Книги, научные публикации
Pages: | 1 | 2 | 3 | 4 | МОСКОВСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ имени М.В. Ломоносова Факультет государственного управления _ Ученые труды Выпуск второй МОСКОВСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ имени М.В. Ломоносова ...
-- [ Страница 3 ] --Существенным аспектом разногласий является степень автономности, предоставленная республикам, входящим в состав Российской Федерации. Так, среди Конституций республик, входящих в состав России, Конституции Татарстана, Тувы, Башкортостана содержат полномочия, предусматривающие степень суверенитета, который входит в противоречие с Конституцией Российской Федера ции. Татарстан, например, не только закрепил за собой особый статус, но и первым заключил договор с Россией, Башкортостан и Республика Саха (Якутия), Бурятия также заключили подобные двусторонние договоры с федеральным правительством, по этому же пути пошли и другие субъекты федерации.
Следует отметить и то обстоятельство, что одной из причин инициации процесса подписания двусторонних договоров субъектов федерации с центром явилось то, что республики постоянно пытались обеспечить себе еще более высокий статус и большие полномочия, что естественно вызывает со стороны других субъектов Российской Феде рации не только критику, но и аналогичные попытки изменения своего статуса в сторону его повышения. Одним из эпизодов, отчетливо показавшим наличие этой проблемы во взаимоотношениях центра и регионов, явилась попытка Свердловской области в 1993 г. повысить свой статус путем самопровозглашения себя Уральской республикой с собственной Конституцией и Президентом.
В современной России налицо значительное региональное разнообразие, что и обусловливает трудности в организации института местного самоуправления. Взаимодействие субъектов федерации с центральной властью предполагает существенные ограничения компетенции последней и предоставление широких полномочий непосредственно регионам. В России же в какой-то мере наблюдается обратная тенденция, когда конституционно провозглашается федеративное государство, а на самом деле оно в значительной степени остается унитарным.
Не секрет, что положение регионов в России далеко не одинаковое. Есть богатые, средние и бедные по своим ресурсам республики, края и области. Существуют в них и серьезные диспропорции в структуре производства, вызванные тем, что они длительное время развивались в лусловиях единого народнохозяйственного комплекса бывшего СССР, где выполняли строго определенные функции.
Развал Советского Союза поставил производство в целом ряде субъектов федерации на грань остановки в связи с тем, что партнеры по производству оказались отгорожены государственными границами и таможнями.
Региональные власти, получив определенную самостоятельность и освобождаясь от опеки и тотального контроля со стороны центра, становятся, полномочными представителями власти на местах. Однако существуют серьезные противоречия между федеральным правительством и субъектами Российской Федерации, обусловленные, в частности, тем, что согласно статье 72 Конституции лустановление общих принципов организации системы органов государственной власти и местного самоуправления4 находится в совместном ведении.
Это обусловливает и существенные различия в формах местного самоуправления, предусмотренные в региональных законодательствах о нем. Практически каждый субъект Российской Федерации при создании органов местного самоуправления руководствуется собственными разработками.
В конституциях десяти республик, входящих в Российскую Федерацию, исследуемый вопрос решен одинаково потому, что они были приняты после вступления в силу федеральной Конституции. В них государственно-правовая природа местного самоуправления закреплена так же, как и в Конституции Российской Федерации. В большинстве из них воспроизведена формулировка ч.2 ст.З Основного закона Российской Федерации об осуществлении власти народом непосредственно, а также через органы государственной власти и органы местного самоуправления. Так решен вопрос в конституциях:
Башкортостана (ст.З), Бурятии (ст.З), Дагестана (ст.4), Калмыкии (ст. Степного Уложения), Коми (ст.2), Северной Осетии Ч Алании (ст.З), Татарстана (ст.2), Тывы (ст.5). Другие нормы этих конституций разви вают и конкретизируют государственно-правовую природу местного самоуправления как формы народовластия, не расходясь со смыслом и буквой федеральной Конституции5.
Иначе решен этот вопрос в Республике Карелия, Республике Саха (Якутия) и Чеченской Республике Ч Ичкерии. В Карелии Конституция (ст. 3) воспроизводит формулировку Конституции России, однако в республиканском Законе О местном самоуправлении в Республике Конституция Российской Федерации. С.30.
См.: Баранчиков В.А. Муниципальное право. М., 2000. С.33.
Карелия сущностная характеристика местного самоуправления отсутствует, поэтому определить природу этого института по данному закону невозможно. Весьма своеобразно решен вопрос о местном самоуправлении в Республике Саха (Якутия). В ее Основном законе местное самоуправление признается и гарантируется. Оно осуществляется гражданами в городах, сельских поселениях, на других территориях (ст.94'), его органы не входят в систему органов государ ственной власти (ч.2 ст.94'). Вообще о власти применительно к местному самоуправлению в этом важном документе даже не упоминается.
Хотя Конституция Чеченской Республики была принята раньше Основного закона РФ, в ней методологически правильно решен вопрос о местном самоуправлении. Оно признается формой народовластия (ст.2), осуществляется местными представительными и исполнительными органами и в форме непосредственной демократии (ст. 89Ч93)6.
В законодательстве иных субъектов Федерации по-разному решен вопрос о местном самоуправлении. В некоторых уставах к нему подходят нередко формально, без подробного юридического закрепления полномочий органов местного самоуправления как корпораций публичного и частного права. Круг полномочий местного самоуправления ряда областей, краев и автономных округов определен не шире круга полномочий земства и городского самоуправления дореволюционной России и упраздненных местных советов. Такое положение можно увидеть в законодательстве Иркутской, Вологодской, Калининградской, Новосибирской, Омской, Свердловской, Тюменской и других областей, где о народовластии в форме местного самоуправления вообще ничего не говорится, что противоречит Конституции РФ и Федеральному закону Об общих принципах организации местного самоуправления в Российской Федерации.
Уставы некоторых субъектов РФ, воспроизводя нормы феде ральных актов о государственной природе местного самоуправления, иногда закрепляют не право граждан РФ на осуществление местного самоуправления (ст.З Закона Об общих принципах...), а лишь право на участие в местном самоуправлении (ст.74 Устава Ямало-Ненецкого автономного округа;
соответствующие статьи уставов Ненецкого, Ханты-Мансийского и Усть-Ордынского Бурятского автономных округов). Аналогичная норма содержится и в Уставе Иркутской См.: Баранчиков В.А. Муниципальное право. С.34.
области (ст.43). Противоречит конституционным предписаниям и федеральному законодательству закрепление государственно-правовой природы муниципального управления в уставах Курганской, Ленинградской, Новгородской, Оренбургской и Свердловской областей.
Уставы субъектов РФ по своему содержанию и уровню правовой культуры не одинаковы. Многие из них были приняты до вступления в силу Федерального закона Об общих принципах организации местного самоуправления в Российской Федерации и не приведены в соответствие с его нормами.
Это подтверждает, например. Устав Курганской области, принятый областной Думой 1 декабря 1994 г. В этой области представительные и исполнительно-распорядительные органы районов, городов Кургана и Шадринска входят в систему испол нительных органов государственной власти (ч.2 ст. 78 Устава).
Система построения, порядок образования и полномочия этих органов определяются областным законом (ст. 108 Устава). В то же время Устав закрепляет строительство местного самоуправления в соответствии с Конституцией РФ и областным законом (ст. 143).
Конечно, этот юридический документ вступил в силу раньше Федерального закона О принципах организации местного самоуправления в Российской Федерации, но в нем не нашли не только своего развития, но даже воспроизведения важнейшие нормы Конституции РФ. Устав Ленинградской области закрепляет осуществление государственной власти населением (ч.1 ст.З), а упоминания о местном самоуправлении здесь вообще нет. Зато есть очень неубедительная аргументация присутствия на местах префектов и других представителей губернатора (ст.9). Весьма непрофессионально решен вопрос о народовластии на местах в Новгородской, Оренбургской и, особенно, в Нижегородской, Оренбургской и Свердловской областях7. В Ярославской области предпринята попытка восстановления практически в полном объеме дореволюционной системы волостного самоуправления, а в Тамбовской практически сохранена строго централизованная организация местного самоуправления советского типа.
Довольно пестрый конгломерат региональных законодательств относительно организации местного самоуправления в значительной мере обусловлен режимом постоянного запаздывания, отставания от потребностей сегодняшнего дня со стороны центральных органов См.: Баранчиков В.А. Указ. соч.С.34-35.
представительной и исполнительной власти. Это привело к тому, что разработка региональных законодательств о местном самоуправлении в условиях длительного отсутствия общефедерального закона о нем позволила разработчикам этих документов обеспечить статус органов местного самоуправления, во многом отличный от общероссийского, гарантированного Конституцией.
Сложность процесса формирования системы местного управления в субъектах федерации современной России во многом обусловлена комплексом социально-политических противоречий, сложившихся на нескольких уровнях взаимодействия между центром и регионами.
Многочисленные факты несоответствия Конституций автономных республик, уставов краев и областей, крупных городов Конституции Российской Федерации и общефедеральным законам свидетельствуют об определенной совокупности противоречий, которые сложились по поводу создаваемого института местного самоуправления между правительственной и региональными элитами, между центром и субъектами федерации. В условиях фактического неравенства прав субъектов федерации, при декларируемом их равенстве идет сложный процесс перераспределения властных полномочий между центром и регионами и их регламентация.
Также, нужно отметить, что между субъектами федерации нет согласия по основной концепции местного самоуправления, предус мотренного действующей Конституцией страны. По существу, региональные политические и экономические элиты сегодня призваны, на основе Конституции, создать реальные механизмы местного самоуправления, способные в перспективе существенно ограничить их всевластие, поставив их деятельность под гласный и независимый общественный контроль. Сегодня российское общество находится в переходном состоянии, а переходным состояниям, как правило, соответствуют и переходные состояния власти. Н. А. Бердяев, характеризуя переходное состояние власти в течение довольно длительного периода становления Советского государства, очень тонко подметил одну его характерную черту, которую с известной долей уверенности можно найти и в современном российском обществе. Он писал: Переходный период может затянуться до беско нечности. Те, которые в нем властвуют, войдут во вкус властвования и не захотят изменений... Воля к власти станет самодовлеющей, и за нее будут бороться как за цель, а не за средство8. Этим и объясняются, в Бердяев Н.А. Судьба России. М., 1990. С.105.
частности, попытки поставить под сомнение саму идею местного само управления, обосновать ненужность для российского общества этого социального института.
Внутри самих регионов между исполнительной и представительной ветвями власти существуют серьезные противоречия по поводу создания органов местного самоуправления.
Почувствовав возможности полновластия после роспуска Советов по всей стране в результате октябрьских событий 1993 г., исполнительная власть стремится к созданию подконтрольной, или карманной, сис темы местного самоуправления, которая по форме выглядела бы как реальное местное самоуправление, а по содержанию осталась бы прежним административным, бюрократическим управлением местными сообществами. Отсюда проблемы финансового обеспечения самоуправления, попытки администрации регионов вторгаться в компетенцию муниципальных образований, что, по существу, ведет к реставрации советской системы местного самоуправления под флагом ее демократического обновления.
И, наконец, необходимо отметить известную пассивность российских избирателей, традиционно не доверяющих любой власти, независимо от демократических одежд и предвыборных обещаний, мало предсказуемых в своих симпатиях и антипатиях, не желающих авансировать своими голосами тех или иных политиков. Инертность электората позволяет различным политическим силам, особенно находящимся у власти, готовить политические условия выборов в своих интересах либо препятствовать их проведению в установленные сроки. Неоднократный срыв прежней саратовской администрацией уже назначенных выборов в органы местного самоуправления Ч классический пример в этом плане. Следует также учитывать, что основная масса избирателей еще не представляет себе различий между Советами народных депутатов общества развитого социализма и вновь создаваемым институтом местного самоуправления.
Таким образом, противоречия по поводу создания института местного самоуправления, условно говоря, располагаются по властной вертикали и занимают политическое пространство от правительственной элиты через элиты субъектов федерации, спускаясь до городских и сельских элитных групп, взаимодействующих непосредственно с населением по поводу создания комфортной и адаптированной к реализации собственных интересов системы местного самоуправления.
Целостной системы местного самоуправления в Российской Федерации пока не существует, хотя на местах постепенно начинают функционировать представительные органы этого общественного института, свободно избранные населением, то есть уже имеются отдельные компоненты будущей системы и формируются механизмы местного самоуправления.
Становление института местного самоуправления в субъектах Российской Федерации предполагает наличие современной концепции его организации, охватывающей все стороны этого сложного общественного явления. Ее очертания уже просматриваются в го сударственных документах и в текущих политических материалах, есть попытки и в литературе представить ее в наиболее общем виде.
Исходя из имеющихся документов, материалов и публикаций, можно выделить несколько общих моментов, которые должна органически включать в себя концепция местного самоуправления:
во-первых, государство, должно обеспечивать условия, спо собствующие сохранению территориальной целостности страны, и обеспечивать реализацию практических интересов национально культурных образований, социально-экономических и политических интересов всего населения;
во-вторых, местное самоуправление должно иметь собственное место в становящейся политической системе, его органы и образования не должны подчинятся более государственным органам, а выполнять, в рамках действующего законодательства, только волю местного населения;
в-третьих, без четкой законодательной проработки компетенции и полномочий института местного самоуправления возникающие органы местного самоуправления вполне могут обрести статус придатка государственной власти на местах;
в-четвертых, Закон Об общих принципах организации местного самоуправления в Российской Федерации, который декларирует запрет на ограничение прав местного самоуправления;
предусматривает обязательность решений, принятых путем прямого волеизъявления граждан для предприятий, учреждений и организаций, находящихся на соответствующей территории муниципального образования;
определяет обязательность рассмотрения обращений органов местного самоуправления органами государственной власти, государственными должностными лицами, предприятиями, учреждениями и организациями, к которым эти обращения направлены;
гарантирует судебную защиту прав органов местного са моуправления;
наделяет представительные органы местного самоуправления правом законодательной инициативы в представительном органе соответствующего субъекта федерации должен неукоснительно соблюдаться;
в-пятых, права человека на участие в управлении в рамках современного подхода к самоуправлению на местах, что означает и определенную правовую культуру, и информированность людей, и их активность должны максимально реализоваться;
И, наконец, необходима детальная проработка конкретных форм, структуры и социального механизма осуществления местного само управления 9.
