Книги по разным темам Pages:     | 1 |   ...   | 13 | 14 | 15 | 16 | 17 |   ...   | 27 |

Январь 1973. Мы ничего не знали о Мэри в течение шести недель, пока не выяснилось, что она находится в клинике под присмотром сиделки и что она дала согласие на перевод ее в психиатрическую палату. Позже я узнала от друзей моей до­чери, что незадолго перед ее болезнью они вместе гуляли по Лондону до трех-четырех часов ночи и что Мэри очень много пила в это время. Они часто оставались ночевать в комнате Мэри, потому что она боялась спать одна. Они не сообщили мне дальнейших подробностей. В конверте вместе с моим письмом вы найдете также письмо, которое я получила от друзей Мэри, после того как я узнала, что Мэри интересуется спиритизмом, благодаря одной даме, с которой Мэри познакомилась в психи­атрической клинике в Лондоне. Надеюсь, я предоставила вам подробную информацию, касающуюся заболевания Мэри.

С уважением, г-жа Б.М.

Из этого письма видно, что Мэри испытала травматические переживания первого, второго и третьего рода и что они после­довательно наложились друг на друга. Каждая травма получи­ла свое подкрепление в тех или иных событиях, и поведенче­ские реакции Мэри свидетельствовали о наличии всех трех травм. При этом у нее определенно были органические нару­шения мозговой деятельности. Мне было совершенно непонят­но, как приступить к ее лечению или хотя бы упорядочить всю эту информацию. Как бы то ни было, я должен был встретиться с Мэри и ее матерью и посмотреть, чем я смогу помочь, если вообще это окажется в моих силах. Я должен откровенно признаться, что я отнюдь не горел желанием встречаться с Мэри и ее матерью. Приведу письмо, написанное друзьями Мэри:

Уважаемая г-жа М! Мы надеемся, что это письмо будет не бесполезно для Мэри, поскольку Вы сможете лучше понять некоторые моменты ее жизни. Что касается сеансов спиритиз­ма, Мэри занималась этим довольно много, вплоть до зимних каникул, иногда вместе с кем-нибудь, но чаще одна, поскольку обладала большими способностями в этом отношении. Фрэн и я побаивались участвовать в этом, бывало так, что, находясь в одной комнате с Мэри, мы со страхом ждали момента, когда она начнет сеанс, потому что опасались того, что может про­изойти, и одновременно были как бы загипнотизированы тем, что она делала. Обычно события развивались так: Мэри снима­ла все металлические украшения, которые она носила, и в частности металлический крестик, раскладывала буквы алфа­вита на гладкой поверхности так, что они образовывали круг, а в центре помещала "указатель" (в этом качестве она обычно использовала свой браслет, которому можно было придать форму удлиненного овала). Мэри удобно устраивалась на сво­ем стуле и помещала указательный палец так, что он слегка касался браслета. Она любила тишину, а также ей хотелось, чтобы те, кто был в комнате, снимали свои кресты. Но Фрэн и я обычно отказывались это сделать.

Проходило несколько минут, и Мэри, обычно с закрытыми глазами, задавала вопрос, и принцип состоял в том, что "ука­затель" должен был сложить слово "Да". Обычно третьим воп­росом был следующий: "Ты — добрый дух" и если ответа не было, это означало отрицательный ответ и контакт немедлен­но прекращался, иначе злой дух мог взять медиума под свой контроль. Если ответ был положительным, сеанс продолжался, Мэри задавала вопросы, а "указатель" складывал ответы.

Перед тем как приехать в Лондон, Мэри была в постоянном контакте с группой существ из другого мира, которые звались трифидами, и это напоминало название книги "День трифидов". Трифиды, с которыми общалась Мэри, были расой, а существо, которое их представляло, носило имя Муни. Мэри могла во всех деталях описывать их образ жизни, их богов и то, как они воспринимают различные вещи. И ей каждый раз приходилось подробно разъяснять свои вопросы, так как некоторые слова из нашего языка были непонятны этому существу. Иногда духи вступали с Мэри в непосредственный контакт, так что одна Мэри могла слышать, что они говорят ей. Порой Мэри впадала в состояние, подобное трансу, из которого нам не уда­валось ее вывести — в эти моменты она переставала двигаться, а тело.ее становилось холодным. Затем проходило несколько минут, Мэри приходила в себя, она обычно выглядела усталой, но довольной всем происходящим, хотя как будто ничего не помнила о случившемся.

Мы всегда относились к оккультным явлениям довольно настороженно, но в случае с Мэри мы должны признать, что она в самом деле обладает большими способностями в этом отношении. На протяжении всей ее болезни она постоянно повторяла фразу: "Мне страшно — я не знаю, зачем все это делаю".

Вскоре после того, как Мэри заболела, мы с Фрэном призна­лись друг другу, что, как ни странно это звучит, но в нее, наверное, вселился злой дух.

Мы очень надеемся, что это не сильно огорчит Вас, г-жа М., и что наше письмо окажется полезным для Вас. Передайте, пожалуйста, наш сердечный привет Мэри.

