ЛИТЕРАТУРНЫЕ ПРОИЗВЕДЕНИЯ

ГОРЕ ОТ УМА

Комедия в четырех действиях в стихах

Избранные сцены

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:
Павел Афанасьевич Фамусов, управляющий в казенном месте.
Софья Павловна, дочь его.
Лизанька, служанка.
Алексей Степанович Молчалин, секретарь Фамусова, живущий у него в доме.
Александр Андреевич Чацкий.
Полковник Скалозуб, Сергей Сергеевич.
Наталья Дмитриевна, молодая дама
Платон Михайлович
Князь Тугоуховский и Княгиня, жена его, с шестью дочерями.
Графиня бабушка (Хрюмины).
Графиня внучка (Хрюмины).
Антон Антонович Загорецкий.
Старуха Хлёстова, свояченица Фамусова.
Г. Н.
Г. Д.
Репетилов.
Петрушка и несколько говорящих слуг.
Множество гостей всякого разбора и их лакеев при разъезде.
Официанты Фамусова.

Действие в Москве в доме Фамусова.

Действие I

[В гостиной дома богатого московского барина Павла Афанасьевича Фамусова в кресле спит горничная дочери Фамусова Софьи Лиза. Из соседней комнаты слышны звуки фортепьяно и флейты, затянулось свидание Софьи с секретарем Фамусова Алексеем Степановиче м Молчалиным, живущим в доме своего патрона. Лиза просыпается и начинает стучать в комнату Софьи, прося ее расстаться с возлюбленным, так как уже утро. В этот момент появляется Фамусов, котор ого привлекли звуки музыки. Он заигрывает с Лизой, но та гонит его под предлогом, что он может разбудить Софью, которая только что якобы заснула, так как всю ночь читала. Недовольный подобными занятиями Софьи, Фамусов уходит.]

Из комнаты выходят Софья и Молчалин. Молчалин собирается уходить, но в этот момент вновь появляется Фамусов, очень удивленный, что застал здесь в такое время Молчалина вместе с Софьей, он выговаривает дочери за ее поведение и спрашивает их, почему они оказались здесь. Софья говорит, что вышла из своей комнаты, услышав голос отца. Молчалин также объясняет свое присутствие тем, что минуту назад слышал голос своего патрона и спешил к нему с бумагами, требующими рассмотрения. Подозрительный Фамусов не ве рит объяснениям Молчалина и Софьи. Софья рассказывает отцу сон в духе романтических баллад, который она якобы видела в тот момент, когда услышала голос отца. В этом сне ее разлучали с ее возл юбленным, который рожден в бедности. Фамусов говорит, что в сне дочери очень мало складу, и добавляет, что бедный жених его дочери не пара. Уходя, он уводит с собой Молчалина для разбора служебных бумаг, к которым испытывает отвращение. Обычай Фамусова - «подписано, так с плеч долой».

Оставшись вдвоем, барышня и горничная говорят о разборчивости Фамусова, о том, что он желает Софье в женихи человека богатого и чиновного, например полковника Скалозуба. Но Софье противна одна мысль о человеке, который, по ее словам, « слова умного не выговорил сроду». В разговоре Софья упоминает Александра Андреевича Чацкого, который был «чувствителен, и весел, и остер». Лиза вспоминает, как плакал Чацкий, уезжая из дома Фамусова три года назад, как боялся он, что Софья разлюбит его в разлуке. Но Со фья говорит, что их связывала только детская дружба, и всячески расхваливает Молчалина. И в этот момент появляется Чацкий, который только что возвратился в Москву.]

Явление 7

Софья, Лиза, Чацкий.

Чацкий 

Чуть свет уж на ногах! и я у ваших ног.

(С жаром целует руку.) 

Ну поцелуйте же, не ждали? говорите!
Что ж, ради*? Нет? В лицо мне посмотрите.
Удивлены? и только? вот прием!
Как будто не прошло недели;
Как будто бы вчера вдвоем

_{* Ради (стар.) - рады.}

Мы мочи нет друг другу надоели;
Ни на волос любви! куда как хороши!
И между тем, не вспомнюсь, без души,
Я сорок пять часов, глаз мигом не прищуря,
Верст больше седьмисот пронесся,- ветер, буря;
И растерялся весь, и падал сколько раз
-И вот за подвиги награда!
София Ах! Чацкий, я вам очень рада.

Чацкий

Вы ради? в добрый час.
Однако искренно кто ж радуется этак?
Мне кажется, так напоследок
Людей и лошадей знобя,
Я только тешил сам себя.

Лиза

Вот, сударь, если бы вы были за дверями,
Ей-богу, нет пяти минут,
Как поминали мы вас тут.
Сударыня, скажите сами.

София

Всегда, не только что теперь.
Не можете мне сделать вы упрека.
Кто промелькнет, отворит дверь,
Проездом, случаем, из чужа, из далека -
С вопросом я, хоть будь моряк:
Не повстречал ли где в почтовой вас карете?

Чацкий

Положимте, что так.
Блажен кто верует, тепло ему на свете!
-Ах! боже мой! ужли я здесь опять,
В Москве! у вас! да как же вас узнать!
Где время то? где возраст тот невинный,
когда бывало в вечер длинный
Мы с вами явимся, исчезнем тут и там,
Играем и шумим по стульям и столам.
А тут ваш батюшка с мадамой, за пикетом;
Мы в темном уголке, и кажется, что в этом!
Вы помните? вздрогнем, что скрипнет столик, дверь...

София

Ребячество!

Чацкий

Да-с, а теперь,
В седьмнадцать лет вы расцвели прелестно,
неподражаемо, и это вам известно,
И потому скромны, не смотрите на свет.
Не влюблены ли вы? прошу мне дать ответ,
Без думы, полноте смущаться.

София

Да хоть кого смутят
Вопросы быстрые и любопытный взгляд...

Чацкий

Помилуйте, не вам, чему же удивляться?
Что нового покажет мне Москва?
Вчера был бал, а завтра будет два.
Тот сватался - успел, а тот дал промах.
Все тот же толк, и те ж стихи в альбомах.

София

Гоненье на Москву.
Что значит видеть свет!
Где ж лучше?

Чацкий

Где нас нет.
Ну что ваш батюшка? все Английского клоба
Старинный, верный член до гроба?
Ваш дядюшка отпрыгал ли свой век?
А этот, как его, он турок или грек?
Тот черномазенький, на ножках журавлиных,
Не знаю, как его зовут,
Куда ни сунься: тут, как тут,
В столовых и в гостиных.
А трое из бульварных лиц,
Которые с полвека молодятся?
Родных мильон у них, и с помощью сестриц
Со всей Европой породнятся.
А наше солнышко? наш клад?
На лбу написано: Театр и Маскерад;
Дом зеленью раскрашен в виде рощи,
Сам толст, его артисты тощи.
На бале, помните, открыли мы вдвоем
За ширмами, в одной из комнат посекретней.
Был спрятан человек и щелкал соловьем,
Певец зимой погоды летней.
А тот чахоточный, родня вам, книгам враг,
В ученый комитет который поселился
И с криком требовал присяг,
Чтоб грамоте никто не знал и не учился?
Опять увидеть их мне суждено судьбой!
Жить с ними надоест, и в ком не сыщешь пятен?
Когда ж постранствуешь, воротишься домой,
И дым Отечества нам сладок и приятен!

София

Вот вас бы с тетушкою свесть,
Чтоб всех знакомых перечесть.

