Книги по разным темам Pages:     | 1 |   ...   | 33 | 34 | 35 | 36 | 37 |   ...   | 39 |

Два года отсядела, да говорит: Хорошо, что коров доила, так тода я и отжила. При лагере было, коров доила она тама. Говорит: Посмотрю, никого нет, тода я напьюсь-напьюсь, ладошкой напьюся. Дою-дою, патом ладошкой и напьюсь-напьюсь молока. Опять дою, - говорит. О! - говорят, - на совесть вот эта женщина. А она напьется молока. Говорит: Напьюсь так, что накланюся коров доить, а мяня Ажно рыгать тянет молоком. А патом ходили картошку копать. Накрадут. И турнепс рвали, и свеклы. Один им втихушку говорит: В етих воротах ждут вас, проверяют контролеры. Она говорит: Я тода ету сумочку с рукава, да через забор все. А патом пришли, бабе Дуси: О, женщина, так женщина! Вот это деревня, вот это деревня! О, ловкая! Как начали ее подкидывать на лура. Говорит: Я ети свеклины через забор и ниче нету. А у нее руки замараны в свекле, говорят: Что ето тута такое - Мы ж, - говорит, - свеклу убирали. Приехала, дом сохранили мы. Она тода корову уже взяла и дятей забрала.

И кандалы были, таки с лычки, с бересты сделаны. Она пришла в них, холодно было уже. Она токо уйдет, я в ети кандалы. Они широки были кандалы и тут на вяревочках запутаны. А кандалы з дерева, с лычки. И я хрюгхрюг, побягу. Побегаю-побегаю, смотрю на них, какие они интересные, ети кандалы.

Со своего хозяйства масло надо было сдавать, мясо тоже, яиц сотня.

Норма была для всех, на каждого чаловека скоко налог, на семью. Там где дятей было меньше, то полегче было. Да, у кого дятей много, молочко ели бы. А тут надо отдавать государству. А если много дятей, корова-кормилица, а тут надо сдать масельца десять килограмм. Принимали в центре, был человек такой, приемщик, а у него машина и увозил. Тяжко было. Мясо сдавали, кого держишь, того мяса и обязан сдавать. Яйца, мясо и кожу сдавали. Знаю, мама быка сдавала летом, он че-то захромал. И распределяла за кого сдать.

Кто пришел, за таго и сдавала. И этот бык уже пошел государству. Сдали и мы уже не должны стали. А патом за кого мы отдали, они осенью мясом же и отдали. Деньги ж откуда! Ну, вот посадили бабу Дусю, остались Витька, Лида. И корова у них была, цыплята под пячуркой сидели, осталися. Корову уже привели к нам, к бабушке, детей тоже. А этих куда, цыпляточек СобакуЕ у них был там, привязанный Музгар, как помню, рябый такой. Мы все з дому носилии яму ись все, этому Музгарке. Цыплят мы с Витькой ходили кормить. Кормить кормили, а пить не давали. И что мы не понимали, не знаю. А бабе некода было проверить. И куры сдохли все, две токо отжили чуть-чуть, пятух и одна курочка. Ну, и они у нас погибли. А кода баба пришлаЕ А мы им высыпем сюда пред печкой и: Куры-куры кур-кур, - им яду: картошку-мяшонку. И они уже выходют. Те выскачили и нету. Мы говорим: Мыши съели, наверно. А они там ляжат мертвые. Непитые, вот и померли.

И в ту зиму наша баба пошла коровам класть. А чугуначка-печкаЕ мы с Витькай кавардешек пякли, картошку пластиками пякли. А я была такая толстая и у мяня платье-клешь. Я к этой печечке, и загорелась. Загорелась я вся, ну этот сарафанчик загорелся. А Витька-то не тушит, ну, вывел бы меня на улицу, зима. А ен побежал в загон: Баба-баба, Галька горит. Она с вилами бяжит кА мне. И так: фу-фу и рвала на мене платье. И по животу были ожоги. Порвала платье, положила меня на кровать и посыпала меня каким-то, не знаю, чем она посыпала мяня. А болело, а болело! Я ногами дрыгала. Ну, не знаю, скоко мне лет было, года три-то было. Я смотрю на живот: красными пятнами. Не сильный так ожог был, до коленочек и ладошки. Я тоже сама тока пыталась тушить себя ладошками. И долго я патом болела, а мамы не было. Маме сделали почки операцию, и маме не было. На почке нарыв был, разрезали, а там гной и все: таз вышло. Сказали, что, если бы вовнутрь все пошло, то не выдержала б.

