Книги по разным темам Pages:     | 1 | 2 | 3 |

Глобализация в том смысле, как она определена выше, означает рост конкуренции на международном рынке товаров и услуг, рынке капитала и (в меньшей степени) рынке труда. Более того, экономические агенты могут выступать в качестве посредников между валютами, налоговыми и регулирующими системами, различными уровнями защиты прав собственности и правовой инфраструктуры, уровнями макроэкономических и политических рисков, направляя деловую активность, инвестиции и активы на межгосударственном и межвалютном уровне. Именно по этой причине национальная суверенность в современном мире ограничена, даже если страна формально не принадлежит ни к какому интеграционному блоку (типа Европейского Союза). Ограничение суверенности проявляется во всех сферах жизни страны - не только в экономической политике, но и в политике вообще, способствуя появлению необходимых критериев экономической и политической ответственности. Кроме того, это - дисциплинирующий механизм, защищающий экономику от чрезмерных аппетитов профсоюзов в сфере оплаты труда и социальной защиты, и посему большинству деятелей профсоюзного движения глобализация не нравится.

Эффективная возможность выполнения роли посредника между валютами (как между странами, так и между параллельно существующими в одной стране валютами) подрывает монопольную власть руководящих денежно-кредитных учреждений в сфере осуществления ими эмиссии национальной валюты и получения пошлины за право чеканки металлических монет. Это относится и к тем странам, что сохраняют у себя контроль над капиталами. Собственно говоря, феномен замены валюты более не ограничивается случаями экстремальных ситуаций, таких, как гиперинфляция или война. Такое может случиться в любое время и в любой стране, если экономические агенты найдут, что перевод принадлежащих им активов из одной национальной валюты в другую обеспечивает более высокие прибыли или снижает риски.

Подобное посредничество оказывает громадное влияние на условия, в которых проводится макроэкономическая и в особенности - валютная политика. Например, большинство концепций тонкого регулирования спроса с помощью инструментов валютной и фискальной политики основываются (явно или скрыто) на предположении, что экономические агенты должны пользоваться исключительно национальной валютой, и что замена валюты - выбор явно неудачный. Поэтому эти концепции мягче относятся к Уденежной иллюзииФ и необходимости выплачивать инфляционный налог. Однако в высокоинтегрированной мировой экономике, где происходит свободное движение капитала и имеются возможности для эфективного посредничества между валютами, рычагов для регулирования спроса осталось куда меньше, чем 20-30 лет назад, особенно в странах, где микроэкономическая основа слаба, а макроэкономическая политика не пользуется достаточным доверием.

5. Выбор надежного валютного режима

Что касается валютного режима, то уместно будет вспомить принцип Уневозможной троицыФ [см. Frankel, 1999] гласящий, что любой стране следует отказаться от одной из трех следующих целей: устойчивости валютного курса, валютной независимости и интегрированности финансового рынка (см. рис. 1). Стремиться выполнить одновременно все три задачи бессмысленно. Если увеличение мобильности капитала - тенденция необратимая, то она заставит все новые и новые страны делать выбор между валютной независимостью и устойчивостью валютного курса. На практке это означает выбор между способно плавающим валютным курсом (и сохранением валютной независимости) и отказом от валютной независимости, связанным с жесточайшей фиксацией валютного курса посредством введения режима Укаренси бордФ, вступления в валютный союз или перехода на иностранную валюту в одностороннем порядке.

Все это являет собой тенденцию к исчезновению промежуточных режимов, таких, как система фиксации валютного курса, позволяющая периодически корректировать его уровень, Уползучая привязкаФ, корректируемых пределов допустимых колебаний валюты, эластичных пределов допустимых колебаний валюты, регулируемого курса и т.д. (а также отказа от стимулирования экспорта с помощью регулирования валютного курса). В научной литературе эта точка зрения становится все более популярной [см., например, Mundell, 1999; Krugman, 1999; Eichengreen, 1999]. Хотя некоторые экономисты [например, Frankel, 1999] пытаются отстоять в теории возможность компромиссного решения между сохранением валютной независимости и устойчивости валютного курса, на практике такой выбор по целому ряду причин будет сопряжен со все возрастающими трудностями. Во-первых, - и это самая главная причина, - компромиссные решения, скорее всего, не смогут гарантировать преимуществ, присущих каждому из этих двух экстремальных вариантов по отдельности, например, служить инструментом регулирования валютного курса и обеспечивать достаточно осторожное регулирование ликвидности внутри страны. Напротив, такие решения могут повлечь за собой и усиление колебаний валютного курса (действительных или ожидаемых, когда поддержка курса не вызывает большого доверия), и рост денежной массы за счет притока ее извне, что будет определяться принятыми правилами, регулирующими валютный курс. Во-вторых, компромиссный режим должен быть хорошо уравновешен, что технически осуществить очень трудно. Более того, придется принимать во внимание возможное искушение выйти за границы компромисса по текущим соображениям экономического или политического порядка. В-третьих, прозрачность, а отсюда и надежность промежуточного режима в глазах общества окажется меньшей, чем у экстремальных режимов.

