Н. Я. Мясковский переписка всесоюзное издательство «советский композитор» Москва 1977 редакционная коллегия: Д. Б. Кабалевский (ответственный редактор) А. И. Хачатурян д. Д. Шостакович вступительная статья

Вид материала

Содержание

Подобный материал:

1 ... 5 6 7 8 9 10 11 12 ... 53

21 ноября 1914 г., Петроград

«Аластор» превосходен. Звучность изумительна. Мы наслаждались. Поздравляем, обнимаем.

Борюся, Сергуся

124. H. Я. МЯСКОВСКИЙ — С. С. ПРОКОФЬЕВУ

27 ноября 1914 г., Сокольники

Милый Сережа, если Вы думаете, что я вынес впечатление4, что Вам «Аластор» не понравился, то Вы жестоко ошибаетесь. Из Вашей реляции я вынес даже больше, чем Вы имели выразить. Самое сушественное — растянутость и надоедливость многого мною весьма само уверенно и нахально объясняется лишь несоответственностыо темпов. Назойливая возня в фугато должна пропасть, ибо прецедент (фугато в «Заратустре») тоже бывает надоедлив... при неудачном исполнении. Главная тема Вам улыбается с тромпетами, я же, верно, прибавлю только... виолончели. 1-я побочная, увы, просто прозаична сама по себе, а я не сумел ее сдобрить оркестровкой. В общем же, Вы своим более похвальным отзывом меня и удивили и обрадовали — Вы ведь несносная привередница, так что и т. д.; тем более, что Каратыгин меня весьма незамаскированно и скучно выругал1 — небеса простят ему маленькую передержку о моем головокружительном эволюционировании от пьесы к пьесе — ведь он после «Молчания» ничего не слыхал! Но я кое-что хочу от Вас знать обстоятельно: как звучал рожок во 2-й побочной (e-moll), звучали ли сложные гармонии в разработке после 3-й побочной — там групповая оркестровка (без наслоений), как выходит стремительное начало большой разработки (на рваных аккордах), очень ли резкие секстаккорды на ½ тона в конце Бури, есть ли экзотика в гаммах на e-moll’ном секстаккорде там же, выходит ли переход к журчанию. Вот сколько мне надо! Ну, о музыке довольно. Впрочем,— как Ваш балет?

Я сейчас не во Львове, а около него верстах в пяти к югу. Село ищется Сокольники, польское, очень живописное, без конца здесь молятся, в костеле орган, прихожане воют — своеобразно, пожалуй, недурно. Я здесь один, копаюсь в глине, промачиваю ноги в тающем снеге, ковыляю по вечерам, при лунном свете, верхом по соседям, дышу превосходным воздухом, днем греюсь на солнце, ибо здесь весьма постоянно чистое небо. Львов город прелестный, холмистый, с красивыми, то старыми, то новыми постройками, говорят, похож на Варшаву и Киев вместе, немножко только маленький и тесноватый. Каково население, не поймешь — евреи и поляки. Зато в деревнях такая ярочь нарядов, такие миловидные мордашки, что приятно смотреть.

Что, «Музыка» выходит?2 Пишите мне хотя бы во Львов, poste restante или по адресу Любовь Павловны Августовской — дома, верно, знают. Здесь я пробуду, верно, недели 3, если наши бесполезные работы кому-нибудь не надоедят раньше.

Всего хорошего. Кланяйтесь Борюсе и если кого увидите из моих приятелей.

Ваш Н. Мясковский

27/XI 1914, с. Сокольники

125. С. С. ПРОКОФЬЕВ — Н. Я. МЯСКОВСКОМУ

29 ноября 1914 г., Петроград

Н. Я. Мясковскому, 29 ноября 1914

в Львов

Милый Нямуся, «Аластор» продолжает быть темой для пересудов, споров и газетных статей. Даже «Русская музыкашка» встрепенулась1. А Игорь Глебов так восторгнулся концом «Аластора»2, что меня со весть взяла, как это я моими грубыми руками музыканта-ремесленника опачкал «трепетности» и «озаренности» бесконечного финального тремола. Но как-никак, я Вами доволен. Вы, вообще, становитесь популярностью: Ваша демолька, например, украшает пюпитры красных и белых роялей светских салонов (и, что удивительней всего, очень нравится); Мариинский театр слушается Вас и ставит цикл Корсаковских опер3 и т. д.

