Houghton Mifflin Company Boston Артур М. Шлезингер Циклы американской истории Перевод с английского Развина П. А. и Бухаровой Е. И. Заключительная статья
| Вид материала | Статья |
- А. Конан-Дойль новоеоткровени е перевод с английского Йога Рàманантáты, 2314.23kb.
- Игра мистера рипли patricia Highsmith "Ripley's Game" Перевод с английского И. А. Богданова, 3159.87kb.
- Перевод с английского, 11123.77kb.
- Вопросы к экзамену по дисциплине «Макроэкономика», 36.49kb.
- Статья знакомит с рекомендациями Европейского кардиологического общества и Американской, 290.92kb.
- Н. М. Макарова Перевод с английского и редакция, 4147.65kb.
- Мемуары гейши артур голден перевод с английского О. Ребрик. Scan, ocr, SpellCheck:, 4842.9kb.
- Программа элективного курса In Company Школа №1234 с углубленным изучением английского, 387.81kb.
- Хризантема и меч Рут Бенедикт, 3700.27kb.
- Уайнхолд Б., Уайнхолд Дж. У 67 Освобождение от созависимости / Перевод с английского, 11462.2kb.
Электронное оглавление
Циклы
американской
истории
Arthur M.Schlesinger, Jr.
The Cycles
of American
History
Houghton Mifflin Company
Boston
Артур М.Шлезингер Циклы
американской
истории
Перевод с английского
Развина П.А. и Бухаровой Е.И.
Заключительная статья
Терехова В.И.
Москва
Издательская группа «Прогресс»
«Прогресс-Академия»
1992
ББК 63.3(0)
Ш68
Титульный редактор Терехов В.И.
Редактор Колышкина Н.И.
Рекомендовано Комитетом по высшей школе
Миннауки России для использования в учебном процессе
Издание осуществлено при содействии
Информационного агенства США (USIA)
Шлезингер-младший А.М.
Ш68 Циклы американской истории: Пер. с англ.
Закл. ст. Терехова В.И. — М: Издательская груп-
па «Прогресс», «Прогресс-Академия», 1992. —
688 с.
Книга видного американского историка-либерала состо-
ит из ряда очерков, написанных в жанре исторической пуб-
лицистики и посвященных судьбе Соединенных Штатов,
итогам и перспективам их развития.
ББК63.3(О)
© 1986 by Arthur M. Schlesinger,
Jr. All rights reserved.
© Пер. на русский яз., закл. статья,
Издательская группа «Прогресс»,
ISBN 5-01-003551-5 «Прогресс—Академия», 1992.
ПОСВЯЩАЕТСЯ
АВЕРЕЛЛУ ГАРРИМАНУ,
видевшему,
как циклы проходят
и возвращаются вновь
Предисловие
В данной книге предлагается взгляд историка на прошлое
и будущее американского эксперимента. Слово «экспери-
мент» использовано преднамеренно. Те люди, которые уч-
редили Соединенные Штаты Америки, верили, что они
предпринимают нечто совершенно небывалое. Идея, со-
гласно которой демократическая республика признава-
лась потенциально жизнеспособной, противоречила всем
историческим учениям. Подтверждение правоты этой
идеи, заявил Вашингтон в речи при своем первом вступле-
нии в должность президента, — это «эксперимент, дове-
ренный рукам американского народа». Отцы-основатели
отнюдь не были уверены в успехе. Можем ли мы даже
сегодня быть уверенными, что эксперимент удался? По
крайней мере он длится уже два столетия, а это уже кое-
что.
В первой части этой книги ставятся общие вопросы
приливов и отливов в американской истории. Одно эссе
посвящено анализу продолжающегося противоборства
между двумя различными концепциями нации: в чем за-
ключается смысл существования Америки — в привер-
женности национальному эксперименту или в священном
следовании предначертанной свыше судьбе нации? В дру-
гом эссе излагается теория циклических ритмов, характе-
ризующих американскую политическую жизнь. Во второй
части рассматриваются Соединенные Штаты и огромный
мир вовне — внешняя политика и американский характер;
национальные интересы, моральные абсолюты и права че-
ловека; возникновение «американской империи» и причи-
ны «холодной войны». В третьей части рассматриваются
Соединенные Штаты как внутриполитическая общность,
анализируются роль и перспективы системы государст-
7
венного управления, политических партии и института
президентства.