В целом с таким подходом в определении контуров концепции местного самоуправления в России можно согласиться и в то же время она требует некоторых дополнений.
Так, содержание современной концепции строительства института местного самоуправления должно включать в себя четкую проработку вопросов равноправной совместной деятельности с госу дарственными органами управления на местах, не в смысле раздела компетенции и сфер влияния, а в плане более эффективного сотрудничества по управлению местными сообществами. Связано это с тем, что, по-нашему мнению, полностью автономное местное самоуправление вполне способно при определенных условиях препятствовать согласованности действий при решении общенациональных задач. И, в этом плане, необходимо найти соответствующий баланс между ними, адекватный времени, реальным политическим условиям страны и задачам, которые призвано решать местное самоуправление.
Сегодня же наблюдается иная тенденция Ч значительная зависимость местного самоуправления от государственной власти на местах. Так, комплекс полномочий органов государственной власти субъектов Российской Федерации в области местного самоуправления, предусмотренный в статье 5 общефедерального Закона, ставит возникающее местное самоуправление в неравное, подчиненное положение. Статья 5 кроме контроля за соблюдением законов Российской Федерации в области местного самоуправления включает еще полномочия по принятию и, главное, по изменению законов субъектов федерации о местном самоуправлении, то есть по-прежнему государство оставляет за собой право определять условия, на которых будет осуществляться это самоуправление.
См.: Парадиз А.П. Современная концепция местного самоуправления//Местное самоуправление: Политологический подход. Саратов,1994. С.44-46.
Хотя органы местного самоуправления согласно Конституции не входят в систему органов государственной власти, но на деле они практически поставлены под их контроль, так как только органы государственной власти регионов, а не органы местного самоуправления, обеспечивают соответствие законов субъектов Российской Федерации о местном самоуправлении Основному Закону страны и другим общефедеральным законам. Государственные органы власти на местах осуществляют передачу и регулирование передачи объектов собственности субъектов федерации в муниципальную собственность, а иными словами, формируют эту собственность, либо пользуясь отсутствием реальных работающих органов местного самоуправления, либо используя представительные органы для лоббирования собственных интересов. Они также обеспечивают гарантии финансовой самостоятельности местного самоуправления.
Эта ситуация обусловлена в значительной мере недооценкой того, что современное демократическое государство не может возникнуть в результате реформ, осуществляемых только сверху и на условиях, подготовленных на этом же уровне. Демократическое общество может появиться только по мере того, как народы научатся сами справляться с проблемами коллективной организации собственной жизни, связанными с их общей зависимостью друг от друга. Это во-первых, а во-вторых, нам представляется концептуально необходимой проработка вопросов финансового обеспечения института местного самоуправления, ибо без последнего финансовая луздечка, находящаяся в руках у государства, позволит вполне эффективно управлять местным самоуправлением, которое в этом случае практически полностью теряет свою самостоятельность.
Существуют также серьезные опасения, что система местного самоуправления возникнет среди и внутри стройных рядов представителей государственной власти на местах. Заполнив своими ставленниками органы местного самоуправления, благо условия их формирования готовятся ими самими, они в состоянии эффектно решить спущенную сверху задачу создать местное самоуправление!, не входящее в систему государственной власти.
Становление института местного самоуправления в Российской Федерации - сложный и многоаспектный процесс, в котором участвуют самые различные политические силы с собственными целями, программами и интересами. Российская история организации института местного самоуправления отчетливо являет два подхода к нему. Государственный, начало которому положено в дореволюционной России, а свои крайние формы этот подход обрел в советском государстве, полностью интегрировав местное само управление в систему государственной власти, использовав для этого удачно найденную форму его организации - Советы. Второй подход мы условно обозначили как муниципальный, олицетворяющий собой способ образования (построения) института местного самоуправления снизу, от местностей и территорий.
Реальным второй подход может стать лишь в условиях решения проблем постсоветского федерализма, ликвидации асимметрии между субъектами федерации и формированием равноправных, партнерских отношений между ними, а также между последними и центром. Только в результате обоюдных усилий, с двух сторон Ч сверху и снизу, при взаимной заинтересованности можно решить проблему формирования эффективного местного самоуправления, которое станет не только гарантом необратимости перемен, но и важным фактором становления гражданского общества.
Лившин А.Я.
Образ власти в массовом сознании (1917-1929 гг.) Восприятие институтов и носителей власти в общественном сознании имеет несколько четко выделяемых важнейших аспектов. В первую очередь, возникает вопрос: почему люди понимают и принимают какую-либо власть, готовы подчиняться ей, но отвергают и презирают другую? Понятно, что речь идет о проблеме легитимности власти, т.е. о степени согласия, характеризующей отношения между управляющими и управляемыми, вождями и народом. Власть легитимна, если общество признает за носителями власти право управлять им: управлять вообще, т.е. стоять во главе народа, и управлять в частности, т.е. делать это именно так, как они делают. В этом случае признается обоснованность применяемых способов, методов и приемов управления. Народу кажутся если не справедливыми и желательными, то, во всяком случае, естественными и сама власть, и связанные с нею институты и ритуалы. В свою очередь, политики и вожди ждут от управляемых подчинения, равно как и одобрения их действий по борьбе с лантинародными силами, См.: Гозман Л.Я., Шестопал Е.Б. Политическая психология. Ростов-на-Дону, 1996.
С. 64-65.
внутренними врагами, пятой колонной и прочими, не желающими подчиняться и оказывающими вербальное или действенное сопротивление. Представления населения о легитимности власти были важным элементом становления и укрепления советского строя.
Американский автор Л. Сигелбаум полагает, что социалистический государство, изначально оправдывавшееся в народном сознании идеями об интересах пролетариата и о партии, как авангарде масс, в дальнейшем укреплялось не столько репрессиями и принуждением, сколько различными механизмами легитимации. Среди последних важную роль играло целенаправленное создание образа государства как мудрого, строгого, но также благодетельного отца. Автор в данном контексте пишет о патерналистской составляющей легитимировавших советской государство факторов. Они, безусловно, являлись чрезвычайно важными и буквально пронизывали общественные настроения вокруг новой власти и нового строя. Между тем, одинаково фундаментальными видятся и иные компоненты образа легитимной власти в массовом советском послереволюционном сознании, на которые не столь часто обращается внимание.
Макс Вебер выделял три типа легитимности: легитимность, основанную на праве, легитимность, основанную на традиции, и, наконец, легитимность, основанную на харизме (т.е. на признании исключительного права именно данного человека и именно данной группы на управление людьми). При любом типе легитимации выделяются несколько ее важных предпосылок. Одной из них является время, длительность существования власти и привыкание к ней населения. Люди привыкают к определенному типу власти, к ее языку и идеологии, к ритуалом и атрибутике. В сознании граждан привычность типологии и атрибутики власти является важным фактором укорененности и легитимности. После резкой смены власти или, тем более, общественного строя, необходимо и время, и чрезвычайно напряженные усилия, направленные на легитимацию новой государственности и ее представителей. Именно такая ситуация наблюдалась в России после 1917 г.
Другим фактором становления образа легитимной власти в народном сознании является ее успешность. Аура победителей, атмосфера успеха - все это должно сопутствовать позитивному ментальному восприятию государственности. Победителей не судят,- в значительной степени эта сакраментальная формула верна См.: Siegelbaum L. Dear Comrade, You Ask What We NeedФ: Socialist Paternalism and Soviet Rural NotablesФ in the Mid-1930s // Slavic Review, Spring 1998. P. 107.
для понимания того, как формируются основы легитимного образа данной власти. Причем успехи и победа в данном случае не обязательно означают позитивное прогрессивное развитие общества, государства, укрепление экономики, международного положения страны и т.д. Достаточно того, что данная власть умеет добиваться поставленных ею целей, вне зависимости от того, насколько эти цели и используемые для их достижения средства хороши в общечеловеческом смысле слова, т.е. моральны и благородны.
Правильность, оправданность формирования власти - один из важных факторов ее легитимации. В России эпохи революции 1917 г. и первых послереволюционных десятилетий, в силу неразвитости демократической политической культуры, в народном сознании утвердился классовый способ легитимации власти, по линии лотражения интересов трудящихся и борьбы с классово чуждыми элементами. Представляется, что одним из решающих факторов складывания образа легитимной власти был утвердившийся в массовом сознании порядок наследования В.И. Ленину с позиций продолжения его политической линии, верности его идейно теоретическому наследию. Как отмечают в комментарии к разделу Люди и власть авторы и составители сборника Голос народа.
Письма и отклики рядовых советских граждан о событиях 1918- гг., похороны В.И. Ленина в январе 1924 г. лявились одним из важнейших актов сакрализации его образа, уже и до этого глубоко запечатлевшегося в народном сознании в качестве символа революции и связанных с ней побед. На основе анализа большого массива документов, в том числе, писем трудящихся, авторы делают вывод, что образ Ленина еще при жизни стал обрастать преданиями, сказками и мифами, в которых вождь революции выступал как легендарный героический персонаж 4. По словам путешествовавших по российской глубинке в 20-х гг. иностранцев, даже в крестьянских избах можно было встретить дешевую репродукцию портрета Ленина, нередко висевшую рядом с иконами 5. В 1924 г., вскоре после смерти Ленина, бывшая сестра милосердия гражданской войны и активистка Общества народных трезвенников Н. Черняк в письмо в Народный комиссариат юстиции вложила свои стихи о вожде. В бесхитростных строках были выражены чувства и настроения миллионов людей:
См.: Голос народа. Письма и отклики рядовых советских граждан о событиях 1918-1932 гг. /Отв. ред. А.К. Соколов. М., 1997. С. 189.
См.: Там же.
См.: Такер Р. Сталин. Путь к власти. 1879-1929. История и личность. М., 1991.
С. 255.
Был Ленин вождь народа, Рабочих и крестьян, Любил он их безмерно, За них он жертвой стал.
Он всем внушал презренье К богам, царям, попам, Простым дал просвещенье, Глаза открыл всем нам.
И серп и молот вместе Соединил трудом.
Рабочий и крестьянин Назвал его отцом.
За то, что дал свободу, Всю власть и коммунизм Рабочему народу, В нем только труд и жизнь.
Его мы лозунг чтим, И спайку укрепим.
Порочных всех исправим И пьяниц отрезвим 6.
В этом образе Ленина уже много сказочного, мифологического.
Он дает жизнь и свободу, творит чудеса, его именем лисправляются порочные и отрезвляются пьяницы. В конце концов, мифологизированный Ленин становится священной жертвой за народ. С харизматической фигуры Ленина отсветы героического образа падают и на соратников. Переход рычагов управления страной после смерти Ленина в руки наиболее верного ленинца и уже его соратников и означал в массовом сознании правильный (легитимный) способ формирования власти. Разумеется, в народном менталитете образ легитимного наследника активно формировался пропагандой, спецификой насаждаемого мифа. В этой связи интерес вызывают приемы воздействия на настроения слушателей, примененные Сталиным в речи 26 января 1924 г. на траурном заседании II Съезда Советов, посвященном памяти В.И. Ленина: Ее отличал библейский слог. Структурно речь напоминала антифон:
каждая последующая заповедь Ленина чередовалась с однообразными ответами от имени тех, кто поклоняется емуЕ7. Речь по форме весьма напоминала литургию с характерными признаками православной молитвы. Обращение к непривычной и чуждой большевикам ГАРФ. Ф. 353. Оп. 6. Д. 18. Л. 7-7об.
Мифы и мифология в современной России. Под ред. К. Аймермахера, Ф.
Бомсдорфа, Г. Бордюгова. М., 2000. С. 145.
сакральной риторике, ритуальное возвеличивание умершего вождя не являлось случайным, оно было весьма важным для нового мифоположения, затрагивая чувства и настроения миллионов людей, выросших и культурно сформировавшихся в России.
Наконец, еще один способ легитимации - это ассоциация власти с национальными символами, признание ее народной, питающейся от исторических корней, убежденность населения в том, что именно эта власть и именно эта государственность лучшим образом учитывают культурную и историческую специфику народа и страны. Конечно, сложность социокультурных процессов, проистекавших в Советской России и СССР после 1917 г., мозаичность и фрагментированность общественного сознания, равно как многонациональный и многоконфессиональный характер страны, в какой-то степени нивелировали действие этого фактора. Вместе с тем, отнюдь не случайно, что укрепление представлений о Советской власти как власти легитимной, в массовом сознании коррелируется со становлением новых государственнических элементов идеологии во второй половине двадцатых годов на основе сталинской концепции построения социализма в одной стране. В.А. Шишкин в этой связи замечает, что в зарубежной исторической литературе давно разрабатываются схемы, согласно которым социализм в одной стране и последующий переход к индустриализации так или иначе отражали возврат большевистского руководства к лценностям русского национализма8. В недавно опубликованной в США работе Д. Бранденбергера и А. Дубовски говорится, что отчасти трансформация идеологии и практики режима в направлении национал-большевизма (термин М. Рютина)9 связана со становлением культа личности Сталина, а отчасти - с развитием государственно-ориентированной патриотической идеологии, напоминавшей великодержавие и руссоцентристские традиции царской эпохи10.
Впрочем, похожий взгляд разделяется и многими отечественными историками. Так, идею лимператива русской истории на основе анализа современных историографических тенденций развил М.М. Горинов. Автор отмечает, что, провозгласив в См.: Шишкин В.А. Власть. Политика. Экономика. Послереволюционная Россия (1917-1928 гг.). СПб., 1997. С. 81.
Brandenberger D., Dubovsky A. The People Need a TsarФ: The Emergence of National Bolshevism as Stalinist Ideology, 1931-1941/ Europe-Asia Studies, July 1998. V. 50.
