Книги по разным темам Pages:     | 1 |   ...   | 36 | 37 | 38 | 39 |

На гору побяжит, слышишь по звуку, он гонит. Это за собаку, - другой раз мужики принясут мяса, - На тебе, Гавриловна за собаку. И ляшку такую принясут. И баба Дуся, шкурят мужики, она: Мне лытка будет, наш собака гонялся. - Знаем-знаем, черный собака ето ваших. И тоже принесет, она умела. И сливки, и сметаночки маленько туда. Зажарит, сначала поварит, а потом добавит. И в печку потом, такая жаровня была большая и с крышкой, с тяжелой-тяжелой. И в печке, знаешь, как утамИтся, то вкусно-укусно. Вкуснятина! Волки Яще помню, че деревня наша маленькая была. Мужиков не было. Начали волки ходить. Волки начали ходить из-за речки. Там же сачас так, а то же непроходимый лес был. Ну, кто для восемнадцати семей дорогу делали и на конях возили бревнами лес, а патом дома пилили на дровы. Ну, что они тама. А коз скоко много было. И волки подошли к деревне, и в деревню стали промышлять овечек. У кого и сперли. Они гадости напакостят более, чем упрут. Один залезе в стайку, подавит всех, а возмет для стаи штуки три и все.

Вражина такой! За кОзами може и пришли к нам, начали выть. К нам скоко приходили к стайке. К стайке прИдут, а у нас летом такая дырочка бЫла, зимой закалачиваем ее. Летом куры через нее хАживали несся в стайку. А на зиму прибиваем ету досточку, что бы холод не шел же в стайку. Подошли они к нашей стайке, пришли и перегрызли эту дырочку. Попытались пролезьть, ну никак.

Хвосом тода туда, покрутили. Овечки забегали там, заблеяли. Залезли на стайку они тода и начали лапами накат делать. Там же че, сейчас доски, а раньше че бревнышки на стайке были. И они начали царапать, что бы туда прыгнуть. Они тода, говорят, всех парежут, задавют всех овечек. Всех давили тода, как в стайку попадут.

Ну, и баба выйдет на улицу, возьмет ухват, ну, сковорОдник, скОвораду. Куха-куха-куха, - кричит изо всех сил, их пугает. - Идите вон, идите вон! Притихнут, глазами посмотрят назад, на нашу хату. А я бабу за юбку, за ету за широкую тяну: Съедят тебя волки! И яЕ а я на крыльце тут стою около столбика. Стайка рядышком с хатай, совсем близенько. Раньше же не веранды ничахо не было. Тут стайка близенько. Ниче у них не палучилось царапать. Тока откинули ету досточку, засунули туда хвост. И начинает хвостом кутить. Если там овечки есть, как начанут они прыгать по стайке, ажно бьются там бами. Как баба начнет на них кричать: Куха-куха-куха! Ату, - кричит-кричит. Перестанут, затихнут. А собака наш на их, рвется, но силы неравные. Черный етот собака и на их сильнее, смелый он тода, как баба выйдет. И стучит в скОвороду. А собака туда, прямо до них. Они за собакой, ен сюда, к хате поближе. Ну, и не съели ни одну овечку, ниче. Уходили они, отбились мы. Не пополи уже они в стайку. Токо патом идут они окало речки, оглянутся. Я как помню, семь глаз их было. Семеро ходили все. Я уже умела тода щитать. Семь глазков их, глаз видела. И сидят воют. Жутка, не по себе становится. А мы уже как начнем кричать уже, то они уже через речку тода не идут. И собаки начанут лаять. Говорят же: Не баится волк собаки, а баится ягоной звЯги. Не то, что наш один лаит, в каждом дворе собаки были. И прибегают в кучу, лают. Но не все собаки тоже сбегаются, некаторые баятся собаки, убегают за сто верст.

А патом пришел мальчишка один, бабиной Аниной сестры. У него не была ружья, а у нас была централка, двухцентралка. Как пришел мальчишка, подойдет к забору и как начнет в них стрелять. И мы с бабой на дорогу выйдем, кричим: Ату! Атуй. А пули: Бж-ши-ши-жи, - как помню. Ажно кажется с деревьев сыпется снех на их. Попасть не попал, а волки испугались ружья и уже не идут к нам. И так несколько раз мальчишка их попугал и ушли они.

