Книги по разным темам Pages:     | 1 |   ...   | 17 | 18 | 19 | 20 | 21 |   ...   | 130 |

Вместе с тем, несмотря на устойчивую репутацию противника имперской экспансии, Гладстон на практике, особенно в критических ситуациях, неоднократно проявлял себя не только как человек, вынужденный подчиняться требованиям империалистов как вне, так и внутри собственной партии, но и как политик, обладавший собственной, достаточно последовательной, системой взглядов на цели и задачи имперской политики, а также методы её осуществления.

Рассмотрение вопроса о том, что представляла собою система этих взглядов, на какую идейную и политическую основу она опиралась, и как она соотносится с конкретными акциями гладстоновского правительства в колониальной сфере, является задачей данной статьи.

Для раскрытия поставленной проблемы нами не случайно избрана политика Гладстона по отношению к Египту в 1882-1885 гг. Прежде всего, вторжение Англии в Египет в 1882 г. стало причиной острых дискуссий как в британском парламенте, так и за его пределами и потребовало от главы правительства сформулировать развернутую систему аргументации, призванную не только легитимизировать сам факт интервенции, но и показать перспективу развития либеральной имперской политики. Во-вторых, события в Египте совпали по времени с существенными внутриполитическими проблемами, стоявшими перед кабинетом Гладстона после его возвращения к власти в апреле 1880 г.

Второе правительство Гладстона неоднократно упрекали за меньшую реформаторскую эффективность по сравнению с первым кабинетом 1868 - 1873 гг. В известной мере эти упрёки справедливы. Однако следует разобраться в том, каков баланс успехов и неудач этого правительства. Как он зависел от расстановки сил внутри партии Как сказались на деятельности Гладстона многочисленные и непредвиденные проблемы и события, связанные, в первую очередь, со сферой имперской политики Египет играет здесь особую роль. Представляется, что политика Гладстона в египетском вопросе являлась зеркальным отражением его взглядов на проблемы внутреннего реформирования Англии и исходила из тех же либерально-консервативных принципов, которые лежали в основе его внутренней политики. Это означает также то, что влияние идеологии имперской экспансии на Гладстона оставалось крайне ограниченным, несмотря на драматические, возможно, провальные внешнеполитические последствия его политики в Египте.

В любом случае, концентрация проблем имперской политики и их влияние на поведение второго гладстоновского кабинета в течение пяти лет пребывания у власти были гораздо более значительными, чем во времена первого правительства.

Для начала попытаемся подвести баланс успехов и неудач внутренней и имперской политики Гладстона в 1880-1885 гг. Безусловным приоритетом опиравшегося на подавляющее парламентское большинство либерального правительства было восстановление системы здравого финансового управления, подорванного, по мнению Гладстона, империалистическими авантюрами Дизраэли. Это было непростой задачей из-за сельскохозяйственного и торгового кризисов, последний из которых отчасти был спровоцирован имперской политикой консервативного кабинета. Для Гладстона восстановление экономического благосостояния страны и её очищение от остатков безумного джингоизма Ч этого детища Дизраэли Ч были, по сути дела, двумя сторонами одной медали. Первостепенная важность политики финансового оздоровления для Гладстона проявилась, в частности в том, что в новом правительстве он занял сразу два поста Ч премьер-министра и канцлера казначейства. Сомнения в посильности этого бремени для семидесятилетнего политика выражали не только его соратники по правительственной коалиции, но и ближайшее окружение Гладстона. Финансовое оздоровление, здравая бюджетная политика должны были создать благоприятные условия для проведения внутриполитических преобразований, среди которых важнейшими должны были стать реформирование избирательной системы и местного самоуправления, решение ирландского вопроса.

Последний имел особое значение, поскольку в нём проблемы внутренней политики практически неразрывно сливались с проблемами политики имперской, и поиски подхода к ирландской проблеме неизбежно были сопряжены с необходимостью выработки представлений о задачах либеральной имперской политики в целом.

Понятно, что осуществление обширной программы реформ требовало единства либеральной коалиции, как на уровне кабинета, так и в парламенте. И ключевая роль в сохранении этого единства принадлежала Гладстону. Характерно, что в начале 1880 г. многие ведущие либеральные политики, как виги, так и радикалы выступали за отставку престарелого лидера. Когда он возглавил правительство, существовало общее мнение, разделяемое даже членами его семьи, что это продлится недолго, не более двух лет. Однако уже вскоре стало ясно, что без него либеральное правительство существовать не может, и Гладстон остался во главе кабинета. Недаром У. Харкурт, имевший больше чем другие партийные лидеры причин желать ухода Гладстона, писал ему в июне 1885 г., вскоре после отставки правительства: Вы Ч это партия, и ваши действия Ч её действия1.