Чацкий

А тетушка? всё девушкой,
Минервой? Всё фрейлиной Екатерины Первой?
Воспитанниц и мосек полон дом?
Ах! к воспитанью перейдем.
Что нынче, так же, как издревле,
Хлопочут набирать учителей полки,
Числом поболее, ценою подешевле?
Не то, чтобы в науке далеки;
В России, под великим штрафом,
Нам каждого признать велят
Историком и географом!
Наш ментор, помните колпак его, халат,
Перст указательный, все признаки ученья
Как наши робкие тревожили умы,
Как с ранних пор привыкли верить мы,
Что нам без немцев нет спасенья! -
А Гильоме, француз, подбитый ветерком?
Он не женат еще?

София

На ком?

Чацкий

Хоть на какой-нибудь княгине
Пульхерии Андревне, например?

София

Танцмейстер! можно ли!

Чацкий

Что ж? он и кавалер.
От нас потребует с именьем быть и в чине,
А Гильоме!..
Здесь нынче тон каков
На съездах, на больших, по праздникам приходским?
Господствует еще смешенье языков:
Французского с нижегородским? -

София

Смесь языков?

Чацкий 

Да, двух, без этого нельзя ж.

София 

Но мудрено из них один скроить, как ваш.

Чацкий

По крайней мере не надутый.
Вот новости! - я пользуюсь минутой,
Свиданьем с вами оживлен,
И говорлив; а разве нет времен,
Что я Молчалина глупее?
Где он, кстати?
Еще ли не сломил безмолвия печати?
Бывало, песенок где новеньких тетрадь
Увидит, пристает: пожалуйте списать.
А впрочем, он дойдет до степеней известных,
Ведь нынче любят бессловесных.

София (в сторону)

Не человек, змея!

(Громко и принужденно.)

Хочу у вас спросить:
Случалось ли, чтоб вы смеясь? или в печали?
Ошибкою? добро о ком-нибудь сказали?
Хоть не теперь, а в детстве, может быть.

Чацкий

Когда все мягко так? и нежно, и незрело?
На что же так давно? вот доброе вам дело:
Звонками только что гремя
И день и ночь по снеговой пустыне,
Спешу к вам голову сломя.
И как вас нахожу? в каком-то строгом чине!
Вот полчаса холодности терплю!
Лицо святейшей богомолки!..
И все-таки я вас без памяти люблю.

(Минутное молчание.)

Послушайте, ужли слова мои все колки?
И клонятся к чьему-нибудь вреду?
Но если так: ум с сердцем не в ладу.
Я в чудаках иному чуду
Раз посмеюсь, потом забуду:
Велите ж мне в огонь: пойду как на обед.

София

Да, хорошо - сгорите, если ж нет?

Явление 8

София, Лиза, Чацкий, Фамусов.

Фамусов

Вот и другой.

София

Ах, батюшка, сон в руку. (Уходит.)

Фамусов (ей вслед вполголоса)

Проклятый сон.

Явление 9

Фамусов, Чацкий (смотрит на дверь, в которую София вышла).

Фамусов

Ну выкинул ты штуку!
Три года не писал двух слов!
И грянул вдруг как с облаков.

Обнимаются.

Здорово, друг, здорово, брат, здорово.
Рассказывай, чай у тебя готово
Собранье важное вестей?
Садись-ка, объяви скорей.

Садятся.

Чацкий (рассеянно)

Как Софья Павловна у вас похорошела!

Фамусов

Вам, людям молодым, другого нету дела,
Как замечать девичьи красоты:
Сказала что-то вскользь, а ты
Я, чай, надеждами занесся, заколдован.

Чацкий

Ах! нет: надеждами я мало избалован.

Фамусов

«Сон в руку» - мне она изволила шепнуть, 
Вот ты задумал...

Чацкий

Я? Ничуть.

Фамусов

О ком ей снилось? что такое?

Чацкий

Я не отгадчик снов.

Фамусов

Не верь ей, все пустое.

Чацкий

Я верю собственным глазам;
Век не встречал, подписку дам,
Что б было ей хоть несколько подобно!

Фамусов

Он все свое.
Да расскажи подробно,
Где был? скитался столько лет!
Откудова теперь?

Чацкий

Теперь мне до того ли!
Хотел объехать целый свет,
И не объехал сотой доли.

(Встает поспешно.)

Простите; я спешил скорее видеть вас,
Не заезжал домой.
Прощайте! Через час
Явлюсь, подробности малейшей не забуду;
Вам первым, вы потом рассказывайте всюду.

(В дверях.) Как хороша!

(Уходит.)

Явление 10

Фамусов (один)

Который же из двух?
«Ах! батюшка, сон в руку!»
И говорит мне это вслух!
Ну, виноват!
Какого ж дал я крюку!
Молчалин давече в сомненье ввел меня.
Теперь... да в полмя из огня:
Тот нищий, этот франт-приятель;
Отъявлен мотом, сорванцом;
Что за комиссия, создатель,
Быть взрослой дочери отцом!

(Уходит.)

Конец I действия

Действие II

[Фамусов составляет расписание своих дел на неделю. Ему докладывают о приходе Чацкого. Чацкий появляется и, о чем бы разговор ни был, переводит его на Софью. В раздражении Фамусов спрашивает его, не собирается ли он жениться. На полуутвердительный ответ Чацкого Фамусов советует Чацкому остепениться, определиться на службу и правильно управлять имением. Чацкий отвечает на это, что он «служить бы рад, прислуживаться тошно». Фамусов разражается гневным монологом о гордости молодежи, о ее нежелании у читься, «на старших глядя», и в качестве образца для подражания приводит своего дядю Максима Петровича, сделавшего карьеру при императрице Екатерине путем лизоблюдства и угодничества. Чацкий возражает ему, что нынче другие времена, что «век нынешний» сты дится подобных примеров. Слова Чацкого возмущают и пугают Фамусова, он называет его «карбонари» и опасным человеком.

Во время их перебранки входит слуга и докладывает о приходе полковника Скалозуба. Фамусов просит Чацкого при госте оставить свои идеи и вести себя скромнее. Он даже намекает, что Скалозуб хочет посвататься к Софье. Фамусов отправляется навстречу Скало зубу и возвращается с ним. Он суетится и лебезит перед ним.]

Явление 5

Чацкий, Фамусов, Скалозуб.

Фамусов

Сергей Сергеич, к нам сюда-с.
Прошу покорно, здесь теплее;
Прозябли вы, согреем вас;
Отдушничек отвернем поскорее.

Скалозуб (густым басом)

Зачем же лазить, например,
Самим!..
Мне совестно, как честный офицер.

Фамусов

Неужто для друзей не делать мне ни шагу,
Сергей Сергеич дорогой!
Кладите шляпу, сденьте шпагу;
Вот вам софа, раскиньтесь на покой.

Скалозуб

Куда прикажете, лишь только бы усесться.

Садятся все трое, Чацкий поодаль.

Фамусов

Ах! батюшка, сказать, чтоб не забыть:
Позвольте нам своими счесться.
Хоть дальними, наследства не делить;
Не знали вы, а я подавно,
Спасибо научил двоюродный ваш брат;
Как вам доводится Настасья Николавна?

Скалозуб

Не знаю-с, виноват;
Мы с нею вместе не служили.

Фамусов

Сергей Сергеич, это вы ли!
Нет! я перед родней, где встретится, ползком;
Сыщу ее на дне морском.
При мне служащие чужие очень редки;
Всё больше сестрины, свояченицы детки;
Один Молчалин мне не свой,
И то затем, что деловой.
Как станешь представлять к крестишку ли, к местечку,
Ну как не порадеть родному человечку!..
Однако братец ваш мне друг и говорил,
Что вами выгод тьму по службе получил.

Скалозуб

В тринадцатом году мы отличались с братом 
В тридцатом егерском, а после в сорок пятом.

