Н. Я. Мясковский переписка всесоюзное издательство «советский композитор» Москва 1977 редакционная коллегия: Д. Б. Кабалевский (ответственный редактор) А. И. Хачатурян д. Д. Шостакович вступительная статья
| Вид материала | Статья |
- П. П. Румянцева Издательство Томского университета, 5582.87kb.
- Н. И. Соколовой государственное издательство художественной литературы москва 1962, 3357.13kb.
- В. Б. Касевич элементы общей лингвистики издательство «наука» главная редакция восточной, 1630.75kb.
- В. В. Забродина Вступительная статья Ц. И. Кин Художник А. Е. Ганнушкин © Составление,, 3300.88kb.
- К. С. Станиславский, 7866.42kb.
- К. С. Станиславский, 7866.35kb.
- Сборник статей казань 2007 Редакционная коллегия: Кандидат философских наук, доцент, 7060.46kb.
- К. С. Станиславский Моя жизнь в искусстве, 7323.71kb.
- Пособие для врачей Издание третье, переработанное и дополненное Ответственный редактор, 4797.24kb.
- Москва 1999 «teppa»-«terra» москва 1999, 8246.34kb.
В Париже в концертном мире мало чего хорошего. Симфонические оркестры, которых по-прежнему семь, продолжают пожирать друг друга, вследствие чего пребывают в бессилии и в полном отсутствии репетиций. Положение настолько скверное, что я просто не решаюсь никуда дать Симфоническую песнь, дабы не угробили. Слышал я саксофонный квартет Глазунова1. К удивлению, гармонический стиль преобладал над контрапунктическим: сплошная хоральная четырехголосица утомляла. Между тем, было совершенно очевидно, что при более контрапунктическом рисунке и при некоторой заботе о красках и приемах саксофонный ансамбль имеет право на существование и может с честью постоять за себя в серьезной вещи. Исполнялся квартет на концерте здешней «русской» консерватории; кроме него на программе стояли мои вещи и несколько романсов советских композиторов, исполнение которых, впрочем, не состоялось по болезни певицы. Метнер, почетный профессор консерватории, прислал возмущенное письмо, что, ввиду соседства разрушителей культуры с благородной вещью Глазунова, он вынужден сложить свое почетное звание.
Был я еще на камерном вечере французских новинок, но и квинтет Core, и секстет Пуленка2 — оба для смешанного состава — оказались совершенным ничтожеством, и лишь в сюите Мийо неожиданно мелькнула премилая Элегия.
Крепко обнимаю Вас. Вожусь с музыкой для таировского спектакля3; никак не могу заставить себя накатать ее по-халтурному, сплеча, а потому уходит масса времени.
Ваш С. Пркфв 369. С. С ПРОКОФЬЕВ— Н. Я. МЯСКОВСКОМУ
26 декабря 1933 г., Париж
5, rue Valentin Haüy, Paris XV, France
26 декабря 1938
Дорогой Николай Яковлевич.
Несколько строк вдогонку моему письму от 23-го. Симфонический концерт советской музыки в Париже, о котором я упоминал Вам, как будто становится реальностью: он предположен на апрель или май, с Orchestre Symphonique de Paris, под управлением Дезормьера и при поддержке некоторых рабочих организаций. Обдумывая программу, я пришел к заключению, что Вам надо в Париже выступить не иначе как с тринадцатой симфонией. Если симфоньетта вызвала в Риме в некоторой части прессы удивление из-за простоты, то тем более в Париже она поведет к неправильному толкованию Вашей физиономии.
Устроители данного концерта хотели бы избежать уплаты за прокат материалов, но если бы Вы дали тринадцатую симфонию, они согласны заплатить триста франков, то есть приблизительно 23 рубля на Торгсин. Не согласитесь ли Вы приготовить партитуру и материал для этого исполнения, после которого и то и другое будет прислано Вам обратно? Все это пока предварительные вопросы. Судьба концерта будет решена около 1 февраля. Если Вы получите от меня окончательное сообщение, скажем, к 10 февраля, то успеете ли Вы приготовить материал, с тем чтобы отправить его не позднее 20 марта, а партитуру немного раньше?
