Книги по разным темам Pages:     | 1 |   ...   | 24 | 25 | 26 | 27 | 28 |   ...   | 29 |

Функция религии, для большинства людей, заключается в устранении сложности, - в нем мы испытываем необходимость, оказываясь среди обрушивающихся на нас биллионов информационных элементов; оно нужно нам для того, чтобы восстановить согласованность наблюдаемой картины.

Это один из центральных политических вопросов, вопрос формирования отдельной самостоятельной области принуждения... Что-то наподобие новейшего информационного феодализма, который учреждается в сфере интеллектуальной собственности. Что значит также - в сфере контроля над сознанием. Формально, это вопрос о контроле над использованием документов, но фактически речь идет о контроле над культурной памятью, о реконфигурации памяти...

Рабочая сила теперь должна быть подчинена с помощью манипулирования символами. Система осуществляет контроль с помощью символических операций.

Классик исследования пропаганды Жак Эллиль показал, что настоящим объектом манипулирования являются не глупые массы, а образованные массы. Пропаганда гораздо надежнее действует на них, по разным причинам, - прежде всего потому, что они пред-программированы и считают, что на них, из-за их интеллекта, пропаганда не действует. Спросите любого на улице, подвержен ли он пропаганде, и, конечно, услышите, что нет. Он и есть первая жертва.

Основной принцип магии - держать людей без сознания. Именно так контролируется общество. Многие люди в скрытых учреждениях это знают, также, как и политики.

Конрад Беккер в Словаре тактической реальности вводит понятие cultural intelligence (CI), смело сближая понятия интеллигенции, интеллекта и разведки.

Культурная интеллигенция собирает, оценивает и обрабатывает метаинформацию относительно оснований общества, построенного на информации.

Это включает в себя ясный анализ и исследование его социальных, культурных, экономических и политических возможностей и опасностей. Культурная интеллигенция служит общественным интересам, воспитывая и защищая публичную сферу, уравновешивая действия традиционных военных и экономических разведок, собирающих информацию для укрепления контроля.

CI защищает публичный дискурс так же, как богатство и разнообразие культурного самовыражения, в том обществе, которое все более зависит от информационных и коммуникационных технологий. Для обеспечения общественных потребностей в высококачественной, содержательной и доступной информации CI обрабатывает информацию, касающуюся развития и возможных направлений действия в инфосфере.

Еего движение подобно танцу осы, он мудро и быстро огибает энтропийные участки (Тюрин А. В. Топор гуманиста. М., 2003, с. 278).

CI защищает право на культурную свободу, свободу мнения и самовыражения, на коммуникацию и неприкосновенность частной жизни.

Влиять на информационное окружение - значит влиять на культуру, индустрию знания и сферу искусства.

Культурная интеллигенция может стать подлинным социальным субъектом и движущей силой общества знания. Библиотека как культурный узел, не только хранящий книжную традицию, но и создающий цифровое наследие будущего за счет тесного взаимодействия между практиками, художниками и учеными может обеспечить экспериментальное поле для разнообразной электронной культуры, реконструируя тем самым сферу публичного и обеспечивая возможности для рационального понимания действительности.

С моей точки зрения, в специфически российском контексте библиотеки и система образования являются ростками CI и коллективными субъектами общества знаний. В известных мне проектах никто не задумывается над тем, кто конкретно будет социальным актором, реализующим замысел нового общества и какова может быть социальная структура российского общества знаний. Ведь линформатизация не сводится только к подведению каналов связи к каждому потребителю в интересах его снабжения надлежащими объемами спама. Подобные проекты и являются триумфом чистого техницизма.

В отличие от жесткой нетократической схемы сети Барда-Зодерквиста, известный активист антиглобалистского движения Наоми Кляйн показывает другой вариант политического сетевого действия. Это первое политическое движение, родившееся на хаотических просторах Интернета. В его рядах нет вертикальной иерархии, способной прояснить общий план, нет общепризнанных лидеров, выдающих готовые броские спичи, никто не знает, что произойдет дальше.

В рамках этих миниатюрных движений существует полное согласие в том, что децентрализация власти и выстраивание системы принятия решений на местном уровне Ч будь то через профсоюзы, округа, фермы, деревни, анархистские коллективы или самоуправление коренного населения Ч необходимые условия для противостояния мощи транснациональных корпораций.