Фамусов

Да, счастье у кого есть эдакий сынок;
Имеет, кажется, в петличке орденок?

Скалозуб

За третье августа, засели мы в траншею:
Ему дан с бантом, мне на шею.

Фамусов

Любезный человек, и посмотреть - так хват;
Прекрасный человек двоюродный ваш брат.

Скалозуб

Но крепко набрался каких-то новых правил.
Чин следовал ему: он службу вдруг оставил,
В деревне книги стал читать.

Фамусов

Вот молодость!.. - читать!., а после хвать!..
Вы повели себя исправно,
Давно полковники, а служите недавно.

Скалозуб

Довольно счастлив я в товарищах моих,
Вакансии как раз открыты;
То старших выключат иных,
Другие, смотришь, перебиты.

Фамусов

Да, чем кого Господь поищет, вознесет!

Скалозуб

Бывает, моего счастливее везет,
У нас в пятнадцатой дивизии, не дале,
Об нашем хоть сказать бригадном генерале.

Фамусов

Помилуйте, а вам чего недостает?

Скалозуб

Не жалуюсь, не обходили,
Однако за полком два года поводили. -

Фамусов

В погонь ли за полком?
Зато, конечно, в чем другом
За вами далеко тянуться.

Скалозуб

Нет-с, старее меня по корпусу найдутся,
Я с восемьсот девятого служу;
Да, чтоб чины добыть, есть многие каналы;
Об них как истинный философ я сужу;
Мне только бы досталось в генералы.

Фамусов

И славно судите, дай Бог здоровье вам
И генеральский чин; а там
Зачем откладывать бы дальше,
Речь завести об генеральше?

Скалозуб

Жениться? я ничуть не прочь.

Фамусов

Что ж? у кого сестра, племянница есть, дочь;
В Москве ведь нет невестам перевода;
Чего? плодятся год от года;
А батюшка, признайтесь, что едва
Где сыщется столица, как Москва.

Скалозуб

Дистанции огромного размера.

Фамусов

Вкус, батюшка, отменная манера;
На всё свои законы есть:
Вот например у нас уж исстари ведется,
Что по отцу и сыну честь;
Будь плохенький, да если наберется
Душ тысячки две родовых,
Тот и жених.
Другой хоть прытче будь, надутый всяким чванством,
Пускай себе разумником слыви,
А в семью не включат.
На нас не подиви.
Ведь только здесь еще и дорожат дворянством.
Да это ли одно? возьмите вы хлеб-соль:
Кто хочет к нам пожаловать,- изволь;
Дверь отперта для званных и незванных,
Особенно из иностранных;
Хоть честный человек, хоть нет,
Для нас равнехонько, про всех готов обед.
Возьмите вы от головы до пяток,
На всех московских есть особый отпечаток.
Извольте посмотреть на нашу молодежь,
На юношей - сынков и внучат,
Журим мы их, а если разберешь,
В пятнадцать лет учителей научат!
А наши старички?? -
Как их возьмет задор,
Засудят об делах, что слово - приговор,
-Ведь столбовые всё, в ус никого не дуют;
И об правительстве иной раз так толкуют,
Что если б кто подслушал их... беда!
Не то, чтоб новизны вводили,- никогда,
Спаси нас Боже! Нет.
А придерутся 
К тому, к сему, а чаще ни к чему,
Поспорят, пошумят, и... разойдутся.
Прямые канцлеры в отставке - по уму!
Я вам скажу: знать время не приспело,
Но что без них не обойдется дело.
-А дамы? - сунься кто, попробуй, овладей;
Судьи всему, везде, над ними нет судей;
За картами когда восстанут общим бунтом,
Дай Бог терпение, ведь сам я был женат.
Скомандовать велите перед фрунтом!
Присутствовать пошлите их в Сенат!
Ирина Власьевна! Лукерья Алексеева!
Татьяна Юрьевна! Пульхерия Андревна!
А дочек кто видал, всяк голову повесь,
Его величество король был прусский здесь;
Дивился не путем московским он девицам,
Их благонравыо, а не лицам,
И точно, можно ли воспитаннее быть!
Умеют же себя принарядить
Тафтицей, бархатцем и дымкой,
Словечка в простоте не скажут, всё с ужимкой;
Французские романсы вам поют
И верхние выводят нотки,
К военным людям так и льнут,
А потому, что патриотки.
Решительно скажу: едва
Другая сыщется столица как Москва.

Скалозуб

По моему сужденью
Пожар способствовал ей много к украшенью.

Фамусов

Не поминайте нам, уж мало ли крехтят!
С тех пор дороги, тротуары,
Дома и всё на новый лад.

Чацкий

Дома новы, но предрассудки стары.
Порадуйтесь, не истребят
Ни годы их, ни моды, ни пожары.

Фамусов (Чацкому)

Эй, завяжи на память узелок;
Просил я помолчать, не велика услуга.

(Скалозубу.)

Позвольте, батюшка. Вот-с Чацкого, мне друга,
Андрея Ильича покойного сынок:
Не служит, то есть в том он пользы не находит,
Но захоти: так был бы деловой.
Жаль, очень жаль, он малый с головой;
И славно пишет, переводит.
Нельзя не пожалеть, что с эдаким умом...

Чацкий

Нельзя ли пожалеть об ком-нибудь другом?
И похвалы мне ваши досаждают.

Фамусов

Не я один, все также осуждают.

Чацкий

А судьи кто? - За древностию лет
К свободной жизни их вражда непримирима,
Сужденья черпают из забытых газет
Времен Очаковских и покоренья Крыма;
Всегда готовые к журьбе,
Поют всё песнь одну и ту же,
Не замечая об себе:
Что старее, то хуже.
Где? укажите нам, отечества отцы,
Которых мы должны принять за образцы?
Не эти ли, грабительством богаты?
Защиту от суда в друзьях нашли, в родстве,
Великолепные соорудя палаты,
Где разливаются в пирах и мотовстве,
И где не воскресят клиенты-иностранцы
Прошедшего житья подлейшие черты.
Да и кому в Москве не зажимали рты
Обеды, ужины и танцы?
Не тот ли, вы к кому меня еще с пелен,
Для замыслов каких-то непонятных,
Дитёй возили на поклон?
Тот Нестор негодяев знатных,
Толпою окруженный слуг;
Усердствуя, они в часы вина и драки
И честь и жизнь его не раз спасали: вдруг
На них он выменил борзые три собаки!!!
Или вон тот еще, который для затей
На крепостной балет согнал на многих фурах
От матерей, отцов отторженных детей?!
Сам погружен умом в Зефирах и в Амурах,
Заставил всю Москву дивиться их красе!
Но должников не согласил к отсрочке:
Амуры и Зефиры все
Распроданы поодиночке!!!
Вот те, которые дожили до седин!
Вот уважать кого должны мы на безлюдьи!
Вот наши строгие ценители и судьи!
Теперь пускай из нас один,
Из молодых людей, найдется: враг исканий,
Не требуя ни мест, ни повышенья в чин,
В науки он вперит ум, алчущий познаний;
Или в душе его сам Бог возбудит жар
К искусствам творческим, высоким и прекрасным,
-Они тотчас: разбой! пожар!
И прослывет у них мечтателем! опасным!!
-Мундир! один мундир! он в прежнем их быту
Когда-то укрывал, расшитый и красивый,
Их слабодушие, рассудка нищету;
И нам за ними в путь счастливый!
И в женах, дочерях к мундиру та же страсть!
Я сам к нему давно ль от нежности отрекся?!
Теперь уж в это мне ребячество не впасть;
Но кто б тогда за всеми не повлекся?
Когда из гвардии, иные от двора
Сюда на время приезжали:
Кричали женщины: ура!
И в воздух чепчики бросали!

