Книги по разным темам Pages:     | 1 |   ...   | 46 | 47 | 48 | 49 | 50 |   ...   | 52 |

этой подавленности останутся. То же относится и ктранквилизаторам, которые

не могут изменить судьбу человека или вернутьему утраченное. Но снова:

почему бы не изменить отношение, непревратить тяжелые обстоятельства в

повод для достижений начеловеческом уровне Разумеется, ни длячего

подобного нет места в психологии, которая отделяетчеловека от мира,-мира,

только в котором его действия могут иметь основанияи в котором даже его

страдания могут иметь смысл.Психология, рассматривающая человека как

замкнутую систему, в которой разыгрываются динамическиевзаимодействия, а не

как существо, стремящееся ксмыслу, венчающему его существование, по

необходимости должна лишать человекаспособности превратить трагедию в

триумф.

Трудности возникают и с понятием агрессии,будь то биологическое понятие,

по Конраду Лоренцу, или психологическое-поЗигмунду Фрейду. Эти понятия

неподходящи инеадекватны, потому что онисовершенно отрицают

интенциональность как присущийчеловеку феномен. В действительности в

пределах моей души нет такой вещи, как агрессия, ищущаявыхода и вынуждающая

меня, ее "жертву", искатьобъекты, которые послужили быдля ее

"отреагирования". На человеческом уровне, то естькак человек, я не имею

фиксированного количества агрессии, чтобы затем направитьее на подходящую

цель; в действительности я делаю нечто иное: я ненавижу! Яненавижу кого-то

или что-то. Разумеется, ненавидеть что-то-болееосмысленно, чем ненавидеть

кого-то (создателя или "собственника" того, чтоя ненавижу), потому что,

если я не ненавижу его лично, я могу помочь ему преодолетьто, что я в нем

ненавижу. Я могу даже любить его, несмотря на то, что я внем ненавижу. Как

бы то ни было, ненависть, так жекак и любовь,-человеческий феномен в

отличие от агрессии; они человечны потому, что ониинтенциональны: у меня

есть основания ненавидеть что-то, и у меня есть основаниялюбить кого-то. В

противоположность этому агрессия зависит от причин. Этипричины могут иметь

психологическую или физиологическуюприроду. Что касается последней

возможности, достаточно вспомнить классические опытыХесса, в которых он

вызывал агрессию у кошек, стимулируя определенные центрымозга.

Какой несправедливостью было быпредположить, что те, кто вступал в

движение Сопротивления противнационал-социализма, были заняты только

"отыгрыванием" своих агрессивных импульсов,которые по случайности были

направлены против Адольфа Гитлера. В действительностибольшинство из них не

намеревалось бороться с человеком по имени АдольфГитлер, они боролись с

системой, называемой национал-социализмом.

Сегодня агрессия стала распространенной-чтобыне сказать модной-темой для

конгрессов и конференций. И чтодаже еще более важно, так называемые

"исследования ради мира" также заняты агрессией. Однако яполагаю, что эти

"исследования ради мира" обречены на неудачу, еслиони будут опираться на

это не-человеческое ине-личностное понятие. Разумеется, вчеловеке

существуют агрессивные импульсы,интерпретируем ли мы их как наследие,

доставшееся нам от до-человеческих предков, или как нечтореактивное в духе

психодинамических теорий. Однако на человеческом уровнеагрессивные импульсы

никогда не существуют в человеке per se, а всегда какнечто, по отношению к

чему он должен занять определенную позицию, по отношению кчему он постоянно

занимает определенную позицию, выбирает ли онотождествление себя с ними или

отделение себя от них. В этом случае значимо личноеотношение к безличным

агрессивным импульсам, а не сами эти импульсы.

Аналогичны этому суицидальные импульсы.Бессмысленно, например, измерять

их. В конечном счете риск самоубийствазависит не от силы суицидальных

импульсов в человеке, а от его реакции на эти импульсы, аего реакция в свою

очередь зависит, по существу, от того, видит ли он всохранении жизни нечто

осмысленное-хотя бы и приносящееболь. Разумеется, существует и тест,

который не претендует на измерение суицидальныхимпульсов как таковых, но

оценивает несравненно более важныйфактор-личное отношение к ним. Я

разработал этот тест в начале тридцатых годов, а наанглийском языке впервые

описал его в книге "Врач и душа" [3].

"Исследования ради мира" заняты, можносказать, выживанием человечества

как целого. Но им вредитфатализм, происходящий от преимущественного

внимания к агрессивным импульсам вместо обращения кчеловеческой способности

занять позицию по отношению к ним.Таким образом, агрессивные импульсы

превращаются в алиби, воправдание ненависти. Человек неперестанет

ненавидеть, пока его учат, что ненависть создаетсяимпульсами и механизмами.