Однако, несмотря на успехи кабинетного, внутрипартийного и парламентского маневрирования, деятельность второго правительства Гладстона оказалась с самого начала осложнена обстоятельствами и событиями, находившимися вне правительственного, да и его личного, контроля. Недаром единственным существенным достижением первой краткосрочной сессии нового парламента стала отмена в бюджете 1880 г. ненавистного для сельскохозяйственных производителей налога на солод. Этот акт рассматривался Гладстоном как первый шаг к восстановлению разумного фискального порядка, призванного, в том числе, сдерживать рост имперских амбиций и расходов, резко увеличившихся в период пребывания у власти Дизраэли.

Дневники Гладстона свидетельствуют, что уже в 1880-1881 гг. проблемы финансовой политики оказались оттеснёнными на второй план событиями в Южной Африке, Ирландии, Египте и Судане. Так, например, 1 января 1881 г. Гладстон посетовал Чарльзу Дайлку, что в настоящее время абсолютно невозможно предвидеть, каким может быть финансовое положение в марте, поскольку на него неблагоприятно влияют события, подобные происходящим в Южной Африке2.

В отличие от Дж. Брайта, Гладстон не был абсолютным противником имперской экспансии.

Более того, на практике он всегда выступал защитником Британской империи. Как отмечал в своём дневнике в январе 1885 г. его секретарь Эдвард Гамильтон: л... господствует взгляд, что м-р Г. не будет уделять внимания внешним проблемам, подобным Египту, в то время как именно Египет, и ничто кроме Египта, занимает все его мысли3. Позднее, в 1892 г., Гамильтон, касаясь уже другого колониального вопроса, писал, что для Гладстона невозможно уйти из Уганды, несмотря на все трудности. л... Джон Буль ненавидит уходить из тех мест, где он побывал хотя бы однажды. Возможно, лорд Солсбери мог бы осуществить эвакуацию подобно тому, как он оставил Гельголанд, но м-р Г. не может, точно так же, как он никогда не отказался бы от Гельголанда4.

По словам Д. Шрёдера, имперская политика Гладстона представляла собою территориальное расширение его либерального кредо, в котором вера в реформы, свободу предпринимательства и финансовую экономию соединялась с приверженностью эллинизму и христианством. В результате сложилась система, сочетавшая применение силы с лопекой подданных империи5.

Основы своего подхода к внешней политике и имперским проблемам Гладстон сформулировал ещё во время Мидлотианской кампании. В сфере внешней политики им был предложен достаточно идеалистический принцип левропейского концерта, основанный на убежденности в единстве европейской цивилизации, уходящей корнями в античную Грецию. Но тезис о сестринстве наций применялся Гладстоном исключительно по отношению к христианским народам. По отношению к другим действовали общие гуманитарные соображения, такие, как уважение к человеческой жизни, необходимость избегать ненужного кровопролития и т.п. При этом в Мидлотиане Гладстон настаивал на необходимости всемерного сокращения имперских расходов, предложив два варианта стратегии в имперской политике: максимально избегать взятия на себя новых имперских обязательств и, насколько возможно, расширять колониальное самоуправление.

Основания подобного подхода крылись в исторических взглядах Гладстона, в его пристальном внимании к европейской античности. Гладстон выделял два свойственных ей типа колонизации: греческий и римский. Первый был связан с формированием самоуправляющихся переселенческих колоний, находившихся в свободной и добровольной ассоциации с метрополией.

Второй Ч с насильственным приведением под власть Рима иных народов, что требовало расходования значительных средств метрополии на управление и подавление естественно возникавшего недовольства и мятежей против иноземного господства. Гладстон призывал извлекать уроки из классической древности, выстраивая на её основе модели, которые можно было бы применять к современному политическому планированию, следуя принципу аналогии, выдвинутому епископом Батлером6.

Британская империя должна быть. Но политики и государственные деятели, стремясь к сохранению имперского пространства, обязаны, с одной стороны, опираться на собственный опыт, а с другой Ч уделять внимание аналогиям и прецедентам, извлекаемым как из истории собственной страны в её взаимоотношениях с колониями, так и из истории Европы и колониальных стран и народов в целом. Именно подобный подход, по мнению Гладстона, позволял добиваться сглаживания региональных и этнических конфликтов, обеспечивать за счёт развития различных вариантов регионального самоуправления конституционную основу для мирного и упорядоченного прогресса империи.