Дезормьер смотрел «Туркмению» Шехтера1 и «Я — мало» Половинкина2, но не одобрил их. Он интересуется, что за фортепианный концерт Мосолова, а также — нельзя ли получить концерт Шостаковича3.
Сердечный привет к Новому году.
Ваш С. Пркфв
370. Н. Я. МЯСКОВСКИЙ — С. С. ПРОКОФЬЕВУ
27 декабря 1933 г., Москва
Дорогой Сергей Сергеевич, после Вашей открытки из Рима не имею от Вас никаких сведений — в чем дело? Я беспокоюсь больше всего знаете о чем? — о квартете имени Комитаса, то есть об Армяиском государственном квартете. Ведь время уже бежит, а о приглашении их ни слуху, ни духу1. Я имел неосторожность написать о возможности такого приглашения Дзимитровскому (это для того, чтобы получить ноты мосоловского квартета, которые теперь уже у меня), а он возьми да и напиши своему лондонскому представителю, а тот адресовался прямо к Кларку, который, естественно, ничего об этом деле не знает, но будто бы «заинтересовался». Я очень боюсь, не зная заграничных нравов, как бы не произошло какое-нибудь недоразумение, и Манжо не отказался бы от своего намерения. Если Вы сейчас не очень замяты, черкните мне пару слов на открытке, двинуто Вами это дело или нет. Армянский квартет в средине января дает концерты в Москве, и потому очень легко будет провести все хлопоты с их отъездом, для которого не будет не только препятствий, но даже прямая поддержка со стороны Наркомпроса Армении (или даже правительства). Играет он сейчас, говорят, блестяще.
На этих днях мы разыграли в 8 рук обе мои новые симфонии2. Если первая и оставляет кое-какое впечатление, хотя бы и неопределенное, то вторая не вызывает никаких сомнений в своей полной неудачности и порочности. Вы оказались правы; мои «массовые» опыты имеют определенный вид покушения с весьма негодными средствами. Придется бросить эти затеи.
В последнем номере «Советского искусства» появилась заметочка о Вашем последнем у нас пребывании3. Меня она крайне поразила и весьма обрадовала. Вопреки моим предсказаниям, Ваш новый стиль, кажется, имеет шансы сделаться понимаемым и даже ценимым. Вы получаете «Сов[етское] искусство»? Это в № 59 от 26 декабря. Если у Вас нет, пришлю.
Вы увезли от нас последние остатки тепла; декабрь у нас стоит такой холодный, что на душе противно делается.
Обнимаю Вас. Привет Лине Ивановне.
Сердечно Ваш Н. Мясковский
27/ХП 33. Москва
С наступающим Новым годом!
Между прочим, получено будто бы согласие от Стока к нам приехать. Я очень жалею, что не поступил по Вашему предложению еще весной и не послал 11-й симфонии Стоку; Стоковский от нее увильнул, и все мои щепетильности оказались напрасны.
Еще раз Ваш Н. М.
