ГОТОВЫЕ ДИПЛОМНЫЕ РАБОТЫ, КУРСОВЫЕ РАБОТЫ, ДИССЕРТАЦИИ И РЕФЕРАТЫ

Юмор в литературе.
Автор	Ольга
Вуз (город)	Новгород
Количество страниц	22
Год сдачи	2008
Стоимость (руб.)	500
Содержание	Введение……………………………………………………………………3 1.Историзм комедийного анализа жизни…………………………….4 2.Комическое. Концепции комического в истории литературы….7 3.Юмор в литературе — социокультурная реальность…………..11 3.1. Демократизм смеха…………………………………………………12 3.2. Активность восприятия юмора…………………………………...13 3.3. Комическое как противоречие……………………………………14 3.4. Неожиданность в комическом…………………………………….14 4.Смехи и юмор в русской народной сказке………………………..16 5.Типы и оттенки комизма. Мера смеха…………………………….20 Заключение……………………………………………………………….21 Библиография……………………………………………………………22
Список литературы	Библиография 1. Антология мирового анекдота. От великого до смешного... Киев-М., 1998. 2. Афанасьев. А.Н. Поэтические воззрения славян на природу. Т. 1-3. М., 1985. 3. Бахтин М.М. Творчество Франсуа Рабле и народная культура средневековья и Ренессанса. М., 1965. 4. Бергсон А. Смех. М., 1992. 5. Борев Ю.Б. Эстетика, М., 2002 6. Мифы и легенды Европы. Саратов, 199юмор. 7. Мифы народов мира. Энциклопедия. Т. 1-2. М., 1980, 1982. 8. Пропп В.Я. Былины. Т. 1-2. М., 1958. 9. Пропп В.Я. Проблемы комизма и смеха. Ритуальный смех в фольклоре. (По поводу сказки о Несмеяне). М., 1999. 10. Пропп. В.Я. Поэтика фольклора. М., 1998. 11. Пропп В.Я. Русские аграрные праздники. Л., 1963. 12. Пропп В.Я. Русский героический эпос. М., 1958. 13. Юдин Ю.И. Интерпретация былинного сюжета. К методике обнаружения эпического подтекста // Методы изучения фольклора. Л., 1983. СС. 1юмор6-153.
Выдержка из работы	Введение Толковый словарь русского языка поясняет: «Смех — ко¬роткие и сильные выдыхательные движения при открытом рте, сопровож¬дающиеся характерными порывистыми звуками...». Это верно. Но если бы смех был только особым выдыхательным движением, с его помощью можно было бы рушить разве что карточные домики и он не был бы пред¬метом рассмотрения в нашей работе. Темой данной работы является юмор в литературе, его историческое и культурное значение, отражающееся во множестве литературных источников. Б. Кроче писал, что все определения комического в свою очередь комичны и полезны только тем, что вызывают чувство, которое пытаются анализировать [4, с.35]. На деле смех — как отмечал Н. Щедрин — оружие очень сильное, ибо ничто так не обескураживает порок, как сознание, что он угадан и что по поводу его уже раздался смех [4, с.36]. А. Герцен писал, что смех — одно из самых мощных орудий разрушения; смех Вольтера бил, разил, как молния. От смеха падают идолы, падают венки и оклады, и чудотворная икона делает¬ся почернелой и дурно нарисованной картинкой. Для В. Маяковского ост¬рота — «оружия любимейшего род». Ч. Чаплин утверждает, что для на¬шей эпохи юмор — противоядие от ненависти и страха. Он рассеивает ту¬ман подозрительности и тревоги, окутавший ныне мир [2, с.118]. Этой заключительной идее, позаимствованной у величайшего комика, я хотела бы определить задачу моей работы, как исследование юмора в мировой литературы с целью показать его созидающую и благодатную роль в развитии мировой культуры и человечества. 1. Историзм комедийного анализа жизни Творческая жизнетворящая сила юмора была подмечена людьми очень давно. В древнеегипетском папирусе, хранящем¬ся в Лейдене, божественному смеху отводится роль создателя мира: «Когда бог смеялся, ро¬дились семь богов, управляющих миром... Когда он разразился смехом, появился свет... Он разразился смехом во второй раз — появились воды...». Наконец, при седьмом взрыве смеха родилась душа [Reinach . 1908. Р. 112-113]. В Средние века народный смех, противостоящий строгой идеологии церкви, звучал на карнавалах, в комедийных действах и процессиях, на праздниках «дураков», «ослов», в стихии фривольно-площадной речи, в остротах и выходках шу¬тов, в быту, на пирушках, с их «бобовыми» королями и королевами, и, конечно же, в па¬родийных произведениях. Эпоха Возрождения провозгласила: человек — мера всех вещей. Полная физической и духовной силы, брызжущая умом и чувственностью человеческая природа раскрепощается в жизнерадостном смехе Рабле. А все, что не соответствует этой мере, заслуживает у Рабле осмеяния, например, схоластика — этот идейный оплот старого мира. Воспитание Гарган¬тюа схоластами изображается в пародийно-сатирическом ключе. Схоласты заставляют уче¬ника бессмысленно зубрить тексты, и он ничему не может научиться. Столь же пародийно изображает Рабле перипетии государственной жизни. Пикрошоль идет войной на доброго и беззаботного короля Грангузье, у которого не оказывается даже войска для сопротивления. Пришлось вызывать Гаргантюа, который защищает государство и помогает победить Пик¬рошоля. «Гаргантюа и Пантагрюэль» не сатирическое произведение, и сатира лишь один из его оттенков. У Рабле исходная точка отношения к миру — че¬ловек как мера всех вещей, утверждаемый в веселом, брызжущем жизнью смехе. Смех Рабле озорной, фривольный и грубоватый, дерзкий и жизнерадостно-праздничный, карна¬вальный. Это смех отрицает и