Книги по разным темам Pages:     | 1 |   ...   | 16 | 17 | 18 | 19 |

Набери полный рот дрожжевого теста и попробуй исполнить душевный романс. А теперь, Варенька Вяльцева, выплюнь эту гадость, почисть зубы и при­знайся: требуешь ли ты от своих партнеров пения заключительных серенад и удалось ли хоть раз выжать из них что-нибудь помимо натужного мычания

• Милый, скажи что-нибудь!..

Милый пугливо замирает, истомная волна твердеет обретая форму трибуны, вспыхивают софиты, шуршат блокноты, а голый докладчик, прижав к срамному месту ладони, бессмысленно пялигся на граненый гра­фин с илистым осадком на дне, на листок с иерогли­фами, похожими на порнографический барельеф из­вестного индийского храма, на фаллос с ангельскими крылышками и пацифистской ветвью в рыбьем рту, любовно выжженный на кафедральном пюпитре.

Председатель президиума хмурится, как троллей­бусный контролер. Пожарники уволакивают трибуну. Прожекторы гасну г. Зимняя степь. Конское копыто торчит из-под снега. Зеленые огоньки волчьих глаз -эй, такси! Забери меня отсюда. Я тебе отдам свой тулуп. Он почти новый. Клацнули челюсти: Как смеешь ты, наглец, предлагать мне шкуру убиенного брата Я не такси. Я — доктор Айболит из Гринписа. А пожалуй, покажи-ка мне, братец, свой язык. Все верно — и празднословный, и лукавый. А теперь пре­крати трястись и скажи: ла-а. Ды-ды-ды-да-а-а-а.

• Что — да уточняет из темноты добычливый голос подруги.

Все да!

Библейская версия происхождения кадыка — это кусок запретного плода, застрявший в горле Адама. Настаиваю, что поперхнулся он им сразу после во­проса, поставленного его оголенным ребром:

• Даня, ты меня любишь

Вопрос возвестил о расколе доселе слитного мира на две половины: ту, которая с кадыком, и ту, которая без. Иньяневские рыбки, хлестнув друг друга по базе­довым глазам, распались и навсегда растворились в мировом океане, вместе с ними исчезла в его необ­ратимой непроницаемой тьме божественная немота.

Иногда южная тесная улочка возвращает мужчину в сад его первой юности: сухие стволы снова начинают пульсировать соком, раскрываются, как зонтики, купо­ла крон, уже оформленные листьями, птицами, плода­ми. Под стволами трава с желтыми пятнами оду­ванчиков. В каждом цветке по шмелю. На каждом стебле — по божьей коровке. Взмах дирижерской па­лочки — и все ожило, зашелестело, защебетало, загу­дело. Прохладное яблоко легло в теплую ладонь. Ро­ковой надкус, и... кусок опять застревает поперек гор­ла, блокированный, как выход из тоннеля реанимационной бригадой:

• Милый, скажи что-нибудь...

От тысячелетнего насилия над естеством наши ада-мы защищаются кто как может.

Моя знакомая, шикарная, как шестисотый мер­седес, влюбилась. Предмет ее страсти не представлял из себя решительно ничего особенного на первый взгляд. Предмет и предмет. Мужского рода. Иногда одушевленный. Еще неоднократно помянутый мной Соломон обратил внимание просвещенного человече­ства на женский анархизм в сердечных делах, когда застал наложницу, по слухам, польскую княжну, в объ­ятиях евнуха. На кого променяла — удивился царь, накалывая склеенную парочку на меч. Потом раскаял­ся и воздвиг на месте преступления фонтан слез. На его мраморную чашу А. С. Пушкин возложил две розы, сорванные в Бахчисарайском саду, за что и был ошт­рафован сорудниками музея.

Знакомая пребывала в глубоком лунатическом трансе, в который была ввергнута единственной фразой произнесенной партнером сразу после их окка­зиональной близости.

• Я спал со многими женщинами, твердо про­изнес он, даже не отдышавшись,— а такой, как ты, у меня не было ни разу.

Дадим психологическую расшифровку этой обман­но простенькой фразы. Что она содержит: во-первых, намек на легионы предшественниц всегда царапает и волнует — невелика заслуга потрясти воображение монаха или юнца без стажа; во-вторых, возникает желание еще и еще доказывать, что похвала вполне заслужена. А любое занятие, которому мы предаемся вдохновенно и с полной отдачей, заряжает гораздо большей обратной энергией, чем механическое испол­нение. Дополнительная энергия извлекает дополни­тельные ресурсы, те в свою очередь переплавляются в энергию, и вот уже сексуально расщепленный атом, который совсем недавно был самоуверенной, раскре­пощенной и независимой женщиной, заражает радиа­цией окружающую среду, томится, лучится и облу­чает.