Очень жаль, что Вы мне ничегосеньки не пишете, хотя кой-что я все же про Вас знаю через любезное содействие четы Яковлевых. Сегодня я на вечере «Современника» разыгрываю мою 2-ю сонату и мелкотунчики4. Балет помалости ползет. Вчера приходили его слушать Нурок и Нувель, по-видимому, ничего не поняли, поговорили о декорациях и о стремительности и, похвалив дешевовское скерцо5, ушли.

В Петрограде упорно трещат про призыв второразрядного ополчения. Называют даже 8 декабря. Так что где-нибудь при взятии Дрездена мы с Вами встретимся.

Обнимаю Вас, моя прелесть. Пишите.

Ваш С. Пркфв

126. С. С. ПРОКОФЬЕВ — Н. Я. МЯСКОВСКОМУ

12 декабря 1914 г., Петроград

Н. Я. Мясковскому, в Львов 12 дек. 1914

Миленький Нямуся, я несколько сконфужен, что давно не отвечаю Вам, но Вы мне задали такие вопросы о подробностях «Аластора», что я не решаюсь на них давать ответы, ибо ответы ценны, когда вполне точны, а между тем у меня многое слилось в памяти, а некоторые опрашиваемые места я даже не ясно представляю. Так что на сей раз извините.

Музыкальная жизнь идет скромной рысцой. Оживленно проходят вечера «Современника». Я там подвизался и имел успех как пианист (!!). Черепнин сочиняет балет1. В консерватории дали «Русалку»2. Аккомпанировавший мне весною концерт — Дранишников становится дирижерской знаменитостью. Я почувствовал оркестровые краски и, не дописав балета, принялся за инструментовку, наслаждаясь всякими комбинациями.

Обнимаю.

С. П. 127. С. С. ПРОКОФЬЕВ — Н. Я. МЯСКОВСКОМУ

25 декабря 1914 г., Петроград

25 декабря 1914

Миленький Нямуся, сегодня вернувшийся из Галиции Андреев рассказывал о встрече с Вами во Львовском театре и порадовал меня Вашим бойким видом. Поздравляю Вас с праздниками, желаю Вам и впредь быть таким же. Я занимаюсь учением II концерта для 24 января1, лениво инструментую балет и медленно ползу вперед. Вообще, петроградская музыкальная жизнь замерла и не знаешь, чего Вам сообщить из этой области. Дягилев, интересуясь моим балетом, прост, чтобы я приехал в Италию. Благо расходы на его счет, я, может быть, в конце января отправлюсь, если путь через Бухарест — Салоники будет открыт. В солдаты нашего брата пока брать не желают. Обнимаю Вас, дружок. Буду рад получить писульку.

Ваш С. П.

128. С. С. ПРОКОФЬЕВ — Н. Я. МЯСКОВСКОМУ

После 25 декабря 1914 г., Петроград

Миленький НЯМочка, собравшись вместе с Борюсей для рассмотрения «Азбуки» и «Рыбки» Черепнина1, вспоминаем нашего воинственною друга и нежно его приветствуем.

Борюся

Сергуся

129. Н. Я. МЯСКОВСКИЙ — С. С. ПРОКОФЬЕВУ

15 января 1915 г., Действующая армия

15/I 1915

Милый Сергуша, получил Вашу совместную с Борюсей открытку уже далеко не во Львове, а до некоторой степени на кое-каких передовых позициях. Обстановка несколько более пикантная, но, откровенно говоря, нисколько не менее скучная, — ей-ей, я стар для военных предприятий. Единственное, что несколько развлекает — это чрезвычайно красивые здесь места, необходимость ходить по почти неведомым тропам в густом, покрытом глубокой снежной пеленой еловом лесу на крутосклонных горах; изредка возбуждает ружейная перестрелка (ей-ей, самого тянет пострелять!) да получение известий из родных краев. А то пусто, скучно и в то же время нет почти свободной минуты. Не приятно действует и артиллерийский огонь: я сегодня случайно попил в окоп, находившийся под непрерывным и настойчивым орудийным обстрелом — ощущение поганое, какая-то муть в душе и сознание пол ной беспомощности — чуешь приближающийся снаряд и решительно не знаешь, куда податься. Я пробыл там минут 15—20, около и высоко над головой разорвалось штук 5 шрапнелей, невдалеке какой-то тяжелый снаряд, которым убило лошадь, а очень близко — шагах в 10 сзади наповал убило солдата-пехотинца. Из саперов своих потерял за вчера двоих — одного убило, другого ранило, — что очень много, так как они рассеяны по 2—3 человека на роту, то есть 200—250 человек. Ну, одним словом, я не очень в восторге, но бегаю без конца — завтра, если не будет идти снег, постараюсь обозначить на плане расположение укреплений австрийцев, для чего придется посидеть с биноклем на самых передовых постах нашей охраны.