Двухцентралку эту патом один охотник попрасил поохотится маленько.

Так и все присвоил, не отдает, говорит: У меня милиция забрала. А он хотел присвоить. Мол, зачем бабам оружие, у нас же в доме одни бабы жили. А тут, баба та, да так. Отваевала. ДосУжая, надоедливая для него оказалась.

Все выпытала, да и забрала правдами-неправдами. Слово, особенно при ругне купи, но скажи. Всегда надо нужные слова иметь про запас для пользы.

Человека какого образуметь можно от ненужных ошибок уберечь, если скажешь ему такие словаЕ У нас ни разу не подрали овец, а других было дело. В другой деревне, в Потанино, Орешном, Малиновке и других. Через стайку, через накат прыгнет туда в стайку самый сильный, вожак уже, зарежит, вытащит овечку. А ведь остальных всех-всех, поганец, порежит овечек, напакостит. Бревнышки тоненьки на стайке. Если мужик в доме есть, то он побольше бревна натянет на стайку, а если в доме бабы, как у нас, или баба з детями,то что тамЕА мужики то на войне, то много кто не вернулся, осиротел домЕ бревнышки повдоль стайки, как на потолок, стайка низенькая, не как сечас. Сена патом накладают и все. А он раскапает, сильный же, лапами и туда. Всех порежет, вытащит две-три оттуда наверх. Он один лазает туда, все они не лазают, в стайку прыгают. Другие же возле стайки ждут. И патом поволакут в лес. И говорят, что волк наедается на деделю. Он скоко сам имеет веса, стоко и наедается мяса, и тода он отдыхает, такой большой охоты не ведет.

У однаго мужика повадился-повадился ходить один волк в стайку. Это в Орешном, на первом хуторе, в соседней деревне так было, Федя Бичев так проучил вражину. Хвостом тоже в дырочку лазал. А у него овечек было много, они испугаются и как начанут бится в дверь, что выбивали дверь и попадали в пригон. Волк в пригон, овцу одну схватя и в лес. Один он, не стаей ходил, одиночка был. Патом яще через скоко времени, идет снова. И так етот волк не знаю скоко овец патаскал, но много. Как не закрывали стайку, все равно выламают овцы от страха дверь. Тада этот мужик решил караулить етого волка. Скоко он там дней караулил, но выкараулил ен яго. Тока волк хвост в дырочку, Федя взял да и схватил яго за хвост и обрубил яму хвост.

Все, отповадил волка. Больше не приходил. Девки яго идут с вячерки, а батька со стайки с волчьим хвостом выходит. Так он и отвадил волка от своей стайки. Остался волк безхвостый, куций.

А наш дед говорил, дрань драл и вышла сама к нему самка. Дрань дрань, ну, дранки крыши крыл, сачас шифер, доски. Худая, весна уже была, да щенки у нее. Говорит: Вижу там обед мой тормошит кто-то. А она пришла на запах, гырчит. А он дрань драл за речкой там, недалеко. Смотрю, - говорит, - тама кто-то уже побыл. Патом, - говорит, - она опять ко мне сюда идет. Она не к нему, а так мимо идет и смотрит. Ну, и пошла-пошла туда.

Он часто туда ходил, уже дрань драть, пока наготовил. Иду, - говорит, - туда выше. А у него был такой бастрИг хороший, бастрИг такой. Кода сена накладывают и бАстригом увязывают, что б оно не попадало и тода это сено вязут, оно ужо не растрясается. А он сделал бастрИг к зиме, что б к зиме у него был бастрИг. Чето пищит. Подошел к корчу, корч вывернутый, а там шесть волчат. Он говорит: Думаю, возьму себе на шапку. Толька отвернулся так и она бяжит, волчица бяжит и ето вымя у нее ту-ту-ту, туда-сюда. А он яе убил етим бАстрягом.

Пошел домой, взял корзинку. Говорит: Иду и думаю, живая она или нет. Приду, а она живая. Это ж надо отчаятся, напасть на волчицу. Ну, она была слабая, худая. А то бы она была б в силе, то он яе не одалел бы. Она тада сильно уже злая, как с волчатами. И в корзинку волчат и прянес домой.

