Geum.ru

Программа: И. В. Михутина, д и. н., Инслав ран. Украинское национальное движение и проблема формирования гражданского общества, вторая половина XIX начало XX вв

Вид материалаПрограмма

Содержание


Украинский гетманат 1918 г.: российский фактор.
Подобный материал:
1   2   3   4   5   6

Доклад Р.Я. Пирога.

Украинский гетманат 1918 г.: российский фактор.


Уважаемые коллеги! Хочу привлечь Ваше внимание к одному из интересных периодов украинской революции, в какой-то степени противоречивом и недостаточно исследованном, что находит отражение в украинской и российской историографии. В начале 1918 года сложный процесс революционных преобразований в Украине был прерван вмешательством двух мощных внешних сил. Первая – большевистская Россия, совершив военную экспансию, фактически инспирировала провозглашение независимости Украинской Народной Республики и заключение ею Брестского мирного договора. Вторая сила – Германия и Австро-Венгрия, уже в рамках брестских договоренностей освободила Украину от советских войск, оккупировав ее территорию.

Власть Центральной Рады была восстановлена, но немецкое командование и дипломаты в Киеве вскоре убедились, что правительство УНР неспособно выполнить взятые обязательства по поставкам хлеба и сырья. Имперское руководство Германии дало согласие на свержение украинского правительства.

Государственный переворот 29 апреля 1918 года был немецким проектом. Именно они определяли гетманскую модель государства, степень суверенитета, кандидатуру главы, круг его обязанностей перед союзниками. Смена власти имела и некоторые внутренние основания. Это динамичная консолидация кругов аграрной и промышленно-финансовой буржуазии, направленная против «социализаторских экспериментов» Центральной Рады. Их представительный съезд и стал некой формой легитимации главы нового государственного образования.

На пост гетмана Украинской Державы был выбран генерал Павел Скоропадский. Очевидно, решающими стали не только боевой опыт и авторитет военного деятеля, его принадлежность к российской царской аристократии, но и признаки этнической автохтонности – родовое гетманское происхождение. Статус крупного земельного собственника гарантировал непринятие им аграрной политики предшествующего правительства.

Гетманат П.Скоропадского - это авторитарно-бюрократический режим с почти диктаторскими полномочиями главы державы, отсутствием представительской ветви власти, приданием Совету министров законодательной и исполнительной функций, деформированной политической системой, существенным ограничением демократических свобод, узкой социальной базой и временным характером правления. Государственная конструкция была облечена в традиционную для Украины XVII ст., но архаичную и нежизнеспособную в начале ХХ ст. форму – гетманат.

В современной научной и справочной литературе термины «Украинская Держава» (официальное название) и «Гетманат Павла Скоропадского» употребляются как абсолютные синонимы. Хотя второе определение получило большее распространение. Реже используются термины «новый гетманат», «последний гетманат», «ІІ гетманат”, “гетманат 1918 года”. Эти временные характеристики введены главным образом для избежания отождествления с гетманатами XVII-XVIII ст. Понятие «гетманщина» относительно Украинской Державы употребляется очень редко потому, что в советской историографии оно приобрело уничижительный оттенок. Хотя сам П.Скоропадский использовал этот термин, обязательно обозначая «гетманщина 1918 г.».

Функционирование новой модели украинской государственности, ее национальное содержание, деятельность институтов власти, внешнеполитическая ориентация существенно ограничивались двумя мощными факторами: немецко-австрийской оккупацией, явлением инородного характера, и российским имперским наследием, явлением более имманентным, обусловленным длительным вхождением украинских земель в состав России.

Именно освещение влияния феномена «российскости» на гетманат П.Скоропадского и является основной задачей настоящего доклада. При этом автор ставит цель:

–показать дихотомию ментальности правящей украинской элиты;

–партийно-политический состав украинских правительств;

–влияние российского политического лобби;

–детерминанты федерационной грамоты гетмана.

«Российство» было органической составной частью менталитета украинских кругов, поддержавших идею строительства нового гетманата. Современный исследователь жизни и деятельности последнего украинского гетмана Я.Пеленский считает, что и сам П.Скоропадский был человеком двух культур – украинской и российской. С первой его связывало родовое происхождение и воспитание, сформировавшее в нем территориальный патриотизм. В тоже время он был продуктом российской системы, для которого решающими были не культурно-этнические моменты, а социальное положение, карьера связи с царским двором. Полученный в 1905 г. статус флигель-адьютанта царя ввел его в круг высшего имперского истеблишмента. Отречение Николая ІІ от престола освободило П.Скоропадского от присяги. Но раздвоенная ментальность осталась и «безусловно, сыграла роль в дальнейших политических решениях»23.