P. 853.
Ibid.
1925 г. идею построения социализма в одной стране, Сталин впервые после революции поставил вопрос о возвращении к национальным традициям, национальным корням государственности: Перейдя на позиции национал-большевизма, он первым среди большевистских лидеров пытался реанимировать национальные традиции и ценности, утвердить преемственность между старой и новой Россией11.
В.А. Шишкин предпочитает говорить об этом феномене более осторожно, характеризуя его как выявление роли старых национальных интересов, постепенное возобладание преемственности над сдвигами12. А с середины двадцатых годов вопрос о приверженности принципу пролетарского интернационализма и выполнение на международной арене и во внутренней политике связанных с ним обязанностей, с одной стороны, и ориентация на национально-государственные интересы - с другой - все более переплетаются в практической и теоретической деятельности большевистского руководства. Однако, как уже отмечалось, даже обращение к национальным (или возможно, имперским, которые частично замещали национально-гражданское сознание в России) ценностям послужило важным фактором формирования образа легитимной власти коммунистов в массовом сознании и сопутствовавших описываемому периоду общественных настроениях.
Анализ содержания и языка писем 1917-1929 гг. показывает, как и в прочих компонентах общественной рефлексии по отношению к государству и носителям государственности - начальникам всех уровней и рангов - постепенно, не без сложностей и кризисов, но все же неуклонно шел процесс утверждения в общественном сознании образа Советской власти как власти легитимной. Это утверждение не противоречит тому факту, что сравнительно большое количество людей, как показывают массовые документы - письма, заявления и т.п.
- было недовольно как отдельными аспектами деятельности государства и его представителей на местах, так и политикой в целом.
Н.Н. Козлова в этой связи справедливо замечает, что и в условиях нарождающегося тоталитаризма масса не может быть приручена на все сто процентов, а тотальная манипулируемость массы является мифом13. Она полагает, что послереволюционная российская масса не проявляла и такого уж острого желания припасть к высокому маяку Горинов М.М. Советская история 1920Ц30-х годов: от мифов к реальности//Исторические исследования в России. Под ред. Г.А. Бордюгова. М., 1996. С. 267-268.
Там же.
См.: Козлова Н.Н. Горизонты повседневности советской эпохи. М., 1996. С. 87.
пролетарской идеологии, усладиться ярким светом пролетарского искусства, как о том мечтали А.В. Луначарский, М. Горький и иже с ними14.
Это мнение подтверждает высказанную некоторыми отечественными и зарубежными исследователями мысль о пределах воздействия официальной советской пропаганды и социокультурных ограничениях проникновения большевистской идеологии в полупатриархальное общество эпохи гражданской войны и нэпа15. В частности, английская исследовательница Сара Дэвис полагает, что вплоть до середины тридцатых годов нельзя говорить о безоговорочном утверждении в массовом сознании понятия вождь, вожди16.
Разумеется, образ власти, как и картина мира в целом - т.е.
система представлений о реальности - были весьма сложны и неоднозначны, находились в состоянии становления и определенной неустойчивости. Однако вектор перемен был направлен в сторону утверждения представлений о легитимном характере коммунистического режима. Методы управления, будучи чрезвычайными в годы гражданской войны, в более спокойный период НЭПа представлялись относительно привычными и обоснованными. В результате перехода к новой экономической политике революционный процесс стал превращаться из катастрофического, неуправляемого и хаотического в процесс эволюционный, более или менее подвластный правящему революционному режиму. Именно эволюционность исторической динамики в двадцатые годы решающим образом сказалась на социально-психологической легитимации большевистской власти. Итальянский историк Андреа Грациози высказывает мысль, что успех нэпа трудно объяснить вне связи с феноменом тяготения деревни к государству. Как только новая власть продемонстрировала чуть-чуть более привлекательное лицо (по сравнению с эпохой военного коммунизма и сопутствовавших ему продовольственных и прочих реквизиций) и провозгласила намерение перестать действовать подобно разбойнику и обеспечить закон и порядок, - крестьяне, отчасти ввиду истощения и усталости, признали ее легитимность17.
Козлова Н.Н. Горизонты повседневности советской эпохи. С. 87-88.
См., например: Davies S. Popular Opinion in StalinТs Russia. Terror, Propaganda and Dissent, 1934-1941. Cambridge, Cambridge University Press, 1997. P. 168-187.
Ibid. P. 168-169.
Graziosi A. A New, Peculiar State. Explorations in Soviet History, 1917-1937. Westport, Connecticut;
London. Praeger. 2000. P. 85.
При этом советская местная и низовая бюрократия эпохи новой экономической политики была достаточно понятна и традиционна в контексте политической культуры рядовых граждан;
ее действия в целом укладывались, в частности, в устойчивые представления о неэффективности, коррумпированности и самодурстве местной власти в России. Некоторые благоприобретенные военно-коммунистические замашки низовой бюрократии вызывали раздражение городских и сельских жителей, однако они не являлись системными и сущностными характеристиками особенностей политической культуры и поведения местной власти в годы нэпа. Да и переход к политике закручивания гаек в конце двадцатых годов уже не воспринимался как нелегитимные действия узурпаторов власти. Он виделся скорее как деятельность, пусть тяжелая и недружественная по отношению к части населения, но все же законная, исходящая из права легитимного и уже устоявшегося государства казнить и миловать. Конечно, вопрос о пределах легитимного государственного насилия был сложным и также получал неоднозначное отражение в общественном сознании.
Однако можно согласиться с мнением авторов и составителей сборника Голос народа. Письма и отклики рядовых советских граждан о событиях 1918-1932 гг., полагающих, что в 1920-е годы большевистскому руководству удалось утвердить свое господство и в городе, и в деревне18. Этому способствовала новая экономическая политика, хотя авторы и оговариваются, что процесс был далеко не безболезненным и однозначным19.
В свою очередь, институты, ритуалы и обычаи Советской власти уже вполне устоялись, прижились и стали привычными к концу рассматриваемого нами периода. Особенно это касалось молодежи, нового поколения, сформировавшегося после 1917 г. Молодые коммунисты к концу нэповского периода в плане политической психологии были куда более радикально советскими, чем их предшественники. Немец Клаус Менерт, посетивший СССР, вспоминал, что большинство знакомых ему комсомольцев отзывалось о новой экономической политике как о проклятом нэпе или дьявольском нэпе20. Исследовательница из США Энн Горзух пишет о нарастании элементов воинственного и радикального восприятия коммунизма и социализма среди идейной молодежи к концу двадцатых См.: Голос народа. Письма и отклики рядовых советских граждан о событиях 1918 1932 гг. /Отв. ред. А.К. Соколов. М., 1997. С. 188.
Там же.
См.: Gorsuch A. Youth in Revolutionary Russia. Enthusiasts, Bohemians, Delinquents.
Bloomington & Indianapolis, Indiana University Press, 2000. P. 80.
годов21. Для этих молодых людей - нового советского политического поколения, - по мнению указанного автора, Гражданская война и военный коммунизм, с одной стороны, и нэп - с другой, - представляли два различных варианта социализма. Причем приоритет явно отдавался первому, с которым ассоциировались героизм и боевитость нового строя22. Ряд других авторов также рассматривает социальные, культурные и прочие корни легитимирующей поддержки формирующегося сталинизма, включая вопросы утверждения в менталитете атрибутики, ритуалов и символов нового социального строя. Так, американский историк Л. Сигелбаум и российский специалист А.К. Соколов справедливо отмечают, что с конца 1970-х гг.
в мировой исторической науке на передний план выдвинулся анализ социальной поддержки режима с использованием методов и концептуально-понятийного аппарата социальной истории23.
Эта поддержка была более выражена в определенных социальных группах, особенно в когорте нового поколения, к которому и апеллировала и у которого находила особый отклик экспансия государственной власти при Сталине. Будучи мотивированными либо стремлением лидти нога в ногу с прогрессом, либо более прагматической мотивацией быстрого продвижения по социальной лестнице, молодые полуобразованные рабочие являлись ударной силой формировавшегося сталинского режима24. Характерно при этом, что радикализм нового идейного поколения опирался на безоговорочное признание атрибутики и институтов нового строя, равно как и ассоциировавшихся с ним идейных и культурных ценностей. Я с 15. IХ вступаю в революционно-боевые ряды победоносной партии большевиков. Я клянусь всем своим революционным инстинктом, душой и телом работать в ней, пока не вырвет из рядов ее смерть. Мне хочется напоследок моей быстро гаснущей жизни послужить еще раз угнетенным пролетариям Запада и свободному русскому народу под умелым руководством В.К.П.(б), - писал В.М. Молотову в сентябре 1928 г. Н.В. Васильев из Ленинграда25. Дискурс этого письма является вполне типичным для характеристики политической психологии радикально настроенной советской молодежи конца двадцатых годов. Представление о жизни, Ibid.
Ibidem. P. 81-82.
См.: Siegelbaum L., Sokolov A. Stalinism As a Way of Life. A Narrative in Documents.
New Haven and London, Yale University Press.2000. P. 3.
Ibid.
РГАСПИ. Ф. 82. Оп. 2. Д. 1443. Л. 44-45об.
как смертельной борьбе - суть психологии революционного радикализма. Революционный миф уже на новом этапе, в условиях нарастания кризисных тенденций в развитии нэпа, служил дополнительным фактором легитимации власти. В этой связи весьма интересное определение роли гражданских мифов дает Д. Бирлайн, утверждая, что они создают почву для образования государства и обеспечивают полномочия правительства, объединяя всех граждан с помощью общего символизма26. Создание государства в данном контексте понимается именно как легитимация данного типа государственности на основе мифа о его символике и атрибутах.
Что же касается еще одного важного фактора легитимации - успешности власти, то, казалось бы, говорить о ней в контексте массового сознания не представляется возможным на фоне тяжелого морально-психологического кризиса общества к концу нэповского периода. Действительно, экономические неурядицы - безработица, социальная напряженность и прочие - развивались в условиях кризиса, условно говоря, идеологии нэпа, т.е. идеологии компромисса. Среди значительной части рабочего класса развивались настроения, отражавшие психологию оторванного от своих корней и потерявшегося в городской обстановке человека, - настроения, характерные для люмпен-пролетарской субкультуры. Для этой субкультуры свойственна психология справедливой уравнительности, завистливая непримиримость по отношению к зажиточным слоям в деревне и новой буржуазии в городе. В нэпе им виделось только отступление, а в его продолжении - причина своего незавидного материального и социального положения. Энн Горзух полагает, что созданные в годы революции и нэпа новые механизмы советской социализации (школа, система политического образования, комсомольские клубы и др.) к концу двадцатых годов еще не могли приносить реальные плоды. Следовательно, основными механизмами социализации продолжали оставаться семья, соседи и иное ближнее и дальнее окружение, улица. Отсюда - соединение в массовых настроениях грубых и примитивных политических представлений с обыденным сознанием малообразованных и при этом социально неустроенных людей. Все это порождало недовольство Цит. по: Филиппова Т. Мифы верхов, мифы низов. Природа контакта / Мифы и мифология в современной России. Под ред. К. Аймермахера, Ф. Бомсдорфа, Г.
Бордюгова. М., 2000. С.169.
См.: Политическая история: Россия - СССР - Российская Федерация: В 2 т. Т. 2.
М., 1996. С. 224.
Gorsuch A. Op.Cit. P. 28-30.
компромиссами, желание видеть от власти более радикальные действия. К чему все гражданские, когда кулаки берут всю власть экономическую в свои руки. Они говорят: ваша власть политическая, управляйте страной, как хотите, а денежки - у нас.
Тогда для чего и на что я имею голос и политические права, когда пасу скотину, а они живут во дворцах.
Нет, товарищи, не было правды и не будет, хоть сделай сто революций. Как мы были бедняками, так и остались, если у меня нет за душой копейки. Я был пастух и помру пастухом.
Я все-таки искал правды везде, но нет и не будет. Почему опять богатеи нажили капиталы, что и думать страшно, и власть им и партия ничего не делает? Раз коммунисты, так почему нет коммун, а есть частный капитал?
Мы согласны быть чистыми коммунистами, каких еще не бывало.
Раз все общее, то должно быть по-коммунистически, - писал в газету Батрак в августе 1926 г. некто Варламов из Кинешемского уезда Иваново-Вознесенской губернии29.
Разумеется, многообразные причины для недовольства властью имелись и у крестьянства, и о них мы еще будем подробно говорить.
Однако все вышесказанное не отрицало формирования в массовом сознании образа большевистской власти, как власти успешной. Во первых, победа в Гражданской войне (т.е. именно успех, причем успех крупнейший) оттеняла все начинания государства в двадцатые годы;
эта победа являлась фундаментальным фактором восприятия Советской власти как в городе, так и в деревне. Играли свою роль также официальная идеология и официальная пропаганда. Во-вторых, нэп, помимо упоминавшихся кризисных явлений, имел и неоспоримые достижения. Соответственно, общественные настроения в связи с новой экономической политикой также были неоднородными:
распространялись как негативные, так и позитивные оценки хода нэпа и итогов деятельности власти. В целом, фактор успешности, хотя и с оговорками, но также работал как способ легитимации власти, создавая определенный фундамент ее восприятия массовым сознанием. Укрепила ореол успешности и победа сталинской группировки над оппозициями в 20-х гг. Разгром политических противников позволил сформировать в массовом сознании образ здорового тела (партии, власти, государства и страны в целом), очищающейся от оппозиции, как от болезни либо скверны. Хотя были, разумеется, и сторонники оппонентов Сталина, также проявлявшие ГАРФ. Ф. 6836. Оп. 1. Д. 22. Л. 42-43.