утверждает, казнит и воскрешает, хоронит и возрождает. Кар¬навальный смех универсален, он направлен на все и вся (в том числе и на самих смеющихся): весь мир предстает в своем смеховом аспекте, в своей веселой относительно¬сти. Во всенародности карнавального смеха, воплощаемого в творчестве Рабле, наиболее полно проявляется коллективистский принцип эстетики комического. В эпоху Возрождения комедийное искусство за отправное начало берет человеческую природу (человек как мера состояния мира). Так, в «Похвальном слове глупости» Эразма Роттердамского «нормальная», «умеренная», знающая меру человеческая глупость судит и осмеивает глупость безмерную, неразумную, бесчеловечную. В эпоху классицизма чувство юмора опирается на абстрактные нравственные и эс¬тетические нормы Объектом сатиры становится персонаж, концентрирующий в себе абст¬рактно-отрицательные черты, противоположные добродетели. Так возникает сатира Мольера, осмеивающая ханжество, невежество, мизантропию. Сатира эпохи Просвещения продолжила традиции Сервантеса в исследовании состоя¬ния мира. Критика обращена против несовершенства мира и человеческой природы. Выра¬жением нового этапа становится созданная Свифтом фигура Гулливера. Он человек-гора, под стать великанам эпохи Возрождения. Однако у Свифта не весь Гулливер с его слабыми и сильными сторонами, а лишь его здравый смысл становится мерой сатирического анализа эпохи. Бичуя зло, Свифт отправляется от здравого смысла, поскольку другие качества чело¬века относительны: великан в стране лилипутов, Гулливер оказывается лилипутом в стране великанов. Не выходя за пределы эпохи Просвещения, английский сатирик предвосхищает осознание утопичности ее идей. Описывая школу политических прожектеров, Свифт иро¬низирует над несбыточностью идей просветителей: это были «совершенно рехнувшиеся люди», они «предлагали способы убедить монархов выбирать себе фаворитов из людей ум¬ных, способных и добродетельных; научить министров принимать в расчет оказавших об¬ществу выдающиеся услуги...» [4, с.85]. Романтизм раскрыл неблагополучное состояние мира через неблагополучное состоя¬ние духа, подвергнув художественному исследованию внутренний мир человека. Ирония превращается в главную форму комизма. Комедийный анализ опирается на представления о несбыточном совершенстве, которыми выверяются реальный мир и личность. Ирония сменяется самоиронией (например, у Гейне), самоирония перерастает в мировой скепсис. Мировой скепсис романтической иронии — родной брат мировой скорби романтической трагедии. Отправной точкой сатиры критического реализма становятся развернутые эстетические идеалы, вбирающие в себя народные представления о жизни, о человеке, о целях и лучших формах общественного развития. Гоголь порой одной фразой включает сатириче¬ский персонаж во всеобщее, сопоставляет с жизнью мира. Плюшкин — «прореха на человечестве». Это и характеристика Плюшкина, и характеристика человечества, на руби¬ще которого возможна такая прореха. Гоголевская сатира, говоря словами писателя, поста¬вила «русского лицом к России», человека — лицом к человечеству [6, с.30]. 2. Комическое. Концепции комического в истории литературы Платон утверждает, что смешны слабые и неспособные отомстить, если над ними насмехаются. Невежество лиц могущественных — ненави¬стно, а невежество слабых делает их смешными. Смешным бывает само¬мнение там, где оно никому не вредит. Сказав об отдельных случаях смешного, Платон не обобщил свои наблюдения и не дал единого понима¬ния природы комического (разделив вопросы «что прекрасно?» и «что та¬кое прекрасное?», Платон не применил это к комическому). Платон счита¬ет: необходим запрет «свободнорожденным людям» заниматься «коме¬дией» и «обнаруживать свои познания в этой области». Воспроизведение комического средствами искусства (в слове, песне, пляске), согласно Пла¬тону, «надо предоставить рабам и чужестранным наемникам». Великому философу — представителю рабовладельческой аристократии — чужда демократическая сущность комедии. Аристотель полагал, что смех вызывают несчастья и «некоторые ошибки и безобразия», никому не причиняющие страдания и ни для кого не пагубные; комедия — «воспроизведение сравнительно дурных харак¬теров», которые, однако, не абсолютно порочны. Смешное для Аристотеля — область «безвредных» нарушений этики. Обличающий смех Аристофана, наполненный часто не веселостью, а болью и вызывающий гнев и отвра¬щение к осмеиваемому, не соответствовал аристотелевскому пониманию комического. Эстетика Аристотеля отрицала сатиру и теоретически обос¬новывала комедию характеров (Менандр). По Аристотелю свободному человеку подходит ирония, ибо пользующийся ею вызывает смех ради собственного удовольствия, а шут — для забавы другого. Иронией Ари¬стотель называет оттенок смеха, вызываемый особым комедийным при¬емом, когда мы говорим одно, а делаем вид, что говорим другое, или когда мы называем что-либо словами, противоположными смыслу того, о чем мы говорим. Насмешка, по Аристотелю, — своего рода брань. Нужно бы запретить ее, как законы запрещают некоторые виды порицания и брани [Аристотель. Никомахова этика. IV , 8].