Если отец отдавал практически все время работе, то Энн сосредоточилась на дочерях. Она была образцовой матерью. «Мама посвятила себя семье и дому, и я ни разу не замечала, чтобы она пожалела о том, что так рано вышла замуж и сделала свой выбор», – вспоминала в одном из интервью писательница.

Больше всего Энн любила читать детям книги. К пяти годам Джоан едва ли не наизусть знала все детские книжки, а уже в шесть лет показала матери свой первый рассказ про приключения кролика по имени Кролик. С тех пор девочку часто можно было увидеть задумчиво сидящей на террасе с ручкой в руках.

Если Джоан не сочиняла или не читала, то играла с соседским мальчиком, которого звали Ян. А фамилия его была... Поттер. «Мне никогда не нравилась моя фамилия, а вот эта очень нравилась», – открыла Роулинг тайну своего персонажа.

Одной из их любимых забав была игра с метлами. Дети представляли, как они   летают над родным Йэйтом.  

В 1970-м Джоан поступила в подготовительный класс местной школы. Поначалу ей все понравилось: симпатичная форма, красивое здание. Но потом пришло разочарование. В окружении множества куда более бойких и шумных сверстников девочка отошла в тень. Посматривая на всех через толстые линзы очков, Джоан сидела на последней парте, стараясь не привлекать к себе внимания. Почти никто из преподавателей начальных классов, когда спустя 30 лет их начали осаждать журналисты, так и не смог припомнить свою самую знаменитую ученицу. 

В середине 70-х семейство Роулингов переехало в расположенный в нескольких километрах от Йейта населенный пункт Татшилл. Для Джоан смена места жительства оказалась весьма приятным событием. В новой школе она перестала быть забитой тихоней, обзавелась подружками и даже вступила в отряд скаутов. Едва звенел последний звонок, как девочки отправлялись в долгие походы по окрестностям. Обыкновенно, найдя какое-нибудь укромное место, они устраивали пикник и долго болтали. Как правило, главной рассказчицей становилась Джоан. Она сочиняла всевозможные истории, главными персонажами которых оказывались сами девочки. 

Вот только с учебой у Джоан не ладилось. Пару раз не решив каких-то задачек, она была занесена классной наставницей в разряд вечно неуспевающих. Девочка решила во что бы то ни стало изменить такое представление о себе и на целый год превратилась в самую прилежную ученицу. Позже этот период жизни писательница воплотила в образе отличницы Гермионы Грейнджер.  

Перейдя в старшие классы, девочка сильно изменилась. Она полюбила танцы и кино (любимый фильм – «Бриолин», сделавший известным Джона Траволту). В музыке выбрала направление панк-рок и по мере возможности старалась подчеркнуть это одеждой и прической. Кроме того, она требовала от окружающих, чтобы они забыли имя Джоан: «Отныне называйте меня Джо!». 

Джоан было 12 лет, когда она впервые заметила, как из рук мамы по непонятной причине выпал заварной чайник. Тогда никто не придал этому большого значения, хотя случаи стали повторяться более-менее регулярно. И лишь через три года врачи установили 35-летней Энн диагноз – «обширный склероз».

Нет хуже пытки, чем наблюдать за тем, как день за днем умирает близкий человек. Вот как вспоминала о том времени Джоан: «Иногда все было вроде бы нормально, но иногда она ничего не могла удержать в руках. Мама скрывала свою боль под маской иронии, продолжала работать и играть на гитаре, так что никто и не понимал, насколько все серьезно. И все равно, находиться дома было очень тяжело».

Отец и дочери были буквально сражены новостью о тяжком недуге. В те времена дом был завален медицинскими энциклопедиями и брошюрами о склерозе.   

В выпускном классе Джоан решила, что будет поступать в Оксфорд. Она успешно сдала вступительные экзамены, ее фамилия попала в список кандидатов. Однако студенткой престижного университета она так и не стала. Поговаривают, что всему виной то, что Джоан училась в бесплатной государственной школе, тогда как подавляющее большинство студентов Оксбриджа (Оксфорда и Кембриджа) – выпускники частных колледжей. 

Джоан решила больше не повторять попытку и не терять год, поэтому подала документы в университет Эксетера, куда и была зачислена. Она хотела углубленно изучать родной язык, но по настоянию родителей («С иностранным языком ты намного быстрее найдешь себе работу») выбрала французское отделение.