За всеми этими рассуждениями стоит убеждение, что
решающее значение при формировании современного ми-
ра имело кумулятивное наращивание темпа перемен. В те-
чение последних трех столетий произошли ошеломляю-
щие революции в научной теории и потрясающие проры-
вы в преобразовании теории в технологию. Мир развивал-
ся, как никогда ранее, стремительно, и вплоть до послед-
него времени это развитие было наиболее динамичным
именно в Соединенных Штатах.
Американская революция и промышленная революция
начались примерно в одно и то же время. С самого начала
американцы наслаждались непрерывными технологиче-
скими изменениями. Новшества не сковывались обычая-
ми, традициями или робостью. Эмерсон, воплотивший в
себе типичные черты американца, говорил: «Я просто экс-
периментирую, я вечный искатель без Прошлого поза-
ди»1. Неудивительно, что первым историком, отметившим
ускоренное движение истории, должен был стать амери-
канец. «С 1800 по 1900г. мир не удвоил и не утроил свое
движение, — писал Генри Адаме в 1909г., — но по лю-
бым принятым в науке мерам — будь то лошадиные силы,
калории, вольты, масса любой формы — и напряжение, и
вибрация, и объем, и так называемый прогресс общества
были в 1900 г., пожалуй, в тысячу раз больше, чем в
1800=м»2.
Ускорение всего и вся оставило человека и его разум
далеко позади. Собственное образование Адамса, лучшее
из того, что мог получить американец в XIX веке, оказа-
лось, заключил он в начале XX века, совершенно ненуж-
ным; первокурсник Гарвардского университета, каковым
он являлся в 1854 г., вероятно был ближе к мышлению
1-го года от Р.Х., а не 1 904-го. «От закона ускорения, —
по словам Адамса, — определенного и постоянного, как и
любой другой закон механики, невозможно ожидать спа-
да энергии ради удобства человека»3.
Апелляция Адамса к научному закону была и романтич-
ной, и ироничной. Его замечание, что историю можно све-
сти к физмату, было заблуждением или, возможно, утон-
ченной шуткой. И тем не менее, как метафора, сказано
сильно. Уильям Джеймс, который терпеливо объяснял
8
Адамсу, почему в истории неприменим второй закон тер-
модинамики, был согласен с тем, что пока человечество
испытало на себе только самое предварительное воздей-
ствие науки и технологии. «Подумайте, как много абсо-
лютно новых концепций возникло при жизни нашего по-
коления, — писал он, — как много сформулировано новых
проблем, о которых ранее никогда не задумывались, а за-
тем обратите взор на тот краткий срок, в течение которого
развивается наука... Можно ли поверить, что это столь
стремительно возросшее знание, буквально мгновенный
рост, может представлять собой нечто большее, чем сла-
бый намек на то, чем в действительности окажется Все-
ленная, когда ее познают должным образом? Нет! Наша
наука — капля, наше невежество — море»4.
Люди существуют на Земле, вероятно, на протяжении
восьмисот поколений, причем большая часть из них жили
еще в пещерах. «Примерно сто — сто двадцать человек,
— заявил Джеймс, — если бы каждый... мог представлять
свое собственное поколение, увлекли бы нас в темное,
неведомое прошлое человеческого рода, когда не было ни
документов, ни памятников, которые могли бы поведать
об их жизни»5. Печатный станок появился лишь восемь
поколений назад, индустриализация — в последние три.
Статичные общества, заполнившие большую часть челове-
ческой истории, не видели особой разницы между насто-
ящим и прошлым. В течение длительного времени обще-
ство существовало, обходясь наличным объемом мудро-
сти. Функциональная потребность в новых идеях была ог-
раниченной. Традиция оставалась священной и господст-
вующей.