Всего хорошего, прелесть моя ясная. Очень устал и дико .хочу спать. Кланяйтесь и благодарите Борюсю за воспоминание. Позвоните к нашим и скажите, что я жив и здоров, но не во Львове, мне, видимо, сегодня им написать не удастся, так что письмо к Вам дойдет раньше. Всех благ.

Ваш Н. Мясковский

130. С. С. ПРОКОФЬЕВ — Н. Я. МЯСКОВСКОМУ

25 января 1915 г., Петроград

Петроград. 25 января 1915

Миленький Нямуся, страшно рад был получить Ваше письмо и картинное описание Вашего жития. От всей души сочувствую Вам во всех невзгодах — внимая им, даже стыдно писать Вам о наших мирных делишках. Вчера я в ИРМО играл 2-й концерт, который имел большой успех, хотя иные все же не воздержались и пошикали. Малько продирижировал прилично, а я добросовестно выучил мою партию, и если кто расстраивался музыкой, то утешался пианистом. Среди неожиданных приверженцев концерта оказались: Ауэр, Арцибушев, Фительберг, Зилоти. Последний еще не забыл мизантропического пинка1 и довольно беззастенчиво доказывал, что теперешняя его похвала логически вытекает из предыдущего хаянья. Милый Глазунов вслух ругался довольно неприличными словами. Неделю назад на «Современнике» Л. Г. Жеребцова очень недурно спела «Утенка»2, который вызвал разнообразные мнения. Вечера «Современника»3 проходят все бойчее и оживленнее: зал полон и много музыкантов. В следующий вечер Ваша соната, которую тут многие весьма ждут.

Я на днях уезжаю в Палермо, куда меня выписывает Дягилев (за его счет). Это любопытно как поездка и необходимо для балета, хотя бы в смысле обеспечения его постановки в первую голову. Еду с каким-то консулом, что облегчит всякие дорожные формальности. К концу марта рассчитываю быть дома.

Обнимаю Вас, дусенька, будьте здоровы и поскорее раскокайте презренных потомков Шуберта.

Ваш Сережа

Получили ли нашу вкусную коллективную посылку? 4

131. С. С. ПРОКОФЬЕВ — Н. Я. МЯСКОВСКОМУ

1/14 марта 1915 г., Неаполь

1/14 марта 1915

Дорогой Колечка, я, право, мало надеюсь, что мои письма отсюда доскочат до Вас. Неделю тому назад я в римском Августеуме успешно сыграл мой II концерт1. Теперь нахожусь в Неаполе и с Дягилевым перекрамсываю мой балет. Отсюда отправляюсь в Швейцарию к Стравинскому2, который приглашает меня к себе, а затем надеюсь вернуться в Россию. Обнимаю Вас, ангелок. Напишите мне в Петроград.

132. С. С. ПРОКОФЬЕВ — Н. Я. МЯСКОВСКОМУ

21 марта/3 апреля 1915 г., Милан

1915

Миленький Колечка, примите мои нежности по поводу праздников, каковые я встречаю в Милане в обществе Стравинского, Дягилева и прочих. На днях собираюсь в Петроград, где жду Ваших писем. Со Стр[авинским] я очень подружился и на взаимных сочинительских симпатиях, и так. Его новые «Прибаутки» с оркестром превосходны. Он и Дягилев очень заинтересованы Вами и желают познакомиться с Вашими сочинениями, вообще же Петроград ругают на чем стоит свет. Обнимаю Вас.

С. П.