Эта последняя слабость промежуточных режимов, т.е. недостаточная прозрачность и надежность, проявилась в серии финансовых кризисов, разразившихся в 1990-е гг. [см., например, Obstfeld and Rogoff, 1995; McCallum, 1999; Eichengreen and Hausmann, 1999; IIE, 1999].

Пример кризиса механизма валютных курсов в 1992 г. в этом смысле наиболее показателен. Макроэкономические основы экономики Соединенного Королевства были относительно прочными, но рыночные игроки подозревали, что в случае спекулятивной атаки на фунт стерлингов правительство предпочтет скорее пожертвовать валютным курсом, чем резко увеличить ставки процентов и пожертвовать ростом/высоким уровнем занятости. Эта гипотеза превратилсь в самореализуемый прогноз, когда рынок начал испытывать на прочность курс фунта стерлингов. Опыт кризиса механизма валютных курсов в 1992 г. дал толчок к созданию так называемой Умодели валютных кризисов второго поколения Ф (МВК II) (со сложным равновесием), где промежуточный режим валютного курса наподобие системы фиксации валютного курса, позволяющей периодическое корректирование его уровня, может стать главной мишенью атаки со стороны спекулянтов.

Хотя в других теоретических моделях (т.н. моделях первого и третьего поколений) промежуточные режимы и не рассматриваются в качестве основной причины валютных кризисов (кризисы возникают из-за дисбаланса в бюджетной сфере или слишком мягких бюджетных ограничений на микроуровне), когда возникает кризисная спираль, они все же способствуют ее развитию. Промежуточные режимы не располагают достаточным кредитом доверия, чтобы остановить спекуляцию, и они недостаточно гибки, чтобы мягко демпфировать давление со стороны рынка.

Вопрос о выборе одного из двух экстремальных режимов должен обсуждаться с учетом феномена конкуренции валют (т.е. может ли данная валюта выдержать конкуренцию с другими валютами, и какой ценой), а также характеристики торговой системы данной конкретной экономики. Представляется, что свободно плавающий курс - не лучший выбор для небольшой по масштабам экономики, основанной на свободном предпринимательстве (из-за изменчивости валютного курса, увеличивающей трансакционные издержки), для стран же с высокими темпами инфляции или хронической инфляцией, держащейся на умеренном уровне, где еще свежа память об инфляции, слабо развиты денежные отношения, не накоплен кредит доверия - по причинам институциональным или политическим, - подобный выбор будет сопряжен с серьезнейшими трудностями и затратами. Это означает, что введение свободно плавающего курса и независимой денежно-кредитной политики целесообразны только для крупномасштабных экономик, ограниченно зависимых от внешней торговли (США, Япония, еврозона), а также для ряда других стран, которые смогли обеспечить хорошую международную репутацию для своей валюты и руководящих денежно-кредитных учреждений (например, Канада, Австралия, Новая Зеландия, Швейцария, Соединенное Королевство - если оно решит остаться вне экономического и валютного союза ЕС). Все прочие страны рано или поздно будут вынуждены присоединиться к какой-нибудь из главных валют или войти в тот или иной валютный блок.

Справедливость данной гипотезы подтверждается результатами эмпирических исследований, показавших невысокую надежность плавающего курса и промежуточных режимов, а также их значительную затратность в странах Латинской Америки, и, напротив, высокую надежность и хорошие результате свободно плавающего курса в Австралии [Eichengreen and Hausmann, 1999]. С другой стороны, Панама, использующая доллар США в качестве национальной валюты, показала в 1990-е гг. самый низкий уровень инфляции, самые низкие спреды по долгосрочным облигациям, высочайший уровень развития денежных отношений и одни из самых высоких темпов роста ВВП в Латинской Америке.

6. Могут ли экономики переходного типа сохранить валютную независимость

Посткоммунистические страны поставлены перед необходимостью сделать такой же стратегический выбор между валютной независимостью (и свободно плавающим курсом) и присоединением к одной из главных валют. Промежуточные режимы, доминирующие до сих пор в регионе, становятся все более хрупкими, примером чему могут служить кризисные ситуации в Болгарии (1993-1994 гг. и 1996-1997 гг.), России (1994 г. и 1998 г.), Кыргызстане (1996 г. и 1998 г.), Чешской Республике (1997 г.), на Украине (1998 г.) и большинстве других стран СНГ (1998-1999 г.). Хотя источник всех этих кризисов (за исключением Чешской Республики) - в основном глубокий денежно-кредитный дисбаланс, финансируемый в значительной степени денежной эмиссией [см. Markiewicz, 1998], введение промежуточных режимов валютного курса не смогло сдержать спираль кризиса.