свои настроения в письмах (о чем речь у нас еще пойдет), но их мнения не были столь широко распространены. Типичным примером более массовых настроений легитимации через успех в борьбе с врагами является письмо в редакцию журнала Работница, написанное А. Орловой в марте 1929 г.: Читая из газет про пошлости Троцкого, я не смогу смолчать, а хочу написать, как пролетарка работница, пишу. Насколько хватило у такого руководителя партии и Центровика30 Троцкого такую сделать измену нашим усталым рабочим за дело революции;
тогда, когда партия предложила покинуть, то он решился ехать за границу, ну где же его партейная дисциплина, где же любовь к рабочим. Я, простая работница, никогда бы не решилась, лучше пулю пустить себе в лоб, но не сделала бы того, что сделал, как мы все его почитали, вождь пролетарской революции. Предатель, изменник, попадется он в руки рабочих, от такого негодяя один останется пепел за такую пошлость, вместо того, чтобы больше помочь партии, а он, партии подставил рога. Но - не беда, таких подлецов партии больше надо очищать. А мы, рабочие, больше будем крепить ряды партии, а беспартейным постараемся еще больше положить сил помочь партии. Работница, будь готова всегда дать отпор врагу31.
Таким образом, в период с 1917 по 1929 гг. в массовом сознании утверждается образ советской власти не как власти узурпаторской, чужеродной и т.д., а как власти легитимной. Следует при констатации этого обстоятельства иметь в виду, что легитимация новой государственности происходила не только и не столько на основе рациональной рефлексии на действия, институты, способы формирования и т.д. власти, но и на основе мифа, использовавшегося как оружие государства во имя своей легитимации, на что обратили внимание некоторые авторы32. Одним из основополагающих при этом был миф революционного обновления, ведущего к светлому будущему;
миф, опиравшийся в своей основе на глубинные пласты архаического сознания. В 20-е гг., по мере упрочения режима личной власти Сталина в борьбе с правыми и левыми оппозициями, мифологема революционного обновления постепенно сплавлялась с реанимированным традиционным мифом о добром царе - Вожде, Хозяине, который, обладая всей полнотой власти, наведет порядок в стране и возглавит великое государство. Как уже отмечалось, Т.е. представителя центральной власти.
РГАСПИ. Ф. 610. Оп. 1. Д. 234. Л. 16-18.
См. напр.: Левандовский А. Мифы как средство легитимации власти в России (XIX XX вв.)//Мифы и мифология в современной России. Под ред. К. Аймермахера, Ф.
Бомсдорфа, Г. Бордюгова. М., 2000. С. 129-167.
созданный после смерти Ленина в 1924 г. его культ послужил развитию мифа об листинно верном наследнике. Это миф, имевший определенный ритуально-сакральный оттенок, подготовил социально психологическую почву для появления культа второго вождя. Хотя вплоть до 1929 г. настроения, в которых просматривались бы элементы культа личности Сталина, в письмах во власть встречаются лишь эпизодически.
Один из сложных аспектов формировавшегося в общественном сознании после 1917 г. образа власти связан с влиянием традиции, преемственности партийно-государственной власти большевиков и старого российского самодержавия. Некоторые современные авторы уделяют этой проблеме достаточно большое внимание. Как уже отмечалось, в годы нэпа местная бюрократия воспринималась населением в целом в рамках российской традиции власти и государственного управления. Во многом это определялось тем, что низовые лответственники были вынуждены в своей повседневной деятельности больше полагаться не на чрезвычайные, военно революционные, а на лобычные, рутинные методы управления.
Любопытно взглянуть на эту новую особенность функционирования власти на местах глазами самих большевистских руководителей. В 1925 г. будущий нарком земледелия Я.А. Яковлев отмечал, что с введением нэпа заметно ослабли приводные ремни в деревне:
партийные ячейки малочисленны и по сути представляют собой не актив, а собрание должностных лиц. В свою очередь, председатели сельсоветов превратились в агентов по исчислению налогов, а волисполкомы стали подсобными агентами фининспекторов34.
Затронул Я.А. Яковлев также и проблему влияния новой роли местной власти на нравы и настроения в деревне, где, по его мнению, царит беззаконие, молодежь стоит вне политики, культурному досугу предпочитает улицу35. Однако столь приземленная, не мобилизующая, а рутинно-управленческая роль низовой бюрократии в целом формировала вокруг власти на местах настроения преемственности, привычности.
Однако проблема преемственности в целом гораздо сложнее и объемнее;
относится она к восприятию власти в целом, как низовой, так и высшей. По сути, речь идет о понимании и оценках в общественном сознании власти как системы. По мнению В.А.
См., например: Шишкин В.А. Власть. Политика. Экономика. Послереволюционная Россия (1917-1928 гг.). СПб., 1997. С. 52-87.
См.: Яковлев Я.А. Наша деревня. М., 1925. С. 136, 141-142.
Там же.
Шишкина, традиции, которые новый режим унаследовал от своего предшественника, нашли свое отражение в лцелом комплексе элементов, политических средств, методов и форм руководства.
Соглашаясь в целом с этим утверждением, следует взглянуть сквозь призму тезиса о преемственности на динамику массового сознания и соответствующих общественных настроений.
Одной из важных характеристик новой власти и новой государственности являлась их неуклонная бюрократизация.
Гипертрофированный централизм военного коммунизма и установившаяся в годы Гражданской войны диктатура партии не просто привели к разрастанию бюрократии, но и придали власти новое (оно же и старое) сущностное качество, связанное с появлением бюрократической системы. Поскольку партийная диктатура охватывала все стороны жизни общества, только разрастание этой системы давало возможность контролировать экономику, политику, идеологию, силовые функции и т.д. Еще в годы Гражданской войны первые партийные диссиденты приходят к выводу о глубокой бюрократизации нового властного аппарата. На VII съезде РКП(б) Н. Осинский, в частности, утверждал: В настоящее время старые партийные товарищи создали целый чиновничий аппарат, построенные в сущности по старому образцу. У нас создалась чиновничья иерархия.
Когда мы выставили в начале революции требования государства коммуны, то в это требование входило следующее положение: все чиновники должны быть выборными и должны быть ответственными перед выборными учреждениями. У нас теперь получилось фактически такое положение, когда низший чиновник, действующий в губернии или в уезде и ответственный перед своим комиссариатом, в большинстве случаев ни перед кем не ответственен 37. Письма с мест массово подтверждали эту картину. Человек малограмотный, не умеющий правильно мыслить, занимает пост комиссара, жрет за 10-х, ездит на извозчиках и портит воздух, - вот так отразил в письме Ленину в 1920 г. господствующие настроения по поводу облика типичного представителя низовой власти неизвестный автор 38. Важно особо обратить внимание на то, что рядовые жители страны на своем уровне, в распространявшихся настроениях ощущали становление именно бюрократической системы, а не просто реагировали на рутинные проявления бюрократизма. В своих письмах, заявлениях, иного рода обращениях они на народном языке отражали тот Яковлев Я.А. Наша деревня. С. 54.
Восьмой съезд РКП (б): Стенографический отчет. М.;
Петроград, 1919. С. 162.
ГАРФ. Ф. 130. Оп. 4. Д. 247. Л. 64.
процесс, который А.Г. Шляпников при переходе к нэпу в 1921 г.
описывал следующим образом: Когда мы боролись за власть Советов, то противопоставляли бюрократической власти капиталистического государства Советы, как массовые органы власти пролетарской демократии, сближающие трудящиеся массы с государством. В ходе нашей борьбы мы нагромоздили такое большое количество органов и так отдалили их от масс, что вынуждены ставить в порядок дня вопрос о борьбе с бюрократизмом. Под самое понятие бюрократизма мы подводим также различные понятия. Для одних бюрократизм сводится только к канцелярщине, переписке, бумажной волоките. Но это лишь одна сторона бюрократизма, которую легко победить путем внутренней организации работы аппарата. Самая опасная сторона бюрократизма заключается в фетишизме аппаратов государственной власти, в их стремлении рассматривать себя в качестве пупа земли, вокруг которого вращаются солнце, луна и прочие советские планеты.
Отсюда, из такого положения вытекает и формальное отношение к делу, бездумность, ограниченность и прочее зло39.
Для массового обывателя системность бюрократии, безусловно, являлась показателем преемственности, символом традиции. Так, характерным примером массовых настроений по поводу наличия бюрократической преемственности являлось письмо-циркуляр, нелегально распространявшийся широко по стране в начале 1921 г.
(были зафиксированы многочисленные случаи появления этого документа на предприятиях) от имени так называемой Организации низов РКП (б): Теперь наша партия огосударственнилась, это первое зло, которое нужно в корне пресечь. Завелся страшный бюрократизм, доходящий до старорежимного жандармского покроя. Завелась страшная канцелярщина Е Завелось страшное желание у всех наших верхов быть высшими верхами и, вследствие этого, пошли личные счеты, подлизывание, сплетни, злоупотребление и заискивание и явное официальное неравенство. Каждый верх считает низы серой кобылкой и не хочет не только с нами, низами, считаться, но даже и не контролируется нами Е Низам не дают обсуждать поведение верхов, из низов в большинстве случаев не бывает президиумов, судов и т.д., каждого рядового члена партии, поднимающего вопрос о верхах, считают уже врагом Советской власти Е40.
Цит. по: Гимпельсон Е.Г. Нэп и советская политическая система. 20-е годы. М., 2000. С. 375.
Цит. по: Власть и оппозиция. Российский политический процесс ХХ столетия. М., 1995. С. 105.
Если отбросить понятный в контексте развернувшейся в то время партийной дискуссии идейный пафос приведенного документа, обращает на себя внимание сравнение коммунистической бюрократической системы с государственностью старорежимного жандармского покроя. Эти настроения к концу эпохи военного коммунизма были распространены весьма широко, о чем свидетельствует анализ писем во власть.
Переход к нэпу не ослабил, а лишь закрепил системный характер бюрократизации власти. Отсутствие механизмов политической демократии неизбежно компенсировалось всевластием чиновничества:
партийного, советского, военного, кооперативного и т.д. Всевластие бюрократии с неизбежностью порождают коррупцию, неэффективность и прочие родовые признаки, столь знакомые жителям страны из их старой, дореволюционной социальной практики.
В одной из листовок, распространявшихся на предприятиях в 1928 г., говорилось: Рабочий класс, низведенный со ступени господствующего класса, стал наемным рабочим, продавая свою рабочую силу социал-бюрократам, которая не меньше, а больше эксплоатирует рабочий класс, жирея за счет его пота. Вместо рабочего государства стали общие территориальные мелкобуржуазные парламенты под вывеской Советов. Фактически власть перешла в руки мелкобуржуазных социал-бюрократов (чиновников), организовавшись в особый класс, прикрывая свое господство и диктатуру над пролетариатом якобы существующей диктатурой пролетариата. В процитированном документе в первую очередь примечательно обращение к той стороне восприятия рабочими новой власти, которая ассоциировалась с символами и проявлениями старого строя, отжившими мелкобуржуазными политическими институтами, классовой эксплуатацией, причем фундаментом для навязывания подобного рода ассоциаций выступает системная бюрократизация режима.
Еще одним важным фактором преемственности российских традиций власти в общественном сознании и умонастроениях выступала сугубая централизация управления государством и обществом. Централизм - одна из основных доминант русского государственного развития - получил при Советской власти новый толчок, наполнился новым идейным и практическим содержанием.
Причем помимо централизации управления обществом и государством Цит. по: Голос народа. Письма и отклики рядовых советских граждан о событиях 1918-1932 гг./ Отв. ред. А.К. Соколов. М., 1998. С. 202.
в традиции централизма укладывалась и экономическая политика новой власти, способы регулирования хозяйства страны. Активное вмешательство государства в экономическую жизнь, стремление всегда и везде насаждать свои приоритеты являлось устойчивой традицией исторической жизни России, что находило свое отражение в массовом сознании. В частности, высокая степень монополизации хозяйства, свойственная, в том числе, и нэповской эпохе, насаждение ведущей роли государственного уклада в целом не противоречили привычным представлениям населения о традициях деятельности власти в сфере экономики. Не следует забывать, что в годы нэпа около 80% несельскохозяйственных секторов экономики оставались национализированными42. Отчасти гипертрофия централизма вызывала беспокойство и в руководстве. В докладе ВСНХ Совнаркому в мае 1927 г. отмечалось: лцентрализм приобрел гипертрофированные размеры43. Централизация хозяйственной жизни и замена (пусть и неполная в годы новой экономической политики) объективного (рыночного) взаимодействия между производством и потреблением (а потребителями являлось, разумеется, общество), на субъективный (через аппарат управления), могли иметь результатом лишь усиление бюрократии, однако никак не вызывало реакции ментального отторжения. То же самое относится и к централизации власти и управления в целом.
Одной из фундаментальных основ преемственности, безусловно, являлся авторитаризм. Можно по-разному оценивать характер, сущность и глубину демократических изменений в менталитете и общественных настроениях российского населения накануне 1917 г., но трудно не согласиться, что авторитарная традиция в них была все же наиболее укоренена и выражена. Путь большевистской власти к новому самодержавию не выламывался из общих ментальных параметров по отношению к российской государственности. На это обращали внимание ряд отечественных и зарубежных авторов, в частности, Х. Рэгсдейл в одной из своих недавних работ44. Тяготение власти к авторитаризму в социокультурном контексте патриархального сознания было нормальным и лестественным. Это, конечно же, не означает, что в Советской России отсутствовали массовые представления о конституционности, демократии, политических и См.: Малия М. Советская трагедия: история социализма в России. 1917-1991. М., 2002. С. 192.
Гимпельсон Е.Г. Нэп и советская политическая система. 20-е годы. М., 2000. С. 380.
См.: Ragsdale H. The Constraints of Russian Culture // The National Interest. Fall 1993.
N 33. P. 68.
гражданских правах. Речь идет о соотношении авторитарного и гражданского сознания. Авторы книги Голос народа. Письма и отклики рядовых советских граждан о событиях 1918-1932 гг. на основе анализа большого количества писем с мест верно заключают, что отношение народа к власти унаследовало многое из дореволюционного прошлого, согласно представлению: власть - она и есть власть, какой бы она ни была45. Для многих людей власть в первую очередь ассоциировалась с насилием и принуждением по отношению к обществу, с подавлением независимых мнений, гражданской инициативы и т.д. Граждане страны Советов не видели большой и принципиальной разницы между тем, что было раньше, и тем, что стало после революции, привычно рассматривая себя в качестве объекта подавления и эксплуатации. Обычным мотивом крестьянских рассуждений о власти после 1917 г., было, в частности, следующее суждение: Мы люди темные, повиноваться должны власти, уж какая она ни есть46.
