Книги по разным темам Pages:     | 1 |   ...   | 17 | 18 | 19 | 20 | 21 |   ...   | 49 |

Второй слой деструкции был только разрушительным. Третий былразрушительным с сексуальным смыслом. Страх кастрации держал этот слой под постоянной угрозой, но онзащищал очень глубокий и сильный слой, на котором размещалась пассивная,женственная позиция по отношению к отцу, проникнутая любовью к нему. Бытьженщиной по отношению к отцу было равнозначно кастрации, то есть отсутствиючлена. Поэтому Я маленького мальчика должно было защищаться от такой любви спомощью сильной деструктивной агрессии противотца. Таким образом защищался здоровый маленькиймужчина. И этот маленькиймужчина очень сильно желал свою мать. Когда была разрушена его женственность,получившая отпор, —та же, которая наблюдалась на поверхности, — проявилось генитальное желаниекровосмешения, а тем самым и полная генитальная возбудимость. Он впервые обрелэрективную потенцию, будучи еще оргастически заторможенным.

Мне впервые удалось осуществитьсистематический и упорядоченный, расчлененный на слои анализ характера исопротивления. Этот больной подробно описан в моей книге Анализ характера.

С помощью понятия слои панциря открылисьмногочисленные возможности клинической работы. Душевные силы и противоречиябольше не являли собой хаос, оказавшись упорядоченной тканью, доступнойисторическому и структурному пониманию. Невроз каждого больного обнаруживалособую структуру. Структура невроза соответствовала стадии развития человека.То, что в детстве позже всего подвергалось вытеснению, лежало ближе всего кповерхности. Но и фиксации на определенных переживаниях раннего детства,покрывавшие более поздние стадии конфликтов, характеризовались одновременнодинамической глубиной и поверхностностью. Например, оральная привязанностьженщины к мужу, вытекавшая из глубокой фиксации на материнской груди, могларасполагаться на самом верхнем слое, если ее задачей был отпор генитальномустраху перед мужем. Сам отпор со стороны Я в энергетическом отношениипредставляет собой не что иное, как вытесненное влечение в его функции,обращенной назад. Это относится ко всем моральным позициям современногочеловека.

Обычно структура невроза в обратнойпоследовательности соответствовала стадиям развития человека.Антагонистически-функциональное единство влечения и отпора позволилоодновременно понятьактуальное и функциональное переживание. Больше несуществовало антагонизма между историческим и актуальным. Весь мир прошлых переживаний жил в форме нынешнего характера.Сущностью человека является функциональная сумма всех вегетативных переживаний.Эти академически звучащие положения имеют решающеезначение для понимания процесса изменения структуры характерачеловека.

Эта структура не была схемой, которую янавязывал больным. Логика, с помощью которой при правильном преодолениисопротивления слой за слоем открывался и ликвидировался механизм отпора,сказала мне, что стратификация существует реально, объективно и независимо отменя. Я сравнил слои характера с геологическими слоистыми отложениями, такжепредставляющими собой застывшую историю. Конфликт, разыгравшийся наопределенном году жизни, всегда оставляет след. Этот след обнаруживается взатвердении характера. Оносрабатывает автоматически и трудно поддается устранению. Больной не ощущает этокак нечто инородное, а часто воспринимает как окостенение или потерю живости. Каждыйтакой слой структуры характера есть часть истории жизни, сохранившийактуальность и действенность в инойформе.

Практика показала, что благодарявнутреннему ослаблению этой структуры старый конфликт вновь более или менеелегко оживляется. Если застывшие слои конфликта были особенно многочисленны иавтоматизированны, если они образовывали компактное целое, которое было труднопробить, то оно ощущалось как панцирь, окружавший живой организм. Он мог лежать на поверхности или глубоко, быть губчато-мягким или твердым, как доска. В любом случае егофункцией была защита от неприятного. Из-за этого организм утрачивал способностьощущать удовольствие. Тяжелые переживания конфликта образовывали скрытоесодержание заключения в панцирь.

Энергия, скреплявшая панцирь, большейчастью представляла собой связанную деструктивность. Данное обстоятельствообнаружилось благодаря тому, что при потрясении панциря сразу же началавысвобождаться агрессия. Откуда бралась проявляющаяся при этом деструктивная ипроникнутая ненавистью агрессия В чем заключались ее функции Была ли онаисконной, биологическойдеструкцией Прошло много лет, прежде чем эти вопросы разрешились. Я видел, чтолюди встречали глубокой ненавистью каждое потрясение своего невротическогоравновесия, которое они испытывали в состоянии заключения в панцирь. В этомзаключалась одна из самых больших трудностей исследования структуры характера.Сама деструктивность никогда не была свободной. Ее перекрывали противоположныепозиции, коренящиеся в характере. Там, где, собственно, были необходимыагрессия, поступок, решение, обретение места в жизни, господствовалиосмотрительность, вежливость, сдержанность, ложная скромность — короче, сплошь добродетели,вызывавшие большое уважение. Но не приходилось сомневаться в том, чтоони парализовали в человеке любую рациональнуюреакцию, любое живое и действенное побуждение.