Премьер-министр Федор Лизогуб также происходил из давнего шляхетского украинского рода, длительное время возглавлял Полтавское губернское земство и немало сделал для развития украинской культуры. Он принадлежал к партии октябристов. В годы войны был советником царского наместника на Кавказе, заведовал отделом в МЗС при Временном правительстве. В ответ на обвинения национальных партий в «неукраинскости» он отвечал: «Да я сам украинец, почище их, к чему мне с ними говорить? Мой предок полковник Лизогуб, а это что за господа?»24.

Вице-премьер, министр образования Николай Василенко – известный украинский ученый и общественный деятель был убежденным кадетом. Независимость гетманской Украины принял как объективную данность. Немало сделал для украинизации сферы образования и культуры. Он не скрывал, что «если обстоятельства сложатся так, что Украина должна будет соединиться с Великороссией, то это воссоединение я мыслю только на федеративных началах и только таких я буду набирать в кабинет…»25

Министр юстиции Михаил Чубинский, по характеристике гетмана ,был «чистейшим украинцем», но и «кадетом чистейшей воды». Именно партийный корпоративизм и раздвоенная ментальность порождали в нем стремление строить Украину, которую он не мыслил вне российского контекста. Не случайно сын автора национального гимна украинцев стал деникинским обер-прокурором26.

Министр вероисповеданий Василий Зиньковский искренне признавал, что «по воспитанию и чувствам целиком и абсолютно принадлежал России», а портфель министра согласился принять, чтобы «послужить Украине в интересах России, борясь против сепаратизма и русофобии»27.

Формирование состава Совета министров было первым испытанием официально задекларированного гетманом курса на «самостийность» Украинской Державы. Обструкция новому режиму со стороны национальных политических партий была на руку и Скоропадскому и немцам, под контролем которых проходил подбор министров. Ведь зачем было производить государственный переворот, чтобы в новом кабинете опять доминировали министры-социалисты.

Комплектование первого состава правительства было поручено профессору Н.Василенко, члену партии кадетов. Очевидно, это стало существенным моментом в выборе министров. Большинство их представляли именно эту партию. Однако, кадетский состав правительства отвечал и представлениям П.Скоропадского о будущей модели Украинской Державы, задачах проведения либеральных социально-экономических реформ. Ведь программные цели партии кадетов - наделение землей малоземельных крестьян за счет отчуждения помещичьих угодий по справедливой цене, вполне совпадали с намерениями гетмана провести умеренную аграрную реформу и создать средний класс собственников как социально-политический базис нового режима.

Тем более, что кадетские организации Украины провели автномный съезд и формально дистанционировались от ЦК партии. Ими была признана независимость Украины и возможность вхождения в кабинет министров на персональной основе 28. В советской историографии с легкой руки В.Ленина гетманское правительство было квалифицировано как кадетско-октябристское29. Хотя в самом деле октябристский сегмент был представлен только премьером Ф.Лизогубом. К тому же во время выборов в Учредительное собрание 1917 г. октябристы отказались от участия в них и призвали свой электорат голосовать за кадетов.

Не смотря на формальное отделение украинских кадетов, как показали дальнейшие события, они остались верными программным задачам партии, рассматривая независимость Украины как переходное состояние к возрождению великой России. Следует отметить, что на министров имел большое влияние лидер партии П.Милюков, пребывавший в то время в Киеве. Члены правительства-кадеты регулярно собирались на заседания у председателя головной управы Д.Григоровича-Барского, обсуждали вопросы политической жизни, вырабатывали позиции, с которыми выступали на заседаниях Совета министров.

Сам П.Милюков вполне положительно оценил приход к власти в Украине П.Скоропадского, а на Дону – П.Краснова: «И в том и другом факте я видел явление одного порядка – и явление положительное – в том понимании, что и там и тут мы имеем дело с возрождением российской государственности»30. К тому же в это время лидер кадетов сменил антанто – на германофильскую ориентацию, планируя использовать Германию для свержения большевистской власти.

