ЭНЦИКЛОПЕДИЯ ИСКУССТВА

В. Г. Перов (1834-1882)

В пасмурный осенний день 1862 г. в Петербургском обществе поощрения художеств открылась выставка. В одном из залов ее было особенно многолюдно. Зрители толпились у небольшой картины, которая вызывала бурные споры. Отзывы были то раздраженными, то восторженными и сочувственными. Новые и новые зрители подходили к картине и видели...

Пасхальный крестный ход вываливается из избы; еле держась на ногах, пьяный священник спускается с крыльца; подгулявший дьякон свалился на ступени; хозяйка дома обливает холодной водой голову пьяного мужа; пьяный мужичонка несет вверх ногами икону; нетвердо ступают ноги верующих, нестройно пьяные голоса тянут молитву. Смешное и страшное зрелище. Зло, беспощадно и горько смеялся художник в своей картине и над беспробудным пьянством духовенства русского, и над той темной жизнью, которой жили люди во многих глухих уголках царской России. Автором этой картины — «Сельский крестный ход на пасхе» — был молодой художник Василий Григорьевич Перов (см. ил. на с. 226).

Перов родился в январе 1834 г. в городе Тобольске в семье прокурора, человека просвещенного и свободомыслящего, принимавшего в своем доме ссыльных декабристов.

В детстве и юности Перову пришлось много поездить по России, пока наконец 18-летним юношей он не попал в Москву, где поступил в Московское училище живописи и ваяния. В отличие от Петербургской академии художеств в Московском училище царил дух большей свободы и независимости от требований официального искусства. И атмосфера Училища, и Москва середины прошлого века с ее литературными и театральными традициями сформировали художественные взгляды будущего живописца. Вскоре после окончания Училища появились три картины Перова, сразу определившие позицию художника и ставшие как бы образцами для многих мастеров той поры. Это были «Проповедь в селе» (1861), «Чаепитие в Мытищах» (1862) и «Сельский крестный ход на пасхе» (1861; все три в ГТГ). Картину «Сельский крестный ход на пасхе», принесшую художнику большую известность и много неприятностей от царской цензуры, вскоре сняли с выставки. Перова обвиняли в «безнравственности», и друзья не случайно опасались, как бы художнику не лопасть из-за нее в ссылку в Соловецкий монастырь. Во всех этих картинах звучит едкая сатира, беспощадно бичующая зло. Художник смеется, негодует, обличает, выносит приговор, и делает он это с такой дерзостью, какой не знала до него русская живопись. Недаром эти замечательные произведения сыграли большую роль в пробуждении и революционизировании общественного сознания.

В. Г. Перов. «Тройка». Ученики мастеровые везут воду. 1886. Холст, масло. Государственная Третьяковская галерея. Москва. ...Холодный зимний вечер. Метет. Редкие прохожие спешат укрыться от непогоды. И только трое оборванных ребятишек тянут по неровным московским улицам салазки с огромной бочкой, наполненной водой, настоящая «тройка» с коренным в центре и пристяжными по бокам. Резкий ветер треплет ребячьи лохмотья: старые платки, шарфики, рваные полушубки, — но ребята словно бы и не замечают этого пронзительного ветра и холода: усталость от непосильного труда поглощает все их ощущения. В бледных измученных лицах детей нет и тени веселой беспечности, и не радует их визг и лай бегущей рядом собаки, единственного друга этих обездоленных, лишенных детства ребятишек.

В 1865 г. появилась новая картина Перова — «Проводы покойника» (ГТГ). По зимней дороге медленно, с трудом движется лошаденка, запряженная в сани. Бедная крестьянская семья провожает в последний путь своего кормильца. Тяжелым горем веет от этой картины. Она, как песня народная, вылилась из самого сердца художника. Кажется, воплотились в живописи некрасовские строки:

Художник достигает в своей картине огромного обобщения: кажется, словно в этом трагическом полотне вся крестьянская Русь оплакивает свою горькую крестьянскую долю. А вот другая картина — «Последний кабак у заставы» (1868, ГТГ).

Холодный, пронизывающий ветер метет поземку, дорога уходит за ворота заставы. У обочины дороги приютился последний городской кабак, где крестьяне пропивают последние свои гроши. Тоска и тревога, щемящие душу, разлиты в беспокойном свечении окон, в покорной женской фигурке, в унылом вечернем небе, на фоне которого четко вырисовываются столбы заставы. Они как символ того порядка, в котором живет крестьянская Русь, «хранимая» двуглавым орлом. «Проводы покойника», «Тройка». Ученики мастеровые везут воду» (1866, ГТГ), «Последний кабак у заставы», «Утопленница» (1867, ГТГ) — это картины, в которых выразилась глубокая скорбь художника, его сочувствие судьбе обездоленных людей. Прошло много лет с тех пор, когда писались эти картины, но и сейчас они не оставляют нас равнодушными. В каждой из них как бы присутствует боль, сострадание, сердце самого художника.

Мы привыкли говорить о Перове как о художнике-жанристе. Но в его творчестве большое место занимала и портретная живопись. Героями портретов Перова становились чаще всего деятели передовой русской культуры: драматург А. Н. Островский (1871), поэт А. Н. Майков (1872), художник А. К. Саврасов, писатель В. И. Даль (1872), доктор В. В, Бессонов (1869). Сила портретов Перова — в глубокой психологической выразительности образов. Вот тонкое, вдохновенное лицо поэта Майкова, спокойное — писателя Даля, желчное — доктора Бессонова. Острый, наблюдательный ум, проникающий во все глубины русской жизни, передан в лице и чуть смеющихся глазах драматурга Островского. Напряженное, глубокое раздумье о жизни, о человеческом страдании раскрывает художник в сложном образе писателя Ф. М. Достоевского (1872), быть может лучшем из своих портретов. (Все перечисленные портреты хранятся в Москве, в ГТГ.)

Художника и героев его портретов сближали общие взгляды и требования к жизни и к искусству. Это были требования правды и искренности.

С 1871 по 1882 г. Перов преподавал в Московском училище живописи, ваяния и зодчества. Учениками Перова были многие впоследствии известные русские художники: М. В. Нестеров, А. П. Рябушкин, А. С. Архипов. С любовью и глубоким уважением вспоминали Перова его ученики. Заканчивая воспоминания о своем учителе, художник М. В. Нестеров писал: «Перова больше нет среди нас. Осталось его искусство, а в нем его большое сердце».