ГОТОВЫЕ ДИПЛОМНЫЕ РАБОТЫ, КУРСОВЫЕ РАБОТЫ, ДИССЕРТАЦИИ И РЕФЕРАТЫ
Пастернак - Доктор Живаго, личность и революция, поэт и время | |
| Автор | ошибка |
| Вуз (город) | СПБГУКи И |
| Количество страниц | 26 |
| Год сдачи | 2008 |
| Стоимость (руб.) | 500 |
| Содержание | Оглавление
Литературный обзор 3 Введение 6 1. Своеобразие жанра и различные точки зрения на жанр романа 9 2. Доктор Живаго, личность, поэт и время 12 3. Доктор Живаго, личность и революция 21 Заключение 25 Список литературы 28 Литературный обзор В новой книге известного литературоведа и писателя, доктора филологических наук Бориса Соколова рассказывается о главных тайнах знаменитого романа Бориса Пастернака "Доктор Живаго". В книге даны ответы на многие вопросы, неизменно возникающие при чтении этой великой книги: Как отразились в "Докторе Живаго" любовные истории и другие факты биографии самого Бориса Пастернака? Кто был прототипами основных героев романа? Как преломились в нем взаимоотношения Пастернака со Сталиным и как на его страницы попал маршал Тухачевский? Как поэт получил Нобелевскую премию и почему вынужден был от нее отказаться? Почему роман не понравился властям и как была организована травля его автора? Как трансформировалось в образах "Доктора Живаго" отношение Пастернака к Советской власти и большевистской революции, его увлечение идеями анархизма? Иванова Н. в работе Смерть и воскресение доктора Живаго пишет, что Борис Пастернак - лауреат Нобелевской премии, гениальный поэт, автор знаменитого романа «Доктор Живаго». «Доктор Живаго» стал в конце пятидесятых причиной грандиозного окололитературного скандала и, может быть, стоил поэту жизни. «Я весь мир заставил плакать Над красой земли моей», - написал о своей книге сам Пастернак. И добавим: не для того ли явлена миру история жизни и смерти Юрия Живаго, чтобы еще раз «тайная струя страданья Согрела холод бытия»? Лихачёв Д.С. в своих Размышления над романом Б.Л. Пастернака «Доктор Живаго» пишет: Сегодня уже трудно понять, что за крамолу находили в романе Пастернака, не печатая его в СССР более 30 лет. И тем не менее факт: на Родине автора роман был под запретом и тайно передавался из рук в руки в самиздатовских копиях. А те, кому удавалось приобрести книгу за границей, серьезно рисковали. На Западе киноверсия "Доктора Живаго" появилась почти сразу после его появления. Колобаева Л.А. в статье “Живая жизнь” в образной структуре романа «Доктор Живаго» говорит, что мое сообщение ни в коей мере не может считаться профессиональным филологическим разбором. Оно представляет собой попытку в самой конспективной форме построить некую богословскую, а точнее говоря, экклезиологическую проекцию творчества Бориса Пастернака и в первую очередь романа “Доктор Живаго”. При этом я отдаю себе отчет – говорит она - в том, что ни сюжет, ни образы героев, ни даже словесная ткань романа, не дают основания для подобного эксперимента. Даже само слово “церковь” упоминается в романе очень редко и далеко не всегда одобрительно. Тем не менее, мне кажется, что богословская, хотя, разумеется, не специфически конфессиональная интерпретация творчества Пастернака возможна и даже необходима. Борисов В.М., в книге Пастернак Е.Б. Материалы к творческой биографии романа Б.Пастернака «Доктор Живаго» говорит, что к самому Живаго возникает ряд вопросов. Прежде всего, есть ли у этого персонажа, чувство вины. Наличие этой вины отличает старую литературу от новой. Трагическая вина и механизм воздаяния за вину достался нам в наследство от античности, просуществовал какое-то время в Возрождении, в какой-то степени возродился в русском реализме XIX века Достоевского. К Достоевскому вопросов нет. У всех его персонажей есть вина, каждый получает по заслугам. А вот когда мы встречаемся с персонажем, в котором проблематично это чувство трагической вины, то я ни с кем такое соотнести не могу. У человека всегда есть вина, и все религии говорят об этом, особенно христианство. Введение Открылась еще одна тайна времен «холодной войны». Роман «Доктор Живаго», за который Борис Пастернак получил Нобелевскую премию, был издан на русском языке благодаря ЦРУ. К такому выводу пришел литературовед Иван Толстой, изучив документы из американских архивов.[14.