Начало распада Четверного союза, прогнозируемая победа Антанты катализировали в сознании министров-кадетов надежды на воссоздание единой России. В средине октября в ответ на возможную украинизацию правительства десять министров-кадетов во главе с вице-премьером Н.Василенко выступили с запиской, в которой заявили о своем видении будущего Украины в составе небольшевистской России. Эта политическая декларация продемонстрировала, что признание ими независимости Украины было ситуативным, как необходимый этап к федеративной парламентской или монархической России. Главный комитет партии кадетов при участии П.Милюкова целиком солидаризировался с министрами, признав, что в связи с «близким объединением России на новых основаниях», пребывания кадетов в гетманском правительстве недопустимо. В критической ситуации возобладал русофильский вектор31.

Спасаясь от большевистского режима, в Украине нашли пристанище российская политическая, промышленно-финансовая элита, интеллигенция, офицерство. Здесь в разное время пребывали члены императорской семьи, в частности царица – мать, монархические, правоконсервативные деятели А. Кривошеин, В. Мякотин, В. Пуришкевич, Ф. Родичев, М.Шебеко, В. Шульгин, генералы А. Драгомиров, А. Лукомский, А. Ломновский и другие.

Почти легально действовали шовинистические, монархистские организации «Союз возрождения России», «Русский союз» «Национальный центр», «Монархический блок», «Наша Родина», «Русь». Следует отметить, что в их работе принимали участие правые украинские деятели А.Безак, А.Бобринский, А.Голицын, Д.Григорович-Барский и другие.

В начале июля австрийский посол Й.Форгач информировал МИД о том, что «российские круги начинают проявлять себя все сильнее и самоуверенней». Он отмечал, что хотя гетман, премьер и министр иностранных дел настроены проукраински, но часть кабинета министров и личного окружения гетмана, привлеченные к работе чиновники старого режима в большинстве не скрывают своего великорусского образа мышления и дают волю своей отвратительности по всему украинскому32.

Настоящей демонстрацией силы и влияния российских монархических организаций стала проведенная 29 сентября в Софийском кафедральном соборе торжественная панахида по убитым большевиками бывшим царским министрам – И.Щегловитову, М.Маклакову, А.Хворостову, М.Макарову, председателю «Союза русского народа» Г.Ознобишыну. Среди присутствующих на церемонии были князья Аргутинский, Долгоруков, Голицын, Прозоровский, Щербатов, граф Келлер, бывший директор департамента полиции Васильев, бывший начальник московского охранного отделения Мартынов, представители петроградской аристократии и московских финансовых кругов, офицеры гвардейских и гренадерских полков, «цвет» киевских монархистов33.

Как правило, П.Скоропадский лично в таких мероприятиях участия не принимал. Хотя в гетманской церкови заказал богослужение по царю Николаю ІІ, организатору Добровольческой армии генералу М.Алексееву. Следует отметить, что гетман и члены правительства не присутствовали и на устроенной украинскими кругами панахиде по Ивану Мазепе34.

Очень показательным было определение Департаментом Державной варты (стражи - авт.) врагов украинской государственности. В соответствующем циркуляре к ним были отнесены РКП(б), КП(б)У, левые украинские и российские эсеры, анархисты. Ни одна из российских правоконсервативных, монархических организаций не была включена в этот перечень35.

Еще одним важным каналом формирования общественного мнения была правая русскоязычная пресса. П.Скоропадский уже постфактум признал, что «на Украине не было ни одной хорошей, т.е. действительно серьезной газеты, разбиравшейся в создавшейся обстановке и понимающей свою задачу в такую трудную историческую минуту»36. Понятно, что он к «действительно серьезным» не относил издания оппозиционных социалистических партий. Не смотря на задекларированные в инаугурационной грамоте свободу слова и печати, в Украине действовала жесткая цензура, постоянно закрывались газеты, преследовались журналисты и издатели.

Одновременно резко возросло количество русскоязычных газет. В столице перед вела «Киевская мысль» - печатный орган влиятельного Союза промышленности, торговли и финансов (Протофис). Выходили также «Голос Киева», «Новости дня», «Русский голос», «Наша Родина», «Последние новости» и другие. В Одессе – «Одесские новости», «Одесский листок», «Впередъ». В Харькове под редакцией проф. А.Погодина издавалась газета «Русская жизнь», имевшая четкую промонархическую направленность. Из всех выходивших газет 70% были русскоязычными37. Современный исследователь прессы Украинской Державы Г.Рудый пришел к выводу, что украиноязычная газетная периодика охватывала в основном периферию непромышленных регионов38.