Приехала, а я хочу около яе полежать. А я же ляжу и ногами дыр-дыр, ворочиюсь, юлозиюсь. И патом она говорит: Иди маленько погуляй вот там. А я снова к ней, как прыгнула на кровать. Тут печка была русская, я и прыгнула с нее. Она: О-о-ой-ей! У меня че-то оторвалося. Баба пришла, мне надовала тумакОв, подшЕпникав. Мамка болеет, нехай атдыхает. Не лезь к ней. Я не знала, что у нее болела, не понимала яще. Маме уже лучше стало, начала сидеть, а я все равно хочу коло ей посядеть трОшки. Она сидит, знаю, а я к кошке, кошка была на морозе ушки отмарозила. А я за кошками! Вот сячас их не люблю, а тода млела. Мама ляжит, а я потихоньку открою одеяло и под ноги эту кошку. Ну, что б тепленько было, что б у нее ушки заживали, не болели.

У нас своих две коровы было, да и их корову привяли. Сено косили руками около дома. Мы малые, а приходилось охапками носить к копам, собирать это сено. Мама на работе в колхозе, мы, дети, с бабой Кулиной, она уже старая была, управлялись. Мы с Виткой подем, грябем уже, поворочиим. А баба Дуся придет уже позно-позно, кода дома она была, до тюрьмы и апосля, у ней силы больше было. Мы подносим и эти копушки уже складем. Где на мяжах, где около дома, так и косили все. Косили раненько, вставали ишли работать. А тут и без нее пришлось.

Про брата Витьку Еще хорошо помню, как Витька петли на зайцев ставил. Говорит:

Пойдем петли проверять. А я взяла, да и увязалась за ними. Он с парнишками пошел, Соболев Ленька и яще кто-то. Они прошли через кладку, видят, что зайцев два с этой и с той стороны. Прямо тропочки были натоптаны. А я ж не пошла по кладочке, а пошла ту-ту-ту по вдоль, поперек речки. Бягу, и как помню, лед пру-ту-ту-ту. А глубина там такая! Ой-ой!, - кричу. И знаю, как помню, уже почти пошла под лед. А там палки в речке, вот на палках стала и ору, что есть мочи. А страшно стало, жуть. Они ко мне прибежали, а боятся подойти, лед надломится, и они утопнут. Какую-то палку там принясли: Цепляйся за эту палку. Я за эту палку уцепилась и они меня туту-ту и так-так этой палкой продирается лед, меня да краю дотянули и вытащили.

Белые валенки были. Все мокрое, думаю: Меня мама убьет за них.

Выляли ети катанки. А кА же мне сячас быть! Это ж меня ругать будут.

Они же сядут валенки и все. А на мне уже все это ляденеет и шубка самошитая обляденела вся. Пойдем скорей! Этих зайцев на плячо и пошли. Идут:

Не пайдем к Лельке (к маме моей уже), а пойдем к нам. Маме нет дома, мы хорошо печку протопим и просушим тебя.

Ладно, сушим. А как же! оно не сохнет ничаго. Баба Дуся пришла, да в эти катанки палок наклала туда, что б не сели. И в печь русскую положила сушить. Печь русская спасением была. А патом Витка и говорит: Галька чето, Лелька, заболела, пускай она у нас ночует. - Ну, ладно. Ай-яй-яй, а что это она там ночует! И вот не помню, узнали все наши или нет патом. Ругали мяня или нет, не помню. Или ничаго не узнали про это схождение.

А я мяса зайцев этих не ела. Жалела их. Как попадутся, они бедненьки прыгают там, пищат. А их патом подходят и палачкой дабивают. А мене жалко их.