Ошибка, которой должна избегать Британия в отношениях со своими колониями, это пытаться лудержать их простым использованием силы7. Наиболее последовательно Гладстон изложил эту идею, выступая в Честере 12 ноября 1855 г. Опыт доказал, Ч убеждал он, Ч что, если вы хотите усилить связь между собственной страной и колониями, если вы стремитесь сделать британский закон уважаемым, а британские институты принимаемыми и почитаемыми в колониях, никогда не следует связывать их с ненавистными понятиями силы и принуждения, используемыми намиЕ Управляйте ими на основании свободы. Защищайте их от агрессии извне, регулируйте их внешние сношения Ч эти вещи относятся к колониальным связям. Но предоставьте им самим быть судьями в вопросе о продлении этих связей. И я предсказываю вам, если вы оставите им свободу суждения, трудно будет сказать, настанет ли когданибудь день, когда они захотят отделиться от великого имени Англии. Завися от неё, они сами являются частью этого великого имениЕ Их естественное стремление Ч любить и почитать имя Англии. И это почитание есть самое лучшее средство обеспечить не только продолжение их существования как подданных короныЕ но и их приверженность к нейЕ, приверженность, идущую из глубины человеческого сердца8.

Подобное понимание целей и задач имперской политики Гладстон сохранил на протяжении всей своей карьеры. Его нельзя трактовать как стремление к всемерному поощрению национальных устремлений в колониальных обществах. Но в этом подходе Ч признание необходимости реформ, осуществлённых на либеральных принципах (деволюция, автономия, свобода, добровольность), достаточно органично сочеталось с мерами по сохранению империи (отложенные права, разделённая ответственность, жёстко очерченный статус и ограниченное самоуправление колониальных сообществ)9.

Оценивая с этой точки зрения политику Гладстона в 1880 - 1885 гг., необходимо выделить следующий ряд событий. Во-первых, урегулирование конфликта в Южной Африке. Гладстон резко критиковал аннексию Трансвааля правительством Дизраэли ещё во время Мидлотианской кампании. Однако, поставленный перед выбором: осуществлять подавление путём широкого применения силы или предоставить бурам нечто вроде независимости, он выбрал последнее, несмотря на обвинения в капитуляции, раздававшиеся со стороны военных, имперской бюрократии, консервативной оппозиции, вигов внутри собственной партии и, наконец, королевы Виктории. Заключение Преторийской конвенции предоставило бурам полную автономию от Англии за исключением вопросов внешней политики и обязательства обеспечивать равные гражданские права всем белым поселенцам. Этот переход лот принуждения к примирению вполне можно рассматривать как прелюдию к ирландской политике Гладстона в 1886 г.

Важный шаг к либерализации колониального управления был сделан в Индии после того, как вице-королём был назначен лорд Рипон. Введение представительного управления на провинциальном уровне, отмена ограничительного закона о печати на местных диалектах, принятие акта Илберта, дававшего индийским магистратам юрисдикцию над европейцами, было весьма неоднозначно воспринято британской общиной в Индии и имперскими кругами в целом. Однако Гладстон продолжал твёрдо поддерживать Рипона. Политические дивиденды от подобной политики были очевидны. Именно в этом контексте был образован первый Индийский Национальный Конгресс (1883-1885 гг.), базировавшийся на принципах гладстоновского либерализма.

Иначе складывалась ситуация в Египте. Приобретение британским правительством акций Суэцкого канала вместе с установлением англо-французского финансового контроля над Египтом и приведением к власти дружественного британцам хедива привело к формированию националистического движения, возглавленного египетскими офицерами.

Гладстон изначально рассматривал это движение, как лещё один пример справедливой борьбы народа за свободу. Тем более, что в некоторых отношениях лидеры египетских националистов своим поведением и лозунгами напоминали ему их европейских коллег. Они были достаточно далеки от исламского фундаментализма, стремясь, скорее, превратить ислам в идеологию модернизации. Их борьба против франко-британского контроля над Египтом в большей степени определялась стремлением к экономической и политической независимости, чем культурным и идеологическим антагонизмом. Наконец, сторонники Араби-паши в равной мере выступали не только против европейского доминирования, но и против турецкого господства в Египте.

Тем не менее, в 1882 г., в отличие от Южной Африки, Гладстон принял решение об интервенции и силовом подавлении движения арабистов. Возможных причин этого было несколько. Во-первых, неприятие революционного национализма, обострившееся после убийства в Феникс-парке в мае 1882 г. лорда Кавендиша (брата лидера правительственных вигов маркиза Хартингтона). Во-вторых, в сложившихся обстоятельствах премьер-министр не мог игнорировать позицию Хартингтона и вигов, традиционно симпатизировавших Оттоманской империи.

Pages:     | 1 |   ...   | 17 | 18 | 19 | 20 | 21 |   ...   | 130 |    Книги по разным темам