить одни формы семей к числу нормальных, а другие считать отклонениями;если нам повезет, мы никогда их не разработаем. Однако нам мешает общепринятыйвзгляд, противопоставляющий УсемьюФ и УиндивидаФ и определяющий жизнь какгероическую борьбу между частью и целым. Семейные терапевты знают, чточеловека—это холон,однако необходимое в данном случае состояние принадлежности к холону почему-тоопределяется как поражениеа—аутрата собственного УяФ.

В своем крайнем проявлении это культурноеи эстетическое предпочтение, оказываемое индивиду как целому, заставляетрассматривать семью как врага индивида. Эшли Монтегю считает семью Уинститутом,систематически вызывающим у своих членов физические и душевные заболеванияФ.Сьюзен Зонтаг рассматривает современную нуклеарную семью как Упсихологическую иморальную катастрофу... тюрьму сексуальной репрессии, игралищенепоследовательности и моральной распущенности, музей собственничества, фабрикудля производства чувства вины, школу себялюбияФ1.

Современный человек, живущий во все болеенепредсказуемом обществе и противостоящий постоянно усложняющемуся миру,проявляет свою борьбу с обществом в собственной семьеа—амикрокосме общества в целом.Поэт Филип Ларкин приходит к выводу:

Они портят вам жизнь, ваши отец имать,

Даже если сами того не хотят.

Они передают вам все своинедостатки

И сверх тогоа—акое-какие новые, специально длявас.

Но им тоже в свое время испортилижизнь

Идиоты в старомодных шляпах исюртукаха—

То своей слащавой строгостью,

То своей постоянной грызней.

Страдание передается от человека кчеловеку,

Становясь все глубже, как море далеко отберегов.

Беги прочь как можно скорее

И не заводи детей сам2.

Психиатр Р.Д. Лэйнг, учинивший крестовыйпоход против семьи в защиту индивида, отмечает: УСамый первый акт жестокостипротив среднестатистического ребенкаа—аэто первый поцелуй материФ.Описывая собственную семью, Лэйнг замечает: УCколько я себя помню, я всегдапытался понять, что происходит между этими людьми. Если я верил кому-то из них,я не мог верить никому другомуФ. О своем отце он пишет: УМой отец считал, чтоего отец УсистематическиФ убивал его мать на протяжении многих лет. В последнийраз, когда Уего нога была в нашем домеФ (по словам моих родителей), игралорадио; он сел и велел моей матери его выключить. Мой отец сказал матери, чтобыта не вздумала это делать. УСтарый ПапаФ, как называли деда, снова велел моейматери его выключить. И так далее. В конце концов мой отец сказал: УЭто мойдом, и радио будет играть, пока я сам не велю его выключить!Ф Старый Папавоскликнул: УНе смей говорить так со своим отцом!Ф Мой отец сказал: УВставай иубирайся отсюда!Ф Старый Папа снова напомнил ему, с кем он говорит. Мой отецзаявил, что прекрасно знает, с кем говорит, поэтому и сказал, чтобы он встал иубирался вон. Старый Папа не двинулся с места, после чего мой отец подошел,чтобы взять его за шиворот и выкинуть из дома. Началась драка. Старому Папебыло за пятьдесят, моему отцу — за тридцать. Драка шла по всему дому. В конце концов мой отецповалил Старого Папу навзничь на кровать и ударил его по лицу так, что пошлакровь. Потом он затащил его в ванную, затолкал под душ, окатил холодной водой,вытащил мокрого и залитого кровью, подволок к двери, вышвырнул на улицу ивыбросил вслед его кепку. Потом отец, стоя у окна, смотрел, сумеет ли СтарыйПапа уйти или уползти прочь. УОн очень хорошо держался,а—асказал отец.а— Надо отдать емудолжноеФ3. Однакоконструкция, созданная здесь Лэйнгом, подкрепляет лишь его собственноемировосприятие. Он преподносит определенные узкие аспекты внутреннего опытасвоей семьи как всеобъемлющие универсалии. Очевидно, вместо этого вполне можнобыло отобрать другие компоненты взаимодействий между членами семьи.