Яще много было налима в нашей речке, не то что тяпЕряча. Серые таки, в нашей речке, ето сячас она уже стала, а раньше широкая была. Делали проруби, особенно к вясне. Она же сама в некоторых местах рушится. И вот Витка делал как коромысло так и крючки насадит штук шесть. И как они нацепляются на эти крючки, ен их не унесет, чуть-чуть волокет, волоком волокет тода. Волоком волокет и домой тянет тода. Да, пришлось ему поволохаться, помогать нам. Короткое детство было у многих тода. Блажен, кто смолоду был молод и кто вовремя созрел. А здесь взрослеть, созревать приходилось раненькоЕ А я их до чаго боялася! Они, налимы эти, оттают и начанут дергаться, хвостами бьются. Да таки большие сами! Сантиметров сорок-пядесят наверно. И бьются, и бьются, и шевелятся. А тут деревянная кровать стояла, они к деревянной кровати, к моей, где я тута. А я тода подпрыгиваю, встаю и кричу криком, что они под меня, думаю: Щас они меня или укусят или че.

А патом их добьют, насолют. Такая бочечка, целая бочечка. Он же пачитАй каждый день ходил, може не каждый, но часто. Бочками солили. Ой, как они бахают хвостами, они мокрые, хвосты, скользкие. Как шпокнут, так шпокнут! Ну, почему я боялась, не знаю. И жарили, на сковороду, а патом молоком зальют туда и солькой посыпят, и сметаны. Картошки целой наварют. Объеденье! За уши не оттащишь! А с них вкусное мясо! Ох, укусное! Особенно в войну, было целое спасение. Бох давал людям: и черемша была, зайцы были и рыбки наловют. Коровка своя, у всех коровы были, сметанка, молоко. Картошки наварют. Вкуснятина! Все, можно выжить.

Всяк нажились. И саранки ели. А вкусные были, сладеньки. Баба ДусяЕ мы как-то мало. А баба Дуся на поле и накопает саранок. А саранки- то были во-о! как кулак. А раньше они были большие. Сячас сараночку выкапаешь, она какие-то тоненькая, болезненная. Или условия таки для нее неблагоприятные. Баба Дуся вымает их, и мы с Виткай сидим и чистим, там пленочка на их.

Кавардешки ели. Мерзлая картошка, выжмешь, яиц туда набьешь, молочка маленька. У каго мясорубка есь, хорошо через мясорубку. И наделают котлеток таких. Вясной, она уже не мерзлая, но жижичкой такой выдет с нее, а остонется черное такой, крахмал там останется. У кого нет мясорубки, толкли толкачом. Как котлеточки наделают и нажарют.

А я с мальчишками больше как-то все играла. А у нас на горе сделали каток и санки большие были. Маленьких-то не было. Мы катались па шесть чаловек з гары. Ни здесь у центра, а з горы к лесу, там где возили дрова. И как-то мы едим на таких санях и так они разогнались, что не останавить.

Кричат: Падайте!. Мы все скатилися, а Иван яго зватьЕ он такойЕ таптун яго называлиЕи не спрыгнул. Как врезался, пальцами в дерево на этих санках. Все пальцы на одной руке выломал косточки эти. Плачет, больно и баится домой идти. А патом дома говорит: Это мене так посадили и разогнали сани.

Мы яще тут катаемся, идет отец яго нас бить с кнутом: Вы, что Ивану сделали А мы говорим: Все кричали: Прыгайте! Все спрыгнули, а он остался. Сани длинные, раз сани разогнались, надо прыгать же. А он впереди сидел. Почему он не спрыгнул Все мы спрыгнули, а он не спрыгнул. - Все спрыгнули, а он нет Ну, я яго возьму и етим бичом отхажу. Если ен не умеет ездить, дурачок, то и зачем спер на вас Точно вы говорите, что дело было так Вы яго не направляли - Кричали же мы, каманда была прыгать.

Уже сильно санки разогналися. Все спрыгнули. А ен не прыгнул, вот так и получилось. Ой, долго эти пальцы у него заживали, кривые и были.

А яще делали, латок назывался. Коровским пометом этим всем мазали, а патом льда. Ой, так неслись. Досточка, впереди две палки, что б держаться и направлять уже. Мы держимся и рулим, как лево-право. Доску намазываем коровским пометом, оно замерзает, патом яще водой обальешь, снова яще говном и водой заливаем апосля. Как разгонимся и та гора, что с Василевского, так раскатим что едим с самой горы и до самого низа, окало речки нашей.

