Книги по разным темам Pages:     | 1 |   ...   | 13 | 14 | 15 | 16 | 17 |   ...   | 27 |

Нахальный человек готов увильнуть от малейшего давления, он не вступает в противоборство, но как-то очень ловко занимает место победителя. И приходится недоумевать: как он туда попал Чрезвычайная подвижность нахала -- подвижность, разумеется, души и поведения, а не обязательно тела -- делает его похожим на ртутный шарик. Он всегда выскользнет из рук, пытающихся его удержать, Однако, выскользнув, непременно окажется именно там, где он хотел быть. Нахал склонен играть с жизнью в прятки, и бывает чрезвычайно забавно наблюдать за этой веселой игрой. Будем же радоваться, глядя на нахала, а если он вам надоел и нужно подействовать на него, то не напрягайте мускулы и не срывайте голос. Он не обратит внимания, а если будете слишком допекать и "принимать меры", то извернется и снова будет вас игнорировать. Не нужно, право, тратить столько сил; тем более впустую. Я дам добрый совет, как избавиться от нахальства, если оно станет Вам невыносимо. Просто подуйте на него, и дело с концом! Не верите Попробуйте! Печальной жизни лучше всего соответствует угрюмое состояние души. Даже если погруженный в печаль человек воспламеняет себя безудержным весельем, то и в этом веселье видится угрюмая тоска.

Все в мире для угрюмого человека утяжелено. Даже свет кажется ему блеклым, сероватым, льнущим к земле. Все трудно. Сделать шаг -- трудно, вымолвить слово -- трудно; ответить на улыбку -- невозможно. Свинцовая тяжесть хмурости все придавливает к почве; для угрюмой натуры жизнь протекает в поле тяготения, в несколько раз превосходящем обычное. Оттого неохотно и через силу проявляет угрюмец активность. Оттого не откликается он на живость и радость других людей. Он, хоть и находится рядом с ними, живет в другом мире, в котором сила притяжения много больше: и потому малейшее движение дается большим усилием, и любое падение опасно.

В душе угрюмого человека лежит камень. Бывают камни в почках, в желчном пузыре. А угрюмость -- камень в душе. Иногда люди рождаются с этой тяжестью, но чаще она образуется вследствие трагических и горестных событий жизни.

Беды и тревоги, заботы и печали никогда не уходят в прошлое. Они скапливаются в душе человеческой, слепляясь в единый ком и окаменевая. Так возникает угрюмость.

Внешность угрюмого человека лучше всего характеризуют неторопливость и неподвижность. Кажется, что его душа не подвержена никаким колебаниям, что вечно он остается одним и тем же. Его поступки, мысли, чувства непроницаемы для постороннего взгляда. И он сам столь же нелюбопытен. Замкнутость освобождает от назойливости. Но напрасно думают, что угрюмец по натуре равнодушен. Нет, в угрюмости проявляется особая форма душевной деликатности.

Человек замыкается в себе и становится угрюм, чтобы собственным унынием и тяготами не обременять других. Все печальное он несет в себе -- отчасти из гордости, отчасти из неверия в других.

Видимая отчужденность угрюмого человека от забот и радостей остальных людей вовсе не означает, что душа его пуста и окружающие безразличны.

Напротив, угрюмая душа способна раскрыться, как створки раковины, и тогда удивленному взору предстанет переливающаяся светом жемчужина. Согласимся, что такое случается редко, ибо разочарование, боль и горечь, породившие угрюмое состояние души, не склонны отпускать ее. Угрюмость выдает способность личности глубоко переживать события жизни, ее травмированность ими. Не очень счастливая, очевидно, способность. Но если кого-то и следует обвинять за неприятные последствия угрюмого характера, то не самого угрюмца, а горестные обстоятельства бытия, которые внушили ему столь печальное восприятие мира. Рассеются сумерки существования, и вся страстность души угрюмого человека выкажет себя. Прекрасным в своей жажде жизни предстанет он... Но что разгонит ненастье Что сильнее горести и печали...

Ложь возникла в первобытные времена, когда наши пращуры, убив зверя, творили торжественные заклинания, песнопения, ритуальные пляски в причудливых масках, что должно было внушить убитому, будто он пал жертвой кого угодно, но не этих любящих его и благоговеющих перед ним людей. С тех пор смысл жи, в сущности, не переменился. Все так же, как в древности, ложь возникает из страха и трепета перед более сильным. Как и в давние времена, ложь остается молением, заклинающим и отводящим от человека могущественные, опасные силы.