371. Н. Я. МЯСКОВСКИЙ — С. С. ПРОКОФЬЕВУ
1 января 1934 г., Москва
Дорогой Сергей Сергеевич, получил оба Ваши письма. Меня особенно обрадовало то место первого из них, где Вы говорите об исполнении 3-й симфонии. Вот что мне хотелось бы слышать в образцовом виде! Нельзя ли как-нибудь заполучить этого Молинари сюда с Вашей симфонией? Или это связано также и с обилием репетиций? Что полу чилось из так называемого скерцо? Насчет симфоньетты своей я не особенно беспокоился — будет иметь успех — ладно, нет — не надо. Вообще, я чувствую себя как-то слишком уж старым, чтобы особенно интересоваться, как кто-то отнесется к моей физиономии. Если в моих изделиях найдется что-то, что позволит не смешать их с другой музыкой, и тем даст им возможность существовать некоторое время, я буду рад — это естественно; ежели же их постигнет обратная судьба — значит такова заслуженная ими участь. Я немного фаталист и смотрю на свое композиторство скорей как на какую-то неизбежность, нежели как на боевое поприще. Конечно, меня огорчают такие провалы, как 14-я симфония (да н 12-я, по правде говоря), но скорей как какой-то антиморальный проступок перед самим собой, нежели в плане успеха, неуспеха, признания и т. д. Мое несчастье, что когда я работаю, я работаю слишком быстро, не давая отстояться мысли и кидаюсь из-за этого часто не на труднейшее, а напротив, на легчайшее выполнение задачи. Оттого почти в каждом сочинении есть места, которые меня несколько мучают или своей недодуманностью или недоделанностью, а иногда такими бывают целые сочинения, как та же 14-я симфония. Ваша комбинация с выбрасыванием частей для меня никогда не могла бы быть решением, так как для меня всякое сочинение является развитием идеи или характера в каком-то весьма строгом и совершенно закономерном плане, и отойти от этого внутреннего плана я совершенно не могу, и вопрос только в выполнении, которое иногда мне удается (как, несмотря на все недостатки, в 3-й, 6-й симфониях) или же, как в случае с 14-й симфонией, не только не удается, но и не поддается уже больше исправлению. Впрочем, к чему все эти ламентации?! Да, вот к чему. Вы хотите, чтобы я дал в Париж 13-ю симфонию, а не что-нибудь менее правильно толкующее мою физиономию, как симфоньетта. Я не против того, но боюсь совсем другого. Вы пишете о поддержке концерта рабочими организациями, ежели же предложить такую симфонию, может выйти явное недоразумение. Я-то со своей физиономией буду выглядеть правдоподобно, но лицо советской музыки может оказаться несколько искаженным. Конечно, лучше было бы дать 8-ю симфонию, но, к сожалению, здесь — прокат, другое решение — 12-я симфония, но в ней есть пустозвонство и тривиальность приемов (финал); быть может, 11-я? У меня к ней есть два материала; или же очень трудная 10-я (но там 8 corni и т. п.), в своей краткости неблагодарная, но зато материал можно получить через Союз. Почему я сомневаюсь в 13-й? Во-первых, ее характер — солипсический и пессимистический, во-вторых, если махнуть рукой на первое, — схватит ли Дезормьер ее сущность, сможет ли ее цельно передать, особенно если Вы к тому времени уже уедете из Парижа? Ежели Вы все же будете настаивать, я особенно перечить не буду, хотя не люблю пускать в обращение еще не опробованные сочинения, так как здесь у меня мало шансов ее поставить. Разве удастся как-нибудь попробовать в Радио на репетиции, если согласится Себастьян или Гаук. Что касается материала, то я сам собираюсь его уже делать и думаю, что месяца на изготовление его хватит, так что независимо от февраля (Ваших извещений) он будет в работе теперь же.
Теперь насчет концертов Мосолова и Шостаковича. 1-й концерт Мосолова1 принадлежит U[niversal] Е[dition]—значит надо платить, 2 и концерт — заново перерабатывается и, кажется, еще не готов. Концерт Шостаковича есть в двух экземплярах, один — в гравировке, другой — у автора. Если увижу Гаука, я спрошу, нельзя ли раздобыть. Переписать его, пожалуй, нетрудно, так как он для слишком маленького оркестра (струнные и труба).
Я все-таки не согласен с Вами, что в Париже нельзя показать «Болт» Шостаковича2; там, кроме явно подражательной музыки (полька, фокстрот, цыганское appassionato), есть номера определенно характерные и показательные, а главное, чрезвычайно яркие и вовсе не похожие ни на Стравинского, ни на европейскую кухню. Правда, рядом может потускнеть очень и очень многое, так что программу надо составлять весьма осторожно. Впрочем, Вам виднее.
Вчера во время встречи Нового года в довольно многочисленном обществе моих друзей Вы были весьма тепло помянуты, и меня очень просили передать Вам самые сердечные приветы и новогодние пожелания. Ламм сегодня уже укатил в деревню, захватив с собой партитуру 2-й симфонии Вашей, которую твердо решил исказить на 8 рук, что уже и начал3. Говорит, что будет очень трудно, но сделать будто бы возможно. Я мечтал о своем любимом способе — четвероруком, но, каюсь, перепугался. Смотрел, смотрел, но ничего более или менее складного высмотреть не мог и сложил оружие: дьявольски много нот! Но 4-я симфония все же за Вами, думаю, что с ней я справлюсь.