С. 34] Иван Толстой, литературовед: «В 1958 году Пастернак, с точки зрения Нобелевского комитета, был лучшей из всех возможных кандидатур, но не было книги на языке оригинала (язык оригинала русский). Книгу нужно было представить по-русски, а в Москве она была запрещена цензурой. И тогда за эту книгу взялись американцы». [9.С. 121] По словам Толстого, агенты ЦРУ на два часа выкрали рукопись у одного из пассажиров внутренних авиалиний, и сделали фотокопию. Потом «Доктора Живаго» печатали частями в разных типографиях, сбивая со следа советских разведчиков. Толстой считает, что ЦРУ хотело использовать роман как оружие в идеологической борьбе с СССР, но в результате усилия спецслужб помогли Пастернаку стать нобелевским лауреатом. Сын Бориса Пастернака Евгений с недоверием относится к этой версии. По его словам, отец ничего не знал о связи американских спецслужб с «Доктором Живаго». За тридцать лет широкой известности роман «Доктор Живаго» стал источником самой разнообразной критической литературы на всех языках мира. В связи с его публикацией в «Новом мире» эта литература начинает быстро пополняться отечественной критикой. Поразительно разнообразие трактовок этого произведения, написанного с намеренной стилистической простотой. Недаром один из читателей написал в «Огонек», что затратил много усилий, пытаясь даже читать между строк, и при этом не обнаружил ничего, способного послужить причиной многолетнего запрета, наложенного у нас на «Доктора Живаго». [14.С. 39] В романе изображены события, происшедшие в России на крутом по¬вороте истории. Гражданская война разделила людей на два лагеря. Обе стороны ослеплены ненавистью, отстаивают каждая свою правду, готовы все сделать для блага человека, но приносят этому человеку только стра¬дания. Автор видит все это глазами главного героя Юрия Андреевича Жи¬ваго, история жизни которого составляет фабулу произведения. [6.С. 75] Актуальность данной работы заключена в том, что Доктор Живаго - вершинное произведение писателя, по его собственной оценке, подготовленное всем его предшествующим творчеством, интенсивными духовными и художественными поисками. По сути, вся проза и в большей степени поэзия Пастернака с самых первых опытов были подготовкой к итоговому роману, на который автор возлагал особую роль, как в собственной судьбе, так и в широком контексте литературы XX в. Есть что-то жестокое и единственно правильное в стремлении чело¬века бороться. И счастье, когда эта борьба не за кусок хлеба, не за право жить и выживать, а за свою душу, за свое право быть челове¬ком. Это единственное, из-за чего стоит жить, бороться и умереть, до последней минуты оставаясь верным самому себе, своим принципам и своему человеческому достоинству. И скажут тогда сто великих клас¬сиков: «Вот он, наш герой! Вот она, уникальность человеческой ду¬ши!» Скажут и возьмутся за перо, и появится в литературе еще один новый герой, а за ним еще один и еще... Каждый будет чуточку но¬вым, немножко традиционным, например герой начала XX века. [6.С. 78] 1. Своеобразие жанра и различные точки зрения на жанр романа Роман «Доктор Живаго» - произведение, не поддающееся однозначной оценке. Разноголосье мнений было вызвано особой «протеистической», т.е. множественной и неоднозначной, природой романа, где за внешней простотой и лапидарностью стиля скрывалось весьма значимое для автора содержание, а в конкретных сюжетных ситуациях заложен обобщенный смысл. [3.С. 11] На эту особенность романа указывают намеки, содержащиеся в самом тексте, где кажется не автор, а «льющаяся речь сама, силою своих законов создает по пути, мимоходом, размер и рифму, и тысячи других форм и образований еще более важных, но до сих пор неузнанных, неучтенных, неназванных». [7.С. 83] Множественность, «неузнанность» всех форм одновременно предопределила и разнообразие интерпретаций. В жанровом смысле роман был прочитан по-разному, в зависимости от читательской установки и его жанрового ожидания. В нем увидели, прежде всего «поэтический роман», в котором отсутствие эпической объективности с избытком восполнялось интенсивным лирическим началом. В произведении усматривали духовную «автобиографию, в которой удивительным образом отсутствуют внешние факты, совпадающие с реальной жизнью автора», а главный герой предстает в качестве лирического героя Пастернака, который в своей прозе остался поэтом - лириком, это «лирическая исповедь Пастернака. Неудовлетворенность таким, несколько суженным толкованием вызвало аргументацию другого прядка. В «Доктор Живаго» был обнаружен роман, продолживший традиции реалистической психологической прозы XIX в., где, по мнению Н.