Объектом внимания историка должны стать и факторы разрыва преемственности в восприятии большевистской власти массовым сознанием. Как представляется, главным показателем отрицания преемственности в менталитете и настроениях была внутренняя, имманентная склонность большевистской власти к чрезвычайщине, которая иногда разумом, а иногда на уровне социального инстинкта ощущалась обществом. Гражданская война оставила глубочайшие борозды, кровоточащие раны в народной памяти. С гражданской войной тесно ассоциировался военный коммунизм, реквизиции, красный террор. В целом, Советская власть и ее вожди той поры (в данном случае мы не имеем в виду привычно-патриархальную низовую бюрократию) прочно ассоциировалась с военно мобилизационной и военно-реквизиционной системой, причем в самом чрезвычайном и репрессивном облике. Новая государственность вызывала опасения и подозрения в отношении возможного возврата к чрезвычайным методам в любой момент, но при этом была психологически обоснованна и легитимна. Изучение большого массива как городских, так и сельских писем во власть в 20-х гг. показывает, что, несмотря на эволюционный характер нэпа, страх перед новой См.: Голос народа. Письма и отклики рядовых советских граждан о событиях 1918 1932 гг./ Отв. ред. А.К. Соколов. М., 1998. С. 203.
См.: Константинов С.И. Влияние взаимосвязи мировой и гражданской войн на психологический раскол российского общества//Человек и война (Война как явление культуры). Сборник статей/Под редакцией И.В. Нарского и О.Ю. Никоновой. М., 2001. С. 185.
чрезвычайщиной никуда не исчезал - он постоянно присутствовал в массовых настроениях. А для радикально, левацки, настроенной части общества это был не страх, а наоборот, нетерпеливое ожидание грядущего удара по нэпу и нэпманам. Даже местные низовые лответственники, при всей их типологической преемственности со старой бюрократией, при изменении партийной линии, могли выступить орудием новой чрезвычайщины, агентами новой реквизиционной политики. Это достаточно тонко ощущалось на уровне массового сознания и коллективной памяти советских людей. В конце 20-х гг. эти опасения, разумеется, получили уже зримое подтверждение.
В диалоге со властью в условиях нового возврата к чрезвычайщине граждане часто прибегали к способам, которые должны были, по их мнению, заставить власть услышать их и лучше понять. Так, распространенным был прием противопоставления буржуазной государственности, по определению, угнетающей трудовой народ (и ни на что иное не способной), и государственности советской, которая угнетает население по недоразумению либо по ошибке. Чрезвычайщина сознательно, в целях достижения максимально достижимого результата апелляции (заявления, прошения, жалобы, письма и т.д.), представляется как отступление от правильной политики, которое может лишь повредить образу власти в народном сознании. В этой связи достаточно типичным представляется коллективное письмо (за 40 подписями) группы граждан Минского округа А.И. Рыкову, зарегистрированное в секретариате последнего 4 декабря 1929 г. Авторы, в частности, пишут: Никогда не думали, что Советская власть будет нас так угнетать, не говоря уже о богатейших, которым совершенно невозможно жить. Но нам, беднейшему населению, становится невыносимо. Когда читаем газеты, в которых написано, что очень большой гнет и преследование крестьян в буржуазных республиках, то прямо-таки не хочется верить, ибо хуже не может быть, как у нас, в СССР. Там уже человек знает, что власть чужая, вражеская, а все-таки дает людям жить, зарабатывать, а если уже и обманывает, так на то она чужая власть, угнетателей. А почему у нас так? Например, возьмем хотя бы красный обоз: ведь добровольная сдача излишков хлеба, а на самом деле что творится? Е Если же Советская власть не изменит своего направления, то будет очень плохо, ибо крестьяне уже начинают друг друга резать, а когда сойдемся в коллектив, то гораздо будет хуже. Тогда наверняка перережемся, потому что не привыкши к жизни казарменной. Каждый старается на себя работать, а следует мое Государству отдавать, чуть не возвращаться к барщине. Мы очень рады, что от барщины избавились, а вдруг Советская власть нам ее навязывает обратно. Разве это по справедливости делается?47.
Возврат власти к политике чрезвычайщины в письме осуждается с позиций того, что данная власть своя, а не чужая - буржуазная.
Представление о Советской власти как своей соответствует завершившемуся в общественном сознании процессу легитимации большевистского государства. В этой связи дореволюционное российское государство, царизм - тоже чужие, в отличие от большевиков. Однако при этом чрезвычайные методы деятельности этой своей власти также не являлись чем-то неожиданным;
ссылка в письме на красный обоз и насильственное изъятие излишков хлеба - не случайна. В коллективной памяти народа гражданская война, военный коммунизм и Советское государство - понятия одного смыслового ряда. В целом, на основе анализа большого массива писем трудящихся первого послереволюционного двенадцатилетия, можно констатировать, что возврат к чрезвычайщине лишь сознательно рисовался авторами отступлением от предначертанного историей курса;
такова была выбранная стратегия апеллирования во власть. На самом деле он был вполне ожидаем, хотя и осуществлялся в рамках уже сложившихся представлений о легитимном характере власти.
Следовательно, образ власти, как часть картины мира в сознании людей рассматриваемой эпохи, формировался сложным и противоречивым сочетанием представлений о легитимности, преемственности и изменений (нарушения преемственности) нового советского государства. Помимо указанных факторов макрооценки власти, имелись и многочисленные критерии микрооценки: на основании повседневного опыта взаимодействия с представителями режима на местах складывались представления об эффективности власти, ее доступности, отзывчивости, моральном облике и т.д.
ГА РФ. Ф. Г-5446. Оп. 89. Д. 16. Л. 231-231об.
Раздел IV. Организация подготовки управленцев Бычков С.Н., Григорян А.А., Шикин Е.В.
Математическое мышление и искусство управления TodayТs success usually comes from yesterdayТs creativeness Е and tomorrowТs success comes from todayТs creativeness1. В последние пятьдесят лет во многих странах мира подготовке менеджеров уделяется всё больше и больше внимания. Общество осознало, что разрешение многочисленных проблем, накопившихся в процессе его развития, возможно только при наличии значительного числа высококлассных специалистов в области управления различными сферами человеческой деятельности. Правда, количественный рост будущих менеджеров далеко не всегда сопровождается качественным наполнением. Поэтому, наряду с увеличением числа подготавливаемых специалистов, необходима серьезная работа по совершенствованию научного фундамента их образования. Важная роль в этом совершенствовании принадлежит обучению математическим подходам к решению управленческих задач.
В Московском государственном университете имени М.В. Ломоносова при подготовке студентов самых разных специальностей математике традиционно отводилась весьма существенная роль. Следование этой традиции и сегодня опирается не только на успешный опыт многих поколений выпускников, завоевавших высокий авторитет отечественной науке в мировом сообществе, но и на понимание того обстоятельства, что математика, являясь неотъемлемой частью общечеловеческой культуры, наделена способностью, абстрагируясь от множества не существенных для изучаемых явлений свойств, выявлять закономерности, носящие универсальный характер. Поэтому с момента создания в Московском университете факультета государственного управления чтению математических курсов его студентам уделяется значительное внимание.
Поле применения математических методов расширяется непрерывно и достаточно последовательно. Результаты давних Jay A. Management and Machiavelli: discovering a new science of management in the timeless principles of statecraft. 1994. P. 115.
взаимообогащающих связей математики с естественными науками хорошо известны. В прошлом веке появились новые области приложения математики, в первую очередь в экономике, управлении и социальной жизни. Математические идеи, математические модели и методы занимают значительное место в междисциплинарной области, которую принято объединять общим названием operations research/management science;
в научной литературе, издаваемой на русском языке, используется термин исследование операций. Эта область включает в себя также элементы экономики, информатики (computer science) и инжиниринга.
Одной из наиболее разработанных областей исследования операций являются модели линейного программирования, позволяющие строить оптимальные производственные программы, исходя из данных ограничений, налагаемых на ресурсы производства и размеры прибыли, получаемой от продажи каждого из видов производимой продукции. Модели дробно-линейного программирования позволяют составить производственный план таким образом, чтобы обеспечить максимально возможную рентабельность при заданных нормах расхода дефицитных видов сырья, его запасов, удельных затратах на одно изделие и прибыли от реализации одного изделия. Уже последовательное изучение этих моделей от простейших, использующих элементарный математический аппарат, до всё более сложных позволяет развернуть перед будущим специалистом в области управления увлекательные перспективы, которые откроются перед ним, если он не пожалеет времени на изучение предлагаемых ему математических курсов.
Выпускник факультета государственного управления по сути обречён принимать решения на тех или иных уровнях управления. И математические курсы, наряду с другими учебными предметами, должны обеспечить его необходимым для этого концептуальным инструментарием и научить правильному применению количественных методов, поскольку выбор неадекватной модели может свести на нет весь эффект от их применения.
Математическая составляющая управленческого образования, объединяющая связку курсов под общим названием Математические методы и модели в управлении, характеризуется рядом уникальных черт, позволяющей ей занимать особое, ничем другим не замещаемое место в системе знаний и навыков, необходимых для реализации эффективного управления.
Именно изучение математики предоставляет возможность на уровне точного знания понять основной постулат успешного управления, заключающийся в том, что любое решение - это выбор среди множества разумных альтернатив (предлагаемых лицом, формирующим решения), каждая из которых обладает своими плюсами и минусами в зависимости от принимаемых (часто в процессе самого поиска решения) критериев эффективности. Так, решение может приниматься с целью получения максимальной выгоды, или же для того чтобы в максимальной степени застраховаться от возможных потерь. Ясно, что в случае устремления к одновременному достижению двух этих целей мы можем оказаться в ситуации, когда выбор оптимального решения будет зависеть от того, с каким весом каждый из указанных факторов входит в выбираемый нами критерий.
Понимание этого обстоятельства, основанное на изучении соответствующих моделей, позволит сформировать гибкий подход к принятию решений, который учитывал бы возможные сценарии изменения ситуации, определяющие, в числе других факторов, значения весовых коэффициентов. Однако далеко не всегда лицо, принимающее решения, обладает необходимой информацией для качественного прогноза, позволяющего отобрать решение, отвечающее приемлемым критериям эффективности. И тогда выбор достойного решения во многом будет определяться тем, насколько хорошо лицо, принимающее решения, владеет собственно управленческими технологиями анализа ситуации и принятия решений и неформальными навыками теоретико-вероятностного мышления.
Другой важнейшей характеристикой математической составляющей управленческого образования является её способность формировать у будущего специалиста навык последовательного и систематического анализа проблемы принятия решений.
Строя модель управленческой ситуации, мы вначале останавливаем своё внимание на факторах, представляющихся нам наиболее существенными. Так, в области управления запасами прежде всего изучаются детерминистические модели, основанные кроме того на предположении о существовании постоянного и непрерывного спроса, неизменных цен за хранение единицы товара и т.п. Понимание границ адекватности этих предположений реальной ситуации ведёт нас через последовательное усложнение модели (введение случайных флуктуаций для спроса, цен и т.д.) к построению значительно более адекватных стохастических моделей. Важно, что в процессе построения более точных моделей происходит углубление понимания происходящих процессов, что не может не сказаться на эффективизации управления. А так как построение сложных моделей реальных управленческих ситуаций возможно лишь в рамках совместной работы с математиками, то обучение навыкам правильной постановки проблемы и адекватной интерпретации полученных результатов, пониманию реального смысла ограничений, накладываемых на параметры модели, и умению работать в тесном контакте со специалистами-математиками является важной составной частью математического образования на факультете.
И, наконец, третьей уникальной чертой математического образования на факультете является собственно сам набор моделей и навыков их построения и использования в управленческой теории и практике, которые будущий специалист приобретает в процессе изучения математических дисциплин. Это модели линейного и динамического программирования, теории игр и теории массового обслуживания, теории графов и прогнозирования, методы математической статистики. И хотя применение этих и других математических методов и моделей не всегда обеспечивает чёткие рекомендации для принятия управленческих решений, их концептуальная составляющая часто позволяет существенно продвинуться по пути более глубокого понимания проблемных ситуаций. Например, наложение или сравнение двух или нескольких моделей исследуемой проблемы позволяет провести более полный её анализ, недостижимый без применения математических средств. С другой стороны, алгоритмическая составляющая в ряде случаев позволяет упростить проблему, сведя её к пошаговому отысканию решений совокупности более простых.
Принятие управленческих решений - это междисциплинарная область знания. В её формирование (и преподавание) вносят свой вклад специалисты самых разных направлений, таких, например, как менеджмент, психология и математика. Более того, это та область управленческой теории, в которой в наибольшей степени способно проявиться плодотворное сотрудничество специалистов, не всегда с лёгкостью находящих общий язык в ходе обсуждения других проблемных ситуаций. Мы кратко коснёмся некоторых из наиболее интересных возможностей, которые предоставляет современная математика тем, кто стремится к комплексному анализу управленческих ситуаций и принятию действительно эффективных решений, не упуская из виду, что исследование и анализ - это занятия эмоциональные, а сам исследователь (и аналитик) не должен помещать себя вне разрешаемой управленческой ситуации, тем более располагаться над ней.
Даже в такой внешне совершенно бесстрастной области, как химический анализ материалов, исследователь не свободен от воздействия внешних обстоятельств. Рассмотрим, например, ситуацию, когда и изготовитель продукта и его потребитель имеют в своих структурах подразделения, подвергающие изготовленный продукт химическому анализу. В лаборатории изготовителя проводится анализ продукта перед его отгрузкой заказчику, а в лаборатории заказчика сразу по получении. И хотя анализ продукта проводится при помощи стандартных объективных тестов, мало кому покажется удивительным, что оценка качества продукта в лаборатории изготовителя будет лучше оценки в лаборатории потребителя. И это при условии, что транспортировка продукта организована так, что никаких возможностей повлиять на качество продукта не возникает.