Увы, французский ее не заинтересовал. Вообще, в учебных аудиториях Джоан старалась проводить как можно меньше времени. Зато личная жизнь била ключом. Очки полетели в корзину, их место заняли линзы. Девушка сделала себе пышную прическу и выбрала броский макияж. По свидетельству сокурсников, она была «весьма привлекательным экземпляром». Вместе с новыми друзьями Джоан любила проводить время в местных барах, причем, начитавшись книг про Джеймса Бонда, отдавала предпочтение крепким спиртным напиткам, в частности, водке. Она вспомнила школьные годы и вновь начала придумывать увлекательные истории, которыми делилась с приятелями. Вот что вспоминает по этому поводу одна из ее подруг: «Главными героинями были мы. Обычно она придумывала истории о шпионах, с лихо закрученным сюжетом, а каждая из нас выступала в роли этакой Мата Хари. Я была «роковой женщиной» по имени Снейк Хипс. Да и остальные тоже были «роковые», единственные и неповторимые. И из любой передряги мы всегда выходили победительницами».  

После окончания университета Джоан ненадолго съездила к родителям и буквально ни на шаг не отходила от матери, которая к тому времени могла передвигаться только на костылях. Через несколько недель девушка, поддавшись на уговоры тогдашнего бойфренда, переехала на окраину Лондона. За недолгий период она сменила несколько мест работы: машинистка в издательстве, сотрудница Международного движения за амнистию, секретарь Манчестерской торговой палаты. 

В это же время у нее возникло желание стать профессиональным литератором. До 25 лет она сочинила два «взрослых» романа, ни один из которых, впрочем, так и не увидел свет.

Как-то в поезде, идущем из Манчестера в Лондон, Джоан пришла в голову мысль написать сказочную историю о маленьком мальчике, вдруг узнавшем о своих волшебных задатках. К концу поездки она уже в общих чертах придумала канву романа и примерные типажи главных героев. До выхода «Гарри Поттера и философского камня» оставалось семь долгих лет. Как и многие писатели, Джоан не начинала сразу связное повествование, а лишь делала отрывочные наброски, которые складывала в коробку из-под туфель. К примеру, не написав еще и абзаца первой главы, она уже до мелочей продумала правила волшебной игры квиддич. 

30 декабря 1990 года, в возрасте 45-ти лет, умерла мать Джоан. Это событие оказалось для дочери серьезным ударом. Вернувшись с похорон в Лондон, она поняла, что больше не в состоянии жить с нелюбимым человеком и переехала от него в крохотную комнатушку. Всего через пару недель в убогое жилище наведались воры и утащили все самое ценное, в том числе и вещи, оставшиеся в память о матери. Это стало последней каплей. Джоан поняла, что нужно срочно менять свою жизнь. 

В газете «Гардиан» она наткнулась на объявление: «В португальскую школу требуется учитель английского языка». «Почему бы и нет?» – подумала Роулинг, и поехала в город Порто. В теплом климате и новой обстановке она начала приходить в себя. Ей очень понравилась школа, к тому же оставалось много времени для работы над книгой.

Событие, перевернувшее жизнь Джоан, произошло через пять месяцев после приезда в Португалию. Как-то она решила разлечься и вместе с подругой пошла в диско-бар. Там на нее положил глаз красавец-журналист Хорхе Арантес. Они проболтали весь вечер и под конец обменялись телефонами. Хорхе позвонил через два дня. «Даже не сознавая, что происходит, мы пошли ко мне и провели вместе ночь. В этом не было ничего предосудительного: мы оба были молоды, самостоятельны и наслаждались жизнью», – вспоминает Роулинг.

Через месяц с небольшим она обнаружила, что беременна. Хорхе как раз в это время на восемь месяцев призвали в армию.   Но молодые люди были единодушны – ребенка нужно оставить. Они даже собрались съездить в Англию, чтобы сообщить радостное известие друзьям Джоан. Но планы были нарушены – у девушки случился выкидыш. Это несчастье сблизило их настолько, что едва Роулинг оправилась, как Арантес сделал ей предложение. Свадьба прошла очень скромно, в кругу близких знакомых. Расписавшись в книге регистраций, Джоан пару часов посидела вместе с новоиспеченным мужем и друзьями в кафе, после чего отправилась на урок.