Фамусов (про себя)

Уж втянет он меня в беду.

(Громко.)

Сергей Сергеич, я пойду 

И буду ждать вас в кабинете. (Уходит.)

[Оставшись вдвоем с Чацким, Скалозуб с похвалой отзывается о речи Чацкого, так как не понял в ней ничего. В этот момент в комнату вбегает возбужденная и испуганная Софья. Причина ее испуга в том, что Молчалин упал с лошади. Скалозуб уходит взгляну ть на событие, а Чацкий пытается помочь Софье, упавшей в обморок. Придя в себя, Софья гневно разговаривает с Чацким, позволившим себе пренебрежительный отзыв о Молчалине. Ее состояние наводит Чацкого на мысль о том, что Софья влюблена в Молчалина.

Молчалин и Скалозуб входят в комнату. Наблюдая за поведением Софьи, Чацкий утверждается в своих предположениях. В ответ на колкость Софьи он уходит. Софья приглашает Скалозуба на вечер, который будет у них в доме. После ухода Скалозуба она выговаривае т Молчалину за его неосторожность, но Лиза призывает ее быть осмотрительней и не давать повода для сплетен по поводу ее отношения к Молчалину. Молчалин тоже уговаривает ее быть осторожнее, так как откровенность может им повредить. Лиза советует своей бар ышне войти к отцу с беззаботным видом, чтобы рассеять возможные подозрения Скалозуба. Софья отправляется к отцу, а Молчалин, оставшись наедине с Лизой, начинает с ней заигрывать и открывает ей, что не любит Софью, а любит ее, Лизу. Он приглашает Лизу нав естить его и уходит.]

Действие III

[Чацкий ожидает Софью, чтобы добиться наконец от нее признания, кого она любит. Приходит Софья и в беседе с Чацким недвусмысленно дает понять ему, что она любит Молчалина. Но характеристика, которую она дает Молчалину, заставляет Чацкого усомнитьс я в том, что Софья его действительно любит, и заподозрить, что она только дразнит его, Чацкого. Софья уходит, появляется Молчалин, и Чацкий решает поговорить с ним, чтобы понять, как сумел он завоевать любовь Софьи. Но беседа с Молчал иным, который обнаруживает в разговоре черты приспособленца и лизоблюда, убеждает Чацкого в том, что Софья лишь смеялась над ним.

Между тем в дом Фамусова начинают съезжаться гости. Первой появляется молодая дама Наталья Дмитриевна Горич со своим мужем Платоном Михайловичем, который оказывается старым знакомым и сослуживцем Чацкого по полку.]

Явление 6

Чацкий, Наталья Дмитриевна, Платон Михайлович.

Наталья Дмитриевна 

Вот мой Платон Михаилыч.

Чацкий

Ба! Друг старый, мы давно знакомы, вот судьба!

Платон Михайлович 

Здорово, Чацкий, брат!

Чацкий

Платон любезный, славно. 
Похвальный лист тебе, ведешь себя исправно.

Платон Михайлович

Как видишь, брат: 
Московский житель и женат.

Чацкий

Забыт шум лагерный, товарищи и братья? Спокоен и ленив?

Платон Михайлович

Нет, есть-таки занятья: 
На флейте я твержу дуэт А-мольный...

Чацкий

Что твердил назад тому пять лет? 

Ну, постоянный вкус! в мужьях всего дороже.

Платон Михайлович

Брат, женишься, тогда меня вспомянь! 
От скуки будешь ты свистеть одно и то же.

Чацкий

От скуки! как? уж ты ей платишь дань?

Наталья Дмитриевна 

Платон Михайлыч мой к занятьям склонен разным,
Которых нет теперь; к ученьям и смотрам, 
К манежу... иногда скучает по утрам.

Чацкий

А кто, любезный друг, велит тебе быть праздным? 
В полк, эскадрон дадут. 
Ты обер или штаб?

Наталья Дмитриевна 

Платон Михайлыч мой здоровьем очень слаб.

Чацкий

Здоровьем слаб! Давно ли?

Наталья Дмитриевна

Всё рюматизм и головные боли.

Чацкий

Движенья более. 
В деревню, в теплый край. 
Будь чаще на коне. 
Деревня летом рай.

Наталья Дмитриевна

Платон Михайлыч город любит, 
Москву; за что в глуши он дни свои погубит!

Чацкий

Москву и город... Ты чудак! А помнишь прежнее?

Платон Михайлович

Да, брат, теперь не так...

Наталья Дмитриевна

Ох! мой дружочик! Здесь так свежо, что мочи нет, 
Ты распахнулся весь, и расстегнул жилет.

Платон Михайлович 

Теперь, брат, я не тот...

Наталья Дмитриевна

Послушайся разочек, 
Мой милый, застегнись скорей.

Платон Михайлович (хладнокровно) 

Сейчас.

Наталья Дмитриевна

Да отойди подальше от дверей, 
Сквозной там ветер дует сзади!

Платон Михайлович 

Теперь, брат, я не тот...

Наталья Дмитриевна

Мой ангел, Бога ради 
От двери дальше отойди.

Платон Михайлович (глаза к небу) 

Ах! Матушка!

Чацкий

Ну, Бог тебя суди; 
Уж точно стал не тот в короткое ты время;
Не в прошлом ли году, в конце, 
В полку тебя я знал? лишь утро: ногу в стремя
И носишься на борзом жеребце; 
Осенний ветер дуй, хоть спереди, хоть с тыла.

Платон Михайлович (со вздохом) 

Эх! братец! славное тогда житье-то было.

Явление 7

Те же, князь Тугоуховский и княгиня с шестью дочерьми.

Наталья Дмитриевна (тоненьким голоском) 

Князь Петр Ильич, княгиня, 
Боже мой! Княжна Зизи! Мими!

Громкие лобызания; потом усаживаются и осматривают одна другую с головы до ног.

Княгиня

Сс! - Кто это в углу, взошли мы, поклонился?

Наталья Дмитриевна

Приезжий Чацкий.

Княгиня

От-став-ной?

Наталья Дмитриевна 

Да, путешествовал, недавно воротился.

Княгиня

И хо-лос-той?

Наталья Дмитриевна 

Да, не женат.

Княгиня

Князь, князь, сюда.
Живее.

Князь (к ней оборачивает слуховую трубку) 

О! хм!

Княгиня

К нам на вечер, в четверг, проси

скорее Натальи Дмитревны знакомого: вон он!

Князь

И-хм!

(Оправляется, вьется около Чацкого и покашливает.)

Княгиня

Вот то-то детки;
Им бал, а батюшка таскайся на поклон; 
Танцовщики ужасно стали редки!.. 
Он камер-юнкер?

Наталья Дмитриевна

Нет. 

Княгиня

Богат?

Наталья Дмитриевна 

О! нет!

Княгиня (громко, что есть мочи)

Князь, князь! Назад!

Явление 8

Те же и графини Хрюмины: бабушка и внучка.

Графиня - внучка

Ах! grand'maman! Ну, кто так рано приезжает?
Мы первые! 

(Пропадает в боковую комнату.)

Княгиня

Вот нас честит!
Вот первая, и нас за никого считает! 
Зла, в девках целый век, уж Бог ее простит.

Графиня внучка (вернувшись, направляет на Чацкого двойной лорнет)

Мсьё Чацкий! вы в Москве! как были,
всё такие?

Чацкий

На что меняться мне?

Графиня внучка

Вернулись холостые?

Чацкий

На ком жениться мне?

Графиня внучка

В чужих краях на ком? 
О! наших тьма без дальних справок 
Там женятся, и нас дарят родством 
С искусницами модных лавок.