Последние два поколения явились свидетелями боль-
шого количества достижений в области науки и техноло-
гии, чем предыдущие 798 поколений вместе взятых. Пе-
реход к быстро меняющемуся обществу не оказал особо-
го воздействия на внешнюю сторону повседневной жиз-
ни. Нью-Йорк 30-х годов напоминает Нью-Йорк 80-х го-
дов прошлого века. Но этот переход внес глубокие изме-
нения во внутренние ощущения и ожидания. Он подверг
традиционные социальные роли и институты серьезной и
необъяснимой нагрузке. Он отбросил прочь общеприня-
тые точки отсчета и ритуалы, которые на протяжении
жизни былых поколений стабилизировали и освящали су-
9
ществующий порядок. Он сделал опыт старших неприме-
нимым для решения новых задач молодого поколения.
Зная, сколь отличной от жизни старших будет их собст-
венная жизнь, дети больше не рассматривают родителей
в качестве примеров и авторитетов; скорее, сейчас роди-
тели учатся у своих детей.
Темп перемен все ускоряется. Тот, кто мальчиком
мог видеть в 1903 г. в Китти-Хоке полет братьев Райт,
длившийся всего несколько секунд, имел возможность в
1969 г. наблюдать посадку «Аполлона-2» на Луну. Пер-
вые запуски ракет осуществлялись в 20-е годы; сегодня
астронавты бороздят космическое пространство. Первый
электронный компьютер был создан в 1946 г.; сегодня
мир устремляется из механического века в электронный.
Двойную спираль ДНК открыли в 1953 г.; сегодня био-
технология грозит переделать человечество. Первая
атомная бомба упала в 1945 г.; сегодня мир содрогается
перед угрозой ядерного уничтожения.
Ускорение изменений толкает нас к тому, чтобы восп-
ринимать жизнь как движение, а не как порядок, Вселен-
ную — не как окончательно сформировавшуюся, но как
незавершенную. Людей неукротимой отваги, таких, как
Уильям Джеймс, открывшиеся перспективы воодушевля-
ли. Генри Адаме считал перемены необратимыми, но вгля-
дывался в будущее с опаской. Другие, барахтаясь в пото-
ке, пытаются воскресить старый образ жизни.
Жажда стабильности совершенно естественна. Пере-
мена пугает, незапланированная перемена деморализует.
Чтобы закон ускорения не вырвал мир из-под контроля,
общество должно дорожить своими связями с прошлым.
Вот почему даже в наш стремительный век сохраняется
так много от старого. Люди инстинктивно защищают се-
бя от разрушения. «В вопросе с верой, — говорил
Джеймс, — мы все крайние консерваторы». Когда новые
факты в конце концов вытесняют прежние взгляды, мы
стараемся выработать новый взгляд на старые вещи с
«минимальным потрясением, максимальной преемствен-
ностью»6. Каждый становится своей же собственной Ко-
миссией по охране исторических памятников. Вместе с
Элиотом мы отыскиваем неподвижную точку в меняю-
щемся вокруг нас мире.
Традиции сохраняются, и мы сознательно или бессоз-
10
нательно опираемся на них. В настоящее время среди ис-
ториков немодно говорить о «национальном характере».
Но, конечно, неистребимые черты, ценности, обычаи со-
здают ощутимую национальную индивидуальность. Чита-
ющий Токвиля постоянно с изумлением различает в его
великой работе характерные черты современной Амери-
ки, хотя Токвиль полтора века назад посетил преимуще-
ственно сельскохозяйственную страну с тринадцатью
миллионами человек населения. Даже Кревекер по-преж-
нему поражает актуальностью своего ответа, данного в
XVIII в., на свой же собственный знаменитый вопрос:
«Так кто же такой американец, этот новый человек?»*
Закон ускорения устремляет нас в неведомое будущее.
Но он не может стереть память о прошлом. История не
оставляет в покое даже те поколения, которые отказыва-
ются от изучения истории. Циклы, последовательности,
преемственности выплывают из давно забытых времен, с
тем чтобы сформировать настоящее и придать окраску то-
му, что грядет. Наука и технология революционизируют
нашу жизнь, но наши действия обусловлены памятью, тра-
дицией и мифом. Изгнанная потоком перемен из индиви-
дуального сознания, история мстит людям тем, что отме-
чает коллективное бессознательное печатью привычек,
ценностных установок, ожиданий и мечтаний. Диалекти-
ческая связь между прошлым и будущим продолжает
формировать нашу жизнь.