Несмотря на такую общую почву, в единое движение эти группы и направления не слились. Скорее, они причудливо и тесно сплетены между собой, подобно тому, как горячие ссылки (hotlinks) соединяют в Интернете свои веб-сайты. Это не случайная аналогия, а скорее ключ к пониманию изменяющейся природы политической организации. Хотя многие отмечают, что недавние массовые акции протеста были бы невозможны без Интернета, осталось незамеченным то, как коммуникационная технология, делающая возможными эти кампании, придает движению свой собственный линтернетоподобный образ. Благодаря сети мобилизация происходит почти без бюрократизма и с минимальной иерархией; навязываемый консенсус и тщательно разработанные манифесты уходят на задний план и заменяются культурой постоянного, не жестко структурированного и порой маниакального обмена информацией.

Политическая деятельность в такой форме, которая отражает органичные, децентрализованные, взаимосвязанные пути Интернета, Интернет оживший.

Интернет Ч не одна гигантская паутина, а сеть лузлов и связей (hubs-andspokes). Узлы Ч это центры деятельности, а связи Ч независимые, но взаимосвязанные с другими узлами звенья.

Все эти разговоры о радикальной децентрализации могут скрывать весьма реальную иерархию, основанную на тех, кто владеет, понимает и контролирует компьютерные сети, соединяющие активистов друг с другом. Это именно то, что Джесси Герш, один из основателей анархистской компьютерной сети Тао Communications, называет лотвратной адхоккратией (От ad hoc (лат.), создаваемое на данный случай).

Каждая антикорпоративная кампания Ч затея множества групп, по большей части неправительственных организаций (NGO), профсоюзов, студентов и анархистов.

Они используют Интернет, наряду с более традиционными организационными средствами, для многих целей: от составления каталога новейших прегрешений Всемирного банка и бомбардировки Shell Oil факсами и электронными посланиями до распределения готовых к загрузке и распечатке лантипотогонных листовок - для акций протеста в Nike Town (Найки-городе). Группы остаются анонимными, но их международная координация очень искусна и для их противников часто губительна.

Тот факт, что эти кампании так децентрализованы, не означает, что они не связаны. Их децентрализованность Ч это, скорее, разумная и даже остроумная адаптация и к существующей с самого начала фрагментации сети прогрессивных движений, и к переменам в культуре в более широком смысле.

Сделавшись участником, никто не обязан жертвовать своей индивидуальностью и подчинять ее более крупной структуре; как и в Сети, мы можем нырять и выныривать, брать то, что хотим, и стирать то, что нам не нужно. Временами этот подход к активизму напоминает поведение интернетчика. Он отражает парадоксальную культуру Интернета: крайний нарциссизм вкупе с острой потребностью в сообществе и связях.

Как показала практика, одна из сильнейших сторон такой модели организации протестного движения по принципу невмешательства сверху Ч то, что ее чрезвычайно трудно контролировать, во многом потому, что она так отличается от организационных принципов учреждений и корпораций, на которые нацелена. На корпоративную концентрацию она отвечает собственной фрагментацией, на глобализацию Ч своим особым родом локализации, на консолидацию власти Ч радикальным ее рассредоточением.

С военной точки зрения, трудность войны с пчелиным роем, отмечает исследователь, в том, что у него нет лцентрального руководства и командной структуры; он многоголов, и его невозможно обезглавить.

Нет сомнения: коммуникационная культура, царящая в Интернете, более сильна своей быстротой и охватом, чем синтезом. Она способна собрать десятки тысяч людей с плакатами в руках на одном перекрестке, но гораздо меньше приспособлена к тому, чтобы помочь этим самым людям сойтись в формулировке своих требований Ч прежде чем выйти на баррикады или после ухода с них.

Так как же можно добиться слаженности от наполненного анархистами движения, чья самая сильная тактическая сторона Ч в схожести с комариным роем Может быть, как и в Интернете, самый лучший подход Ч это научиться прочесывать органично возникающие структуры. Может быть, как раз и нужна не единая политическая партия, а хорошо налаженные связи между клубами единомышленников Может быть, нужно не движение к большей централизации, а наоборот, еще более радикальная децентрализация Нужна политическая активность, которая бы функционировала на конкретных уровнях деятельности. Но она также должна идти глубже, обращаться к культурным и гуманитарным потребностям. Она должна осознавать потребность в не превращенном в товар опыте, вновь будить наше желание иметь поистине общественные пространства, дарить радость от выстраивания чего-то коллективно. Может быть, нам уже пора начать задаваться вопросом, не являются ли движение за бесплатное программное обеспечение и компания Napster частью этого феномена.

В корне этого лежит отрицание культуры типа доверьтесь нам, независимо от того, кто в данный момент выступает экспертом.

Независимо от применяемых методов, свободные рынки редко терпят рядом с собой поистине свободных людей.

