Книги по разным темам Pages:     | 1 | 2 | 3 | 4 |   ...   | 52 |

Я спешу сказать, что мой собственныйскромный вклад отнюдь не претендует на такой статус. Тем не менее именнопоэтому я предпочитаю не проводить четкой границы между наукой и еелпопуляризацией. Излагать идеи, которые до того рассматривались только вспециальной литературе, — искусство нелегкое. Оно требует глубоко продуманныхлперекручиваний привычного языка и ярких наглядных метафор. Зайдя в обновленииязыка и метафор достаточно далеко, можно в конечном счете обрести новый взглядна вещи. А новый взгляд, как я только что говорил, может сам по себе оказатьсяоригинальным вкладом в науку. Великий Эйнштейн был неплохим популяризатором, имне приходит в голову, что его яркие метафоры помогли не только нам, простымсмертным. Не подпитывали ли они также его творческий гений

Взгляд на дарвинизм с точки зрения генапросматривается уже в работах Р. Фишера (R. А. Fisher) и других великихсоздателей неодарвинизма начала тридцатых годов, но лишь в шестидесятые годы онбыл четко сформулирован У. Гамильтоном и Дж. Уильямсом. Мне их проницательностьказалась чем-то фантастическим. Однако я считал, что они излагают своипредставления слишком лаконично и недостаточно решительно. Я был убежден, чтоболее полное и подробное изложение могло бы расставить все, относящееся кживому, по своим местам — как в сердце, так и в мозгу. Я хотел написать книгу,превозносящую взгляд на эволюцию с точки зрения гена. Приводимые в ней примерыя собирался черпать из области социального поведения, что помогло бы исправитьбессознательную приверженность к теории группового отбора, которой в то времябыли пропитаны изложения дарвинизма. Я начал писать эту книгу в 1972 г., когдамне пришлось прервать свои лабораторные исследования вследствие перебоев сэлектроэнергией, вызванных забастовками. К моему сожалению, после написаниядвух глав перебои прекратились и я забросил свой проект, пока не получил в 1975г. годичный отпуск для научной работы. Тем временем неодарвинизм развивался,особенно благодаря работам Джона Мэйнарда Смита и Роберта Трайверса. Теперь японимаю, что это был один из тех загадочных периодов, когда новые идеи носятсяв воздухе. Я писал Эгоистичный ген в состоянии какого-то лихорадочноговозбуждения.

Когда Oxford University Press предложило мневыпустить книгу вторым изданием, оно настаивало, чтобы я отказался от обычногопоследовательного пересмотра всего текста, страница за страницей. По их мнению,есть книги, явно обреченные на целый ряд переизданий, но Эгоистичный ген неотносится к их числу. Первое издание позаимствовало от эпохи, в которую книгабыла написана, юношеский пыл. В мире повеяло революцией, вспышкой блаженнойвордвортовской зари. Казалось обидным подвергать переделкам дитя тех времен,откармливать его новыми данными или заставлять морщиться от всяких усложнений иоговорок. Так что было решено сохранить первоначальный текст со всеми егоогрехами, сексистскими местоимениями и прочими недостатками. Все исправления,ответы на замечания и новые данные помещены в конце книги. Решено было такженаписать две совершенно новые главы на темы, которые, будучи новыми уже длясвоего времени, продолжали бы создавать атмосферу зарождающейся революции. Таквозникли главы 12 и 13. При этом я черпал вдохновение в двух книгах, особенноволновавших меня в годы, разделяющие два издания: это Эволюция кооперацииРоберта Аксельрода (Robert Axelrod, "The Evolution of Cooperation"), посколькуона дает нам некую надежду на наше будущее, и моя собственная книгаРасширенный фенотип, потому что она всецело владела мной все эти годы ипотому что — хотитеверьте, хотите нет —это, вероятно, лучшее из того, что я написал и напишу.

Заглавие Добрые парни финишируют первыми япозаимствовал у телевизионной программы Горизонт, которую я представлял наБи-Би-Си в 1985 г. Это был 50-минутный документальный фильм Джереми Тейлора,посвященный эволюции сотрудничества в свете теории игр. Создание этого фильма,а также другого фильма Тейлора, Слепой часовщик, вызвало во мне новый приливуважения к его профессии. Режиссеры, готовящие программу Горизонт (некоторыеиз их программ показывают в Америке, нередко под рубрикой Nova), иногдастановятся высококвалифицированными экспертами по освещаемой ими теме. Работе сДжереми Тейлором и с группой, выпускающей Горизонт, глава 12 обязана нетолько своим названием, но и многим другим, за что я им оченьпризнателен.