И таки сереньки были, шапку сшил, сам себе шапку сшил. Убил дома уже, общкурил, выделал. Шапку уже по праздникам токо насить, в горад тока и на Жайму уже. Там ходили за крупой какой, за мукой, золотые прииски там были. Там парням давали, а они продавали излишки какие.

Медвежата Два Шурика: ну, мой батька и Митька Дмитриев пошли на охоту на косачей, а там два мядвяжонка. Они их схватили и настрОжились, что где-то медведИца. И медведИца и они и медведИцу убили. Все говорили, что тот не так боялся, а мой батька, мой сильно боязный был, говАривал, что медведИца щас выйдя и конец. Ну, оружие хорошие у наших было, двухцентралка, ну, двухстволка оружие уже была. Ну, и вот пришли такие расстроенные вроде и улыбаются, и у мешках по мядвяжонку принясли. И говорят: Угадайте, что с нами случилося! Они смотрят на них, говорят тода: Убили мядведИцу у лощины. Ужо под вясну было дело, как косачи поют. Она вышла и со своими мядвяжатами. Покамеся они вошкалися с етой мядвежкой, один мядвяжонок куда-то сбежал. А он залез на дерево и все. Они уже убили ее и яго и палками, и всяк, и скинули етого медведя и принясли. Ну, и патом взяли ножики и ету медведицу разделали. Говорят, что вясной и яще два мядвяжонка и жирная была сильно. В печке сала, ну, в горшках, чугунах сала это стопилося. И ети все ходили мядвяжата все, ой, говорят, под стол все прячутся. Они завешали им. Нальют молока, они как начнут ночь кричать.

А куда их девать! А зачем они нам! Ето ж нахАба! А все идут и дети, с Потанина, все идут глянуть, поглядеть на мядвяжат. Они, говорят, никода, даже мяса будешь давать, если смотришь, не будут есть, в рот не вОзьмут.

Как все стихня, лок-лок-лок ето молоко.

Тода ужо они подросли, начали царапать, начали шторы, холст какейто рвать. Злятся, им надо воля, ужо лето стало. А патом с Жаймы приехал бабин друг, мужик один, и сказал: Я их в парк, зоопарк определю. И много че нашим дали: и муки, и крупы - за етих медведЕй. Они сказали: А че нам надо, може че дашь, да ладно. Ну, вот приехал и увез он их туда в зоопарк на конях. А как не знаю, лошади шли, как не ведаю, лошадь запаха ведь боится.

Сделали коробкИ какие-то и все увязли. И сипарАт он тода нам привез, у нас было три коровы. И другии приносили перегонять. Мы луку давали яму и масла патом. Кругляк как голова дадим, он: Ой-ой, Гавриловна, куда ето нам столько, нам хватит на стокоЕна много. Меньше нам давайте, а то мы не съедаем. А жил ен богато, баба яго ужо тода воротник с лясой носила. А патом поехал на конях, кони как спужались кого-то и разбили яго и ногу. И нога почарнела-почарнела и все, не жилец он стал на етом свете. А жили богато, че же ен начальником на золоте был. Так и згинул мужик, помер и богатство не помогло. Видно стоко наконовано было на веку прожить. Нога почарнела, как он об столб ее ударил и помер ен от ноги.

О вреде пьянства До сей поры некоторые случаи помнятся. Раз мы все эти отходы из брахи вылили и поехали на покос на подтоварник. Сын патом приезжает на велике и говорит: Что вы тута не знаете, что у нас свиньи сдыхают. Баба послала за вами, хоть одного спасем, тот ужо зАдох. А еще один кобан чуть живехонький. Живо езжайте, баба сказала, пускай быстрей едут, хоть одного живохо захватют Мы, как, что. Поехали домой, а около нас у стайки соседка баба Лена ужо и говорит: Да, че, да че тут баятся, у меня тоже как-то было такое. Зашла в тот прируб, где свиньи были, а там гольным брахой пахнет.