Тот, кто не способен справиться с людьми и обстоятельствами своими силами, непременно жет. Ложью спасаются, в ней открывают магический способ приращения собственных сил, в ней живет способность оборотничества и превращений. Благодаря жи человек уклоняется от того естественного течения событий, которое они приобрели бы, не стань им поперек живость. Ложь -- это первое, древнейшее достояние человеческой культуры, шаг на пути из дикости в цивилизацию. Многие считают, что гун отстоит от истины дальше, чем кто-либо из людей. Величайшее заблуждение. Напротив, именно тот, кто жет, лучший знаток истины. Лжец изведал все заблуждения -- ведь он сам творец их. Он изучил природу всех ошибок и слабостей разума. Он, усердно протаптывающий ложные тропы, хорошо знает истинный путь. Нельзя обманывать, не ведая правды: а ну как промахнешься ложью своей и угодишь в самое истину! Но зная истину, вовсе не обязательно ее раскрывать.

Нетрудно представить, сколь многие события и процессы, предоставленные собственной воле, привели бы к итогам печальным и пагубным. Что случилось бы, например, начни люди искренне и честно относиться хотя бы к своим гражданским обязанностям Пришло бы время братства и процветания, полагаете вы Нет, скажу я Вам, пошел бы всеобщий разлад, порвались бы связи между людьми, и началась бы в итоге война всех против всех. Так непременно случилось бы, ибо до сих пор человечество не придумало и тем более не создало совершенного общества. Гражданские же обязанности заключают в себе требования вполне совершенного социального устройства, а значит добросовестное исполнение их обнажает ущербный характер строя. Закономерно, что из этого рождается недовольство людей обществом, растет их желание переменить порядок жизни. В конце концов, людское негодование достигает такой остроты, что озверелые граждане начинают чинить насилия и впадать в буйство. Так возникает гражданская война.

Лгущий бессознательно и инстинктивно совершает мудрое и горькое открытие существа жизни. Он постигает, что не может человек стать ответственным за весь свет, не в силах его дать всему верное основание и правильный ход. Мир сильнее человека, и жестоко наказывает всякого, стремящегося быть мироустроителем. В минуту высшего торжества, он готовит победителю скорбный яд поражения, который безудержно честным человеком будет выпит до дна. И поделом, добавлю л, ибо в честности и искренности, ни с чем не соизмеряющихся, есть нечто безумное. В этих неистовых благородных стремлениях заключена такая жестокость, такое немилосердие к человеческой природе, что никакая подлость, кажется мне, не способна столь бесповоротно уничтожить и унизить личность, как не знающее сомнений чистосердечное стремление к честности.

Догмат абсолютной честности есть не что иное, как перенос в сферу нравственности заветной мечты упорного рационализма, в соответствии с которой все в мире покоится на единых основаниях и согласуется с ними.

Достаточно выяснить эти основы бытия, полагает рационалист, и все дальнейшее станет, как говорится, "делом техники", или "метода". С нравственной точки зрения честность и представляет собой правильный метод надежно держаться определенных оснований -- того должного, истинного, доброго, на чем зиждется человеческая жизнь. И все было бы хорошо, если бы прихотливое течение жизни не обманывало всякую моральную систему, возомнившую себя абсолютной.

Только-только философ, политик, проповедник, моралист, изощрив свою мысль, установит некоторые надежные и бесспорные основы человеческого общежития, как тут же в чем-нибудь случится изъян. Так уж странно выйдет, что где-нибудь неминуемо обнаружится вопиющее несоответствие между моралью и ее последствиями. Словно дьявол ворожит! Однако нечего припутывать нечистого там, где он даже кончиком хвоста не касался. Это жизнь выказывает свой подлинный нрав, разоблачая заключенные в слепой, чистосердечной, безапелляционной честности жестокость, несправедливость и тайную злобу. Рядом с такой честностью ложь выглядит просто способом самосохранения человека, избегающего посредством жи насилия над собственным "я".

Еще Сократ выявил разницу между множеством прекрасных вещей и сущностью прекрасного. С тех пор человеческая мысль напряженно пыталась постигнуть сущность красоты, одновременно собирая тайную коллекцию проявлений прекрасного. Вряд ли мне удастся внести вклад в разрешение первой проблемы, но вот на один из странных случаев любования прекрасным хочется обратить внимание. Речь идет о человеческой натуре, способной пленяться и очаровываться... рабством; будто оно художественный шедевр, замечательное лицо или выдающийся подвиг.

Поистине удивительно разнообразие человеческих страстей и эта -раболепие -- одна из наиболее вычурных, но и широко распространенных. В раболепии заключено умиление и восхищение рабством, причем не со стороны господина, а, как это ни покажется странным, со стороны раба. Глубокая униженность стала нормальным самоощущением этой натуры, а безропотная покорность -- вторым ее естеством.

Напрасно думают, будто рабское состояние -- примета давно ушедших древних времен. В моральном смысле рабом становится всякий, кто отрекся от свободы, беспрекословно и полностью передав свою волю в распоряжение другого лица, которое отныне получает имя господина. Однако человеку, по природе обладающему свободной волей, в рабстве жить противоестественно.