Ивановой, главный персонаж «замыкает собой ряд героев Лермонтова, Тургенева, Толстого и Достоевского». [10.С. 135] Роман представил обобщенный портрет русской культуры XIX - начала XX в. По мысли И.В.Кондакова, в стиле и образах этого «романа культуры» неуловимо соединялись черты русской классики, сразу «всей русской культуры как целого, органически спаянного, слитного, нерасчлененного на отдельные творческие индивидуальности, стили, речевые особенности или философские концепции единства». Действительно, роман, хронологически охватывающий почти полвека: с 1903 по 1929, а с эпилогом – до начала 50-х гг. – густо «населен» множеством крупных и эпизодических характеров. Крупным планом даны портреты историка и философа Веденяпина, ученого-химика Громеко, промышленника и мецената Кологривова, беспринципного адвокат Комаровского и многих других. Среди персонажей угадываются порой исторически достоверные личности. При этом все персонажи, так или иначе, группируются вокруг главного героя, описываются и оцениваются его глазами, «подчинены» его сознанию. Художественный мир «Доктор Живаго» предстает как единый монолог «автора-героя», объединяющий и растворяющий в себе «голоса» отдельных характеров. Сознание «автора-героя» является самодавлеющим, что вовсе не ограничивает изображения Живаго для Пастернака это «инструмент» многофацетного зрения, некий «мыслящий глаз», помещенный в мир и фиксирующий его состояние. В живой ткани философского романа сосуществуют и взаимопереплетаются идеи-образы России, Природы, Любви, Творчества, Истории, Веры, Бессмертия, Жертвы. Они растворены в тексте, но часто «сгущаются» и предстают, по выражению самого Пастернака, в виде смысловых «взрывчатых гнезд». Такие смысловые «сгустки» вложены в уста Веденяпина, Юрия, Лары. Вместе взятые эти идеи-образы объединяются в главное и всеобъемлющее понятие Жизни, являющееся лейтмотивом, подчиняющим себе структуру, стилистику, внутреннюю атмосферу всего романа. [10.С. 139] |
| Список литературы | 1. Агеносов В.В. и др. Литература народов России. М., 1995.
2. Борисов В.М., Пастернак Е.Б. Материалы к творческой биографии романа Б.Пастернака «Доктор Живаго» // Новый мир. 1998. № 6. 3. Быков Дмитрий, Борис Пастернак., М. 2006 4. Воспоминания о Борисе Пастернаке. М., 1993. 5. Иванова Н. Смерть и воскресение доктора Живаго // Юность. 1998. № 5. 6. Колобаева Л.А. “Живая жизнь” в образной структуре романа «Доктор Живаго» Б.Пастернака // Русская словесность. 1999. № 3. 7. Крупенникова Е. Целое с миром // Опыт изучения в 11-м классе средней школы романа «Доктор Живаго» // Литература. 1998. № 35. 8. Лилеева А.Г. Поэзия и проза в романе Б.Пастернака «Доктор Живаго» // Русская словесность. 1997. № 4. 9. Лихачёв Д.С. Размышления над романом Б.Л. Пастернака «Доктор Живаго» // Пастернак Б. Доктор Живаго // Избранные произведения: В 2 т. СПб., 1998. Т. 2. 10. Медведева Р. Два урока по «Доктору Живаго» // Литература. 1996. № 1. 11. Пастернак Б. Доктор Живаго // Избранные произведения: В 2 т. СПб., 1998. Т. 2. 12. Пастернак Е.Б. Борис Пастернак. Материалы для биографии. М., 1989. 13. Разговор о самом главном // Переписка Б.Л. Пастернака и В.Т. Шаламова // Юность. 1998. № 10. 14. Соколов Б., Расшифрованный Пастернак. Кто Вы, доктор Живаго., М. 2001 15. Улицкая Людмила, Люди нашего царя. М. 2003 |
| Выдержка из работы | «Доктор Живаго» не роман. Перед нами род автобиографии - автобиографии, в которой удивительным образом отсутствуют внешние факты, совпадающие с реальной жизнью автора. [2.С. 58]