С самыми добрыми пожеланиями,

Фрэн и Бетти

Нетрудно догадаться, что, прочитав все это, я с некоторым волнением ожидал встречи с Мэри и ее матерью. Должен ска­зать, что знакомство с ними явилось для меня приятным сюр­призом. Мать Мэри оказалась обаятельной и отзывчивой жен­щиной, что было довольно неожиданно для меня после чтения ее письма. И это был один из важных факторов, побудившим меня взяться за лечение Мэри. Мэри казалось довольно угрю­мой девушкой, явно склонной к полноте, полностью погружен­ной в себя и совершенно некоммуникабельной. Она избегала прямого взгляда и постоянно отводила глаза, было очевидно, что она никогда не переживала полной всепоглощающей бли­зости к кому-либо. Она сидела с опущенным взглядом, когда я задавал ей вопросы, и что-то невнятно бормотала себе под нос. Очевидно, она была не в состоянии принять на себя ответствен­ность за свои действия, потому что ее переполняла невыска­занная и не находящая выхода боль. Она жила в своем собственном мире наедине со своими страхами, агрессией и чувст­вом вины. При всем том было в ней что-то, что вызывало симпатию, я не могу сказать точно, что это было, но благодаря этому я чувствовал, что могу помочь ей.

Мы зашли ко мне в кабинет, где у нас состоялась короткая беседа. Разговор с Мэри был вроде удаления "зуба мудрости" — каждый следующий шаг требовал большого усилия. Я про­тестировал Мэри и нашел у нее признаки органической дисфункции мозга.

Я также отметил у нее нарушения некоторых рефлектор­ных функций и координации движений, источником которых были, по-видимому, неблагополучные роды. Если указанные рефлексы не развиваются должным образом, функцию нижне­го мозга берет на себя средний мозг, который, оказываясь пе­регруженным, не столь эффективно регулирует координацию движений.

Основная же проблема заключалась в том, что средний мозг, занятый всей этой работой, не слишком успешно справ­лялся со стрессовыми ситуациями. Это, в свою очередь, тормо­зило интеллектуальное развитие Мэри.

Я разъяснил, что указанные физиологические нарушения в действительности мешают Мэри реализовать себя, потому что из-за них она оказывается в положении бегуна со спутанными ногами, который не может преодолеть дистанцию, хотя и дела­ет, казалось бы, все от него зависящее. К счастью, нам удалось постепенно восстановить нарушенные рефлекторные функ­ции. Я предложил Мэри комплекс из пяти физических упраж­нений, которые она делала в течение двенадцати недель, при этом для меня было крайне важно с самого начала дать ей возможность делать что-то самостоятельно и, таким образом, включить ее в процесс собственного лечения.

Затем я провел тест на гипнабельность, и она оказалась весьма низкой, как я и предполагал (результат того, что она долгое время была "отделена" от своих собственных чувств). Следовательно, на этой стадии гипноз не являлся лучшим вы­бором и надо было поискать какой-то другой путь. Я рассказал Мэри и ее матери об "освобождающей" терапии д-ра Янова и посоветовал им достать его книги. На этом наша беседа завер­шилась.

Во время нашей следующей встречи я проверил, насколько точно Мэри выполняет предписанные мной упражнения. Она сказала, что находит их довольно трудными (как и большин­ство людей, у которых соответствующие рефлексы оказывают­ся недостаточно развитыми). В конце занятия я использовал технику гипервентиляции, чтобы мы смогли преодолеть некоторые ее защитные барьеры. Я говорю "мы", поскольку убеж­ден, что психотерапия представляет собой своеобразный кон­такт между терапевтом и пациентом. И лучший путь — это сотрудничество между ними. Никакой терапевт не вылечит пациента без его участия. Пациент должен выполнить свою часть работы, которая не менее важна, чем работа терапевта. Гипервентиляция не принесла ожидаемых результатов. Поэ­тому я попросил Мэри попытаться воспроизвести на бумаге историю ее жизни, начиная с самого первого момента, который ей удастся вспомнить, и вплоть до сегодняшнего дня. Очевид­но, ее рассказ должен был отличаться от того, который присла­ла мне ее мать. Важным моментом в терапии является то, как сам пациент видит происходящее с ним, поскольку его видение не всегда совпадает с точкой зрения окружающих. Приведу фрагменты из жизнеописания Мэри, сделанного ей самой.

Дошкольный период (до пяти лет)

Я помню, как ко мне возвратился слух после того, как я совершенно оглохла в результате воспаления аденоидов. По­мню также свой страх во время анестезии, когда мне собира­лись удалить миндалины (или аденоиды, точно не помню), который был связан с запахом маски. Помню день своего рож­дения, когда мне исполнилось пять лет, который я провела у бабушки, потому что мама была тоща в больнице. Вскоре на свет появился мой брат. Я не могу вспомнить брата, когда он был маленьким, не могу вспомнить и отца, который вообще отсутствует в моих воспоминаниях, относящихся к этому вре­мени. (Отец редко бывал дома в то время, а что касается брата, ей не хочется вспоминать о нем, поскольку он был дома, в то время как она была в школе. Переживания треть­его рода. — Дж.Г.).