Следовательно, его необходимо облагородить хотя бы своим чувством, сделав приемлемым и нормальным. Лишь раболепие, любовь к своему рабству спасает от смерти рабское "я".

Известно, что крайности сходятся. Это правило действует и в отношении любви. Это чувство, принято считать, возвышает личность, сообщает ей ощущение собственного достоинства. Но рабство, угнетение, уничтожение личности также способно внушить любовь жертве рабства и насилия. Раб, чье достоинство сломлено, падает в любовь к своему господину. Он, разбитый и униженный, самосохраняется в этом извращенном чувстве. Никакое действие -свое или чужое -- раболепный человек не может представить без указки господина, и оттого всякое проявление самостоятельности тревожит, возмущает и раздражает его. В независимости других людей он чувствует молчаливый укор собственному ничтожному состоянию, и оттого такие люди вызывают его неукротимую злобу и ненависть. Нет для него ничего сладостнее, чем подтвердить, что все люди -- рабы. Единственно, в чем раболепный человек оказывается смел и инициативен, так это в повсеместном насаждении рабства.

Эта обуянная раболепием личность -- "холоп", составляет основной ингредиент верноподданного, обескураживающе бескорыстного в своей преданности.

Но разве способен человек жить, нисколько не любя своей жизни А если жизнь такова, что не оставляет иной возможности, как быть рабом Отказаться от нее Умереть, уничтожить себя Вероятно, именно так поступают герои. Но будь все люди героями -- обезлюдел бы мир. Не будем же хвалить раболепие, нет. Однако и осуждая его, не забудем -- именно оно помогало человечеству выжить в условиях, в которых выжить -- нельзя! Мне неловко оправдывать глупость, ибо я сам неразумен, о чем искренне поведал в предисловии к этой книге. Преодолевая себя, начертал я название "Глупость". Неловко и стыдно мне. Ведь имей я разум оправдать глупость, то солгал бы, назвавшись дураком. И в то же время, зная о малых силах своих, не могу оставить глупость без утешения, а глупцов, родных братьев своих, -неприкаянными. Хорошо ведаю, сколь печально быть глупым, как часто причиняют неумному унижение и как горько оно для личности с убогим сознанием, лишь много спустя после нанесения обиды понимающей, что с ней в самом деле стряслось.

Эта горечь, в которой мне мало кто сочувствовал, а чаще насмехались, побуждает меня произнести добрые слова о глупости. Прошу у людей умных снисхождения к тем, кто глуп. Ведь глупец не проницает истину, он игрушка внешних сил. Любое обстоятельство или чье-то намерение может оказать на него фатальное действие и повлечет с прямого пути в чащу. Словно утлый челн в бурном море, движется по жизни глупец. Однако странность: этот прохудившийся челн, колеблемый малейшим движением морской или воздушной стихии, редко когда идет ко дну.

Истинно сказано: познание умножает скорбь. Слишком многое открывается умному, и что Лишь возрастает уныние, обозленность и отчаяние. Человек становится мизантропом, его недоверие к людям приобретает все более уродливые и жестокие формы. Дурак, напротив, делает мир добрее. Каждый имеет право быть дураком. Это такое же святое и нерушимое право, как право на жизнь, на свободу, на крышу над головой. И отнимать его так же преступно.

Ум -- насилие над личностью; он прельщает нас отвлеченными и устремленными в неведомую бесконечность идеалами. Кому он принес счастье И кто смог достичь его Действительность оказывается хитрее, изворотливее самого умного; и нет такого мудреца, который никогда бы не обманулся.

Падают с возвышений своих надменные честолюбцы. Изощрившийся разум приводит обладателя своего к гибели. Стойкость и мужество встречаются наконец с силой, чей натиск не в силах выдержать. Хитрец, гун, плут, лицемер попадают в собственный обман, превращаясь из ловцов в жертвы. И вот уже могучие корабли иных душевных качеств покоятся на дне, а маленький кораблик глупости все еще покачивается на волнах жизненного моря. Отчего так Случается сие по причине того, что глупость -- наиболее извинительное и безопасное качество. Никто не видит в глупце угрозы для себя и, наоборот, всякий прикидывает, как использовать его для своей пользы. Дурак -образцовый исполнитель многих дел. Достаточно ему втолковать, что следует совершить, и он сделает, не особенно задумываясь о цели, своей пользе, возможных следствиях и прочих привходящих материях. Глупца готовы простить, к нему снисходят. Особенно же любят дураков люди сами недалекие, но активные, амбициозные, чванливые. Им, любящим потешить свое самолюбие, чрезвычайно лестно снисходить к кому-нибудь. Вот они и радуются дураку. А он, неразумный, еще и тронут их расположением, льнет к ним всей душой и позволяет творить с собой совершенно несуразное.

Pages:     | 1 |   ...   | 13 | 14 | 15 | 16 | 17 |   ...   | 27 |    Книги по разным темам