Содержание

Введение 3

1. Христианская аскетика 4

2. Отражение чеховских мыслей в его персонажах 8

Заключение 15

Список литературы 18

Введение

В последние годы проблеме связи русской литературы с христианством уделяется особое внимание. В отличие от многих у Чехова нет прямых религиозно-философских высказываний. Не случайно в современных работах, посвященных русскому Логосу, отсутствует его имя. Логос писателя явлен в необычной форме: в чеховском представлении о жизни, выраженном в сумме художественных текстов, а не в сумме философско-публицистических идей.

Поэтому попытки найти в творчестве Чехова некую религиозную идейность заведомо обречены на провал, ибо таковой у него нет. А что есть? Есть ли, как у всякого русского писателя, цитаты и реминисценции из Библии?

В литературно-критической оценке творчества Чехова его современниками необходимо выделить проблему веры писателя. Антиномия Знания и Веры стала главной антиномией культурного сознания эпохи. Кризис традиционного религиозного миросозерцания «именно в XIX веке превратился в явление поистине эпохально-глобального плана, в социокультурную ситуацию фундаментальной духовной значимости», что «отпадение от религии... превратилось в своего рода бытовой, обыденный фактор времени».

Вместе с тем рубеж веков ознаменован глубочайшим кризисом рационализма. Последние годы жизни Чехова совпали с религиозным ренессансом. Об отношении Чехова к этой стороне духовной жизни неоднократно писали. Значительно меньше говорилось о том, что видели в чеховском художественном мире религиозно-мыслящие современники. Однако обращение к архивным материалам подтверждает гипотезу, что личность писателя и его творчество находились в социокультурных рамках православия, по крайней мере не противоречили ему. В Чехове видели духовника, учителя жизни, и вряд ли может быть объяснено субъективностью писавших и говоривших о нем.

Цель данной работы – рассмотреть христианские мотивы в произведениях А.П. Чехова.

1. Христианская аскетика

На первый взгляд, идеал Чехова не совместим с целомудрием, постом и молитвой. Очевидно, недаром имени Чехова нет в специальной работе, посвященной аскетическому герою в русской литературе.

Тем не менее в биографии писателя и в его произведениях можно найти следы влияния христианской аскетики. Чехов мог приобщиться к ней и через религиозное воспитание в семье, и через феномены культуры. Что такое поездка Чехова на остров Сахалин и его книга? Нет ли здесь добровольно взятого страдания, искупительной жертвы? В добровольном смирении плоти, в самоограничении художника в «Острове Сахалине» (факт выше вымысла), в самоукорении («виноваты все мы») видится потребность в некоей «лествице», восхождение по которой должно открыть пути общего спасения.

В творчестве Чехова есть три произведения (и они могли бы составить своего рода трилогию), которые являются своеобразным размышлением о христианской аскезе. Это притчи «Без заглавия» (1888), «Пари» (1889) и рассказ «В ссылке» (1892).

В. Б. Катаев высказал предположение, что в притче «Без заглавия» Чехов имел в виду проповедничество Л. Н. Толстого, умевшего быть «художником в философии». Настоятель-старик, проповедуя аскетизм, неожиданно для себя научил монахов по-толстовски «полюблять жизнь». Его инвективы превратились в гимн злу (псалом дьяволу). Герой «Пари» стал аскетом поневоле. Он заключил с банкиром договор, что просидит в добровольном заточении 15 лет. От нечего делать он стал читать книги. «Велика бо бывает полза от ученья книжного», - сказано в «Повести временных лет». Однако отношение чеховского аскета к книжной премудрости в двух редакциях разное. В первой редакции книги не заменяли жизни. В финале на званом вечере у банкира появлялся герой и просил денег. Финал делал аскезу героя напрасной, а аргумент в пользу жизни был тот же самый, что и в притче «Без заглавия» - красота мира. «Без заглавия» и первая редакция «Пари» («Сказка») были вариацией на заданную тему.

Во второй редакции в инвективах героя, в обосновании им своего ухода явственно просматриваются следы чтения. Книги дали герою мудрость, его отречение от денег и «прелестей мира сего» носило осознанный и окончательный характер. Почему же Чехов при подготовке собрания сочинений отбросил третью главу притчи, изменив тем самым ее общий смысл?

Ответ на этот вопрос следует искать в рассказе «В ссылке», написанном после Сахалина и несущем следы сибирского путешествия Чехова. На Сахалине Чехов стал свидетелем усечения жизни, безмерного страдания, безмерного унижения человека. И одним из способов его адаптации к нежизни был осознанный аскетизм, добровольный отказ от обычных радостей, удобств, изживание в себе страстей. Бесстрастие - непременное условие христианской аскезы. Этот принцип и воплощен в образе Семена Толкового. Он не читал книг. Его мудрость - от опыта. Но этот опыт не помогает молодому татарину, как он не помог Василию Сергеевичу. Не случайно во всех произведениях аскетического цикла есть старики и есть молодые. Философия времени у Чехова восходит к Екклесиасту. Аскеза - это мудрость, но мудрость старческая. Та или иная точка зрения объясняется в мире Чехова не только индивидуальностью персонажа, но и неким общим законом жизни. Сахалинский опыт помог Чехову понять Толстого. Иронически-травестийное отношение к аскезе и аскетическому герою уходит из его творчества навсегда.

Говоря об архетипе праведника у Чехова, необходимо сделать поправку на особенности характерологии. Чехова никогда не интересовали, в отличие от Тургенева, например, злободневные общественные типы. Если подходить к героям Чехова с этой позиции, то закономерными становятся упреки в недорисованности, недосказанности, в противоречивости, в отсутствии должных мотивировок и т.д., что и делали критики-современники. Как правило, в центре у Чехова оказываются не типы, а ситуации экзистенциального характера, связанные с родовым, в том числе религиозным, опытом человека. Видеть в Мисаиле тип «толстовца», «опрощенца» было бы ошибкой. Ставя