Недавно мне стало известно одно неприятноеобстоятельство: некоторые влиятельные ученые имеют привычку ставить свое имя напечатных трудах, в создании которых они не участвовали. По-видимому, кое-кто изкрупных ученых претендует на соавторство, когда вся их роль сводится кпредоставлению рабочего места, денежной субсидии и прочтению готовой рукописи.В таком случае возможно, что репутация некоторых ученых целиком основана наработах их учеников и коллег! Я не знаю, что можно противопоставить такойбесчестности. Быть может, редакторы журналов должны требовать подписанныхавторами справок об участии каждого из них в представленной работе. Но все этомежду прочим. Я поднял этот вопрос с прямо противоположным намерением. ЕленаКронин сделала так много для улучшения каждой строки, более того — каждого слова, что ее следовалобы, не будь она столь непреклонной, указать как соавтора всех новых частейкниги. Я глубоко благодарен ей и сожалею, что должен ограничить своюпризнательность лишь этим. Я благодарю также Марка Ридли, Мэриан Докинз и АланаГрафена за их советы и конструктивную критику отдельных разделов, а ТомасаУэбстера, Хилари Мак-Глинн и других сотрудников Oxford University Press за то,как бодро они переносили мои капризы и нарушения сроков.

Предисловие к русскому изданию(1993).

Б.М. Медников

Мне выпало на долю редкостное удовольствиепредставить читателю перевод второго издания книги известного английскогоэволюциониста Р. Докинза Эгоистичный ген. Необходимость ее перевода стала мнеясна с тех пор, как я познакомился с ее первым изданием. Будем надеяться, чтомы когда-нибудь увидим на русском языке и другие произведения этого блестящегонатуралиста-философа — Расширенный фенотип и особенно Слепой часовщик.

Не буду излагать содержание книги, чтобы непортить впечатление у читателей, однако выскажу ряд своих замечаний, ибо,несмотря на восхищение Докинзом, не могу согласиться с некоторыми егоположениями безоговорочно.

Докинз — убежденный дарвинист. В конечномсчете весь Эгоистичный ген строго выводится из двух высказываний Дарвина.Во-первых, Дарвин писал, что ненаследственное изменение для наснесущественно, во-вторых, он сознавал и ясно указывал, что, если бы укакого-либо вида был найден признак, полезный другому виду или даже— с учетомвнутривидовой борьбы — другой особи того же вида, это оказалось бы неразрешимойпроблемой для теории естественного отбора. Тем не менее широкое распространениеполучили такие концепции, как групповой отбор, кин-отбор, рассуждения о генах иэволюции альтруизма и т.д. Докинз убежденный противник таких концепции и напротяжении всей книги с присущим ему остроумием и изобретательностью оспариваетих, доказывая, что каким бы альтруистичным ни казалось поведение любого живогосущества, в конечном счете оно приводит к возрастанию частоты встречаемости впопуляции определяющего этот признак гена-эгоиста.

Все это так, но... что же все-такипредставляет собой эгоизм на генном уровне

Автор исходит из широко распространеннойконцепции первичного бульона, в котором зародились первичныегены-молекулы-репликаторы, способные создавать копии самих себя. Реплицируясьиз поколения в поколение, они становятся потенциально вечными. С моментавозникновения репликаторов между ними начинается борьба за ресурсы, в ходекоторой они строят себе машины для выживаниям — фенотипы.Сначала это клетки, азатем многоклеточные образования — сложные организмы. Наши тела — это временные, преходящиеструктуры, создаваемые бессмертными генами-репликаторами себе напотребу.

С таким утверждением можно и поспорить. Ведьгены не вечны, их синтез при репликации полуконсервативен. В разделившихсяклетках только 50% ДНК наследуются от материнской клетки, вторая цепь ДНКстроится заново, и через 50 поколений доля исходных генов в популяцииуменьшается в 2(50) раз.

То же самое и с фенотипическими структурами— цитоплазмой иклеточной мембраной. Дочерние клетки наследуют 50% цитоплазмы материнскойклетки, их потомки 25% и т.д. Все отличие фенов от генов в том, что ихрепликация не прямая, информация о ней заключена в генах. Но и ген, взятыйотдельно, без фенотипического окружения бессилен, он не можетреплицироваться.

Картина первых генов-репликаторов, плавающихв теплом первичном бульоне, слишком идиллична, чтобы быть верной. Удачнаямутация репликатора разбавляется всем объемом первичного океана. Венцом такойэволюции мог бы быть мыслящий океан планеты Солярис, описанный С. Лемом. Но какраз подобная эволюция идти не может: вероятность встречи и совместного действияудачных репликаторов, разбавленных всем объемом гидросферы Земли, равнанулю.

Так что, похоже, клетка возникла раньшежизни. Репликаторы размножались а первичных пузырьках, ограниченныхполупроницаемыми мембранами, которые сейчас получают в эксперименте (коацерватыОпарина, микросферы Факса) или находят в морской пене (маригранулы Эгами). И спервой протоклетки, которую можно было бы без особой натяжки признать живой,преимущество в борьбе за существование получал репликатор, реплицирующий нетолько себя (эти нарциссы как раз вымирали), но и структуры первичнойцитоплазмы и мембраны. Для генов лучший способ выжить — реплицироваться в клетке одинраз, а все остальное время и ресурсы потратить на репликацию иныхполимеров.

