
Подобным же образом мы видим, как развивается смерть от ее зачатков в социальном атоме: первых людей, умирание которых мы наблюдаем, и тех маленьких шоков, которые мы получаем в результате. Когда мы будем больше знать относительно процессов, происходящих в социальном атоме индивидуума, мы можем изобрести средства, чтобы устранить эти нарушения. Может быть, со временем разовьется новая профессия социометриста, который среди всего прочего будет также лечить социоатомкческие заболевания. Я вспоминаю случаи двенадцати индивидуумов, которые очень остро ощущали ожидание смерти друг друга и таким образом заражали друг друга. Они все принадлежали к одной профессии, все были врачами, и их соответствующие социальные атомы перекрещивались и перекрывали друг друга. Первый погиб от коронарного тромбоза, пять членов группы погибли от того же заболевания, шесть оставшихся жили в постоянном страхе. К моменту написания статьи двое из них умерли от этого же заболевания, трое оправились от приступа; равновесие группы постепенно ухудшается, первое, что они читают в газетах, это объявления о смерти, и они часто ходят на медицинский осмотр. Мы, социометристы, сознаем, что психосоциальные сети важнее, чем печатное слово. По ним распространяются новости, включая новости о смерти. Если у вас нет коронарного тромбоза или другого физического или душевного заболевания, которое имеет значение для вас, потому что оно имело значение для членов вашего социального атома, вы можете обойтись и без психического припадка. Но другой человек может оказаться чувствительным к такой новости, и припадок может ускориться, если, конечно, для этого имеются соответствующие соматические условия. Я имел возможность поместить на психодраматическую сцену людей, которые были связаны друг с другом взаимной любовью и боязнью смерти.
Некоторые из этих людей знали друг друга не непосредственно, но очень уважали друг друга. К своему удивлению, они обнаружили, что во время их работы на сцене то. что случалось с одним, имело большое значение и для другого. Работа на сцене, по-видимому, принесла им облегчение, нечто вроде катарсиса смерти. Отражение страха смерти друг у друга пробудило их чувство юмора. Другой случай касается восьми летчиков. Субъектом эксперимента являлся девятый. Когда он играл на сцене шоки, вызванные опытом смерти, ему внезапно вспомнилась сцена, которая произвела на него большее впечатление, чем смерть его дедушки и младшего брата. Он проходил медицинское обследование совместно с другими восемью кандидатами для службы в воздушном флоте. Все были приняты, кроме него: он не прошел. В первый раз он увидел их в комнате, где производился медицинский осмотр. Перед тем как разойтись, они условились не терять друг друга из виду. Он писал им, и они отвечали. Но со временем его письма к каждому из них возвратились со штампом погиб в бою. Эти новые и уравнительно случайные члены его социального атома, по-видимому, умерли. Когда он играл эту ситуацию на сцене, то сказал: И вот по милости Божией я еще здесь. Эти восемь человек еще не были вполне мертвыми, они звали его последовать за ними. Жизнь людей простирается; путем их социальных атомов за пределы физической смерти. Человек умирает, когда умирает его социальный атом. Физическая и индивидуальная смерть не являются прекращением жизни. Они могут рассматриваться как функции более старой единицы социоатомических процессов, в которые они включены.
1 1 См. Psychodramatic Shock Therapy (Психодраыатнческая шок-терапия), № 5, Beacon House, New York, p. 29.
С филогенетической точки зрения индивидуум, по-видимому, более позднего развития, чем агрегат индивидуумов.
Pages: | 1 | 2 | 3 |