Время волевых решений ушло. Решение, принимаемое сегодня, завтра будет реализовываться уже в существенно других условиях, поскольку, пользуясь языком теории управления, испытавшим на себе влияние математического языка, ситуационные переменные (как внешние, так и внутренние) меняются ныне чрезвычайно быстро. А это означает, что принимаемое решение должно опираться на достаточно адекватный прогноз будущего развития. Поэтому от лица, принимающего решения, требуется умение моделировать вероятные сценарии будущего и оценивать возможность реализации этих сценариев. И только затем можно переходить к выдвижению и оценке альтернативных решений. Навыки математического моделирования, основанные, в свою очередь, на достаточно глубоком понимании возможностей тех или иных математических концепций, здесь могут оказаться чрезвычайно полезными.
Процесс принятия решения состоит из нескольких этапов, начиная от осознания самой проблемы, требующей управленческого решения, вплоть до составления инструкций, направленных на его выполнение, и их корректировки в зависимости от полученных по обратной связи первых результатов исполнения. На наш взгляд, роль математических методов достаточно рельефно проявляется уже на этапе формирования различных вариантов принимаемого решения. В особенности это касается тех ситуаций, когда стандартные процедуры и методы оказываются неприемлемыми. Новые, нестандартные ситуации требуют от менеджера творческого подхода, и математическая составляющая управленческого образования, по нашему мнению, позволит предложить ему неожиданный вариант будущего решения в форме ранее не использованной математической модели, который вёл бы к принципиально новому видению проблемы, требующей управленческого решения. Говоря словами В.В. Налимова, математически образованный менеджер создаёт модель-символ и с её помощью обращается не столько к адекватному описанию явления, сколько к его новому видению (подчёркнуто нами - авторы)2. Успех на этом пути зависит не только от овладения специалистом содержанием современных математических концепций, но и от умения видеть в математических построениях воспитателя образного мышления. Последнее соображение обосновывает необходимость большей фундаментализации математической составляющей управленческого образования.
Погрешности в точности и обоснованности при принятии решения на глазок могут обернуться невосполнимыми финансовыми потерями, в то время как в математике наработаны методы точного количественного анализа альтернативных подходов, а также оптимизации соотношений количественных характеристик управляемого процесса с целью достижения желаемых результатов.
Алгоритмичность математических моделей в ряде случаев позволяет прийти к принятию в высокой степени точных и обоснованных решений или, по крайней мере, упростить проблему, сведя её к пошаговому нахождению решений некоторой совокупности более простых проблем.
Принятие решения происходит в условиях определённости, если любое из предполагаемых альтернативных действий приводит к одному вполне конкретному результату. Если же предполагаемые решением действия обусловливают возможность нескольких различных результатов, вероятность каждого из которых можно оценить с достаточной степенью надёжности, то считается, что принятие решения происходит в ситуации частичной неопределённости. И, наконец, если в ситуации неопределённости оценка вероятностей предполагаемых результатов не представляется возможной, то говорят о принятии решений в условиях полной неопределённости. В каждой из описанных групп ситуаций математические модели, как детерминированные, так и стохастические и игровые, позволяют существенно продвинуться в понимании процесса принятия решений и дать взвешенные рекомендации по выбору наиболее эффективного решения. При этом, как уже отмечалось, в ряде математических моделей учитывается даже такая тонкая материя, как отношение лица, принимающего решение, к риску.
Налимов В.В. О возможности метафорического использования математических представлений в психологии // Психологический журнал. М., 1981. Т.2..№3. С.40.
Строго говоря, полной определённостью не характеризуется ни одна серьезная управленческая проблема. Однако в ряде случаев влияние этой неопределённости настолько мало, что им можно пренебречь без ущерба для адекватного осознания ситуации. Для разработки вариантов принятия решения в этих ситуациях известно множество опробованных на практике детерминистических моделей.
Достаточно вспомнить такие модели, как модель Леонтьева, различные модели управления запасами, модели, позволяющие решать задачи с несколькими трудно согласуемыми критериями эффективности (так называемые многокритериальные задачи) и др. Отметим, далее, что если на каком-то этапе исследования проблемы произойдет переоценка ситуации в сторону осознания необходимости учета случайных факторов, глубокое понимание детерминистического среза, продуцируемое соответствующей математической моделью, позволит достаточно уверенно строить модели, более адекватные ситуации.
Более того, детерминистический подход может быть полезен даже тогда, когда известно, что неопределённость, присущая ситуации, достаточно существенна. В этом случае может быть принято наилучшее оценочное значение, вообще говоря, случайного параметра, а затем проверена чувствительность выводов, делаемых на основе детерминированной модели, к ошибкам в значениях этого параметра.
Если при этом достаточно большие изменения значений вызывающего сомнения в его определённости параметра оказывают весьма незначительное влияние на окончательный результат, детерминистическую модель можно считать вполне приемлемой. Если же малые изменения одного или нескольких параметров вызывают значительные изменения итогового результата, то и тогда, прежде чем переходить к более сложным стохастическим моделям, стоит попробовать более точно оценить значения этих чувствительных параметров.
Однако анализ чувствительности и соответствующие его результатам действия по уточнению детерминистической модели не могут быть использованы в ситуации, когда критическая масса неопределённости требует включения этой неопределённости в саму модель. В этом случае задачей первостепенной важности становится определение способов выявления требуемых числовых характеристик распределений вероятностей случайных величин. Иногда эти характеристики могут быть получены из статистики аналогичных параметров в прошлом, однако достаточно часто приходится опираться на субъективные оценки, полученные в результате опроса экспертов в некоторой предметной области. В этом случае необходимо выработать наилучший способ определения параметров распределения на основе мнений экспертов, которые изучаются в математической теории коллективного принятия решений. Кроме того, часто достаточно адекватной является такая оценка вероятностей, которая основана на усреднении пессимистического, наиболее вероятного и оптимистического прогнозов с соответствующими этим прогнозам субъективными вероятностями. Всё это весьма полезно знать выпускникам факультета, тем, от кого через некоторое время будет зависеть точность и эффективность многих судьбоносных для страны решений.
Если с достаточной степенью уверенности установлено, что интересующие параметры распределены по одному из стандартных законов распределения теории вероятностей, то это существенно упрощает процесс принятия решений. Так, обнаружение, например, того, что появление некоторых редких событий (например, случаев травматизма на предприятиях некоторой отрасли) подчиняется закону Пуассона, позволяет принимать решение о допустимых отклонениях от нормы относительно редких событий (например, решить вопрос о том, каково минимальное годовое количество случаев травматизма на предприятии, при котором необходимо принимать срочные меры по изменению ситуации). Свойства стандартных распределений тщательно исследованы, что дает возможность строить оптимизационные модели ситуации, допускающие аналитическое решение, то есть выявление формульной зависимости между условиями операции, элементами решения и результатом действия, который характеризуется одним или несколькими показателями эффективности. В тех же случаях, когда аналитические методы не являются адекватными, прибегают к универсальному методу статистического моделирования - методу Монте-Карло, заключающемся в вероятностной имитации исследуемого процесса.
Далеко не всегда лицо, принимающее решения, обладает необходимой информацией для качественного прогноза, позволяющего принять решение, которое отвечало бы приемлемым критериям эффективности. Но и здесь теория статистических решений предлагает возможный выход в виде, например, так называемого байесовского подхода, который заключается в проведении пробной операции, помогающей уточнить исходное распределение вероятностей (предполагаемый, наиболее вероятный сценарий) относительно будущего развития. Разумеется, проведение пробной операции должно быть экономически целесообразным. Способы принятия решения о её проведении и её оптимальное планирование рассматриваются в математической теории планирования эксперимента. Такой подход может быть использован в процессе принятия решений в достаточно широком классе различных управленческих ситуаций, когда решения принимаются в условиях неопределённости. Чрезвычайно важным является то обстоятельство, что успешная реализация лицом, принимающим решения, указанной методологии зависит как от того, насколько хорошо он владеет собственно управленческими технологиями анализа ситуации и принятия решений, так и от понимания им математической составляющей этой методологии, в частности, неформального владения навыками теоретико-вероятностного мышления (например, понимания риска как среднего квадратического отклонения, опытом работы с массивами статистических данных и т.п.).
Построение и решение сложных моделей реальных управленческих ситуаций под силу лишь профессионалу, однако формирование столь необходимых составляющих успешной работы менеджера как навыки адекватной и корректной постановки проблемы, умение работать в тесном контакте со специалистом-математиком, интерпретация полученных результатов, понимание реального смысла ограничений, налагаемых на параметры модели, вполне реализуемо в процессе изучения сравнительно простых математических моделей.
Так, при изучении теории вероятностей и математической статистики должно появиться понимание условий, когда можно пренебречь случайностью ряда важных параметров изучаемых процессов, заменяя их средними значениями (например, когда значения этих, вообще говоря, случайных параметров мало отклоняются от своих математических ожиданий). В ситуациях, где такие условия не выполняются, подобная замена случайной величины на её математическое ожидание приводит к грубейшим ошибкам. Кроме того, часто само принятие решения о проведении анализа проблемной ситуации с использованием математических средств требует от руководителя достаточно глубокого понимания процесса математического моделирования и ценности ожидаемых результатов, поскольку такой анализ, как правило, требует немалых материальных и временных затрат.
Очень часто качество принятия решения определяется точностью, с которой лицо, принимающее решения, знает о зависимости между интересующими его основными аспектами (признаками) проблемной ситуации (это дает возможность с большой степенью уверенности прогнозировать результаты принятия и реализации решения). Установить факт наличия, а также конкретную форму связи между различными значимыми признаками (например, между ценой и спросом) позволяют методы регрессионного анализа. И здесь весьма актуальным является обеспечение плодотворного контакта между специалистом-математиком и лицом, принимающим решения, способным адекватно оценивать значимость установленной корреляционной зависимости. К примеру, если в качестве факторного (независимого) признака взять количество пожарных команд в городе, а в качестве результативного (зависимого) признака рассмотреть сумму убытков в городе от пожаров, то между этими признаками обнаружится значительная прямая корреляция: чем больше пожарных команд в городе, тем больше и убытков от пожаров. Однако ясно, что данную корреляцию нельзя интерпретировать как связь причины и следствия, поскольку оба эти признака являются следствиями общей причины - размера города. Этот кажущийся не вполне серьезным пример приведен русским математиком начала ХХ века А.А. Чупровым и иллюстрирует важность совместного качественно количественного анализа управленческих ситуаций. Для обеспечения эффективности такого анализа специалист в области управления должен иметь определённый уровень математической подготовки.
Стимулом к развитию математической теории систем массового обслуживания, явилось стремление научиться предсказывать случайно изменяющиеся потребности клиентов и на этой основе организовывать обслуживание с приемлемым для них временем ожидания. В основе этой теории лежит достаточно простая идея: есть некоторое количество клиентов, каждый из которых желает удовлетворить свои потребности в одном и том же месте и, вследствие недостаточной пропускной способности сети обслуживания, интересы различных клиентов вступают в конфликт. Для разрешения этого конфликта необходимо сформировать правило, упорядочивающее обслуживание клиентов с целью минимизации возможных потерь как для клиентов, так и для самой системы их обслуживания. В настоящее время в области управления системами массового обслуживания существует множество хорошо разработанных моделей, достаточно адекватно описывающих реальные проблемные ситуации, требующие управленческих решений.
Поскольку очень часто решение принимается в условиях жёсткой конкурентной борьбы, особое значение приобретает дальнейшая разработка и более широкое включение в образовательный процесс игровых методов и моделей. Использование при их развертывании как детерминистических, так и стохастических методов позволяет учитывать самые различные нюансы конфликтных ситуаций. С другой стороны, это обусловливает их особую важность с точки зрения преподавания, поскольку изучение таких моделей обогащает будущего специалиста в области управления знанием, пониманием и умением применять достаточно далёкие друг от друга математические концепции. Это особенно полезно, поскольку наложение или сравнение двух или нескольких математических концепций-моделей (например, теоретико-игровых моделей и статистической теории решений) при исследовании одних и тех же проблем позволяет проводить более глубокий анализ проблемы.
Но как оценить, насколько принятое решение, имевшее целью обеспечить позитивную динамику, является действительно эффективным? В математической статистике разработаны достаточно эффективные процедуры проверки гипотез, позволяющие с любой, заранее заданной степенью уверенности (надёжности), на основе анализа некоторых предварительных результатов, полученных в процессе реализации принятого решения, такую оценку произвести.
Это, в свою очередь, даёт возможность своевременно скорректировать принятое решение и минимизировать возможные потери. Таким образом, и на последнем этапе процесса принятия управленческого решения - этапе его исполнения и проведения необходимых корректирующих мероприятий, математические подходы могут оказать существенную помощь.
Исследование операций представляет собой искусство давать плохие ответы на те практические вопросы, на которые другими методами даются еще худшие ответы3.
В 2001 г. на факультете государственного управления было открыто отделение антикризисного управления (crisis management), и объем читаемых математических курсов значительно вырос. Это объясняется, в частности, тем, что в экстремальных, нестандартных ситуациях резко возрастает риск потерь от недостаточно обоснованных решений, принимаемых управляющими. В естественных науках и в ситуациях устойчивого экономического развития (не совсем удачный перевод с английского sustainable development) модели могут быть заранее расклассифицированы, и собственно процесс моделирования сводится тогда к распознаванию в данном конкретном случае той или иной известной модели с последующей конкретизацией её числовых параметров. В антикризисном управлении дела обстоят по-иному.
Если рассматривать антикризисное управление не просто как набор специальных методов по санации банков и фирм, а более Саати Т.Л. Математические методы исследования операций. М., 1963. С. 217.