Всего доброго. Сердечный привет Лине Ивановне.
С нетерпением жду ответа о приглашении квартета имени Комитаса. Обнимаю Вас.
1/I 1934. Москва
Ваш Н. Мясковский
P. S. То, что Вы сообщили о Метнере, чудовищно и по глупости и по бестактности. Но квартет Глазунова Вам все же придется мне прислать! На итальянские лиры!
Н. М.
372. С. С. ПРОКОФЬЕВ — Н. Я. МЯСКОВСКОМУ
2 января 1934 г., Париж
5, rue Valentin Haüy, Paris XV, France
2 января 1934
Дорогой Николай Яковлевич.
Манжо известил меня, что о приглашении Армянского квартета в Лондон на 20 февраля он послал заказные письма Аркадьеву и Атовмяну. Кроме того, он договорился с Кларком, чтобы Лондонское радио предложило сыграть этому же квартету 18 февраля. Кларк сейчас, им видимому, в Москве. К сожалению, Гусман, обещавший пригласить также Манжо для исполнения скрипичного концерта Гуссенса 1, под управлением Кларка, не сдержал слова. Самое лучшее, буде Вы пожелали бы помочь делу, это сказать Кларку, чтобы он со своей стороны снесся на предмет Армянского квартета с нужной инстанцией. Может, надо, чтобы он обратился непосредственно в Наркомпрос Армении.
Вы напрасно ругаете Вашу четырнадцатую огулом: три части в ней очень юные и свежие, и к тому же доступные для неискушенного слушателя. Заметку в «Советском искусстве» от 26 декабря я видал, но не обольщаю себя слишком; однако уверен, что если исполнять мои новые вещи систематически, то содержание их постепенно раскроется.
Получили ли мое заказное от 23-го и простое от 26 декабря? В последнем прошу Вас прислать партитуру тринадцатой для концерта советской музыки в Париже. Уверен, что она произведет здесь впечатление.
Я только что закончил музыку для «Египетских ночей» Таирова. Получилась огромная партитура, впрочем, довольно тщательно отделанная. Дней через десять она поедет к Таирову, которого я просил переписать ее и дать один экземпляр Вам, а Вас умоляю (о, не отвергайте!) пойти пару раз на репетиции и направить немножко дирижера, о чем Вас с своей стороны будет умолять и Таиров. Все темпы у меня проставлены по метроному, но важно еще уравновесить звучность. Дело в том, что оркестр будет то под сценой, то за кулисой — и вот здесь-то дирижер и дирекция могут просчитаться. Для этой пьесы я даже приобрел и посылаю в Москву новый инструмент — охотничий рог, для изображения страшных труб римлян. Рог имеет только натуральные ноты и строит in Es на терцию вверх.
Обнимаю.
Ваш С. Пркфв
373. Н. Я. МЯСКОВСКИЙ — С. С. ПРОКОФЬЕВУ
14 января 1934 г., Москва
Дорогой Сергей Сергеевич, спасибо за быстрый ответ о «Комитасах», Манжо и т. д. Письма Манжо, кажется, получены. Одно —достоверно: Атовмяну. О другом сегодня будут справляться в Наркомпросе. Я все же жалею, что Манжо не написал в ВОКС. Дело в том, что Армянский квартет находится в ведении Наркомпроса Армении, а вовсе не РСФСР (то есть Бубнова), между тем, ВОКС есть организация Всесоюзного охвата. Конечно, может случиться, что личное значение Бубнова сыграет роль, если только он не будет задет приглашением не Московского квартета. Хотя, конечно, не он лично, а его дальнейшие помощники. Но Вы, верно, имели свои соображения, когда изменили предположение об адресации в ВОКС. Что касается приглашения Манжо, то здесь какое-то очевидное недоразумение. Я не видел Гусмана, так как на Радио не работаю уже месяца два или полтора, но во втором концерте Кларка стояла на программе (афише) фамилия Манжо как солиста, то есть определенно рассчитывали на его приезд. Очень было бы неприятно, если бы Манжо подумал, что его не хотели пригласить, между тем как здесь совершенно определенное недоразумение. Кларку здесь устроили два концерта 1 — один в Большом зале консерватории, другой — на Радио. Общий голос — «вот каких дирижеров рекомендует С. С. Прокофьев!» И не помогают никакие разъяснения, что Прокофьев рекомендовал, мол, вовсе не дирижера Кларка, а директора Лондонского радио и т. п.; что это нужно для пропаганды советской музыки и Англии...