Семейный терапевт Эндрю Фарбер описываетсвою семью со столь же ограниченной точки зрения: УБетти, моя сестра, на пятьлет младше меня. Миловидный и умный ребенок, она, тем не менее, была в семьеУкозлом отпущенияФ. Ею пренебрегали, ее отталкивали. Я был сначала еемучителем, а потом ее героем и защитником. Мой отец вступал в союз со мнойпротив матери, о которой говорил как о скучной и глупой. Моя мать вступала всоюз со мной против отца, которого называла избалованным и беззаботным. Яслужил мостиком между отцом, матерью и сестрой. Я был воспитан звездой ивоображалой и наслаждался этим. Я был очаровательным чудовищем. Все мы былислишком эгоцентричны и изолированы друг от друга и от наших родственников пообеим линиямФ4.

Эти две конструкции, основанные наизбирательных воспоминаниях, отражают приверженность обоих психиатров традициямкультуры, в которой они живут,а—акультуры, склонной обращать внимание прежде всего на недостатки иотклонения и мечтающей о рыцаре на белом коне, который освободит общество отего драконов. Невероятно сложный характер ниши, занимаемой человеком впространстве и времени, сведен к гомеровской простоте эпических подвиговУчеловека-герояФ.

Польза семьи

Сейчас семейные терапевты изменяют своюточку зрения и стараются обнаружить пользу, приносимую семьей и остающуюсяпочти невоспетой,а—азаботу, опеку, поддержку, которые помогают выжить в сложном мире.Это настолько неотъемлемая часть реальности, что ее просто принимают как нечтосамо собой разумеющееся.

Постойте в очереди на утренний сеансУОтветного удара империиФ, в которой стоят семейства самых разнообразныхразмеров, форм и цветов кожи, и понаблюдайте за их незначительнымивзаимодействиями. Вот восьмилетняя чернокожая девочка с замысловатой прическойи ослепительной улыбкой присматривает за своей трехлетней сестрой, котораяраспевает алфавит, а ее отец и бабушка одобрительно кивают. Вотматьа—аУглупаяблондинкаФ, стоя с тремя сыновьями в возрасте от шести до девяти лет исемилетней племянницей, которая живет у них Усовсем как моиФ, причесываетдетей, устраивая им четыре совершенно разные прически. Вот дедушка-еврей и еговосьмилетний внук, которые просто стоят, потому что хотят посмотреть фильм. Апосле кино послушайте, как родители объясняют детям, чем кончилось дело. Какмог герой, молодой Люка—аНебесный Путешественник, быть сыном злого Дарта Вейдера и в то жевремя хорошим человеком

Семейная жизньа—ане тема для эпоса. Однако всвоих мелких взаимодействиях, не укладывающихся в яркую обобщенную картину,нарисованную Лэйнгом и Зонтаг, семья показывает, чего она можетдобиться.

Вот семья Гейдж из Вустера, которуюописала Джейн Хауард: УНик Гейджа—асестры и другие родственники обычно зовут его полнымименема—априехал изГреции в возрасте девяти лет, полный решимости. Наделенный математическимталантом, он хотел стать инженером. Победив в конкурсе на лучшее эссе, онпередумал и решил избрать карьеру писателя. Он начал зарабатывать деньги. Крометого, он оказывал помощь своим родственникам-иммигрантам. Толпами стремясь сюдачерез Атлантический океан, они нуждались в человеке, который помогал бы им сналоговыми декларациями, бумагами для получения гражданства, водительскимиправами и другими препятствиями, с которыми они сталкивались в Америке. Нуженбыл кто-то, кто мог бы объяснять им все про эту новую страну. Этим кем-то истал Ник.

Так все продолжается и до сих пор. УНикомуи в голову не придет купить дом, не посоветовавшись сначала сНикомФ,а—асказала егодвоюродная сестра. Он оформляет документы для иммиграции, дает советы о чемугодно и так много работает над своими проектами, что папа боится, как бы он неповредился в уме...

У его сестры Лилии, помогающей мужу в егопиццерии, внешне мало общего с Ником, разве что глаза и волосы, которые у нее,как и у брата, светло-каштановые... Она занимает в своем клане такое жецентральное место, как и брат и их отец. Она предоставляет такую услугу, безкоторой не может обойтись никакой клан: служит для всех диспетчером. Именно оназнает в любой момент, где находятся восемьдесят ее ближайших родственников, и втой или иной степениа—что у них на уме. Она знает, кому предстоит операция, кто вот-вотобручится, или женится, или разведется, у кого может быть то, что она называетУпроблемами в школеФ, и кто взял билет, чтобы вернуться в Афины или прилететьиз Афин. Кто-нибудь в этом клане постоянно укладывает или распаковываетчемоданы подарков: простыни, наволочки, полотенца и шали — для тех, кто живет по ту сторонуАтлантики; пузырьки со святой водой и амулеты, которые прикалывают к детскойодежде, чтобы уберечь их от сглаза, — для тех, кто обитает по этусторонуФ5.