Мощным источником влияния на украинское общество была русская православная церковь. В «Законах о временном государственном устройстве Украины» было задекларировано, что «первенствующей в Украинской Державе есть вера христианская, православная», а представителям других конфессий предоставлялось «право свободного отправления их веры и богослужения»39.

Ко времени прихода к власти П.Скоропадского религиозная ситуация в Украине была чрезвычайно сложной. Еще ранее был создан Украинский церковный совет, который выступал за автокефалию украинской церкви. Эту идею поддерживали и национальные светские круги. Однако, гетман и министр вероисповеданий В.Зиньковский не стали добиваться автокефалии любой ценой. Они трезво оценивали ее непринятие церковными иерархами и значительной частью верующих, что неизбежно привело б к расколу православной церкви. В воспоминаниях В.Зиньковский утверждал, что в свою бытность министром «пути украинской церковной жизни я направлял настолько на благо Украины, сколько и для России»40.

Несмотря на противодействие гетмана и министра, митрополитом киевским и галицким был избран Антоний (Храповицкий), известный своим непринятием отделения украинской церкви. Уже на летней сессии Всеукраинского православного собора пророссийское большинство лишило мандатов сторонников автокефалии.

Назначенный в октябре новым министром вероисповеданий О. Лотоцкий, был настроен добиться автокефалии украинской церкви. 14 ноября он резко поставил этот вопрос на осенней сессии церковного собора. Но волею судьбы это был его последний день на посту министра. Взявший курс на федерацию с небольшевистской Россией, П. Скоропадский счел вопрос автокефалии не актуальным. В новом составе правительства министерства исповеданий уже не было. 19 ноября митрополит Антоний обратился к пастве с призывом «сохранить синовнее единство со всею Российской Церковью», а попытки введения автокефалии оценил на стремление затянуть народ «в сети униатской ереси»41. Как видим, попытка придать православной церкви в Украине более национальный характер потерпела наудачу.

Украинской Державе пришлось вести сложный поиск союзников по организации антибольшевистского фронта. Наиболее тесной интеграции на этом пути было достигнуто с Всевеликим Войском Донским, возглавляемым генералом П.Красновым. Это сотрудничество базировалось на поддержке обоих государственных образований Германией.

Отношения гетманата с руководством Добровольческой армии, ориентированной на Антанту, определялись состоянием латентной конфронтации. П.Скоропадский вел частную переписку с генералами М.Алексеевым и А.Драгомировым, в Украине действовали вербовочные бюро Добрармии, деникинцы получали оружие из украинских складов.

Российское офицерство, осевшее в украинском «оазисе» относительного спокойствия, было мощным генератором идей возрождения великой России. И независимо от политических оттенков – монархического или республиканского, не воспринимали украинскую «самостийнисть».

Доверие П.Скоропадского и бывшим царским генералам и офицерам, стремление привлечь их к строительству вооруженных сил Украинской Державы было вполне естественным. Во-первых, многие из них были его товарищами по службе, боевых действиях в годы русско-японской и мировой войн. Во-вторых, к этому принуждал абсолютный дефицит кадров высшего командного состава для украинской армии. И. в-третьих, неблагоприятное развитие международной ситуации, необходимость защиты государства от внутренних и внешних угроз.

С согласия немцев и по договоренности П.Скоропадского с П.Красновым в Украине действовали штабы и бюро по формированию Южной, Северной, Астраханской армий. В октябре началось создание Особого корпуса, который предназначался для борьбы с большевиками. Хотя П.Скоропадский не исключал использования его для подавления антигетманских выступлений. При комплектовании корпуса ставка делалась на бывших офицеров российской армии. Не случайно им было разрешено ношение формы царского времени. Примечательно, что в последние месяцы личная охрана гетмана состояла из русских офицеров. Они же стали и последними защитниками Киева от наступающих войск Директории.

Стремительное развитие международной и внутриполитической ситуации поставило П.Скоропадского перед очень сложным поиском силы, которая защитила бы гетманский режим от внешних и внутренних врагов. Собственно, выбор был почти безальтернативным – это Антанта. В условиях нарастания внутреннего кризиса, ненадежного нейтралитета немецких войск, агрессивной позиции Украинского национального союза и недружественного отношения представителей Антанты 14 ноября П.Скоропадский издает Грамоту ко всем украинским гражданам и казакам, которая декларировала изменение политического курса Украинской Державы.