Центральный образ романа - доктор Юрий Андреевич Живаго, воспринимаемый в привычных требованиях, предъявляемых к романам, кажется бледным, невыразительным, а его стихотворения, приложенные к произведению,- неоправданным довеском, как бы не по делу и искусственным. И, тем не менее, Пастернак пишет о самом себе, но пишет как о постороннем, он придумывает себе судьбу, в которой можно было бы наиболее полно раскрыть перед читателем свою внутреннюю жизнь. Реальная биография Бориса Леонидовича не давала ему возможности высказать до конца всю тяжесть своего положения между двумя лагерями в революции, что так замечательно показано им в сцене сражения между партизанами и белыми, в свое время опубликованной в советской печати. Почему же все-таки понадобились Пастернаку «другой» человек, чтобы выразить самого себя, вымышленные обстоятельства, в которые сам он не попадал? А если бы он писал о себе и от своего имени - разве все-таки не стал бы он «другим»? Разве Ж.-Ж. Руссо в своей «Исповеди» - произведении, написанном с предельной откровенностью, - тот самый, реальный Ж.-Ж. Руссо? Разве не произошла у Руссо подмена самого себя выдуманным персонажем при всей правдивости поведанных фактов? Руссо заслонился в своей «Исповеди» подлинными фактами, которые стали у него как бы выдуманными, ибо так возросли в объеме, что нарушили соотношение между чем-то важным и тем пустым, мимолетным, чисто личным и поверхностным, которое Руссо в порыве отчаянной откровенности сделал самым значительным, полностью или наполовину закрыв свою настоящую душевную и духовную жизнь. Наибольшей точностью самовыражения обладает лирическая поэзия. Лирический герой, выдуманный и отстраненный, на самом деле оказывается самым адекватным, самым ясным самовыражением поэта. Поэт пишет как бы не о себе и в то же время - именно о себе. Он может поставить своего лирического героя в вымышленные обстоятельства, прибавить или убавить возраст, в котором существует реально, может, наконец, наделить его не испытанными им лично чувствами, но это будет все-таки он сам через кого-то другого. [2.С. 64] И напрасно думают, что поэт, если пишет от первого лица, всегда имеет в виду одного лишь себя. Да, поэт пишет и о себе, но раскрывает свое духовное, свое поэтическое «я» необязательно через реальные события и обстоятельства, в которых находится сам. Так же точно поэт может писать в третьем лице, но именно о себе. Человек наделен поразительной способностью к перевоплощению, но это перевоплощение одновременно есть способность к воплощению своих дум и чувств, своего отношения к окружающему через другого. И поразительно, что человек, воспринимающий лирику, очень часто именно через нее воспринимает и самого себя, в той или иной мере отождествляя свое «я» с «я» лирического героя. Этого не могло бы произойти, если бы поэт писал строго документально о себе, претендовал бы на фактографичность всего им сказанного. [4.С. 34] Юрий Андреевич Живаго - это и есть лирический герой Пастернака, который и в прозе остается лириком. [4.С. 38] Ручательством правильности взгляда на роман «Доктор Живаго» как на лирическую исповедь самого Бориса Леонидовича служит то, что Ю. А. Живаго - поэт, как и сам Пастернак, его стихи приложены к произведению. Это не случайно. Стихи Живаго - это стихи Пастернака. И эти стихи написаны от одного лица - у стихов один автор и один общий лирический герой. Многие страницы «Доктора Живаго», особенно те, что посвящены поэтическому творчеству, строго автобиографичны. Вот как Борис Леонидович описывает поэтическое творчество Живаго - и в этом описании проступает важнейшая черта творчества самого Пастернака: «После двух-трех легко вылившихся строф и нескольких его самого поразивших сравнений работа завладела им, и он испытывал приближение того, что называется вдохновением. Соотношение сил, управлявших творчеством, как бы становится на голову. Первенство получает не человек и состояние его души, которым он ищет выражения, а язык, которым он хочет его выразить. Язык, родина и вместилище красоты и смысла, сам начинает думать и говорить за человека и весь становится музыкой, не в отношении внешнего слухового звучания, но в отношении стремительности и могущества своего внутреннего течения. Тогда подобно катящейся громаде речного потока, самым движением своим обтачивающей камни дна и ворочающей колеса мельниц, льющаяся речь сама, силой своих законов создает по пути, мимоходом, размер, и рифму, и тысячи других форм и образований еще более важных, но до сих пор не узнанных, не учтенных, не названных». [14.