Такое простое и профессиональное манипулирова­ние капризными ветрами женской психологии разо­жгло мое любопытство. Попросту я переспала с этим Сирано де Фрейджераком. Сама партия меня не инте­ресовала. Организовав блиц-турнир с детским матом в четыре хода, я крепко пожала на прощанье победи­телю примерно руку и вся обратилась в слух. Партнер открыл рот.

• Знаешь,— начал он задушевно,— я спал со мно­гими женщинами...

Хохотала я так, что одинокий том Дейла Карнеги. составлявший всю домашнюю библиотеку этого зубрилы, подпрыгивал на книжной полке.

Мне попадались мужчины с разным словарным запасом, умением этим запасом пользоваться, с раз­ным темпераментом и степенью его концентрации на мне. Некоторые даже женились. Но стоило начать прямую филологическую осаду и самые дрессиро­ванные тут же взвивались на дыбы, как безъязыкие кони Клодта. Я пыталась сдерживаться, но это ока­залось чертовски трудно: стоило выровняться дыха­нию, размежиться ресницам — и на узкую полоску света из влажных низин тут же поднимался вражеский десант.

Комариные хоботки провокаторских вопросов впи­вались в язык, я беспощадно раздавливала их о нёбо и засыпала с сухим ртом, набитым мертвыми кровосо­сами. Но — о чудо! — через какое-то время мои воз­любленные вдруг обретали голос. И вот тогда от ароматических масел древних текстов, втираемых в мою кожу твердыми горячими пальцами, она стано­вилась бархатной. И я поняла, что единственный спо­соб выманить из мужчины желанные слова — никогда, ни в какой форме их от него не требовать. А еще лучше и вовсе обойтись без них, пресекая даже их доброволь­ные попытки что-то сформулировать.

Зафиксированное, отлитое в вербальную формулу чувство почему-то сразу дает у них обратный эффект. Когда они произносят ля тебя безумно хочу, в сюжете реальных событий это признание неотвратимо влече! за собой скорый контакт с другой женщиной. А следом за клягвенным заверением ля не могу без тебя жигь

мужчина тут же начинает это весьма успешно делать. Ну и так далее.

Заметь: когда мы рассказываем об их отношении к нам, то в основном ссылаемся на высказывания. Действия же, которые активно противоречат цитиру­емым словам, воспринимаем как досадное недоразу­мение: он изменяет ей направо и налево, дважды в год предлагает широкий ассортимент венерических болез­ней, которые, естественно, являются следствием мас­сового заплыва стафилококков в сауне (с предъявлени­ем в качестве подтверждения пары коллег, организо­ванно зараженных), а она, мечтательно зашторивая глаза, сообщает на девичьих посиделках: он постоянно твердит, что ля — лучше всех на свете.

Женщина ушами не любит — она ими смотрит на мир. А переложение на орган не свойственных ему согласно природе функций приводит к фатальному искажению действительности. Наш упрек: но ты же обещал; их — почему ты так со мной поступила

Аберрация возникает и потому, что в момент про­изнесения душевного текста мужчина не жет, он имен­но так и именно это чувствует. Но их вольнолюбивое подсознание начинает сразу страдать от любой эмо­циональной конкретности, которая, видимо, ощуща­ется загоном, обнесенным стальным частоколом. И, естественно, тут же начинает кропотливый подкоп на свободу.

Еще один аварийный перекресток: мы привыкли к подтекстам, это наш органичный стиль речи. Любая фраза тут же дешифруется, счищается маскировочный поверхностный слой, и проступает ее истинный смысл. Происходит это в компьютерном темпе. Это платье на тебе шикарно сидит, восхищается одна даме другою. Из-под иероглифов моментально проступает родная кириллица: ты никогда не отличалась утончен­ным вкусом, но сейчас превзошла самою себя. Сочув­ствие на тему лах, какой подлец, да он мизинца твоего не стоит после раскодирования выглядит как с такой идиоткой, как ты, любой мужик, будь он хоть ангел повел бы себя точно так же.

А они не приучены пользоваться симпатическими чернилами и, хоть убей, не понимают, что гневное требование немедленно убирайся! означает не что иное как пожалей, не уходи; уйдешь — пожалеешь И послушно направляются к двери и не понимаю! железной логики событий, когда их тормозят за поль (поверх ночной рубашки легкий плащик) и виснут на них, как казацкие жинки на стременах Зачем же тогда прогоняла А никто и не прогонял

Они не соображают, что похвала ты сегодня был великолепен как никогда — не финальный мажорный аккорд, а весьма прозрачное предложение продол­жить, и довольные ныряют в ванную в гордой уверен­ности, что оставили партнершу на вершине блаженст­ва. Но по возвращении почему-то застают ее в слезах, требуют объяснений и, естественно, получают в ответ наспех отловленную обиду, своей мизерностью и ситу­ативной неактуальностью ввергающую их в недоуме­ние и раздражение:

• Куда ты пропал
• Ты же сама запретила звонить!