133. Н. Я. МЯСКОВСКИЙ — С. С. ПРОКОФЬЕВУ

7 апреля 1915 г., Действующая армия

Милый Сережа, вообразите — обе Ваши открытки получил — и греческую, и итальянскую. Весьма обрадован Вашими блестящими успехами— только... неужели Вы протаранили итальянцев Вашим 2-м концертом? Интересно, как это Вы кромсали свое новое детище да еще под указку Дягилева. Что поделывает Стравинский, что он еще куролесит нового? Я Вас не благодарил за посылку, так как Вас в то время не было дома, но я был весьма даже тронут и обрадован. Теперь я занимаюсь чинкой дорог и мостов — приходится много метаться верхом. Живем омерзительно в грязных избах с печами без труб — курных. Гадко. Всех благ.

Ваш Н. Мясковский

7/IV 1915 г

Поздравляю с днем рождения!

134. С. С. ПРОКОФЬЕВ — Н. Я. МЯСКОВСКОМУ

10 апреля 1915 г., Петроград

Миленький Колюнечка, вчера я вернулся из Италии восвояси вполне благополучно и даже не без удобств, совершив десятидневным путь через Бриндизи — Салоники — Ниш — и Софью. Сегодня репетировал с Варлихом мой II концерт, который играю 13-го в обществе сочинений Петрова-Бояринова, Гартмана, но также и Стравинского (Фант[астическое] скерцо и «Фавн») 1. Варлих говорит о Ваших II симфонии и о «Молчании»2 с глазами горящими безумным огнем восторга. С Дягилевым я подписал контракт на новый балет3 (старый отложили пока в сторону) из русской жизни и очень веселый. Я должен сделан, клавир к августу и партитуру к марту, а первое представление и мае 1916 в Париже (если Вы к тому времени победите врагов). Летом я снова, по-видимому, уеду в Италию, причем обещал Дягилеву, который крайне заинтересован Вами, привезти что-нибудь Ваше. Напишите что: может, кроме печатного доверите мне рукопись? Самое передовое течение, которое исповедуют и Стравинский с Дягилевым, теперь такое: долой патетизм, долой пафос, долой интернационализм. Из меня делают самого что ни на есть русского композитора.

Обнимаю Вас, миленький.

Очень хочется устроить, чтобы Вы были не так далеко.

Ваш Серж

Петроград. 10 апреля 1915

135. С. С. ПРОКОФЬЕВ — Н. % МЯСКОВСКОМУ

29 апреля 1915 г., Петроград

29 апр. 1915

Миленький Нямушеночек, мы о Вас тут часто вспоминаем и очень сочувствуем Вашим мытарствам. Вашу d-moll’ную сонату я в будущем сезоне играю на концерте «Современника». Возможно, что целый кон церт будет посвящен Вашим сочинениям, но это еще не решено1. Я занимаюсь, но меньше, чем следовало бы. Кончил переделывать симфоньетту; от старого осталось мало, но вышло, по моему скромному мнению, блестяще. Теперь гнию над корректурой партий концерта, увы, все еще первого. С наслаждением играю X сонату Скрябина. У нас тут и торят, что его рукописи забрал приводить в порядок Рахманинов2. Но знаю, верно ли, но хорошо бы, если так. Все-таки — композитор, остальные же все мразь. Ваши романсы пели ученицы Ирецкой на выпускном экзамене. Рояли (2) в этом году получили Рая Лившиц и ученица Ляпуна3 — Шандаровская. Довольно справедливо. Обнимаю.

Штембер от экзаменовки воздержался.

С. П.

Привет по поводу наступающего дня ангела.

136. С. С. ПРОКОФЬЕВ — Н. Я. МЯСКОВСКОМУ

11/24 мая 1915 г., Териоки

11.V. 1915

Миленький Нямуся, приехали в Терьоки, гульнули, игранули на рояле, вспомянули Вас и жальнули, что Вы не с нами. Доколачивайте немцев и приезжайте к нам.