У нас не было уже маленьких дятей. А у кого свои, то с собой садят сзади. А эти шубки растягнутся, задубеют. Они нас не грели, тока так, ну вразнамет, тока плечики грели. Домой кричат. Вот яще раз, вот яще раз! Накотаемся вдоваль и придем. Тишина. Что б не видели никто, что так замерзли. К кому-нибудь так маленько забехим в хату, трошки погреться. Сосульки что б отцарапать. А патом уже: Что мокро - Да не седне не мокрые, суховатые. А как вазьмутся, а там хоть выжимай. И тода все наше шмутья в русскую печь, за ночь и высохнет. Одно спасение было в русскую печку. А мы на печку, что б нас яще пустили. Тишина.

Так хорашо играли, так хорошо каталися. Хоть и не евши - спать. А ись охота, а все равно сидим на печке. Ну, слезайте ись. Эх, мы рады - не рады! Аппетит нагуляли. Говорят, аппетит приходит во время еды, а тут до еды уже голодные как волки были. А гулять-то охота, вот и не жалуеся.

Взрослые, конечно, понимали все, как и мы тяперачеЕ все апосля приходит, с годами опыту-то набираесся.

Про бабу Алену Дед погиб в лясу, каторый родненький.

Драл дрань, поджигал костер, что б тяплей было, ранней вясной было. А лясинка тая упала и на эту и яго по спине. Кричал крикам, не мог он встать.

И хорошо, что ехал какой-то мужик, да тую перерубил и все. Вясной яго так ударило, а осенью помер. Голова-голова и позвоночник, ляжал все.

Щас же в больницу б, да голову б, да и снимок бы сделали. А тода че. И говорил он: Дети мои милые, кладите мне горячую тряпку на голову. А тама у яхо было повышенное давление или пониженное, кто знаетЕ Голова шибко болела. Мож давление было, пониженное или повышенное, На фото: Соболева Алена, Шекто зная, никто не знал.

вернева Мария (мать), ШеверИ мама говорила, что уже на Михайлов нева (Семенкова) Галина. Снидень она хлеб пекла, а баба Дуся и яще другая мок 1941 г.

сестра ехали, ну, за сеном поехали. Уже батька болеет, так и девки за сеном поехали. Коня было два, две коровы. А ен совсем разболелся, металсяметался и умер. Мы вышли, плачем. И едут баба Дуся и с другой сястрой бабой Анной. Все татка померЕ татаЕ батька, отец помер.

ХоронилиЕ Нечего сильно было помянуть. Без водки, не было один мужик в Коях, за Зарзубеем там на хутарах гнал один мужик, продавал. А у него не было тоже выпивки. Ну, и так помянули. Телочку зарезали, рыбы привезли с Коя, кисель сварили, блины черные таки были, хлеба напекли. Ну, ямку выкопали и похоронили.

А патом баба яще замуж вышла, наша баба Алена. А у нее было чатырнадцать дятей, чатырнадцать родила. Семь осталась в живых до взросласти.

Два раз по паре. И я же с пары, и мама с пары. И она вырастила етих дятей. А того мужика тоже баба померла, дети уже вырасли, большие были. Давай, Алена, с тобой жить, - говорит ей. А она: Ой, мой миленький! Я боюся, у нас дети будут. Я от етих уже чуть отойшла. А он говорит: Не, Алена, я умею делать, я умею, у нас дятей не будет. У нас двое дятей было с той женой, она патом уже болела. Ну и не было дятей. Я умею так делать! А наша баба Соболева была и тот дед был Соболев, а етот дед переписал дятей на Шеверневых. Они уже Шеверневы, а они не Шеверневы вообще-то, а Соболевы. А он их переписал на себя. Одна баба Марфа не переписалась, патом Лепиной только по мужу стала.

Никаго он не обижал. Один раз было. Дети смяются, что-нибудь за столом. А он взял вербы, праздник Вербное воскресение было, и стебнул однаго по уху. Да лягонечко ударил, видно в такое место попал. И ухо раздулась. Ен кричит, больно. Ален, Ален, я сколько сячас буду жить, я их пальцем не затрону. Твои дети и сама их наказывый. Ты сама мать и воспитывай. Я ж напугался, Ален! Я их больше и пальцем не трону! Делай ты са своими дятями, что хочешь! А у него свои дети были уже большие, ладные, от семьи отошли уже. Они приезжали патом погостить к нам, приходили сюда. Ани работали на золоте, на смоле, но тут ходили, приючАлись у нас.

Pages:     | 1 |   ...   | 33 | 34 | 35 | 36 | 37 |   ...   | 39 |    Книги по разным темам