После пяти лет

Мама пригрозила оставить нас и уйти из дома вскоре после того, как я стала ходить в школу. Я не помню, почему мама говорила так, но я знаю, что в этом была моя вина. (Постоян­ное чувство вины как раз и вызвало в ней эти чувства, веро­ятнее всего, никакой ее вины в происходящем вовсе не было. — Дж.Г.). Мама надела пальто, я заплакала и вцепилась в ее пальто, чтобы задержать ее и все время просила ее простить меня. В конце концов мама закрыла дверь, сняла пальто, но ничего не сказала, и я поняла — мне надо быть "хорошей" или мама уйдет из дома. (И поэтому она была вынуждена гать, чтобы все "плохое" оставалось скрытым. — Дж.Г.). Я по­мню, как мама шлепала меня, а потом она сделала розги из связанных вместе прутьев и наказывала меня ими. Я хотела спрятаться в такие минуты куда-нибудь и стала очень бояться ее. (Ей была необходима нежность, вместо этого она пребы­вала в постоянном страхе наказания. Травма третьего рода. Дж.Г.).

Однажды я решила убежать из дома. Мне было тогда около семи лет. По дороге из школы я почувствовала, что мне не хочется возвращаться домой, и пошла к своим друзьям. Я спря­талась у них под кроватью — родители моих друзей ничего не знали и не предполагали, что я нахожусь в их доме. В конце концов пришел папа и забрал меня домой. (То, что она по­мнит этот эпизод так отчетливо, говорит о том, насколь­ко травматично было связанное с ним переживание. Многие из нас убегали из дома, но немногие помнят об этом событии спустя многие годы, — Дж.Г.).

Я смутно помню время от десяти до четырнадцати или даже шестнадцати лет. Я знаю, что часто болела — у меня случались ангины и болело ухо.

Я всегда боялась темноты — мне казалось, что там скрыва­ется кто-то, кто может напасть на меня. Помню, как я угова­ривала маму осмотреть шкаф и буфет и заглянуть под кровать, чтобы проверить, нет ли там страшных великанов, ведьм и драконов, которые, как я думала, прячутся там, чтобы напу­гать меня. (Память о родовых путях трансформировалась в великанов и драконов. Реакция на травму первого рода. — Дж.Г.).

Воспоминания об этом времени содержат много пробелов, которые не могут восполнить старые фотографии и рассказы мамы и папы. Я испытываю странное чувство, не узнавая себя на фотографиях, а когда другие припоминают что-то из моего детства, мне кажется, они говорят о ком-то другом, знакомом мне понаслышке и не имеющем ко мне никакого отношения. (Это характерно вследствие ее "отключения" от собствен­ных чувств и расщепления личности. — Дж.Г.).

Я всегда была как бы "раздвоена", даже когда училась в школе. Я вечно валяла дурака, и меня нередко выгоняли из класса за то, что я мешаю вести урок, или в качестве наказания не отпускали домой. Я никогда не могла смеяться вместе с другими, поэтому я пыталась заставить других смеяться надо мной. Я мало времени уделяла учебе, и мама и папа очень сердились на меня за это. Однажды я довела папу до слез, когда забыла принести домой учебник по математике, хотя на следу­ющий день должен был состояться экзамен и мне надо было подготовиться к нему. Я презирала отца за то, что он беспоко­ится о каком-то экзамене, а не о том, чтобы я была счастлива. (Если тебя любят за "что-то" или при условии, что ты поступаешь так-то и так-то, это не воспринимается как любовь. — Дж.Г.). Все вокруг пытались убедить меня посту­пать в университет, хотя я хотела стать медсестрой (я мечтала об этом с раннего детства). (По-видимому, сочувствие другим, которого она не испытывает по отношению к себе, побуж­дает ее стать медицинской сестрой. — Дж.Г.).

На протяжении всей моей учебы в школе мне казалось, что родители интересуются только моими школьными успехами, и они всегда говорили, что мое "плохое поведение" объясняется влиянием других и тем, что я легко поддаюсь такому влиянию. (Большинство родителей хотят от своих детей не того, чего хотят их дети. Им кажется, что они знают лучше. И эта стратегия редко приводит к тому результату, которо­го добиваются родители. — Дж.Г.).

Когда мои отметки стали посредственными, мне обещали "премию" за каждый успешно сданный экзамен и дополни­тельное вознаграждение за каждую высокую оценку. (Эта попытка "подкупить" Мэри несколько запоздала и теперь лишь вызывала избыточный стресс. — Дж.Г.). Мне кажется, я испытывала сильное давление, которое доктор определил как "стресс". Он выписал мне транквилизаторы, которые избавили меня от моих симптомов. (Еще одна попытка заблокировать ее чувства. — Дж.Г.). Следовательно, он, должно быть, не ошибался.

Pages:     | 1 |   ...   | 13 | 14 | 15 | 16 | 17 |   ...   | 27 |    Книги по разным темам