В ней, в частности, отмечалось: «На иных принципах, принципах федеративных, должно быть восстановлено давнее могущество и сила всероссийской державы. В этой федерации Украине надлежит занять одно из первых мест…»42. Это был фактический отказ от независимости Украины. Оглашение грамоты о федерации с небольшевистской Россией базировалось на двух главных политических расчетах. Первый – дать четкий сигнал Антанте о решительном отказе от прогерманской ориентации и желании предоставить государственный потенциал Украины для возрождения единой России.

Второй расчет – получить возможность опереться на мощное великорусское лобби в Украине. Главным образом на военную силу. По данным П.Скоропадского, в Киеве насчитывалось около 15 тыс. офицеров. Но эти надежды не оправдались. Гетман с сожалением был вынужден констатировать: «Через несколько дней после появления грамоты великорусские круги уже никакой Украины совершенно не признавали»43.

Федерационная грамота оценивается как наиболее противоречивый политический акт гетмана П.Скоропадского. Его сторонники и противники находят много аргументов «pro» и «contra». Нет сомнений в том, что такой резкий поворот стал результатом кардинального изменения в ходе мировой войны. Поражение государства – патрона вынудило искать поддержки в Антанты, заплатив за нее непомерную цену – суверенитет Украины.

По нашему мнению, грамота как продукт вынужденного совпадения неблагоприятных обстоятельств, стала также возможной из-за раздвоенного сознания П.Скоропадского, в котором сосуществовали украинские и российские ментальные основы. В конкретной ситуации последние взяли верх и даже диктовали царскому аристократу потребность возглавить движение за возрождение великой России.

Девять десятилетий которые отделяют нас от времени последнего украинского гетманата, породили огромнейший пласт разножанровой научной, мемуарной, публицистической литературы. Львиная доля ее была создана в межвоенный период непосредственными участниками тех событий. Острое идейно-политическое и личностное противоборство привело к формированию двух историографических течений – уэнэровского и прогетманского, которые не жалели изобличительных эпитетов в оценке одно другого. К сожалению, эта традиция не обошла и современный отечественный историографический процесс, поделив его участников на адептов и критиков гетманата44.

В последнее время становится все более очевидной непродуктивность дихотомных подходов и часть украинских ученых для национальной идентификации гетманата П.Скоропадского использует формулу «ни украинский, ни российский». В частности, Я.Грицак пишет: «В более узком значении Скоропадский строил ни украинскую, ни российскую державу. Гетманский режим стремился внедрить новую концепцию украинской нации, которая основывалась не на знании украинского языка, а на лояльности к Украинскому государству. Это государство понималось в широком, территориальном значении, а не узком этническом»45.

На такой же позиции стоит и В.Верстюк, считая, что «это была ни украинская, ни российская держава, условно ее можно было бы назвать малороссийской»46. «Малороссийство» – действительно условное определение, которое трактуется как комплекс провинциализма части украинских граждан в Украине, обусловленный их длительным пребыванием в составе России. Применение его к характеристике Украинской Державы 1918 года несет некий налет унизительности.

Очевидно, выведение абсолютно точной формулы национально-государственной сущности гетманата дело очень сложное. На наш взгляд, он имел элементы конструкции и украинские и российские. Первые - в названии и форме, отдельных аспектах внутренней политики, прежде всего в культуре и просвещении. И вторые – в широких проявлениях имперского наследия, которые динамично регенерировались законодательной практике, средствах массовой информации, использовании кадрового потенциала, религиозной жизни, толерантном отношении властей к антиукраински настроенной российской эмиграции.

Дискуссионной остается и тема степени зависимости гетманата от немецко-австрийской стороны. Часть ученых вслед за В.Винниченком и М.Грушевским считают его марионеточным образованием47. В частности, А.Мироненко определяет гетманский режим как «украинскую разновидность давно известной в истории человечества классической мариократии»48. Как марионеточный квалифицирует гетманат и английский исследователь О.Файджес49.

Зависимость Украинской Державы от Германии несомненна. И все же она не была типичным марионеточным образованием. Гетманат имел формальные признаки независимого государства, действовали условия Брестского мира, признание не только Четверным союзом, но и многими другими государствами, собственные дипломатические учреждения, международные договоры и т.д.