Данные соображения предлагаются отнюдь не вслед-
ствие убеждения, что история — это лекарство от всех
наших болезней. И все же прошлое помогает объяснить,
где мы сегодня находимся и как мы сюда попали. Знание
«Он — американец — оставляет позади себя все свои старые
предрассудки и манеры, приобретая новые от нового образа жиз-
ни, который он воспринял, от нового правительства, которому он
подчиняется, и от нового положения, которое он занимает... Здесь
представители всех наций сливаются в новую расу людей, чьи тру-
ды и чье потомство вызовут однажды великие перемены в мире.
Американцы — западные паломники, несущие с собой тот огром-
ный запас умений, знаний, бодрости и трудолюбия, всего того, что
уже давно сформировалось на Востоке; они завершат великий
круг... Американец — это новый человек, который действует по
новым принципам; поэтому он должен придерживаться новых идей
и вырабатывать новые взгляды». J. Hector St. Johnde
Crevecoer. Letters from an American Farmer (1782), Letter III.
11
о том, что пережили американцы в былые времена, не
повредит нам в нашем блуждании в потемках дня сегод-
няшнего. Во время советской блокады Берлина в 1948 г.,
когда Вашингтон охватило предчувствие третьей мировой
войны, на одном из панических совещаний молодой по-
мощник государственного секретаря Джорджа К.Маршал-
ла воскликнул, обращаясь к нему: «Ну как же вы можете
оставаться столь спокойным, когда такой ужасный кри-
зис?» Маршалл ответил, не меняя тона: «Я видел и поху-
же».
Действительно, американцы видели и похуже. Исто-
рия, показывая кризис в перспективе, снабжает каждое
поколение противоядием от иллюзии, что его проблемы
уникальны по тяжести. Надвинувшиеся беды всегда ка-
жутся хуже бед преодоленных, но это не значит, что так
оно и есть в действительности. Не считая проблемы ядер-
ных вооружений, проблемы 80-х годов скромны в срав-
нении с теми, с которыми столкнулось поколение Вашин-
гтона в его борьбе за независимость и при создании ново-
го государства, или поколение Линкольна при сохранении
республики в огне Гражданской войны, или поколение
Франклина Рузвельта, на чью долю выпало преодолеть тя-
желейшую депрессию и одержать победу в величайшей в
американской истории войне. «Вам страшно, мой малень-
кий сэр?»—сказал Эмерсон, предостерегая нас от того,
чтобы мы не приняли выстрел пугача за конец света.
Однако ядерные вооружения представляют собой фа-
тальное исключение. Они привносят в исторический про-
цесс качественно новый фактор. Впервые за время суще-
ствования человечества конец света становится реальной
возможностью. Таким образом, история заключает в себе
непоследовательность, равно как и последовательную
преемственность. Знание прошлого должно давать имму-
нитет от истерии, но не должно внушать самодовольства.
История идет по лезвию ножа.
Никто не был знаком с чередой исторических катак-
лизмов лучше, чем Генри Адаме, чье имя неоднократно
будет встречаться на последующих страницах книги. Как
хорошо понимал Адаме, человечество подверглось серии
технологических потрясений, на уяснение и освоение
каждого из которых требовались десятилетия. Каждое из
этих потрясений ускорило движение истории. Ядерное
12
потрясение грозит положить истории конец. «Человек
оседлал науку, и она его понесла, — писал Адаме своему
брату 11 апреля 1862г., через несколько дней после бит-
вы при Шайло под Питтсбургом, в то время когда броне-
носцы «Монитор» и «Мерримак» маневрировали вокруг
Ньюпорт-Ньюс. — Я твердо уверен, что пройдет немного
столетий, прежде чем наука станет хозяином человека.
Контролировать машины, которые он изобретет, будет вне
его сил. Когда-нибудь существование человечества ока-
жется во власти науки, и человеческая раса совершит са-
моубийство, взорвав мир»7.
Артур М.Шлезингер-младший