Кларк, надо отдать ему должное, очень плохой дирижер и никакой — исполнитель. Если еще можно было мириться с его исполнением Эльгара, Делиуса, так как это и само по себе совсем неинтересно и до последней степени нудно, то разыгрывание им Дебюсси, Равеля, Стравинского было ниже всякой критики, просто ребячески плохо. Лучше другого прозвучали (я не говорю, что были исполнены) вещи английской молодежи, Ламберта («Музыка (!) для оркестра», которая хотя и писана от нечего делать, но с изобретательностью и конструктивно крепко), Уолтона («Фасад» — перекличка с Шостаковичем, но без эмоциональной силы и напора последнего; все же забавно, хотя мне совершенно чуждая кабаретная музыка), фортепианный концерт Айрленда — тоже недурен, хотя много отзвуков, даже из Вас, и лучше всего безразлично-веселые места при весьма тусклой лирике. Пёрсель — наверно, гениален, но скучен до боли в скулах. Верно, английская потребность в музыкальных гениях очень велика.
Вчера мне сообщил С. С. Попов, что партитура «Египетских ночей» получена, и сегодня он сдает ее в переписку. Мне ужасно досадно, что Вы хотите, чтобы я что-то слушал с какой-то точки зрения. Во-первых, я очень плохо знаком с Таировым (в сущности не знаком вовсе), во-вторых, А. К. Метнер отлично разбирается (не во всякой музыке, конечно) в технической стороне звучания, а я никогда не чувствую себя достаточно компетентным в оценке музыки именно с этой стороны, а не по существу. Впрочем, я думаю почему-то, что Таиров ко мне и не обратится.
За время каникул Ламм, сидя на даче, занялся переложением 2-й Вашей симфонии. Кряхтел, видимо, изрядно, так как раза по три переделывал многие места. Все же решил работу довести до конца. Вчера мы сыграли то, что им уже сделано — экспозицию и половину разработки. Сперва ничего не поняли, так как все играли f и ff; второй раз начали выделять темы, а остальное прятать, и пошло лучше. Несколько слишком причудливо мне показалась сделанной 2-я тема (в басах); из за полной смутности гармоний даже ее очень простая мелодическая сущность очень неотчетливо доходит. Впрочем, тут вина и в крайней трудности переложения. Но общий характер музыки мне чрезвычайно нравится — какой-то режуще-острый и порой могуче-дикий. Даже мрачные места (начало разработки) звучат мужественно и самоутверждающе. Мне кажется, что это замечательная симфония, но ей придется некоторое время пробивать себе дорогу к признанию: она слишком значительна и в то же время эмоционально строга. Действительно, Половинкин прав, когда утверждает, что Вы сейчас единственный представитель строгого стиля в музыке, я бы даже добавил строгого до непримиримости: никакой расслабленности, ничего — кое-как, постоянно напряженнейшая работа мысли и над отточкой малейшей детали. Настоящее искусство высшей марки.
О моих делах. Партитуру 13-й симфонии уже переписали, сейчас делают голоса. Если они даже не понадобятся Парижу — пригодятся здесь. Я же со своей стороны сделал переложение ее же в... 2 руки! Торжествуйте! И ничего не надо играть носом.
Обнимаю Вас.
Ваш Н. Мясковский
14/I 1934. Москва
374. С. С. ПРОКОФЬЕВ — Н. Я. МЯСКОВСКОМУ
15 января 1934 г., Париж
5, rue Valentin Haüy, Paris XV, France
15 января 1934
Дорогой Николай Яковлевич.
Пользуюсь моим двухдневным возвращением в Париж, чтобы ответить на Ваше письмо от 1 января, полученное мною в Милане.