Чацкий

Несчастные! должны ль упреки несть 
От подражательниц модисткам? 
За то, что смели предпочесть 
Оригиналы спискам?

Явление 10

Те же и Хлёстова.

Хлёстова

Легко ли в шестьдесят пять лет 
Тащиться мне к тебе, племянница, мученье! 
Час битый ехала с Покровки, силы нет;
Ночь - света преставленье! 
От скуки я взяла с собой Арапку-девку да собачку. 
Вели их накормить ужо, дружочек мой;
От ужина сошли подачку. Княгиня, здравствуйте! (Села.)

Ну, Софьюшка, мой друг, 
Какая у меня арапка для услуг, 
Курчавая! горбом лопатки! 
Сердитая! все кошачьи ухватки! 
Да как черна! да как страшна! 
Ведь создал же Господь такое племя!
Чорт сущий, в девичей она; 
Позвать ли?

София

Нет-с; в другое время. Хлёстова
Представь: их как зверей выводят напоказ... 
Я слышала, там... город есть турецкий... 
А знаешь ли, кто мне припас? 
Антон Антоныч Загорецкий. 

Загорецкий выставляется вперед. 

Лгунишка он, картежник, вор.

Загорецкий исчезает. 

Я от него было и двери на запор; 
Да мастер услужить: мне и сестре Прасковье 
Двоих арапченков на ярмонке достал; 
Купил, он говорит, чай в карты сплутовал; 
А мне подарочек, дай Бог ему здоровье!

Чацкий (с хохотом Платону Михайловичу) 

Не поздоровится от эдаких похвал, 
И Загорецкий сам не выдержал, пропал.

Хлёстова

Кто этот весельчак? Из звания какого?

София

Вон этот? Чацкий.

Хлёстова

Ну? а что нашел смешного? Чему он рад? Какой тут смех? 
Над старостью смеяться грех. 
Я помню, ты дитёй с ним часто танцевала, 
Я за уши его дирала, только мало.

Явление 13

Чацкий, София и несколько посторонних, которые в продолжение сцены расходятся.

Чацкий

Ну! тучу разогнал... 

София

Нельзя ль не продолжать?

Чацкий

Чем вас я напугал?
За то, что он смягчил разгневанную гостью, 
Хотел я похвалить.

София

А кончили бы злостью.

Чацкий

Сказать вам, что я думал? Вот: 
Старушки все - народ сердитый; 
Не худо, чтоб при них услужник знаменитый
Тут был, как громовой отвод. Молчалин! - 
Кто другой так мирно все уладит!
Там моську вовремя погладит, 
Тут в пору карточку вотрет, 
В нем Загорецкий не умрет!.. 
Вы давиче его мне исчисляли свойства, 
Но многие забыли? - Да?

(Уходит.)

Явление 14

София, потом Г. Н.

София (про себя)

Ах! этот человек всегда 
Причиной мне ужасного расстройства! 
Унизить рад, кольнуть; завистлив, горд и зол!

Г.Н. (подходит) 

Вы в размышленьи.

София

Об Чацком.

Г.Н. 

Как его нашли, по возвращеньи?

София

Он не в своем уме.

Г. Н.

Ужли с ума сошел?

София (помолчавши) 

Не то, чтобы совсем...

Г.Н.

Однако есть приметы?

София (смотрит на него пристально) 

Мне кажется.

Г.Н.

Как можно в эти леты!

София

Как быть!

(В сторону.)

Готов он верить!
А, Чацкий! любите вы всех в шуты рядить, 
Угодно ль на себе примерить? (Уходит.)

Явление 15

Г. Н., потом г. Д.

Г.Н.

С ума сошел!.. Ей кажется, вот на! 
Недаром? Стало быть... с чего б взяла она! 
Ты слышал?

Г. Д. 

Что?

Г.Н.

Об Чацком? Г. Д.

Что такое? Г.Н. С ума сошел!

Г. Д.

Пустое. Г.Н. Не я сказал, другие говорят.

Г. Д. А ты расславить это рад?

Г.Н.

Пойду, осведомлюсь; чай, кто-нибудь да знает. (Уходит.)

Явление 16

Г. Д., потом 3агорецкий.

Г. Д.

Верь болтуну!
Услышит вздор, и тотчас повторяет! 
Ты знаешь ли об Чацком?

Загорецкий

Ну?

Г.Д.

С ума сошел!

Загорецкий

А! знаю, помню, слышал. 
Как мне не знать? примерный случай вышел;
Его в безумные упрятал дядя-плут; 
Схватили, в желтый дом, и на цепь посадили.

Г.Д.

Помилуй, он сейчас здесь в комнате был, тут.

Загорецкий

Так с цепи, стало быть, спустили.

Г.Д. 

Ну, милый друг, с тобой не надобно газет,
Пойду-ка я, расправлю крылья, 
У всех повыспрошу; однако чур! секрет.

Явление 17

Загорецкий, потом графиня внучка.

Загорецкий

Который Чацкий тут? - 
Известная фамилья. 
С каким-то Чацким я когда-то был знаком. -
Вы слышали об нем?

Графиня внучка

Об ком?

Загорецкий

Об Чацком, он сейчас здесь в комнате был.

Графиня внучка

Знаю. Я говорила с ним.

Загорецкий

Так я вас поздравляю: 
Он сумасшедший...

Графиня внучка

Что? 

Загорецкий

Да, он сошел с ума! 

Графиня внучка

Представьте, я заметила сама; 

И хоть пари держать, со мной в одно вы слово.

Явление 18

Те же и графиня бабушка.

Графиня внучка 

Ah! grand'maman, вот чудеса! вот ново!
Вы не слыхали здешних бед? 
Послушайте. Вот прелести! вот мило!..

Графиня бабушка 

Мой труг, мне уши залошило; 
Скашы шжромче...

Графиня внучка

Время нет!
II vous dira toute l'histoire...
Пойду, спрошу...

(Уходит.)

Явление 19

Загорецкий, графиня бабушка.

Графиня бабушка 

Что? что? уж нет ли здесь пошара?

Загорецкий

Нет, Чацкий произвел всю эту кутерьму.

Графиня бабушка

Как, Чацкого? Кто свел в тюрьму?

Загорецкий

В горах изранен в лоб, сошел с ума от раны.

Графиня бабушка 

Что? к фармазонам в клоб? 
Пошел он в пусурманы!

Загорецкий

Ее не вразумишь.

(Уходит.) 

Графиня бабушка

Антон Антоныч! ах! 
И он пешят, все в страхе, впопыхах.

Явление 20

Графиня бабушка и князь Тугоуховский.

Графиня бабушка 

Князь, князь! ох, этот князь, по палам, сам чуть тпышит!

Князь, слышали?

Князь

А! хм?

Графиня бабушка

Он ничего не слышит! 
Хоть, мошет, видели, здесь полицмейстер пыл?

Князь 

Э-хм?

Графиня бабушка 

В тюрьму-та, князь, кто Чацкого схватил?

Князь

И-хм?

Графиня бабушка

Тесак ему, да ранец, В солтгаты! 
Шутка ли! переменил закон!

Князь 

У-хм?

Графиня бабушка

Да!., в гаусурманах он! 
Ах! окаянный волтерьянец! 
Что? а? глух, мой отец; достаньте свой рошок. 
Ох! глухота польшой порок.

Явление 21

Те же и Хлёстов а, София, Молчалин, Платон Михайлович, Наталья Дмитриевна, графиня внучка, княгиня с дочерьми, Загорецкий, Скалозуб, потом Фамусов и многие другие.

Хлёстова

С ума сошел! прошу покорно!
Да невзначай! да как проворно! 
Ты, Софья, слышала?