Но это он сам ненавидит! Чтоеще более важно, понятие "агрессивного

потенциала" заставляет людей верить, что агрессияможет быть канализована.

Фактически же бихевиоральные исследования группыКонрада Лоренца показали,

что попытки отвлечь агрессию на маловажные объекты иотреагировать на нее

безопасными действиями лишь провоцируют и обычно усиливаютее. Разница между

агрессией и ненавистью похожа на разницу между сексом илюбовью. Меня влечет

к партнеру сексуальное побуждение.На человеческом же уровне я люблю

партнера, потому что, как я чувствую, у меня для этогомножество оснований;

половой акт является выражением любви, ее, таксказать, "воплощением". На

субчеловеческом уровне я видел бы партнершу, очевидно,всего лишь как объект

катектирования либидо-более или менее подходящее средство,чтобы избавиться

от излишка спермы. Половоевзаимодействие при таком отношениичасто

характеризуется нашими пациентами как "мастурбированиена женщине". Говоря

так, они имплицитно противопоставляют это нормальномуотношению к партнеру

на человеческом и личностном уровне: здесь партнер видитсяне как "объект",

а как другой субъект. Это исключает отношение человека кдругому как только

к средству для достижения какой бы то ни было цели.На человеческом уровне

человек не "использует" человека, люди встречают,находят друг друга как

юди. На личностном уровне личность находит личность, иэто есть любовь к

партнеру. Общение-встреча сохраняет видениечеловека в партнере; любовь

обнаруживает его уникальность как личности.

Истинное общение-встреча основывается насамотрансценденции, а не просто

на самовыражении. В частности, истинное общение-встречатрансцендирует себя

к логосу. Псевдовстреча, с другой стороны,основывается на "диалоге без

огоса" [5], это только платформа длявзаимного самовыражения. Причина,

почему такого рода общение широко практикуется сегодня, восновном состоит в

том, что люди очень стремятся к тому, чтобы кто-то оних заботился, что в

свою очередь вызываетсядефицитом внимания. В безличнойатмосфере

индустриально-го общества все большее числолюдей, очевидно, страдает от

чувства одиночества--одиночества "одинокой толпы".Понятно, что возникает

сильное желание компенсировать этот недостаток теплаблизостью. Люди жаждут

интимности. И жажда интимности столь настоятельна, чтоэтой интимности ищут

юбой ценой, на любом уровне; ирония состоит в том,что ее ищут даже на

безличном уровне, на уровне чисто чувственнойинтимности. Жажда интимности

здесь превращается в приглашение "дотронься". Аот чувственной интимности

всего лишь шаг до сексуальной неразборчивости.Гораздо нужнее сексуальной

интимности экзистенциальная приватность.Человеку необходимо найти все

учшее в одиночестве, "набраться смелости"остаться в одиночестве. Есть

творческое одиночество, которое позволяетпревратить нечто негативное -

отсутствие людей, в нечто позитивное---возможностьразмышлять. Используя эту

возможность, человек может компенсироватьпреувеличение в индустриальном

обществе роли vita activa и периодически уделятьвремя vita contemplativa.

Из этого мы можем видеть, что реальнаяпротивоположность активности - не

пассивность, а восприимчивость.Важно правильное соотношениемежду

творческим и воспринимающим потенциаламиосуществления смысла, и здесь

находится место для "формированиясензитивности".

Что касается тех, кто так хочет, чтобы о немзаботились, то беда в том,

что в существующих условияхза это приходится платить, инетрудно

представить себе, сколькоискреннего интереса могут проявить те,кто

принимает на себя "заботу", не будучи связаннымипрофессиональной этикой, не

пройдя ни соответствующего обучения, ни терапии. Вовремена, когда лицемерие

в сексуальных вопросах вызывает такое отвращение, неследует все же называть

сексуальную неразборчивостьчувствительностью или общением-встречей. В

сравнении с теми, кто подает секспод видом сексуального образования,

нудистских марафонов и тому подобного, можно оценитьчестность обыкновенной

проститутки: она не притворяется, чтозанимается своим делом ради блага

человечества, беды которого, как многие авторы хотят насзаставить поверить,

заключены в плохом оргазме и должны исцеляться всоответствии с этим. Верно,

что часто нам не удаетсяжить в соответствии сидеалами нашей

профессиональнойэтики; однако, вконце концов,терпеть

неудачи--неотъемлемая часть человеческогоположения. Но если мы терпим

неудачу, мы, разумеется, не будем гордиться ею. Тот факт,что исключение из

правила иногда случается, не оправдывает превращенияисключения в правило.

Однако нынешний культ интимности можнопонять. Как указал Ирвин Йелом

[8], мобильность населения Соединенных Штатов взначительной мере объясняет

отчуждение людей, которые привыкли переезжать из городав город. Вместе с

тем я бы сказал, что отчуждение касается не только других,но и самого себя.