В Париже к советской музыке предъявляются требования несколько иные, чем в Москве: в Москве требуют прежде всего бодрости, В Париже же в советскую бодрость уже давно поверили, но часто выражают опасения, что позади нее нет глубины содержания. За это надо извинить французов, так как их знакомство с советской музыкой началось с «Завода» Мосолова1. И вот тут-то Ваша тринадцатая и призвана восполнить получившийся пробел. «Болт» Шостаковича исполнять в Париже как раз нежелательно, так как он родственен упадочным настроениям запада, что еще отметил Ансерме во время своего пребывания в Москве. Поэтому от Шостаковича я хочу или третью симфонию, или фортепианный концерт.
Итак, если возможно, поскорее пришлите партитуру тринадцатой, а я Вам к половине февраля сообщу, в какую форму выльется концерт и надо ли присылать голоса. Ваш второй квартет объявлен в Ливерпуле на 19 января, в исполнении International String Quartet2. Думаю, что это дело Манжо. В Ливерпуле же на днях исполнялась Ваша симфония (Малько?), но не знаю которая3. <5-я!> * Во Фиуме (Италия, на границе Сербии), где я только что давал концерт, есть приличное камерное общество, которое заинтересовалось Вашими квартетами, так что сегодня посылаю им ноты.
В Милане я выступал с Шерхеном, очень прилично продирижировавшим Скифской сюитой и пятым концертом. Весной он будет в Москве, и мы с ним договорились, что он продижирует одной из моих программ, в Радио, со включением третьей симфонии, если не поступит возражения со стороны Гусмана. Напишите мне, что за директорские перемены произошли в Московской и Ленинградской филармониях. Что за люди стали во главе? Шерхен говорил, что во время его последнего пребывания с ним велись переговоры о взятии в его руки Московской филармонии. Он на это шел, но ставил некоторые условия, которые дали бы ему возможность повысить квалификацию оркестра. Разумеется, для [оркестра]** Московской филармонии чрезвычайно нужна крепкая и авторитетная рука, для поднятия его из того жалкого состояния, в котором он находится, и, пожалуй, Шерхен для этого пригоден. Напишите мне Ваше мнение, стоит ли его поддерживать в этом направлении.
«Международная книга», наконец, договорилась с парижским издательством, и первая партия нот на днях отправится в Москву, для продажи на советские деньги. Ваши «Причуды» будут включены в нее. Сообщите интересующимся.
Крепко обнимаю Вас. Сердечный привет от Лины Ивановны.
Ваш С. Пркфв
Держановский пишет, что Москва спала на концерте Кларка. Какой он глупый: вклеил-таки Делиуса и Эльгара! С Walton’ом или со стариком Пёрселем дело могло бы обойтись приличней.
375. Н. Я. МЯСКОВСКИЙ — С. С. ПРОКОФЬЕВУ
6 февраля 1934 г., Москва
Дорогой Сергей Сергеевич, вчера на Ваше имя поехала партитура 13-й симфонии. Голоса в работе, даже если они не понадобятся. Что касается Шостаковича, то дело обстоит так: я думаю, что придется остановиться на 3-й симфонии, хотя это очень трудное в исполнитель-
* <5-я!> — приписка рукой Н. Я. Мясковского.
** [оркестра] — вставка рукой Н. Я. Мясковского. ском смысле сочинение и, кроме того, в конце очень неважный хор. Все же там есть интересные штуки. С концертом же трудно что-нибудь сделать; он его постоянно играет, а другой экземпляр в печати. Все же Атовмян обещал уловить момент между исполнениями и снять с концерта копию, боюсь только, что это запоздает. А не мог бы Париж выписать автора? Тогда дело сильно облегчилось бы. Ваше дело с квартетом «Комитас», кажется, приходит к благополучному разрешению, и я думаю, что они во время будут в Лондоне. Ими получены приглашения и от Манжо, и от Лондонского радио. Мой квартет они играют превосходно, — хотя состав их переменился, но даже к лучшему, так как теперешний 2-й скрипач (прежний утонул этим летом) почти не уступает первому1. Квартет Мосолова2 они учат со скрежетом зубовным, может быть, они могли бы сыграть что-нибудь другое из современно русского-советского?