Платон Михайлович

Кто первый разгласил?

Наталья Дмитриевна 

Ах, друг мой, все!

Платон Михайлович

Ну, все, так верить поневоле. 
А мне сомнительно.

Фамусов (входя)

О чем? о Чацком, что ли? 
Чего сомнительно? 
Я первый, я открыл!
Давно дивлюсь я, как никто его не свяжет! 
Попробуй о властях, и невесть что наскажет! 
Чуть низко поклонись, согнись-ка кто кольцом,
Хоть пред монаршиим лицом,
Так назовет он подлецом!..

Хлёстова

Туда же, из смешливых; 
Сказала что-то я: он начал хохотать.

Молчалин

Мне отсоветовал в Москве служить в Архивах.

Графиня внучка 

Меня модисткою изволил величать!

Наталья Дмитриевна 

А мужу моему совет дал жить в деревне.

Загорецкий

Безумный по всему.

Графиня внучка 

Я видела из глаз.

Фамусов

По матери пошел, по Анне Алексееве; 
Покойница с ума сходила восемь раз.

Хлёстова

На свете дивные бывают приключенья!
В его лета с ума спрыгнул! Чай, пил не по летам.

Княгиня

О! верно... 

Графиня внучка

Без сомненья.

Хлёстова

Шампанское стаканами тянул.

Наталья Дмитриевна

Бутылками-с, и пребольшими.

Загорецкий (с жаром) 

Нет-с, бочками сороковыми.

Фамусов

Ну вот! великая беда,
Что выпьет лишнее мужчина! 
Ученье - вот чума, ученость - вот причина,
Что нынче, пуще, чем когда, 
Безумных развелось людей, и дел, и мнений.

Хлёстова

И впрямь с ума сойдешь от этих, от одних 
От пансионов, школ, лицеев, как бишь их; 
Да от ланкартачных взаимных обучений.

Княгиня

Нет, в Петербурге институт 
Педагогический, так, кажется, зовут: 
Там упражняются в расколах и в безверьи, 
Профессоры!! у них учился наш родня, 
И вышел! хоть сейчас в аптеку, в подмастерьи. 
От женщин бегает, и даже от меня! 
Чинов не хочет знать! 
Он химик, он ботаник,
Князь Федор, мой племянник.

Скалозуб

Я вас обрадую: всеобщая молва, 
Что есть проект насчет лицеев, школ, гимназий;
Там будут лишь учить по-нашему: раз, два; 
А книги сохранят так: для больших оказий.

Фамусов

Сергей Сергеич, нет! 
Уж коли зло пресечь: 
Забрать все книги бы, да сжечь.

Загорецкий

Нет-с, книги книгам рознь. 
А если б, между нами,
Был ценсором назначен я, 
На басни бы налег; ох! басни смерть моя! 
Насмешки вечные над львами! над орлами!
Кто что ни говори: Хотя животные, а все-таки цари.

Хлёстова

Отцы мои, уж кто в уме расстроен, 
Так все равно, от книг ли, от питья ль,
А Чацкого мне жаль.
По-христиански так, он жалости достоин, 
Был острый человек, имел душ сотни три.

Фамусов

Четыре.

Хлёстова

Три,сударь.

Фамусов

Четыреста. 

Хлёстова

Нет! триста.

Фамусов

В моем календаре...

Хлёстова

Всё врут календари.

Фамусов

Как раз четыреста, ох! спорить голосиста!

Хлёстова

Нет! триста, уж чужих имений мне не знать!

Фамусов

Четыреста, прошу понять.

Хлёстова

Нет! триста, триста, триста.

Явление 22

Те же все и Чацкий.

Наталья Дмитриевна 

Вот он.

Графиня внучка 

Шш!

Все

Шш!

(Пятятся от него в противную сторону.) 

Хлёстова

Ну как с безумных глаз 
Затеет драться он, потребует к разделке!

Фамусов

О Господи! помилуй грешных нас!

(Опасливо.)

Любезнейший! Ты не в своей тарелке. 
С дороги нужен сон. Дай пульс. Ты нездоров.

Чацкий

Да, мочи нет: мильон терзаний 
Груди от дружеских тисков, 
Ногам от шарканья, ушам от восклицаний, 
А пуще голове от всяких пустяков.

(Подходит к Софье.)

Душа здесь у меня каким-то горем сжата, 
И в многолюдстве я потерян, сам не свой. 
Нет! недоволен я Москвой.

Хлёстова

Москва вишь виновата.

Фамусов

Подальше от него.

(Делает знаки Софии.)

Гм, Софья! - Не глядит!

София

(Чацкому) Скажите, что вас так гневит?

Чацкий

В той комнате незначащая встреча: 
Французик из Бордо, надсаживая грудь,
Собрал вокруг себя род веча 
И сказывал, как снаряжался в путь 
В Россию, к варварам, со страхом и слезами; 
Приехал, и нашел, что ласкам нет конца; 
Ни звука русского, ни русского лица 
Не встретил: будто бы в отечестве, с друзьями;
Своя провинция. - 
Посмотришь, вечерком 
Он чувствует себя здесь маленьким царьком; 
Такой же толк у дам, такие же наряды... 
Он рад, но мы не рады.
Умолк. И тут со всех сторон
Тоска, и оханье, и стон: 
Ах! Франция! Нет в мире лучше края!
Решили две княжны, сестрицы, повторяя 
Урок, который им из детства натвержен.
Куда деваться от княжен!
Я одаль воссылал желанья
Смиренные, однако вслух, 
Чтоб истребил Господь нечистый этот дух 
Пустого, рабского, слепого подражанья; 
Чтоб искру заронил он в ком-нибудь с душой,
Кто мог бы словом и примером 
Нас удержать, как крепкою возжой, 
От жалкой тошноты по стороне чужой. 
Пускай меня объявят старовером, 
Но хуже для меня наш Север во сто крат 
С тех пор, как отдал все в обмен, на новый лад,
И нравы, и язык, и старину святую, 
И величавую одежду на другую
По шутовскому образцу: 
Хвост сзади, спереди какой-то чудный выем, 
Рассудку вопреки, наперекор стихиям; 
Движенья связаны, и не краса лицу; 
Смешные, бритые, седые подбородки! 
Как платья, волосы, так и умы коротки!.. 
Ах! если рождены мы всё перенимать, 
Хоть у китайцев бы нам несколько занять 
Премудрого у них незнанья иноземцев;
Воскреснем ли когда от чужевластья мод?
Чтоб умный, бодрый наш народ 
Хотя по языку нас не считал за немцев. 
Как европейское поставить в параллель
С национальным, странно что-то! 
Ну как перевести мадам и мадмуазель? 
Ужли сударыня? - забормотал мне кто-то... 
Вообразите, тут у всех 
На мой же счет поднялся смех. 
«Сударыня! Ха! xa! xa! ха! прекрасно! 
Сударыня! Ха! ха! ха! ха! ужасно!!» 
Я, рассердясь и жизнь кляня, 
Готовил им ответ громовый; 
Но все оставили меня. 
-Вот случай вам со мною, он не новый; 
Москва и Петербург, во всей России то, 
Что человек из города Бордо; 
Лишь рот открыл, имеет счастье 
Во всех княжен вселять участье; 
И в Петербурге и в Москве, 
Кто недруг выписных лиц, вычур, слов кудрявых,
В чьей, по несчастью, голове 
Пять, шесть найдется мыслей здравых, 
И он осмелится их гласно объявлять, 
Глядь...

Оглядывается, все в вальсе кружатся с величайшим усердием. 

Старики разбрелись к карточным столам.