широко - как искусство поиска приемлемых управленческих решений по выходу из сложившихся или складывающихся чрезвычайных ситуаций, в которых необходимо организовать работу большого коллектива людей в направлении преодоления кризисных явлений (в качестве известных примеров успешной деятельности подобного рода можно привести Ф.Д Рузвельта, способствовавшего выходу США в тридцатых годах прошлого века из экономической депрессии, и Дэн Сяо Пина, выведшего спустя сорок лет Китай на путь быстрого экономического прогресса), то преобладающий в настоящее время подход к математическому образованию менеджеров как обучению готовым формальным моделям оказывается действенным далеко не всегда. Чрезвычайные ситуации гораздо хуже поддаются классифицирующим обобщениям, а возможность экспериментирования с целью выбора подходящей модели нельзя даже всерьёз рассматривать - слишком велика цена ошибки.
Приходится оставить и идею имитационного моделирования, проигрывающего различные варианты развития событий (и использующего, в случае необходимости, различные модели их описания), для которого в условиях кризисной ситуации нет ни времени, ни средств.
Трагические события недавнего времени, вызвавшие политическую и экономическую нестабильность в мире, предвещают существенное усложнение условий, в которых придётся работать топ менеджерам по преодолению кризисных тенденций развития.
Глобализация политической и экономической жизни, когда события в одном регионе мира отражаются на состоянии всей мировой экономики, предъявляет новые, более высокие требования к работе специалиста в области антикризисного управления как в России, так и во всем мире. При составлении учебных программ по специальности Антикризисное управление на факультете с самого начала имелась в виду работа будущих специалистов не только в бизнесе, но и в органах государственного управления, где требуются быстрое реагирование на меняющиеся обстоятельства и оперативная подготовка важных решений на федеральном уровне в режиме реального времени.
Налицо, таким образом, положение, когда стандартный способ применения математических методов, успешно работающий в естественных науках и при описании устойчиво развивающихся экономических процессов, не срабатывает, причем не срабатывает именно из-за специфики предметной области, сопротивляющейся самой возможности укладывания многообразных уникальных ситуаций кризисного характера в жёсткие рамки готовых математических форм.
Когда характер динамики складывающейся чрезвычайной ситуации в существеннейшей степени оказывается зависящим от принятых предшествующих решений, ни на какое единообразное математическое описание кризисной фазы управляемого топ менеджером процесса рассчитывать не приходится. В то же время ясно, что совсем без использования математических моделей и методов в процессе преодоления кризисных явлений никак не обойтись, поскольку именно в оптимизации соотношения количественных характеристик управляемого процесса и лежит ключ к успеху.
Но что следует понимать под антикризисным управлением?
Удержание контроля над ситуацией, где разрушительные тенденции ещё только-только начинают проявляться? Поиски выхода из ситуации, когда кризисные тенденции развились в полной мере? Или разбор последствий уже произошедшего кризиса, приведшего к необратимым изменениям? Разумеется, и первое, и второе, и третье.
Заключительной фазой кризиса занимаются специалисты по банкротству и санации. В масштабах государства подобными проблемами - сотрудники МЧС. В этой области наработан немалый практический опыт, составлены многочисленные рецепты и алгоритмы действий, однако с научно-теоретической точки зрения этот случай наименее интересен.
Вторая стадия, когда кризис уже принял серьёзные формы, однако необратимых последствий ещё не наступило, представляет на сегодняшний день наибольший практический и теоретический интерес.
С кризисами подобного рода в состоянии справиться только менеджеры высшей квалификации.
Е. Стерн выделяет следующие характерные признаки кризисной ситуации на второй стадии ее развития4:
Наличие угрозы базовым ценностям.
Неотложность разрешения.
Отсутствие определённости.
Необходимость принятия решения в условиях стресса и острого дефицита времени предъявляет качественно новые требования к подготовке специалистов соответствующего уровня. Количественные соображения при принятии решений в чрезвычайной ситуации играют существенную роль, однако математические методы здесь не могут носить столь изощрённого характера, как это имеет место, например, в Stern E. Crisis Decisionmaking: A Cognitive Institutional Approach. Stockholm., 1999.
P.8.
управлении космическими объектами. В чрезвычайной ситуации основную роль играет чёткое понимание границ области изменения параметров, выход за которые как раз и приводит к катастрофическим изменениям необратимого характера. Именно управление количественными изменениями существенных параметров с точки зрения достижения последовательно устанавливаемых целей содержит ключ к успеху.
С научно-теоретической точки зрения наибольший интерес представляет управление начальной фазой кризиса, когда относительно малыми средствами можно предотвратить гораздо большие издержки в будущем. Эта область фактически не исследована.
По-видимому, соответствующее понимание появится только вместе с достижением теорией антикризисного управления подлинной зрелости.
Примером, показывающим важность своевременного предупреждения явлений кризисного характера, является ситуация со сходом ледника Колка в Северной Осетии. Попади снимки из космоса, сделанные за несколько дней до катастрофы и показывающие заметные подвижки ледникового покрова, своевременно в руки специалиста, и значительных человеческих жертв можно было бы избежать. Бывают, однако, и такие случаи, когда более или менее явные предвестники чрезвычайной ситуации отсутствуют и она возникает, как гром среди ясного неба (к примеру, граната остаётся холодной даже за мгновение до взрыва). В подобных случаях, минуя первую, мы попадаем сразу во вторую стадию кризиса со всеми сопровождающими её негативными обстоятельствами.
Главный акцент в математической подготовке специалистов в области антикризисного управления должен сместиться с простого изложения готовых математических моделей на обучение самому процессу моделирования. В связи с этим возникает ряд проблем, которые в рамках традиционных математических курсов обычно не решаются.
Вопрос о сравнительной эффективности различных математических моделей при описании одного и того же явления разрабатывался последние десятилетия в рамках философии и методологии науки, однако так и не получил там однозначного общепризнанного решения. К счастью, в реальной практике привлечения математических подходов существует обстоятельство, позволяющее зачастую обходить указанную теоретическую трудность без ущерба для дела.
В случае воспроизводимости моделируемого явления (а это почти всегда имеет место в естествознании и в ситуациях стабильного экономического развития) существует естественный способ отбора наиболее эффективной среди рассматриваемых математических моделей - по результатам их последовательного применения.
Рассматривая поочередно различные математические модели и сравнивая эффективность их применения в одной и той же ситуации, можно выбрать ту из них, которая наилучшим образом подходит для нас. Это и позволяет отобрать наиболее адекватную модель, не углубляясь в проблему моделирования как такового. К сожалению, в антикризисном управлении ситуация совершенно иная. Предполагать воспроизводимость чрезвычайной ситуации едва ли возможно.
Поэтому успех зависит здесь от самого процесса моделирования.
Уникальный характер чрезвычайных ситуаций даёт шанс на успешное их разрешение только при творческом подходе к их моделированию. Но можно ли развивать способность творчески мыслить? Мы полагаем, что математика способна создавать возможности для этого. Однако не всякий способ преподавания математических дисциплин может содействовать развитию творческого мышления.
Большинство из нас считает само собой разумеющимся наличие у детей способности к творчеству и утрату её впоследствии. Мы не только не стремимся предотвратить эту утрату, но даже не стремимся понять ее причины5.
Распространенный в преподавании математики абстрактно дедуктивный стиль изложения, возникший ещё в древности, воспитывает в учащемся представление об особом - принудительном для индивидуального сознания - характере математических утверждений, однако он мало что даёт для понимания причин эффективности применения математики в одних жизненных ситуациях и, наоборот, неэффективности попыток её применения в других.
Доказательство утверждений на основе общих определений и аксиом позволяет демонстрировать учащимся непреложный характер положений математики, но оставляет совершенно в стороне прикладную компоненту математических методов, выходящую на передний план в практической деятельности менеджера. Трудно ожидать, что менеджер, обучавшийся математике путём заучивания немотивированных для него определений и закрепления готовых математических приёмов за счёт решения взятых неизвестно откуда Акофф Р. Искусство решения проблем. М., 1982. С. 10.
(для него) задач, вдруг проявит предприимчивость и нестандартный подход при анализе новой ситуации чрезвычайного характера.
Часто... выпускник нашей школы не умеет применить знания, полученные им в школе, к решению задач, проблем, вырастающих перед ним вне стен школы. Ситуация получается нелепая, - человек знает, как нужно действовать согласно науке, и тем не менее действует так, как если бы он этого не знал6.
А что здесь можно предложить?
Известно, что все математические утверждения и алгоритмы возникли в своё время как ответы на актуальные запросы теоретической и практической деятельности людей. Люди учились ставить вопросы и искать ответы на них. Это трудная задача - ведь для того чтобы правильно задать вопрос, нужно знать большую часть ответа7. Однако в силу идущей из глубины тысячелетий традиции постановка вопросов в математике по отношению к полученным на эти вопросы ответам обычно рассматривается как малосущественная. Из великих математиков прошлого исключение составляют, пожалуй, лишь Декарт, Лейбниц, Эйлер и Пуанкаре, уделявшие значительное внимание процессу получения математических истин как ответов на чётко поставленные - мотивированные - вопросы. По-видимому, нет другого способа развития творческого начала в мышлении учащихся, кроме как развитие умения у них правильно ставить (прежде всего, самим себе) вопросы для разрешения возникших в их деятельности сложных ситуаций и затем целенаправленно их разрешать.
Немалый вклад в перестройку преподавания математики на подобной основе внесли в свое время книги замечательного математика и педагога Д. Пойа, однако проделанная им работа требует дальнейшего развития в плане обучения искусству количественного моделирования реальных жизненных ситуаций. Скорее всего, именно на этом пути и находится наиболее перспективная линия совершенствования математической подготовки специалистов в области антикризисного управления.
Развитие навыков моделирования у будущих менеджеров может осуществляться в двух направлениях. Значительный интерес представляет анализ успешных исторических примеров выхода из кризисных ситуаций с точки зрения применявшихся при этом количественных методов. Существенную трудность на этом пути составляет то обстоятельство, что в доступных публикациях в силу Ильенков Э.В. К вопросу о понятии деятельность и его значении для педагогики // Ильенков Э.В. Школа должна учить мыслить. Москва-Воронеж., 2002. С.79.
Шекли Р. Избранное в 2-х томах. Т.1. Калуга, 1992. С. 256.
различных причин основное внимание уделяют качественной стороне описываемых кризисных ситуаций, не прописывая в явном виде количественный аспект принятия решений. По этой причине наряду с указанным подходом значительное внимание при обучении моделированию должно быть уделено также углублённому анализу принципов построения моделей и в ситуациях стабильного развития.
Считается, что построение удачной модели некоторого явления есть следствие таланта или везения её создателей. И в том, и в другом случае полагают, что сам процесс построения модели есть принципиально не формализуемый психический акт, абсолютно не существенный с точки зрения конечного достигнутого результата (построенной модели). Между тем именно в этом творческом процессе и происходит подразделение ситуационных факторов на существенные и несущественные, абстрагирование от последних и проникновение в сущность изучаемого явления. Реконструкция данного процесса в отношении наиболее важных математических моделей в управлении способствовала бы передаче позитивного опыта лучших учёных в построении моделей будущим специалистам в области crisis management.
С точки зрения процесса моделирования между ситуациями чрезвычайными и стабильными особо принципиальной разницы нет.
Если и в том, и в другом случае математик не ставит себя над протекающим процессом (иллюзия чего нередко возникает при стандартном абстрактно-дедуктивном изложении материала), а как бы проживает ситуацию, ощущая себя включённым в неё изнутри, это и означает, что моделирование осуществляется как творческий процесс, а не как попытка подгонки конкретной анализируемой ситуации под один из ранее исследованных случаев.
Клементьев Д.С., Подольская Т.Я.
Социология управления и подготовка современного управленца Для того чтобы понять, как функционируют социальные системы, и управлять ими, чтобы научиться выявлять более отдаленные, косвенные последствия любых видов социальной деятельности, и, следовательно, найти возможность подчинять эти последствия регулирующему воздействию, управленцу надо владеть не только теорией, но и фактами. Ему требуется громадный объем социальной информации, собранные посредством социологических исследований достоверные эмпирические данные, надежные методы их анализа. Диктуемая самой жизнью УсоциологизацияФ управления приводит к глубоким изменениям в теории и практике управления, стимулирует разработку новых концепций управления. Не случайно первый Нобелевский лауреат в области экономики В.В.Леонтьев, для большей наглядности представляя общество в виде движущегося судна, часто подчеркивал, что государственное регулирование - всего лишь руль, который сам по себе не может обеспечить движение, если отсутствует другая составляющая этого движения - надутые ветром паруса, в качестве которых выступают Уестественные регуляторыФ всякой деятельности - интересы человека, частная инициатива и т п.
ХХ в. убедительно показал, что важно не только УочеловечитьФ все общественные отношения, но следует, разрабатывая и принимая управленческие решения, учитывать это Учеловеческое измерениеФ.
Необходимость такого УсоциократическогоФ подхода вносила существенные коррективы в деятельность как управленцев, так и органов управления всех уровней. В конце 1970-х гг. при президенте США Дж. Картере Совет по национальной безопасности, например, возглавлял известный американский политолог и социолог З.Бжезинский. В 1980-х гг. в администрации президента США Р.Рейгана ключевой пост в том же Совете по национальной безопасности занимал другой известный американский политолог и футуролог Ф.Икле. Эта практика привлечения к практической работе известных ученых, исследователей - социологов и политологов продолжалась при всех последующих президентах США.
Аналогичная работа проводилась и в других ведущих странах мира.
Следует отметить, что к началу ХХI в. с их непосредственным участием, при их громадной помощи государственное управление действительно становится все более динамичным и гибким.
Приход социологов в теорию и практику управления, продиктованный, в значительной мере, жесткими требованиями к уровню и качеству управленческой деятельности, дал возможность выявлять и использовать глубинные социальные резервы, обеспечил учет факторов, которые прямо зависят от социокультурной среды, от господствующих в обществе систем ценностей и норм, от принятых образцов поведения, от унаследованных обычаев, традиций, от массовых настроений, реакции людей и т.п.1 Становлению многих 1 В середине 90-х гг. Нобелевским лауреатом стал Р.Лукас (Чикагский университет), разработавший концепцию рациональных ожиданий, согласно которой и частные лица, и компании не могут рассматриваться как пассивные новых форм организации и управления способствовало проведение многочисленных социологических исследований, постановка сложных социальных экспериментов.