Есть социальное отчуждение, но есть и эмоциональноеотчуждение- отчуждение

от собственных эмоций.Слишком долгое время из-запуританизма,

преобладавшего в англосаксонскихстранах, люди должны были не только

контролировать, но и подавлять своиэмоции. Нечто подобное относится к

сексуальным инстинктам. С тех пор,очевидно, произошел крен в другую

крайность, особеннов связи спопуляризацией, чтобы не

сказать-вульгаризацией, ученияФрейда. Сегодня мы сталкиваемсяс

последствиями крайней терпимости: люди не устойчивы ни кмалейшей фрустрации

инстинктов и эмоциональномунапряжению, они проявляют, таксказать,

"недержание" в неспособности умерить свои эмоции, они немогут удержаться от

выражения их и разделения их с другими.

Именно этой цели предоставляет себя "группа".Здесь, однако, мы должны

иметь дело не только с терапией, но одновременнои с симптомом. В конце

концов, "недержание" может быть дефектом на психическомуровне, так же как и

на соматическом. На соматическом-возьмите хотябы случаи артериосклероза,

когда пациент начинает смеяться илиплакать по совершенно неподходящей

причине и не может остановиться.Похож на это другой симптом, также

указывающий на нарушение мозговых функций,-отсутствиечувства межличностной

дистанции, как это наблюдается при определенныхслучаях эпилепсии: пациент

немедленно вступает в панибратскиеотношения и не можетперестать

рассказывать вам интимные подробности своей жизниили расспрашивать вас о

вашей.

Итак, движение групп общенияи воспитания сензитив-ности сводится к

реакции на социальное и эмоциональное отчуждение. Нореакцию на проблему не

следует путать с разрешением проблемы.Даже если "реакция" оказывается

целительной, это излечение симптомов, паллиатив.Хуже того, такое лечение

может усилить болезнь. Эмоции, о которых идет речь,не могут быть вызваны

намеренно. Они ускользают от "гиперинтенции", как я этоназываю. Нигде это

так не очевидно, как в переживании счастья: счастьедолжно возникать и не

может быть вызвано. Счастье должно появиться само,и мы должны дать ему

появиться. И наоборот, чем больше мы делаем егоцелью, тем меньше у нас

возможности ее достичь. Мой ученик, предпринявшийнезависимое исследование

групп общения, рассказывал, что происходило с ним на однойиз них: "Многие

просили меня быть их другом. Я не чувствовал себяискренним, обнимая их и

говоря, что я их люблю и буду их другом,но я все это так или иначе

проделывал. Я заставлял себя бытьэмоциональным-но тщетно: чем больше я

старался, тем труднее это было".

Мы должны считаться с фактом, чтоесть проявления, которые не могут

возникать по требованию, команде или приказу. Причинасостоит в том, что они

не могут вызываться произвольно: я не могу "по своей воле"верить; я не могу

"по своей воле" надеяться; я не могу "по своей воле"любить; и меньше всего

я могу "по своей воле" желать, хотеть.Попытки делать все это отражают

совершенно манипулятивный подход к таким человеческимфеноменам, как вера,

надежда, любовь и желание. Этотманипулятивный подход в свою очередь

объясняется ошибкой объективации и овеществления этихфеноменов. Чтобы лучше

понять это, давайте рассмотрим то, что я назвал быосновной характеристикой

юбого субъекта, а именно тотфакт, что субъект - посредством своей

самотрансцен-денции или интенциональных когнитивных актов-всегда находится

в отношении со своими собственнымиобъектами, то есть "интенциональными

референтами", на которые его когнитивные актынаправлены. В той мере, в

какой субъект превращается в просто вещь ("овеществление")и, таким образом,

сам обращается в объект ("объективация"),-в той самоймере его собственные

подлинные объекты должны исчезнуть, так что его качествосубъекта совершенно

теряется. Это действительно не только для человека вцелом, но и для любого

частного человеческого феномена: чем больше мырефлектируем по его поводу,

тем больше мы теряем из вида его "интен-циональныйреферент".

Релаксация также ускользаетот любой попытки "произвести" ее. Это

полностью принимал в расчет Дж. X. Шульц,систематизировавший релаксационные

упражнения. Было весьма мудро с его стороныпредлагать пациентам во время

этих упражнений представлять себе, что ихруки становятся тяжелыми; это

автоматически создавало релаксацию.Если бы он приказывал пациентам

расслабиться, их напряженность возрастала бы,поскольку они интенсивно и

намеренно старались бы расслабиться. Не иначеобстоит дело и с терапией

Pages:     | 1 |   ...   | 46 | 47 | 48 | 49 | 50 |   ...   | 52 |    Книги по разным темам