Конец III действия

Действие IV

[Разъезд гостей из дома Фамусова. Уезжает недовольная графиня внучка вместе с бабушкой, уезжают Платон Михайлович с Натальей Дмитриевной, собирается уезжать Чацкий, но в это время появляется новый гость - Репетилов. Он рассказывает Чацкому о тайно м обществе, членом которого он является, но Чацкий относится к нему и к этому обществу скептически. Репетилов приглашает Чацкого посетить заседание этого секретного общества, рассказывает о его членах. В этот момент в сенях появляется Скалозуб, и Репетил ов начинает уговаривать Скалозуба ехать с ним, но Скалозуб уезжает, а на его место заступает Загорецкий и спрашивает Репетилова, какого мнения придерживается он о Чацком. Репетилов вначале отказывается верить сообщению о сумасшествии Чацкого, но его убеж дают собравшиеся в сенях Тугоуховские, Хлёстова и другие. Репетилов уезжает вместе с последними гостями. В сенях вновь появляется Чацкий. Он поражен открывшимся обстоятельством. В этот момент входит Софья. Она не видит Чацкого и окликает Молчалина и тут же скрывается в своей комнате. Чацкий догадывается, что у Софьи назначено свидание с Молчалиным, и решает испить чашу страданий до дна.

Входит Лиза, стучится в комнату Молчалина и приглашает его от имени Софьи. Молчалин начинает изливаться в любезностях к Лизе. Это слышит вышедшая из своей комнаты Софья и спрятавшийся за колонной Чацкий. Молчалин хочет обнять Лизу, и в этот момент его окликает разгневанная и оскорбленная Софья. Молчалин бросается перед ней на колени и пытается вымолить прощение, но Софья непреклонна и требует, чтобы Молчалин покинул этот дом, иначе она грозит рассказать все отцу. Она радуется, что все это произошло б ез свидетелей, особенно без Чацкого.

И в этот момент Чацкий выходит из-за колонны, где он все это время прятался. Софья пугается, а Чацкий обращается к ней со словами упрека за то, кому в жертву он был принесен. Софья раскаивается и готова винить во всем происшедшем себя.]

Краткая хроника жизни и творчества

1795, 4 января

В Москве у Сергея Ивановича Грибоедова и жены его Настасьи Федоровны родился сын Александр. Первоначальное воспитание Грибоедов получил дома. В 1802 г. он был определен в Московский университетский Благородный пансион, где учился до конца 1805 г.< /P>

1806, 30 января

Грибоедов поступает в Московский университет на словесное отделение философского факультета.

1808

Грибоедов получает степень кандидата словесных наук и переходит на этикополитическое (юридическое) отделение философского факультета.

1810

Грибоедов получает степень кандидата прав, но снова остается в университете для изучения математики и естественных наук.

1812, 26 июля

Грибоедов поступает добровольцем в армию, его зачисляют корнетом в Московский гусарский полк, а затем переводят в Иркутский гусарский полк.

1813, сентябрь

Грибоедов зачислен адъютантом командира резервного кавалерийского корпуса генерала А. С. Кологривова. Знакомство с С. Н. Бегичевым и А. А. Шаховским.

1814

Первые выступления Грибоедова в печати.

1818, середина июля

Грибоедов назначен секретарем русской дипломатической миссии в Персии.

1823, 19 февраля

Назначен чиновником «по дипломатической части» при А.П. Ермолове.

5 марта

Грибоедов получает длительный отпуск в Москву и Петербург.

Конец марта

Приезжает в Москву и привозит с собой первый и второй акты «Горя от ума» в первоначальной редакции.

29 июля

Уезжает в тульское имение С. Н. Бегичева, где работает над третьим и четвертым актами «Горя от ума».

1824, лето и осень

Знакомство с П. М. Карамзиным, И. А. Крыловым, Н. И. Гнедичем, А. А. Бестужевым, К. Ф. Рылеевым.

Обработка «Горя от ума» и хлопоты о продвижении комедии в печать и на сцену в цензуре.

15 декабря

Грибоедов принят в Общество любителей российской словесности.

1825, конец мая

Грибоедов уезжает из Петербурга на юг.

26 декабря

Следственный комитет по делу декабристов выносит постановление об аресте Грибоедова.

1826, 22 января

Грибоедов арестован в крепости Грозной.

15 марта

Допрос Грибоедова в Комитете по делу декабристов в Петербурге.

2 июня

Грибоедов освобожден из-под ареста.

16 июля

Начинается русско-персидская война.

1827, 4 апреля

Грибоедову предписано принять дела по дипломатическим сношениям с Турцией и Персией.

21 ноября

При участии Грибоедова в Дей-Каргане заключена мирная конвенция с Персией.

1828, 10 февраля

Подписан Туркманчайский мирный договор с Персией, в заключении которого Грибоедов принимал непосредственное участие.

15 апреля

Грибоедов назначен министром-резидентом (посланником) в Персию.

22 августа

Женитьба Грибоедова на Нине Александровне Чавчавадзе.

1829, 30 января

Разгром русского посольства в Тегеране. Убийство Грибоедова.

18 июля

Похороны Грибоедова в Тифлисе в ограде монастырской церкви св. Давида на горе Мтацмин-да.

Творческая история комедии «Горе от ума»

О начале работы Грибоедова над комедией «Горе от ума» существуют разные свидетельства его современников. Наиболее авторитетным представляется воспоминание одного из ближайших друзей драматурга, С. Н. Бегичева , который писал: «...известно мне, что план этой комедии был сделан у него еще в Петербурге 1816 г., и даже написаны были несколько сцен; но не знаю, в Персии или в Грузии, Грибоедов во многом изменил его и уничтожил некоторые действующие лица, а между п рочим жену Фамусова, сентиментальную модницу и аристократку московскую (тогда еще поддельная чувствительность была несколько в ходу у московских дам), и вместе с этим выкинуты и написанные уже сцены». Близкий друг Грибоедова Булгарин вспоминал: «Будучи в Персии в 1821 г., Грибоедов мечтал о Петербурге, о Москве, о своих друзьях, родных, знакомых, о театре, который он любил страстно, и об артистах. Он лег спать в киоске, в саду, и видел сон, представивший ему любезное отечество, со всем, что осталось в ней милого для сердца. Ему снилось, что он в кругу друзей рассказывает о плане комедии, будто им написанной, и даже читает некоторые места из оной. Пробудившись, Грибоедов берет карандаш, бежи т в сад и в ту же ночь начертывает план «Горя от ума» и сочиняет несколько сцен первого акта».

Письмо Грибоедова, написанное им 17 ноября 1820 г. в Тавризе, подтверждает рассказ Булгарина: «Вхожу в дом, в нем праздничный вечер; я в этом доме не бывал прежде. Хозяин и хозяйка, Поль с женою, меня принимают в двери. Пробегаю первый зал и еще неско лько других. Везде освещение; то тесно между людьми, то просторно. Попадаются многие лица, одно как будто моего дяди, другие тоже знакомые; дохожу до последней комнаты, толпа народу, кто за ужином, кто за разговором; вы там же сидели в углу, наклонившись к кому-то, шептали, и ваша возле вас. Необыкновенно приятное чувство и не новое, а по воспоминанию мелькнуло во мне, я повернулся и еще куда-то пошел, где-то был, воротился; вы из той же комнаты выходите ко мне навстречу. Первое ваше слово: вы ли это А. С.? как переменились! Узнать нельзя. Пойдемте со мною; увлекли далеко от посторонних в уединенную, длинную, боковую комнату, к широкому окошку, головой приклонились к моей щеке, щека у меня разгорелась, и подивитесь! вам труда стоило, нагибались, чтобы коснуться моего лица, а я, кажется, всегда был выше вас гораздо. Но во сне величины искажаются, а все это сон, не забудьте.