Если однажды пришлось наблюдать проявлениеагрессии в действиях, то агрессия эта была рассеянной, нецеленаправленной,скрывала глубокое чувство слабости или болезненный эгоизм. Следовательно, этобыла больная, а нецелеустремленная и здоровая агрессия.

Постепенно я начал понимать позицию скрытойненависти, свойственную больным, проявлений которой было более чем достаточно.Если пациенты не застревали на стадии безаффектной ассоциации, если аналитик неудовлетворялся толкованием снов и подходил к защитной позиции в характеребольного, tgi злился. Сначала это было непонятно. Больной жаловался на безысходностьпереживаний. Если ему показывали ту же безысходность в характере его сообщений,в его душевном холоде, в его высокопарности или неискренности, он сердился.Симптом головной боли или тика пациент ощущал как нечто инородное. Напротив, своей сущностью был он сам. Ончувствовал беспокойство, если ему показывали это. Почему человеку нельзя быловоспринимать свою сущность Ведь это он сам! Постепенно я понял, что этасущность как раз и образует жесткую массу, препятствующую усилиям аналитиков.Сопротивление оказывали все существо, характер,все своеобразие данной личности. Но почемуОни должны были наверняка выполнять тайную функциюотпора и защиты. Я хорошо знал учение Адлера охарактере. Следовало ли вступать на ложный путь, проложенный Адлером Я виделсамоутверждение, чувство неполноценности, волю к власти, которые не выдерживалирассмотрения при свете. Имели место тщеславие и маскировка слабостей. Значит,Адлер был прав. Но ведь он утверждал, что причина душевного заболевания— характер, алне сексуальность. Так гдеже была связь между механизмами характераи сексуальности!Я ведь ни минуты не сомневался в правильностифрейдовского, а не адлеровского учения о неврозах.

Проходили годы, прежде чем я обрел ясность.Деструктивность, связанная в характере, есть не что иное, как ярость, вызваннаянесостоятельностью в жизни и недостатком сексуального удовлетворения. Придвижении вглубь любое деструктивное побуждение уступало место сексуальному.Удовольствие от разрушения было только реакцией на разочарование в любви или наее утрату. Если стремление к любви или удовлетворению настойчивых сексуальныхпобуждений наталкивается на препятствие, то начинается ненависть. Но посколькуневозможно открытое проявление ненависти, то эту ненависть необходимо как-тосвязать, и связывается она страхом перед жизнью. Таким образом, неудачнаялюбовь порождает страх. Заторможенная агрессия точно так же порождает страх,который тормозит стремления ненавидеть и любить. Теперь я на ментальном уровнеосознал то, что пережил благодаря проведению аналитической работы с пациентом,— структура характераи сексуальность теснейшим образом связаны, но связь эта проявляется в обратномпорядке. Стало возможным сделать важнейший вывод: оргастическинеудовлетворенный человек превращается в неискреннее существо, полное страхаперед проявлением непроизвольных живых реакций, то есть и перед вегетативнымсамовосприятием.

В это время на передний план в психоанализестало выдвигаться учение о разрушительных влечениях. Фрейд в труде о первичноммазохизме осуществил серьезную ревизию своих прежних воззрений. Сначалаутверждали, что ненависть — биологическая движущая сила, параллельная любви. Деструктивностьсначала направляется против внешнего мира, и лишь потом под его влиянием онаобращается против собственной личности и становится таким образом мазохизмом,то есть желанием страдания. Теперь дело представало прямо противоположным образом.Первоначально существовал первичный мазохизм, или, соответственно, влечениек смерти. Оно, как утверждали, гнездилось уже в клетках. Из-за его обращенияпротив всего остального и возникала деструктивная агрессия, которая, со своейстороны, снова могла быть обращена против Я, приняв форму вторичногомазохизма. Тайная негативная позиция больных питалась мазохизмом. По Фрейду, тоже происходило и с негативной терапевтической реакцией и неосознаннымчувством вины. Многие годы я работал с различного рода деструктивностью,вызванной чувством вины и депрессией, и теперь понял их значимость дляформирования характерологического панциря и их зависимость от сексуальногозастоя.

Поддержанный Фрейдом, я лелеял тогда идеюобобщить спор вокруг вопросов техники в виде книги. В ней необходимо былозанять ясную позицию по вопросам деструкции, но собственный взгляд у меня тогдаеще не сформировался. Ференци полемизировал против Адлера в статье Дальнейшее развитие лактивной техники. Он писал, что лисследования характера и сегодня не выдвигаются напередний план в нашей технике. Они играют лопределенную роль только назаключительном этапе исследования. л...Их касаются только в том случае, еслиопределенные аномальные черты личности, сравнимые с психозами, мешаютнормальному продолжению анализа.