Все, выжили наши свиньи. А то ляжали, дерх-дерх и к стенке. А баба в прирубок тот, кормить их, а они ляжат, один валяется совсем уже, другой яще пытался встать и дергался. А баба Лена Щербачиха наша - палочкавыручалочка было. Мы куда на работу, так она ужо бабе поможе где, хорошая соседка была. Ай, идишь, наши свиньи совсем подыхают. А что это на них, а чума кока. У них, наверно голова балит. Кружатся, мотают головой и падают. Баба хлянула и к бабе Лене, а та сразу сказала, что они пьяные.

А у родни у нашей парня в армию провожали и нарыгал кто-то, и собака наелся ихний. Ну, и сдыхает, только ляжит говорит и хвостом буль-буль.

Ой, и молоком поили: кто-то отравил, поставили диагноз. Раньше понятия не имели, молоком отпоили при отравление и все. Надо добить яго, не мучился что б. Несите ружье! Не-е, пусть сам сдохня, служил собака верно, хороший был. Ну, все завтра придем и вынесем яго. Приходят, а он смотрит на них такими глазами обиженными, похмелиться просил, наверно. Голова болела.

А еще целый анекдот был. Курей пощипали, а они пошли голые. Хоть перо взять, подохли куры и не вывязли их сразу. Поскубли их, а они начали подыматся один за другим. Это, что за приведение такое! А у них все прошло и они ожили. Сдохли, мы их исть не будем, - говорят. Обскубали, свалим уже на тарантайку, ну, на тялежку и ужо увязем утром. Ну, обрасли патом. Дело осенью было, так в стайке выжили. А они наклевались из под брашки фрукты, ставили бражечку на фруктах. Вот так и получилось, така история была.

Еще раз корову опоили самогонам, так она бедненькая чуть не памЕрла. Нинка, знакомая, напоила свою корову. Она в магазине работала, да запоздала на обед, корова, наверно позно уже было, пить шибко хотела, почитай вядро и выпила. Мужик нагнал, да поставил где-на в кухне на лавке у ведро и уехал куда-то. А она прибежала, поторапилась, корова-то поди орала, пить хотела сильно, повидимому, что выпила. А може корова токая. Какая чуть запах есть в ведре, все не будет пить, а какой хоть бы что, хоть говна налей, напьется и пошла. Нинка схватила первое поповшиеся вядро, да и ее, а та возьми, да выпей. Так и врачку вызывали, плохо шибко было корове, чуть откочали. Корова чуть не померла, а как некоторые люди месяцами ее пьют.

Полохо ж им.

О знахарстве Мама моя лечила людей, много лечила. Со всех сторон приезжали к ней. Ведьмой уже не называли, наверно, время те то. Только из зависти може кода. Помогала людям многим. Но шибко хворых не было, безнадежных чтоб. Не переняла, некода было, хозяйство всегда большое, приходилась ходить за ним. А мама все более по дому. Так могу немного полечить, не от всего. А вот мама мамы, бабушка моя, та была силы немоловерной в этих делах. Ведьмой называли, было дело. Она всягда гавАривала: Была б ведьмачкой, приговорила-приворожила кого дочерям или оберегла от смертушки зятьев своих шастерых. Все в войну полегли. А лячила тока и все. Мази варила, от вытяжки, вытягивала всяку дрянь: гной, кровь нехорошую, с ран.

Раньше у дятей младенчики всякие, епелепсии были. С разных деревень привозили дятей лячить. Одна из Кирзы привязла. Если яще у тебя, молодушка, деточки, - мама у ее. А она: Есь, еси маленько, моя миленькая бабка, семеро. А как четверо дятей, так: А считай нет, как и нет у мяня.

Скоко. - Четверо.

А раньше прививок не делали. А друхой раз пойдет такая болезнь на деревне, что всех дятей в деревне выкотая. Маленько останутся: двое или трое, сильные самые выживут. Патом уже молят боху осенью, токо чтобы снег выпал. Снег выпадя, и всю ету болезнь уже как прикроя. Такие микробы убьет. И особенно дятей лет чатырех-шести. После такой балезни мала у кого останется дятей. Что останутся дети, то останутся. От таких болезней-то бабки были бессильны. Друхие они заговаривали. Но сила была, разный народ был.

Pages:     | 1 |   ...   | 36 | 37 | 38 | 39 |    Книги по разным темам