Сергуся. Борюся

137. Н. Я. МЯСКОВСКИЙ — С. С. ПРОКОФЬЕВУ

17 мая 1915 г., Липино

Милейший Сереженька, извините, что я Вас угощал до сих пор единичными открытками (да и то редкими), а теперь пытаюсь хотя написать письмо, но вперед ручаюсь, что толку из этого большого не произойдет — очень уж я за все это время измотался и физически и психически. По газетам Вы, конечно, ничего себе представить не могли, но с 23 апреля по 10 мая мы находились в состоянии неудержимого, лихорадочного бегства под напором немчуры. Было это нечто кошмарное: пушки, аэропланы, пулеметы, разрывные пули, бессонные ночи и ходьба, ходьба, ходьба! 1 мая мы несколько задержались под Ярославом и с тех нор топчемся в 15 верстах от него. Время это было чрезвычайно тяжелое, бои шли невероятно упорные с огромными потерями (особенно у нас) и каждый кончался какой-нибудь случайностью, выбывавшей неблагоприятный исход. Сейчас мы уже дня 4 сидим на одной и той же позиции и держимся лишь чудом каким-то, так как войска тают как весенний снег: в один день от полка в три с лишним тысячи человек остается человек — 600—700! Невероятные потери от немецкого артиллерийского огня — эти бестии тяжелыми снарядами буквально молотят наши окопы и когда затем идут в атаку, их ним о уж более не в состоянии встретить. Что царит в армии вообще — какая путаница, верхоглядство, неосведомленность, неспособность считаться с силами войск (под Ярославом войска около пяти суток не спали и были случаи, что сдавались от полного бессилия — изнеможенные), неумение вести операции — кошмар! Как удалось нам (нашему батальону) до известной степени уцелеть — богу известно. Сейчас мы живем полуспокойно, но вот уже слышны громыхания тяжелых немецких пушек — видимо, опять завязывается серьезное предприятие — не пришлось бы удирать дальше! Свежих войск, подкреплений, нигде не видно. Если взглянете на карту, найдете наше пристанище недалеко от города Лобачева, местечко Олешице. Я с ротой работаю на позиции и потому нахожусь еще верстах в 5—6 к западу. Ну, довольно.

Насчет Дягилева скажу так: так как мне свойственны и пафос, и патетизм, и все прочее, что теперь не в моде, то показывать ему мои сочинения незачем. То, что Вы увлеклись балетоманией, мне хотя вовсе не нравится, но все же не удручает, так как Вы достаточно плодовиты, чтобы кроме прикладной музыки писать еще и другую — каковая будет мне в большое утешение. Имею сведения, что 2-й концерт свой в Придворном оркестре Вы играли, таща на своих плечах Варлиховский оркестр1. Какая досада, что мне никак не удается услышать этот концерт в соответствующем виде! Милый мой, я полагаю, что не дели через четыре, если ничего не случится, я буду гостить в Питере и его окрестностях. Неужели я Вас не увижу?! Если увидите Асланова, передайте ему мой привет и сообщите о приезде, быть может, он приурочит к тому времени исполнение 3-й симфонии, которую я ему давно обещал дать и насчет которой дал распоряжение Бор[ису] Влад[имировичу] Асафьеву (Моховая, 10, кв. 8).

Ну, всех благ. Привет Борюсе, Марье Григорьевне обязательно

Ваш Н. Мясковский

17/V 1915 г., д. Липино

138. С. С. ПРОКОФЬЕВ — Н. Я. МЯСКОВСКОМУ

29 мая 1915 г., Петроград

Петроград. 29 мая 1915

Дорогой Колечка, Асланов с радостью изъявил желание играм. Вашу III симфонию в ближайшем после Вашего приезда концерте 1. Когда прибудете, известите его. Партитуру Вам придется вытребовать из Выборга, куда ее увез на лето г. Итолиз, чтобы изучить. «Сказку» собирается играть в Сестрорецке Малько, но наверное ли и когда, не знаю. Третьего дня я с ним играл II концерт, также были «Сны»2. В «Снах» кое-что врали, да не было шести валторн и двух арф, но звучало ничего; я ведь вторую редакцию слышу в первый раз. Концерт же стал такой заигранной вещью, что мы с дирижером играли, не глядя друг на друга: рояль стоял так, что мы были один к другому спиной.

Большое Вам спасибо за длинное письмо. Читая его, я пережил все написанное. Над моим новым балетом, пожалуйста, не ехидничайте: он начинает преинтересно выходить. Вторичный заграничный вояж пока откладываю вследствие целой совокупности причин. Июнь, по-видимому, пробуду в городе и его соседствах. Буду дико рад обнять Вас. Сонаты Ваши прочно украшают мой пюпитр. Я, пожалуй, выучу и вторую.

Я начал понемногу знакомить народ с моим последним опусом — «Сарказмами»3 (всех 5, наиболее удались два последних). Народ хватается за голову; одни — чтобы заткнуть уши, другие — чтобы выразить восторг, третьи — чтобы пожалеть бедного автора, когда-то много обещавшего.