Вопреки мрачным прогнозам врачей, всего через несколько недель Роулинг снова забеременела. Но к этому времени стало ясно, что жизнь у молодой семьи не заладилась. Они часто ссорились и не стеснялись делать это прилюдно. Возможно, всему виной была излишняя ревнивость Хорхе. Как бы то ни было, но даже рождение Джессики (27 июля 1993 года) не улучшило ситуацию. Когда девочке исполнилось четыре месяца, Арантес ночью после очередной ссоры выгнал жену на улицу. (Через несколько лет он с удовольствием рассказывал в интервью о недолгой семейной жизни, но вряд ли его словам можно доверять, поскольку за свои речи Арантес неизменно получал приличные гонорары и нередко путался в рассказах). Много часов Джоан провела у запертой двери, выкрикивая лишь одну фразу: «Хорхе, отдай мне ребенка, отдай!». В конце концов он сдался и вынес Джессику. 

Через две недели после этого случая Джоан с дочерью навсегда покинула Португалию, увозя в чемодане первые три главы будущей книги о Поттере. 

Роулинг переехала в Эдинбург, в дом своей сестры и ее мужа. Ее приняли очень радушно и ни в чем не отказывали. Однако Джоан не пожелала быть обузой и, оправившись после португальских злоключений, переехала в крохотную комнатку. В то же время она обратилась в Отдел социального обеспечения с просьбой о выдаче государственной дотации. Заполнив кучу анкет, Джоан стала получать чуть больше ста долларов в неделю. Для Англии – более чем скромная сумма. Денег с трудом хватало на плохонькую одежду и еду, об игрушках для ребенка речь даже не шла. 

Единственными спасительными ниточками стали дочь и Гарри Поттер. Днем, уложив Джессику в коляску, Роулинг отправлялась вместе с ней на прогулку. Когда ребенок засыпал, мама везла его в кафе «Николсон», принадлежащее мужу сестры. Там она усаживалась за дальний столик и, поставив рядом коляску, писала новые главы. Позже журналисты распустили слух, что Джоан работала в кафе для того, чтобы согреться, поскольку дома отопление было отключено за неуплату. «Действительно, я писала в кафе, а моя дочь спала рядом в коляске. Но это выдумки, когда говорят, что у меня дома не топили. Я ходила туда не греться. Если честно, мне просто хотелось хорошего кофе», – уверяет писательница. 

Первый проблеск в этой тяжелой жизни появился в 1995 году. Некий покровитель стал помогать Джоан деньгами (его имени она так никогда и не назвала)

Когда рукопись «Гарри Поттера» поступила в литературное агентство Кристофера Литтла, рецензент выкинул ее в корзину, не читая. Такова была политика агентства – не заниматься книгами для детей. Но Джоан улыбнулась удача. По какой-то надобности в «отвалы» заглянула начинающая сотрудница Брайони Эвенс. Страстная поклонница сказок, она за пару вечеров прочитала «Гарри Поттера» и, рискуя получить нагоняй, подложила рукопись на стол мистеру Литтлу. Поначалу Кристофер не собирался ее даже просматривать, но вечером перед уходом решил-таки взглянуть и... прочел до конца, не отрываясь.

Опытный издатель посчитал, что книга хоть и не станет хитом, но все же способна принести некоторую прибыль. Он предложил Роулинг стандартный контракт, который она подписала, не глядя. Заключая договор, Литтл сказал: «Помни, Джо, на детских книгах денег не сколотишь!». Джоан любит вспоминать эти слова. Имея сейчас многомиллионное состояние и возглавляя список самых успешных женщин Британии, тогда она засомневалась в правильности выбранного пути и даже подумывала, дописав вторую книгу – «Гарри Поттер и тайная комната», переключиться на «серьезную литературу». 

Первый тираж «Гарри» был до смешного мал – всего-то пятьсот экземпляров. Но уже через четыре дня в ведущих английских газетах появились благосклонные рецензии. Американские представители, славящиеся деловым чутьем, выкупили права для тиражирования в США за 100 тысяч долларов – абсолютный рекорд для детского писателя-дебютанта.