На рис. 2 показано, что большинство экономик переходного типа характеризуются относительно низким уровнем развития денежных отношений, что косвенно подтверждает невысокую надежность валютной политики, осущесвляемой в этих странах. В действительности же реальное положение дел там еще хуже, что видно на рис. 2, поскольку данные о развитии денежных отношений связаны здесь с общим объемом денежной массы, включая ее компонент в иностранной валюте (в некоторых странах весьма значительный).

Низкий уровень развития денежных отношений характеризует в первую очередь страны бСССР, где ситуация еще более усложнилась после серии кризисов 1998-1999 гг., связанных с девальвацией. Кроме того, общее качество как политики преобразований, так и правительственных институтов в этих странах, а также состояние их политической стабильности находятся на самом низком уровне во всем регионе. Когда все вокруг столь непрочно, выбор свободно плавающего курса представляется неразумным. Таким образом, отказ от валютной независимости - это, по-видимому, неизбежное решение, которое рано или поздно придется принять, если страны эти и в самом деле намерены построить действительно стабильные макроэкономические структуры. Более того, режим Укаренси бордФ многими субъектами экономической деятельности может быть сочтен недостаточно надежным (из-за возможности его отмены или открытости для манипулирования), и тогда единственным приемлемым решением станет односторонняя долларизация или переход на евро.

То же относится и к Балканскому региону, где такой процесс уже начался. Болгария и Босния недавно ввели у себя режим Укаренси бордФ (с валютами, привязанными к немецкой марке), тогда как Косово и Черногория в качестве своей национальной валюты напрямую избрали немецкую марку.

В Эстонии и Литве введен режим Укаренси бордФ, а в Латвии существует валютное регулирование, близкое к Укаренси бордФ, хотя формально и не введенному. Различия в уровнях развития денежных отношений отражают разницу в уровнях политической УподстраховкиФ и институциональной силы, которой располагает введенный в той или иной стране валютный режим (в Эстонии этот режим сильнее, чем в двух других странах Балтии).

ишь немногие центральноевропейские страны выглядят потенциально достаточно сильными, чтобы в будущем проводить независимую валютную политику. В первую очередь это относится к Чешской Республике и Словакии, где наиболее высок уровень развития денежных отношений, уровень долларизации самый низкий, а опыт высоких темпов инфляции или геперинфляции совершенно отсутствует. Венгрия, Польша и Словения, имеющие сравнительно хорошую международную репутацию, - тоже потенциальные члены этой группы. Однако вопрос о том, насколько высокой окажется цена в плане макроэкономики, которую придется заплатить за соперничество с другими валютами в длительной перспективе, по-прежнеу остается открытым. Высокие ставки процентов, введенние в Польше, могут создать для нее трудности в завоевании должной репутации.

Перспективы скорого вступления в ЕС создают еще одну дилемму для этой группы стран. Хотя все они располагают потенциально достаточными возможностями для продолжения независимой валютной политики, членство в ЕС будет в конечном счете связано с вступлением в зону евро. Это заставляет задаться вопросом: когда им все-таки следует отказаться от валютной независимости Некоторые авторы [см. Bratkowski, and Rostowski, 1999a and 1999b, Mundell, 1999] предлагают приблизить этот момент (не дожидаясь даже формального членства в ЕС), либо в одностороннем порядке перейдя на евро, либо учредив в своих странах режим Укаренси бордФ.

Вопрос о том, когда странам-кандидатам следует отказаться от валютной независимости, предстоит решать с учетом ряда аргументов [см. Dabrowski, 1999; Rostowski, 1999]: необходимо считаться с существованием значительного дефицита на текущих счетах в период перед вступлением в ЕС; возможна попытка избежать болезненного и опасного периода ожидания со стороны кандидатов Увторой волныФ; с одной стороны, показатели темпов роста инфляции и ставки процентов могут сблизиться быстрее, чем ожидалось, а с другой стороны, есть опасность, что от валютного УбампераФ откажутся слишком рано.

итература:

Bratkowski, Andrzej S., and Jacek Rostowski (1999a): Zlikwidowac zlotego (Abolish zloty), Rzeczpospolita, March 6, Warsaw.

Bratkowski, Andrzej S., and Jacek Rostowski (1999b): Wierzymy w euro (We believe in euro), Rzeczpospolita, April 26, Warsaw.

Pages:     | 1 | 2 | 3 |    Книги по разным темам