В этих условиях социологическая составляющая выступает обязательным элементом образования современного управленца, университетского специалиста в области государственного управления, в первую очередь. Это делает необходимым преподавание новой дисциплины - социологии управления.. так как именно социология управления позволяет заглянуть за формально-правовые рамки организации общества и увидеть иной, более сложный, уровень реальности - реальности социальных взаимодействий.
Социология управления является перспективной отраслью социологического знания, одной из наиболее быстро развивающихся в настоящее время социологических теорий среднего уровня. Выступая новым направлением междисциплинарных исследований, она заполняет существенный пробел в системе учебных дисциплин, необходимых специалисту в области государственного управления.
Современному управленцу (менеджеру) эти новые исследования на стыке социологии и теории управления дают и базовые, фундаментальные знания, и навыки каждый день проводимого анализа текущих ситуаций. Управленец, безусловно, должен иметь представление о социальных аспектах процесса управления, о среде управления, об управленческой деятельности и управленческом взаимодействии со средой. Современному менеджеру на практике пригодятся знания о том, какими социологическими методами изучается среда управления, как исследуются уровни и формы управленческой деятельности, каковы границы применимости средств управления, управленческих методов и технологий и т.д. Молодой управленец не должен, на основе собственных проб и ошибок, приходить к выводу, что эффективное управление с необходимостью требует учета национальных особенностей при реализации УклассическихФ стратегий, моделей и т.п.
Исходя именно из такого понимания целей и задач обучения, кафедра социологии управления, созданная по решению Ученого Совета Московского университета в марте 1996 г., решала проблему определения места социологии управления среди базовых дисциплин, формирующих основы мышления современного управленца.
объекты регулирования. Ожидания людей, их реакция столь же важны для экономики, как и политика правительства.
При разработке базового учебного курса учитывались сформировавшиеся в зарубежной и отечественной социологии, в теории управления концептуальные подходы.Социология управления базируется на сформулированных Ф.Тейлором, А.Файолем, М.Вебером, Г.Фордом, Г.Эмерсоном, Э.Мэйо, Т.Парсонсом, Р.Мертоном и др. теоретиками и практиками управленческой деятельности принципах научного управления социальными и промышленными организациями.
Так, Ф.Тейлор первым исследовал явление рестрикционизма, коллективного занижения норм выработки, что представляло собой особый механизм реакции рабочих (среды) на управленческое действие. Именно Ф.Тейлор подчеркивал, что основное внимание в управленческой деятельности должно быть обращено на точное исследование мотивов, влияющих на поведение рабочих. Автором концепции человеческих отношений был американский социолог Э.Мэйо, известный исследователь области социологии производственных отношений. Результатом проведенных им исследований, получившие название Хоторнских, было обнаружение факта существования неформальной группы. Методика и результаты этих экспериментов оказали значительное влияние на развитие теории и практики современного менеджмента. Открытие факта существования неформальных групп имело исключительно важное значение, так как способствовало нахождению ключа к решению социальных проблем в период Великой депрессии, жесточайшего экономического кризиса, поразившего Америку. Целью экспериментов Э.Мэйо было изучение социальной организации внутри трудовых групп. Э.Мэйо пришел к выводу, что решающее влияние на рост производительности труда рабочего оказывают не материальные, а психологические и социальные факторы. Принципы системного анализа социальной группы были разработаны американским социологом Дж. Хомансом.. Им были введены понятие внешняя система, под которой понимались внешние условия групповой деятельности, а также понятия внутренняя система, элементами которой являются деятельность, чувства, взаимодействие и нормы. Американский социолог Р.Мертон, оценивая Хоторнские эксперименты, ввел понятие социальная ситуация. В его исследованиях было уделено внимание анализу дисфункциональных явлений, возникающих вследствие напряжений и противоречий в социальной структуре и т.д.
Громадный вклад в разработку концептуальных положений социологии управления внесли социологи будущего - футурологи О.Флехтхайм, З.Бжезинский, О.Тоффлер, и др. Становлению социологии управления помогли социологические исследования и разработки концепции направленного изменения Д.Белла, Б.де Жувенеля, Дж.Нэсбитта и др.
На кафедре учитывали особенности доставшейся от недавнего прошлого (УнаучнокоммунистическойФ) интерпретации процесса социального управления, когда социология управления либо отождествляется с социальным управлением как таковым (расширительное истолкование), либо социология управления сводится к простой совокупности эмпирических исследований, проводимых по заказу управленцев (суженное истолкование), что затрудняет размежевание объектов и предметов исследования менеджмента, теории социального управления и социологии управления.
Процесс управления включает в себя множество разнокачественных компонентов, вследствие чего он исследуется разными науками - теорией управления, социологией управления, психологией, политологией, экономическими науками. Каждая из них выделяет свой, только ей присущий, объект и предмет исследования.
Объектом социологии управления является управленческая деятельность, протекающая в обществе, его отдельных подсистемах (социальной, экономической, политической, социокультурной) или организациях (предприятиях, учреждениях и др.), рассматриваемая и интерпретируемая с точки зрения взаимодействия участвующих в них людей, объединенных в семейные, профессиональные, территориальные и иные социальные группы, общности, включенных в многообразные процессы сотрудничества, взаимопомощи, соперничества, т.е. в социальное взаимодействие.
Предмет социологии управления составляет изучение, оценка и совершенствование управленческой деятельности в различных типах общностей, организаций, социальных институтов и общества в целом, каждое из которых представляет собой специфическую систему социальных взаимодействий индивидов и их групп.
Вычленение объекта и предмета социологии управления дает возможность сформулировать определение и самой этой специфической отрасли социологического знания.
Социология управления - специальная социологическая теория, изучающая управленческую деятельность в различных типах 2 См. Удальцова М.В. Социология управления. Новосибирск,2000;
Бабосов Е.М.
Социология управления.Минск,2000;
Галкина Т.П. Социология управления: от группы к команде. М., 2002.
общностей, организаций, институтов и общества в целом, осуществляемую для сохранения и обеспечения устойчивости развития соответствующей системы, упорядочения и совершенствования ее структуры, достижения ее целей.
Социология управления изучает многообразную деятельность органов управления, государственных и общественных, прежде всего как социальных систем, весь комплекс подбора, расстановки, формирования управленческих кадров, отношения и взаимодействия, складывающиеся между работниками аппарата управления и подчиненными им сотрудниками и организационными структурами.
Она включает в свою предметную область также формирование целей управления, исследование средств управления, оценку социальной эффективности управленческой деятельности с точки зрения их соответствия интересам и ожиданиям управляемых, анализ и оценку социальных последствий принимаемых управленческих решений, определение эффективности управленческих действий.
В центре внимания социологии управления - изучение и совершенствование социальных механизмов, основанное на достоверном социологическом знании, управленческого взаимодействия, т.е. действии субъекта управления (управляющей подсистемы) на социальный объект (управляемую подсистему), и ответной реакции объекта управления, и, в более широком смысле, среды управления на воздействие субъекта управления, для сохранения качественной специфики, целостности, обеспечения нормального функционирования, движения к заданной цели.
В традициях российской социологии проводить размежевание предметов исследования через определение задач и функций науки.Из определения особенностей социологии управления как социологической теории среднего уровня, её объекта и предметной области следует специфичность основных задач.
Первая задач социологии управления состоит в изучении реальных фактов, составляющих живую, постоянно развивающуюся социальную среду управленческой деятельности. В этих фактах проявляются особенности взаимодействия тех людей, которые управляют различными социальными общностями и организациями, и тех, кто, не занимая руководящих постов, на иных основаниях включены в управленческую деятельность, будучи вынуждены подчиняться первым, выполнять их распоряжения, приказы, указания.
Вторая задача социологии управления заключается в том, чтобы из огромного и многообразного скопления реальных фактов управленческой деятельности выделить наиболее важные, типичные и на этой основе обнаружить тенденции развития процессов управления, их изменения в зависимости от меняющихся социокультурных условий, от специфических характеристик среды управления.
Третья задача социологии управления обусловлена необходимостью объяснить как соотносятся в структуре управленческой деятельности цели и избираемые средства управления, почему в системе управления должны появляться те или иные изменения, в силу каких обстоятельств возникают новые практические способы их реализации в управленческих процессах.
Cоциология управления способна решить четвертую задачу - определить тенденции развития управленческой деятельности, оценить важность, практическую значимость новых управленческих теорий, моделей, стратегий, методов, их конструктивность и эффективность, перспективы их применения в более или менее отдаленном будущем.
Суть этой задачи состоит в построении наиболее вероятных направлений и сценариев развития управленческой деятельности в будущем, т.е. прогноз вариантов ее совершенствования.
Более или менее успешно социология управления решает и пятую задачу - сформулировать научно обоснованные рекомендации по совершенствованию системы управления. Определяя наиболее вероятную траекторию дальнейшего развития управленческой деятельности, социология управления становится реально действующим средством повышения эффективности управленческой деятельности, незаменимым помощником каждого управленца (менеджера).
Вычленение основных задач социологии управления позволяет определить пять основных функций, которые непосредственно связаны с её задачами и вытекают из них.
Первая из функций социологии управления - познавательная. Её основная цель: изучать основные особенности управленческой деятельности, и, в более широком смысле, управления как специфической сферы трудовой деятельности, определять её роль и значение в развитии общества и его подсистем, организаций, групп и т.п.
Вторая функция социологии управления - оценочная. Её суть состоит в том, чтобы оценить, в какой мере соответствует (или, напротив, не соответствует) существующая в данном социуме, организации система управления ожиданиям, потребностям и интересам большинства населения;
является ли она демократической, авторитарной или тоталитарной и т.п., развивает или сковывает инициативу отдельных индивидов, их групп и общностей.
Третья функция социологии управления - прогностическая. Она направлена на выявление наиболее вероятных и желательных изменений в управленческой деятельности в пределах ближайшего или более отдаленного будущего, т.е. на определение возможных траекторий развития среды управления и, соответственно, самих систем управления.
Четвертая функция социологии управления - образовательная (обучающая). Суть её состоит в том, чтобы на основе определения и оценки значимости тех или иных управленческих концепций, тенденций их развития и совершенствования, прогнозирования их развития в будущем - давать знания об управлении, т.е. об основных его задачах, функциях, механизмах реализации. Речь идет о распространении знаний через систему различного уровня учебных заведений, центров повышения квалификации, переобучения и переквалификации кадров, помогающем им лучше понять, в чем заключается сущность процессов управления, приобрести знания, умения и навыки практического осуществления управленческой деятельности.
Пятая важная социальная функция социологии управления - вооружать управленческие кадры новыми приемами, методами, технологиями управления, превращаясь тем самым в практически действующее средство совершенствования системы управления.
В 2001 г. эти положения нашли отражение в утвержденных Министерством образования Российской Федерации, Высшей Аттестационной Комиссией, Министерством промышленности, науки и технологий Российской Федерации Паспортах номенклатуры специальностей научных работниов (социологические науки), определявших проблемное поле специальностей через два параметра:
формулы специальности и области исследований3.
Формула специальности У22.00.08 - Социология управленияФ относит к содержанию специальности исследование социальных механизмов и способов управленческого воздействия на общество, его отдельные сферы, социальные группы и организации, на сознание и поведение людей.
В проблемном поле социологии управления предполагается, таким образом, разрабатывать концепции управленческого процесса как особого типа социального взаимодействия, обладающего устойчивыми и регулярными формами. Социологические перспективы Паспорта номенклатуры специальностей научных работников (социологические науки). М.,2001, С.12-13.
исследования субъектно-объектных отношений в процессе управления определяются изучением, с одной стороны, институтов управления, а с другой - социальных результатов принимаемых управленческих решений.
Изучение институтов управления предполагает анализ механизмов отбора и подготовки персонала;
специализации в разделении ролей и функций;
иерархии статусных позиций, механизмов контроля и оценки поведения персонала и др.
Исследование социальных результатов принимаемых управленческих решений ориентирует на оценку эффективности и качества управления, межличностных отношений в процессах управления, ценностных ориентаций, мотивации и степени участия индивидов в управлении и др.
К области исследований социологии управления отнесены:
Х История развития отечественных и зарубежных социологических концепций управления;
Х Понятийно-категориальный аппарат социологии управления как результат её междисциплинарного развития;
Х Анализ современных зарубежных концепций социологии управления;
Х Концептуальные и эмпирические исследовательские методы и процедуры в социологии управления;
Х Институциональный уровень управления как особый вид социального взаимодействия;
Х Факторы, детерминирующие управленческое поведение индивидов в социальных институтах и организациях;
Х Принципы, структуры, функции и методы управления в основных институтах административно-политической деятельности;
Х Государственная и муниципальная служба как социальный институт и предмет социологического анализа;
Х Содержание, функции и структура культуры управления.Влияние управленческой культуры на реальное поведение людей;
Х Социокультурные и социально-политические факторы развития управленческой культуры;
Х Управленческая деятельность в структурах публичной власти:
особенности организации, принципы рациональности, проблемы внутриорганизационной демократии;
Х Социальные технологии в системе управления: сущность, формы и особенности;
Х Социология организаций как реализация функций управления;
Х Типологические модели управленческого процесса: признаки, характер управленческих отношений, стили руководства;
Х Проблемы эффективности управленческой деятельности;
Х Сущность, уровни и типы социального прогнозирования;
Х Социальное проектирование: сущность, методы и практика;
Х Социальная программа как область реализации управленческих ресурсов;
Х Социальное планирование как механизм комплексного решения проблем социального развития;
Х Инновация в системе управления: источники, типы, уровни;
Х Социологический анализ принципов, методов и социальных ресурсов управления;
Х Социальный эксперимент в управлении;
Х Проблемы стилей, мотивации и участия в управлении;
Х Ценности, мотивы и ориентация личности в системе управления;
Pages: | 1 | 2 | 3 | 4 | Книги, научные публикации