Тем самым он верно выразил отношениепсихоанализа к роли характера. Я глубоко погрузился в характерологическиеисследования, намереваясь развить психоанализ и превратить его в ланализхарактера. Действительное излечение могло принести только устранениехарактерологической основы симптомов. Трудности решения задачи заключались в понимании тех аналитическихситуаций, которые представляли собой часть анализа характера, а не симптомов.Моя техника отличалась от характерологических опытов Адлера констатациейразличая, к которой приходит анализ характера,исследуя сексуальное поведение. Адлер был неправ,говоря: Не анализ либидо, а анализ характера.Мое представление о заключении характера в панцирь неимело ничего общего с осмыслением отдельных черт характера, свойственнымАдлеру. Каждая ссылка на Адлера при обсуждении учения осексуально-экономической структуре указывает на глубокое недоразумение. Такиечерты характера, как чувство неполноценности или воля к власти,представляют собой только поверхностные явления в биологическом процессе заключения в панцирь, торможениявегетативных жизненных функций.

В Инстинктивномхарактере (1925 г.) я, основываясь на опытенаблюдений над больными, одержимыми какими-либо влечениями, расширил анализсимптомов до анализа характера. Это было логично, но недостаточно обоснованно вклиническом и техническом отношении. Я еще не знал пути исследования проблемы ипридерживался фрейдовского учения о Я и сверх-Я. Эти вспомогательныепсихоаналитические понятия не давали возможности разработать технику анализахарактера. Требовалась функциональная теория душевнойструктуры, которая могла бы опираться набиологические факты.

В это же время на основе клинического опытаясно сформировалась цель лечения неврозов — достижение полной способности ксексуальному переживанию. Я знал цель, получил удачные результаты при лечениинекоторых больных, но ничего не ведал о технике, которая могла бы позволитьуверенно пройти к цели. Более того, чем больше я убеждался в правильностиформулировки цели лечения, тем явственнее мне приходилось признаватьнедостаточность моих технических навыков. Противоречие между целью и умением еедостигать не уменьшилось, а увеличилось.

Фрейдовские схемы душевных функцийобнаружили свою достаточно ограниченную терапевтическую пригодность. Еговзгляды на неосознанные желания и конфликты оказались достаточно убедительнымилишь для объяснения формирования генитальности. Признание же бессознательной,биологически обусловленной потребности в наказании и стремления к смерти малоили вообще непригодны в качестве критериев исследования душевной жизни. Ведьесли существует биологически глубоко обоснованная потребность оставатьсябольным и страдать, то вероятность излечения остается весьма проблематичной, атерапия, в принципе, — бесперспективной.

Многие специалисты потерпели крах из-затерапевтической несостоятельности методов, которые они применяли. Штеккельотрицал работу, направленную на преодоление душевного сопротивления раскрытиюнеосознанного, и лобстреливал неосознанное с помощью толкований, как делают исегодня многие дикие психоаналитики. Дело было безнадежно. Он отрицалсуществование актуального невроза и комплекса кастрации. Он стремился достичьбыстрого излечения и поэтому отказался от фрейдовского плуга, пахавшего хотя имедленно, но глубоко.

Адлер, используя в своих исследованияхчувство вины и агрессию, не завершил разработку сексуальной теории. Он закончилсвой путь как официальный философ и приверженец социальной этики.

Юнг обобщил понятие либидо таким образом,что оно полностью потеряло присущий ему смысл, заключающийся в сексуальной энергии. Он превратился всторонника коллективного бессознательного и тем самым мистики, которую позжепредставлял официально в качестве национал-социалиста4.

Ференци, высокоодаренный ученый ипревосходный человек, ясно видел жалкое состояние терапии. Он искал решениепроблемы в телесном. Онразвивал лактивную технику, изучая состояния телесного напряжения, но не зналневроза застоя и избегал воспринимать всерьез теорию оргазма.

Жалкое состояние терапии чувствовал и Ранк.Он понимал стремление к покою, к возвращению в материнское лоно. Он неправильновоспринимал страх людей перед жизнью в этом ужасном мире и истолковывал егобиологически как родовую травму, которая должна быть центральным пунктом невроза. Вопрос о том, почему люди стремятся вернуться из действительной жизни в спасительнуюматеринскую утробу, не приходил ему в голову. Он оказался в конфликте сФрейдом, по-прежнему придерживавшимся теории либидо, и покинул ряды егоприверженцев.

Pages:     | 1 |   ...   | 17 | 18 | 19 | 20 | 21 |   ...   | 49 |    Книги по разным темам