Другая, хотя в чем-то похожая картинасемьи предстает в описанной Джоном Элдеркином Беллом маленькой больнице вКамеруне: УВ этой четырехместной палате... кровати узкие, но на одной из ниххватает места, чтобы старик-больной и его жена могли сидеть вместе почти целыйдень. Время от времени жена выходит, чтобы приготовить ему какую-нибудь еду наодной из кухонь в задней части больницы. Сегодня старик, занимающий кровать вдругом конце комнаты, дал ей немного похлебки. Он знаками показалейа—аговорить он неможет,а—ачто емуслишком много,а—аиона взяла миску и принесла немного похлебки для себя и для мужа. Они уселисьрядом и молча ели из одной миски двумя ложками. Молчали они, возможно, потому,что похлебку дала старику женщина, которая сидела на полу у соседней кровати итоже ела. Это была мать студента колледжа, лежащего на этойкровати.

Мать устроилась под кроватью сына. Онапостелила там матрац, чтобы спать, держала там свой чайник, фонарь, примус,чайничек для заварки и сковородку. На спинку кровати в ногах она повесила свойсвитер. Она только что налила похлебки сыну, который сидел, прислонившись квышитой подушке, принесенной ею из дома. Под головой у него была еще болеетщательно вышитая подушка, тоже из дома, а над нейа—абольничный шкафчик, гдехранились их продукты.

По соседству с этой палатойа—ачетырехместная палата для детей.При каждом ребенке находится мать. Некоторые дети очень больны. Большинствоматерей спят вместе с детьми на их кроватях, чтобы оберегать их, согревать,присматривать за ними и чтобы все было как дома, где мать спит вместе смаленькими детьми.

В следующей палате лежит правительственныйчиновник. На кровати рядом с ним сидит его беременная жена, которая проводитздесь все время с тех пор, как его привезли сюда неделю назад. Они поставилисюда колыбель для своего маленького сына, и сестра отца приходила, чтобы помочьухаживать за ребенком... Этот человек, вероятно, устроился на работу вправительстве после окончания школы не столько ради заработка, который невелик,сколько ради возможных полномочий по подбору людей, чтобы позаботиться о своихродственниках и служить обществу на таком месте, где можно брать взятки.Традиция помогать своим так сильна, что заботиться о родственниках, используясвое положение, считается этичным и рассматривается как выполнение моральногодолга. Общество почти не восстает против такой практики, и поэтому существуетжестокая конкуренция за места в правительственных учреждениях, приносящие такиепреимуществаФ6.

Мелкие взаимодействия, происходящие в этихпалатах: приготовление пищи, молчаливое сидение рядом, забвение повседневныхдел ради того, чтобы ухаживать за родственником, который в этомнуждается,а—авсе этообычные элементы семейной жизни, которые существуют повсюду. Семья Ника Гейджав Вустере в этом отношении очень похожа на семью Минухиных в Аргентине, Израилеи США, на семьи Белла в Камеруне и на ту семью, в которую вернулась БеттиМакдоналд после того, как в самый разгар Великой депрессии развалился еенеудачный брак: УЭто удивительноа—азнать, что можешь вернуться домой когда угодно и откуда угодно,просто открыть дверь и влиться в семью. Что все подвинутся, чтобы для тебянашлось место, и что с этого самого дня все станет общим. Когда делишься своимиденьгами, своей одеждой и своей пищей с матерью, братом и тремя сестрами, натвою долю может остаться не так уж много, но когда точно так же делишься сматерью, братом и тремя сестрами своими горестями, бедами и тревогами, на твоюдолю не остается почти ничегоФ7.

У каждой из этих семей есть положительныестороны. Они передаются от исходной семьи вновь создаваемым, а отниха—ановымпоколениям. Несмотря на ошибки, беды и страдания, есть и радости: супруги идети жертвуют собой ради друг друга, способствуя развитию, оказывая поддержку исоздавая друг у друга ощущение компетентности и собственной ценности. Любаясемья в чем-то похожа на семьи Лэйнга и Фарбера, но в чем-тоа—аи на семью Ника Гейджа.Воспользовавшись словами одной из басен Эзопа, можно сказать, чтосемьяа—аэто самоелучшее и самое худшее, что есть у человека.

Pages:     | 1 |   ...   | 41 | 42 | 43 | 44 | 45 |   ...   | 47 |    Книги по разным темам