Обнимаю Вас нежно. Приезжайте.

Serge

Мама Вам шлет свой душевный привет.

139. С. С. ПРОКОФЬЕВ — Н. Я. МЯСКОВСКОМУ

15 июня 1915 г., Петроград

Петроград. 15 июня 1915

Дорогой Колюша, Вы — автор двух превосходных сонат, из которых первую я почти умею, а второю восхищаюсь да ругаю тупого Борюсю, который ее не выучил и, по-видимому, весьма недопонял. Она, положительно, превосходна, хотя немилосердно трудна, благодаря * хроматически-контрапунктического построения.

Я нахожусь еще в столице и останусь в пределах ее и ее окрестностей до середины [и]юля, ибо 7 июля1 и еще какого-то около этого играю в Павловске оба концерта (я, видите ли, в моде и должен играть и с одним дирижером и с другим), «Сны» и «Осеннее». Играть в Павловске симфоньетту запретил Зилоти2. «Осеннее» я недавно переделал наново и нахожусь в периоде теплой нежности к нему. Асланов справляется о Вас и будет играть III симфонию, как только Вы приедете в Петроград. Слыхали ли Вы о Российском] муз[ыкальном]

* Слово «благодаря» зачеркнуто Н. Я. Мясковским и поверх него надписано «вследствие». издательстве? Оно не уныло, печатается у русских граверов, переделало способ приема рукописей и, отменив присылку в жюри, само приглашает композиторов3. Ваше имя было поставлено на обсуждение, по пока не решено, так как одни нашли, что Вы пишете много хороших, но также и много плохих вещей, а другие возразили, что так поступает всякий порядочный композитор.

Обнимаю Вас, Коленька, и жажду увидеть.

Ваш С. Пркфв

Как искренно жаль славного Сергея Ивановича!4

140. Н. Я. МЯСКОВСКИЙ — С. С. ПРОКОФЬЕВУ

28 июня 1915 г., Действующая армия

Драгоценный Сережа, в оценке моих сонат Вы радикально разошлись с жюри Российского] муз[ыкального] издательства], которое несомненно сочло их одними из моих «многих плохих сочинении». Эти бестии также отвергли и мои последние романсы1, которые я, со свойственной многим авторам скромностью, считаю лучшим своим сочинением, даже в ряду оркестровых. Видите, как у меня много шансов быть среди «избранных»? Но я не унываю. Если уцелею в сей довольно-таки дикой войне, то буду гордо отворачиваться от всяких денежных тузов и хвастливо позвякивать в собственном кармане. Вы себе представить не можете, сколько здесь почему-то остается неиспользованных денег. Хотя я получаю в месяц не многим больше 200 рублей плюс гражданское жалование (всего около 300), но у меня дома уже есть более 1½ тысяч. Судите сами — что мне Юргенсон или Кусевицкий! Из этого, конечно, не следует, что я буду отказываться от предложений — надо же оказать честь! Одним из таковых актов будет, видимо, и мое благосклонное разрешение на исполнение господином Итолиз’ом моей Амалии2. Муж сей боится только не удовлетворить меня своим дирижерством и не знает, что предпринять. Я хочу, чтобы мои душеприказчики (Бор[ис] Влад[имирович] Асафьев и Держ[ановский]) настаивали на приглашении Сараджева. Кажется, они уже и делают «шаги». Теперь ведь трудно угнаться за событиями — пока об них узнаешь, уже дне недели как текут другие. Мои дела, в общем, складываются отчаянно Во-первых, я окончательно командую ротой. Во-вторых, отпуск мои перенесся на более отдаленный срок — не ранее августа, так что я не услышу ни Ваших концертов, ни «Снов», ни «Осеннего» (а это моя мечта), ни увижу Вас самого. В-третьих, мой «Ревел» — тю-тю. Командир, на обращенный к нему запрос о препятствиях, ответил, что не согласен, так как у него нет офицеров. Я бы согласился и на насильственный перевод, так как превыше всего ставлю свою близость к му зыке, а не военным предприятиям, но для этого надо иметь «силы воздействия», каковые по летнему сезону, конечно, отсутствуют. Вот-с. Да, с Аслановым теперь, конечно, не выйдет, так как Зилоти едва ли согласится на такое упреждение событий. Придется, в случае моего приезда, послушать Амашку в Москве.

Blog

Содержание