Когда мы говорим о взаимоотношении глобализации и демократии, нам надо смотреть не только на то, добились ли народы права раз в четыре или пять лет опускать в урны бюллетени, но и на то, видят ли граждане в этих бюллетенях какой-то смысл.

Мы должны не только добиваться наличия избирательной демократии, но и изучать повседневное качество.

Реальной демократии, то есть реальной возможности для народа принимать решения, Ч только добиваются. Ее никогда не получают в дар.

Неприемлемая торговля Ч это такая торговля, которая подтачивает наши суверенные права в обмен на иностранные инвестиции.

Наоми Кляйн дает также крайне негативную оценку теоретикам вирусного маркетинга.

Попытки понять, систематизировать и приручить это самое человеческое из всех занятий (все мы почему-то разговариваем друг с другом) превратились в некую корпоративную одержимость. В книгах типа The Tipping Point Малькольма Глэдуелла, The Anatomy of Buzz Эммануэля Розена и Unleashing the Ideavirus Сета Година приводятся квазинаучные объяснения тому, как распространяются идеи: через рекламу меньше, чем через людей, пользующихся доверием в своей среде. Глэдуелл называет их соединителями и знатоками. Годин - вирусоносителями, а Розен сетевыми центрами.

Возникла маркетинговая школа, согласно которой, компаниям следует относиться к потребителям как если бы они были журналистами или знаменитостями.

Нужно подсовывать им бесплатное добро и наблюдать, как они осуществляют для вас маркетинг - бесплатно же. Это значит превращать в высшей степени нетоварное занятие - человеческое общение между друзьями, между членами доверительных сообществ Ч в коммерческую сделку.

Tupperware Ч это набор всевозможных пластмассовых контейнеров с крышками для домашнего пользования. Их продают через сеть распространителей. Обычно это домохозяйки; они периодически созывают на такие вот тапперверные посиделки домохозяек округи, которые и покупают эту посуду в непринуждённой домашней обстановке. Это выражение ассоциируется в США с образом жизни именно домохозяек среднего класса, весь интерес и всё содержание жизни которых сводится к обустройству дома и семьи.

После множества неудачных попыток использовать Интернет как прямой инструмент торговли, может оказаться, что процесс обмена информацией и есть наилучшее коммерческое использование сети. Имеется в виду, что тщательно контролируемое хозяевами рынка совместное пользование станет сетевым лубойным софтом Ч глобальной сетью онлайновой болтовни о брендах на месте неподдельных сообществ.

Наоми Кляйн задает прямой вопрос: Интернет как гигантская Tupperwareтусовка. Как вам В корпоративном мире убеждены, что единственная их проблема - изготовление действенного рекламного послания. Кажется, что это осуществимо путем создания социально ответственного брендового образа.

На самом деле, это им не поможет. British Petroleum познала это на собственном горьком опыте, когда ей пришлось открещиваться от собственной скандальной ребрендинговой кампании Beyond Petroleum (Больше чем нефть). Многие, понятное дело, истолковали новый лозунг как намерение компании уходить от ископаемого топлива в качестве реакции на климатические изменения. Но активистыэкологи и правозащитники, не видя признаков перемен в деятельности ВР, вынесли на ежегодное собрание компании компрометирующие подробности об ее участии в спорном проекте нового трубопровода через чувствительные во многих отношениях районы Тибета, а также о решении бурить скважины в Национальном заповеднике Аляски. А Интернет пародировал новый лозунг как Beyond Preposterous (Больше чем чушь). Компания решила отказаться от бренда Beyond Petroleum, хотя пока что сохраняет сопутствующий ему логотип с зеленым цветком. Не изменится ничего, пока корпорации не осознают, что у них проблема не с коммуникацией. У них проблема с реальностью.

Без идеологии холодной войны шопинг стал просто совершением покупок.

Реакцией корпоративного мира стал брендинг стиля жизни Ч попытка восстановить потребительство как философское или политическое занятие с помощью торговли могущественными идеями вместо просто товаров. Брендинг стиля жизни на какое-то время заполнил вакуум смысла шопинга.

Сердцевина брендинга Ч жестко контролируемое одностороннее послание, рассылаемое в самом глянцевом его виде и затем герметически изолируемое от тех, кто хотел бы превратить этот корпоративный монолог в общественный диалог. Самыми мощными орудиями при запуске сильного бренда могут быть исследование, творчество и планирование, но после этого лучшими друзьями бренда становятся законы о клевете и авторских правах.

Когда бренд-менеджеры переключают свое мастерство с корпоративного мира на политический, они со всей неизбежностью приносят с собою этот фанатизм однородности.

Pages:     | 1 |   ...   | 24 | 25 | 26 | 27 | 28 |   ...   | 29 |    Книги по разным темам