И поди объясни ему, чурбану прямолинейному, что в согласии с данной установкой он должен был выходить на связь каждые десять минут А швырянье труб­ки выдергивание телефонного шнура из розетки есть всего лишь модернизированные увертывания неандер-талки ломанулась через заросли хвощей, вскарабка­лась на макушку баобаба, сверглась вниз лови, май лаф! И самцы (низкий им поклон от перенасе­ленного человечества) еще не были отморожены лед­никовым периодом и действовали инстинктивно, но правильно' настигали и невзирая на рывки, царапа­нье, рычанье, имели. Вот и вся демографическая проблема К сожалению, эта золотая пора половой адекватности раскатана асфальтовым катком времени в плоский археологический пласт и последний догад­ливый пращур навсегда расплющен на нем в побед­ном прыжке.

ВСЕ ПРИ ВСЕМ, НО НЕ БОЛЕЕ

Каждая вторая российская женщина мечтает похудеть И вовсе не оттого, что мы обжоры. Сколько изящных иностранок за год пребывания здесь теряли свою холе­ную хрупкость на пирожках, слойках, пончиках, рога­ликах, рожках, вермишели, макаронах, оладьях и т. д. Благо, что при нашем качестве и спектре продуктов, на которых выросло пять поколений российских граждан, у мужчин не пропала в государственных масштабах потенция, а у женщин сохранялись хотя бы первичные половые признаки.

Но кто бы ни был виноват, проблема остается проблемой. Перепробованы десятки диет — и безрезультатно. Да и откуда ему взяться, результату, если одни рекомендуют комплектовать рацион из кругло­годично овощей с соком манго, апельсинов, лимонов, фруктов (а овес нынче дорог — не укупишь), другие — уничтожают последнюю жизненную активность.

Но вот несколько эффективных и безболезненных способов:

7. Вырежь из журналов фотографии обнаженных красоток, фигуры которых заставили тебя завистливо вздохнуть. Наклей на холодильник, хлебницу и повесь над обеденным столом. Гарантирую: твой аппетит заметно снизится. И через месячишко трех-четырех кг как не бывало. Не исключено, что вес мужа заметно прибавится. И пусть. Зато прыти, соответственно, поубавится. А мы их любим и не слишком аполлонистых.

2. Неделю в месяц не ешь соли. Это не так тяжело, как представляется поначалу. Не готовь блюд, кото­рых без соли совершенно не мыслишь. Не заостряй собственное внимание на факте ее отсутствия. Почти уверена, что на четвертый-пятый заход ты сама ощу­тишь прелесть натурального продукта, вкус которого соль сильно глушит и меняет. Да и организм скажет тебе спасибо за эффективную профилактику остеохон­дроза, камней в почках и многого-многого другого.

В течение этой недели принимай пятнадцатими­нутный контрастный душ, каждые десять секунд резко меняя температуру воды. Только по окончании курса не заглатывай, стосковавшись, белый яд солонками и пачками.

3. Целый день кормись как заблагорассудится. Но прекращай это увлекательное занятие в 17.001 Привычка - вторая натура. Всю жизнь ты ужинала около восьми (пока по магазинам, пока то да се). И у желуд­ка выработался рефлекс. Поэтому не форсируй собы­тия. Иначе, промучившись денъ-другой, нажаришь ско­вородку картошки и уничтожишь ее в один присест с отчаянием смертника. Уменьшай вечернюю дозу по­степенно, меняя меню и количественно, и качественно. Например, вместо котлет с макаронами готовь горя­чий винегрет (две морковки, две свеклы, две луковицы и полстакана соленого кипятка, кипятить восемь ми­нут и потом на пятнадцать закутать в полотенце, затем добавить подсолнечное масло и зелень, капусту, огурец и есть в теплом виде). Финишная ленточка — стакан кефира.

4. Поможет отстоять форму разгрузочная неделя в начале каждого сезона. Это всего лишь месяц в году, так что моральные и финансовые затраты будут впол­не терпимыми: первый день — голод. Дистиллированная вода, а вечером — клизма. Второй день — сок одного вида, третий — фрукты также одного вида, с четвер­того по седьмой — фрукты, овощи, орехи, мед.

Самый калорийный продукт на нашем столе — это алкоголь. Откажись от него категорически хотя бы на год. Возможно, уже этого будет достаточно.

Заведи дневник, куда заноси все съеденное тобой за день, включая корку хлеба и случайную конфету. Нам кажется, что мы едим мало. Сколько раз я слышала от женщин: Да я совершенно ничего не ем. Не пой­му — с чего поправляюсь. При этом она хрустит пакетом с чипсами или орешками.

И В СЕРДЦЕ ЛЬСТЕ - ВСЕГДА ОТЫЩЕТ УГОЛОК

Pages:     | 1 |   ...   | 16 | 17 | 18 | 19 |    Книги по разным темам