С. 107] В такие минуты Юрий Андреевич чувствовал, что главную работу совершает не он сам, но то, что выше его, что находится над ним и управляет им, а именно: состояние мировой мысли и поэзии и то, что ей предназначено в будущем, следующий по порядку шаг, который предстоит ей сделать в ее историческом развитии. И он чувствовал себя только поводом и опорной точкой, чтобы она пришла в это движение. Он избавлялся от упреков самому себе, недовольство собою, чувство собственного ничтожества на время оставляло его. Он оглядывался и озирался кругом». Дальше Пастернак пишет, как мир сливается «в одну равнозначительную, сквозь сердце доктора пропущенную волну», которая «заставляла его ликовать и плакать от чувства торжествующей чистоты существования». [11.С. 236] И это ликование тем значительнее в романе, что чистое существование это тотчас же слилось для него с «утробноскулящим завыванием» подступивших к усадьбе волков. [5.С. 253] Примечательно, что между поэтической образностью языка автора и поэтической образностью речей и мыслей главного героя также нет различий. Автор и герой - это один и тот же человек, с одними и теми же думами, с тем же ходом рассуждений и отношением к миру. Живаго - выразитель сокровенного Пастернака. В этом нетрудно убедиться. В свое время во вступительной статье к лирической прозе Пастернака, а затем и к двухтомнику, где представлена и его поэзия и его проза, я писал, что образ у Пастернака иногда пересиливает реальность, послужившую рождению образа, получает собственное развитие, автономное движение как бы из себя - совсем в духе гуссерлианского феноменологизма марбургской философской школы, у которой учился Пастернак философии в Германии перед первой мировой войной. И разве не то же самое происходит в самом крупном из произведений Пастернака - «Докторе Живаго»? Образ Живаго - эманация самого Бориса Леонидовича - становится чем-то большим, чем сам Борис Леонидович: он развивает самого себя, творит из Юрия Андреевича Живаго представителя русской интеллигенции, не без колебаний и не без духовных потерь принявшей революцию. Живаго-Пастернак приемлет мир, каким бы он ни был жестоким в данный момент... И еще одно обстоятельство чрезвычайной важности. Раскрывая себя через другого с иной жизненной судьбой, Пастернак не стремится убедить читателя в правильности своих суждений, своих колебаний. Живаго совершенно нейтрален по отношению к читателю и его убеждениям. Но этого не произошло бы, повествуй Пастернак о себе в открытую. Читателю казалось бы, что его убеждают, уговаривают, требуют разделить взгляды, - ведь это же взгляды самого автора, реального человека! [5.С. 257] У Живаго больше колебаний и сомнений, больше лирического, поэтического отношения к событиям, чем ясных ответов и окончательных выводов. В этих колебаниях не слабость Живаго, а его интеллектуальная и моральная сила. У него нет воли, если под волей подразумевать способность без колебаний принимать однозначные решения, но в нем есть решимость духа не поддаваться соблазну однозначных решений, избавляющих от сомнений. Живаго - это личность, как бы созданная для того, чтобы воспринимать эпоху, нисколько в нее не вмешиваясь. В романе главная действующая сила - стихия революции. Сам же главный герой никак не влияет и не пытается влиять на нее, не вмешивается в ход событий, он служит тем, к кому попадает, - однажды, в бою с белыми, он даже берет винтовку и против собственной воли стреляет в атакующих, восхищающих его своею безрассудною храбростью юношей. Тоня, любящая Юрия Андреевича, угадывает в нем - лучше, чем кто-либо иной, - это отсутствие воли. Она пишет ему в своем прощальном письме: «А я люблю тебя. Ах, как я люблю тебя, если бы ты только мог себе представить! Я люблю все особенное в тебе, все выгодное и невыгодное, все обыкновенные твои стороны, дорогие в их необыкновенном соединении, облагороженное внутренним содержанием лицо, которое без этого, может быть, казалось бы некрасивым, талант и ум, как бы занявшие место начисто отсутствующей воли». [11.С. 242] Воля в какой-то мере - это заслон от мира. Раз нет однозначных решений, значит, не может быть и однозначного взгляда на самого себя, невозможна откровенная автобиография, а должен быть подставной герой, в которого можно вложить все, что необходимо, и в кого читатель поверит быстрее, чем в автора, особенно потому, что в нем нет никакого принуждения и есть не «заслон воли», а «открытость безволия». [6.С. 46] |