Эгоизм ли это — не знаю. Скорее такая стратегияпохожа на концепцию разумного эгоизма, выдвинутую Н.Г. Чернышевским. А можетбыть, при описании биологических феноменов вообще лучше отказаться от такихтерминов, как лальтруизм, лэгоизм и т.д. Ведь сама идея генов альтруизмавозникла в борьбе с теми, кто полагал, что дарвинизм сводится к бесконечнойлборьбе клыков и когтей. Обе точки зрения — отход от прямогопути.

Кто-то из великих сказал, что важность инетривиальность какого-либо суждения определить просто: суждение заслуживаетэтих оценок, если и противоположное является таковым. Докинз пишет: Они [гены— Б.М.] — репликаторы, а мы — машины, необходимые им для того,чтобы выжить. Противоположное высказывание звучит так: Мы — клетки-репликаторы, а гены— детали матрицыпамяти, необходимые нам для того, чтобы выжить. С точки зрения кибернетики всемы —самовоспроизводящиеся автоматы фон Неймана. Копирование, матричная репликация— это еще не жизнь.Жизнь начинается с генетического кода, когда репликатор воспроизводит не толькосвою структуру, а и другие, ничего общего с ним не имеющиеструктуры.

Завершу свои сомнения высказываниямикибернетика Патти: Там, где нет различия между генотипом и фенотипом, илимежду описанием признака и самим признаком (иными словами, где нет процессакодирования, который связывает описание с описываемым объектом путем сведениямногих состояний к одному), не может быть эволюции посредством естественногоотбора.

Докинз прав: Все живое эволюционирует врезультате дифференциального выживания реплицируюшихся единиц. Нореплицирующиеся единицы — не просто гены-репликаторы, а их дискретные единства сфенотипическими признаками. Это то, что я назвал в свое время первой аксиомойбиологии, или аксиомой Вейсмана-фон Неймана. А термины лэгоизм и лальтруизмоставим моралистам. Вне человеческого общества есть только большая или меньшаявероятность удачной репликации реплицирующейся единицы.

Можно подумать, что я чересчур увлексякритикой. Поэтому поспешу сказать, что же понравилось мне в книге Докинза болеевсего. Это гл. 11 —Мимы: новые репликаторы. Еще Дарвин в гл. XIV Происхождения видов впервыепровел четкую аналогию между эволюцией видов и эволюцией человеческих языков.Докинз вводит понятие мимов — устойчивые элементов человеческой культуры, передающихся поканалу лингвистической информации. Примеры мимов, аналогичных генам,— мелодии, идеи,модные словечки и выражения, способы варки похлебки или сооружения арок. Отсебя добавлю: а также слова и способы их сочетания, теории Коперника, Дарвина иЭйнштейна, религии со всеми их молитвами и обрядами, диалектический материализми т.д. и т.п. (Замечу в скобках, что слово memes я бы транскрибировал по-русскикак мемы по аналогии со словами мемуары, мемориал, однако транскрипциялмимы уже вошла в литературу.) Подобно тому, как наши гены расположены вхромосомах, мимы локализованы в человеческой памяти и передаются из поколения впоколение с помощью слов — произнесенных или написанных.

Идеи Докинза импонируют мне и потому, что ясам излагал подобные концепции, встретив резкие возражения со стороны философови лингвистов. Лишь после двух лет хождения по редакциям, когда объемотрицательных отзывов существенно превзошел объем злополучной статьи, она былаопубликована в малочитаемом журнале. Высказывал я (в Аксиомах) и соображенияо том, что эволюционная генетика, теория эволюции и т.д. должны стать частьюобщей теории эволюции последовательно реплицирующихся систем (биологическихобъектов, а также эволюции языков, обычаев, технологий, мифов, религий, сказоки философских систем).

Мне хотелось бы указать, что некоторые изописанных Докинзом фактов могли бы стимулировать дальнейшие исследования. Так,теперь уже известно, что паразит крабов саккулина не кастрирует молодых самцов,а изменяет их пол на женский; как трактовать этот факт с позиции лэгоистичногогена Разработанная в последнее время методика молекулярного фингерпринтапозволила экспериментально проверить распространенность стратегийСамок-скромниц и Верных самцов. Оказалось, что у воробьев самка насиживает вгнезде яйца, оплодотворенные разными отцами. Значит, скромницей ее назватьнельзя, да и супругов ее тоже не назовешь верными — ведь у них есть свои гнезда исвои самки. Быть может, кто-нибудь из читателей этой книги попробуетэкспериментально исследовать брачные стратегии разных видов птиц. Это была быизящная работа.

Но я пишу не рецензию на книгу, апредисловие к ней. Поэтому мне остается только еще раз рекомендовать читателямблестящую книгу Ричарда Докинза и позавидовать тем, кому знакомство с нейтолько предстоит.

Глава 1. Для чего мыживем

Pages:     | 1 | 2 | 3 | 4 |   ...   | 52 |    Книги по разным темам