О.Федюшин, чей анголозязычный труд лишь совсем недавно стал широко доступен российским и украинским ученым, считал «лучшим определением Украины в условиях немецкой оккупации 1918 года – «сателлит». Она занимала положение государства, которое добровольно, хотя и неохотно, приняло покровительство великой державы с неминуемыми ограничениями своего суверенитета»50. Хотя современный толковый словарь терминов иностранного происхождения понятия «марионетка» и «сателлит» объясняет как очень близкие по сущности, на наш взгляд, более адекватным является второе определение.

Современная российская историография уделяет гетманату П.Скоропадского достаточно внимания. Как правило, это работы по истории гражданской войны и белого движения на Юге России. Из специальных работ следует назвать монографию В.Федюка «Украина в 1918 г.: Гетман Скоропадский»51.

Примечательно, что в этой ранней работе постсоветского времени и более поздних исследованиях прослеживается отказ от квалификации гетмана как «национально-шовинистического образования», заложенного основательно отработанными мемуарами А.Деникина. Генерал относил Украинскую Державу к «новообразованиям за призрачной самостоятельностью которых просматривалась сила немецкого меча и капитала»52. Если для такой оценки были немалые основания, то утверждение, что «национальный шовинизм и украинизация легли в основу программы гетманского правительства» явно гиперболизированы53.

Ряд российских авторов пытаются разобраться в сущности идейно-политической платформы П.Скоропадского: российский федералист, немецкий сателлит или украинский «самостийник»? В частности, Я.Бутаков в монографии «Белое движение на Юге России: концепция и практика государственного строительства (конец 1917- начало 1920 гг.)» доказывает, что все эти ипостаси в некоторой мере были присущи гетману: «самостоятельность он демонстрировал под давлением немцев: не рассчитывая только на них, поддерживал тесные контакты с правыми российскими силами»54.

И.Михайлов в статье, посвященной деятельности гетманского правительства, пытается отойти от стереотипа фронтального противопоставления белых и красных, считая «нормальным» идейно-политическую изменчивость субъектов антибольшевистского лагеря. Он утверждает, что «в то политически неопределенное время очень многие вполне искренне совершали немыслимые, казалось бы, колебания от великодержавия до практической поддержки той или иной формы обособленности от России»55.

В то же время другой исследователь, И. Митюрин в монографии «Гражданская война: белые и красные» наоборот сравнительное жизнеописание строит на антигонистическом противопоставлении военачальников обоих лагерей: Колчак-Фрунзе, Шкуро-Буденный, Врангель-Блюхер и т.д. Однако, не может не вызывать удивление такая пара, как Скоропадский – Антонов-Овсеенко. К тому же представленная под общим, очевидно саркастическим, заглавием «Щирые украинцы». Автор убежден, что генерал П.Скоропадский целиком «белый». Почему гетман был соединен с Антоновым - Овсеенко остается загадкой56.

Немало места уделено гетманской державе и в фундаментальном издании «Граф Келлер», куда вошла книга С.Фомина «Золотой клинок империи», очерк Р.Гагкуева и С.Балмасова «Генерал Ф.А.Келлер в годы Великой войны и русской смуты». Авторы рассматривают гетманат сквозь призму взглядов самого генерала Келлера, который не воспринимал украинскую независимость и немецкую оккупацию, но не мог не оценить лояльное отношение гетмана к монархическому движению и его усилия по созданию антибольшевистского блока57.

В целом же в российской историографии идея украинской государственности не считается перспективной с точки зрения развития событий того времени. Гетманат же рассматривается как определенное звено в общероссийской борьбе против большевизма.

Гетманство П.Скоропадского представляется как вынужденное обстоятельствами. В качестве аргумента его «не щирого (неискреннего – авт.) украинства» широко цитируются мемуары А.Лукомского, А. Лямпе, П.Краснова и других.

На наш взгляд, в российской науке украинская государственность не рассматривается как самодостаточная, здесь говорили о Скоропадском как о «кукольном гетмане». В украинской же исторической литературе образ гетманата П.Скоропадского всё еще воспринимается в дуалистическом изображении, сформированном давней историографической традицией. Однако подрастает новая поросль. Защищено две докторские и несколько десятков кандидатских диссертаций, которые размывают дуалистические оценки и черно-белые характеристики Гетманата.