Тут вы долго ко мне приставали с вопросами, написал ли я что-нибудь для вас? - Вынудили у меня признание, что я давно отшатнулся, отложился от всякого письма, охоты нет, ума нет -вы досадовали. - Дайте мне обещание, что напишете. - Что же вам угодно? - Сами знаете. -Когда же должно быть готово? - Через год непременно. - Обязываюсь. - Через год, клятву дайте... И я дал ее с трепетом. В эту минуту малорослый человек, в близком от нас рассто янии, но которого я, давно слепой, не довидел, внятно произнес эти слова: лень губит всякий талант... А вы, обернясь к человеку: посмотрите, кто здесь?.. Он поднял голову, ахнул, с визгом бро сился ко мне на шею... дружески меня душит... Катенин!.. Я пробудился.

Хотелось опять позабыться тем же приятным сном. Не мог. Встав, вышел освежиться. Чудное небо! Нигде звезды не светят так ярко, как в этой скучной Персии! Муэдзин с высоты минара звонким голосом возвещал ранний час молитвы (ч. пополуночи), ему вторили со всех мечетей, наконец ветер подул сильнее, ночная стужа развеяла мое беспамятство, затеплил свечку в моей храмине, сажусь писать, и живо помню мое обещание; во сне дано, наяву исполнится ».

В конце 1821 г. Грибоедов попадает в Тифлис на службу «по дипломатической части» при генерале А. П. Ермолове. Здесь, по-видимому, складывается у него план комедии, здесь же были написаны первые два акта.

В начале 1823 г. Грибоедов получает длительный отпуск и приезжает в Москву. О первом впечатлении от комедии рассказал в своих воспоминаниях С. Н. Бегичев: «Из комедии его «Горе от ума» написаны были только два действия. Он прочел мне их, на первый акт я сделал ему некоторые замечания, он спорил, и даже показалось мне, что принял их нехорошо. На другой день приехал я к нему рано и застал его только что вставшим с постели: он неодетый сидел против растопленной печи и бросал в нее свой первый акт по лис ту. Я закричал: «Послушай, что ты делаешь?!!» - «Я обдумал, - отвечал он, - ты вчера говорил мне правду, но не беспокойся: все уже готово в моей голове». И через неделю первый акт уже был написан».

В автографе ранней редакции комедии действительно отсутствуют страницы, на которых содержалось несколько сцен первого акта. Очевидно, Грибоедов согласился с замечаниями Бегичева. Свежие московские впечатления позволили ему развернуть новые картины в с воей комедии.

В конце июля 1823 г. Грибоедов уехал в имение Бегичева, где закончил работу над двумя последними актами «Горя от ума». В это же время комедия получила и свое окончательное название вместо первоначального «Горе уму».

В июне 1824 г. Грибоедов, уезжая в Петербург, оставляет рукопись комедии Бегичеву, но берет с собой копию, составившую впоследствии основу окончательной редакции произведения. Из Петербурга он пишет Бегичеву: «Кстати, прошу тебя моего манускрипта нико му не читать и предать его огню, коли решишься: он так несовершенен, так нечист; представь себе, что с лишком восемьдесят стихов, или лучше сказать, рифм переменил, теперь гладко, как стекло. Кроме того, на дороге мне пришло в голову приделать новую развязку; я ее вставил между сценою Чацкого, когда он увидел свою негодяйку со свечою над лестницею, и перед тем, как ему обличить е е; живая, быстрая вещь, стихи искрами посыпались, в самый день моего приезда, и в этом виде читал я ее Крылову, Жандру, Хмельницкому, Шаховскому, Гречу и Булгарину, Колосовой, Каратыгину...»

Вариант рукописи, оставленный Грибоедовым Бегичеву, уцелел и в настоящее время хранится в Отделе письменных источников Государственного исторического музея в Москве.

В процессе чтений комедии друзьям и знакомым Грибоедов постоянно совершенствует текст произведения, устраняя погрешности стиля, меняя выражения и обороты.

О дальнейшей судьбе рукописи «Горя от ума» нам известно из рассказа одного из друзей Грибоедова, А. А. Жандра: «Когда Грибоедов приехал в Петербург и в уме своем переделал свою комедию, он написал такие ужасные брульоны (от франц. brouillon - черно вик), что разобраться было невозможно. Видя, что гениальнейшее создание чуть не гибнет, я у него выпросил его полулисты. Он их отдал с совершенною беспечностью. У меня была под руками целая канцелярия; она списала «Горе от ума» и обогатилась, потому что требовали множество списков. Главный список, поправленный рукою самого Грибоедова, находится у меня».

Первоначально Грибоедов надеялся провести свою комедию в печать и на сцену, но, видимо, к середине октября эти надежды растаяли, и Грибоедов сам стал поощрять распространение рукописных копий, которых было, как считают исследователи, около 40 тысяч. Э то свидетельствует о громадной популярности «Горя от ума», если иметь в виду, что обычный тираж книг в то время был 1200 и 2400 экземпляров. Конечно, такая популярность объясняется не столько портретностью и карикатурностью персонажей комедии, сколько ее политической и социально-философской злободневностью. Об этом свидетельствует такой выразительный факт: приехав в январе 1825 г. к ссыльному Пушкину в Михайловское всего на один день, Пущин привез с собой список «Горя от ума», чтобы прочитать комедию оп альному другу.

Один из списков комедии попал к другу Грибоедова, поэту и литературному критику, близкому к декабристам, П. А. Катенину, который высказал в письме к автору критические замечания. Письмо Катенина до нас не дошло, но зато сохранился ответ Грибоедова, на писанный в январе 1825 г., позволяющий получить наглядные представления о творческих принципах драматурга: «Ты находишь главную погрешность в плане: мне кажется, что он прост и ясен по цели и исполнению; девушка сама не глупая предпочитает дурака умному человеку (не потому, чтобы ум у нас грешных был обыкновенен, нет! и в моей комедии 25 глупцов на одного здравомыслящего человека); и этот человек разумеется в противуречии с обществом, его окружающим, его никто не понимает, никто простить не хочет, зачем он немножко повыше прочих, сначала он весел, и это порок: «Шутить и век шутить, как вас на это станет!» Слегка перебирает странности прежних знакомых, что же делать, коли нет в них благороднейшей заметной черты! Его насмешки неязвительны, покуда его не взбесить, но все-таки: «Не человек! змея!», а после, когда вмешивается личность, «наших затронули», предается анафеме: «Унизить рад, кольнуть, завистлив! горд и зол!» Не терпит подлости: «ах! Боже мой, он карбонари». Кто-то со злости выдумал об нем, что он сумасшедший, никто не поверил, и все повторяют, голос общего недоброхотства и до него доходит, притом и нелюбовь к нему той девушки, для которой единственно он явился в Москву, ему соверше нно объясняется, он ей и всем наплевал в глаза и был таков. Ферзь тоже разочарована насчет своего сахара медовича. Что же может быть полнее этого? «Сцены связаны произвольно». Так же, как в н атуре всяких событий, мелких и важных: чем внезапнее, тем более завлекает в любопытство. Пишу для подобных себе, а я, когда по первой сцене угадываю десятую: раззеваюсь и вон бегу из театра. «Характеры портретны». Да! и я, коли не имею таланта Мольера, то по крайней мере чистосердечнее его; портреты и только портреты входят в состав комедии и трагедии, в них, однако, есть черты, свойственные многим другим лицам, а иные - всему роду человечес кому настолько, насколько каждый человек похож на своих двуногих собратий. Карикатур ненавижу, в моей картине ни одной не найдешь. Вот моя поэтика; ты волен просветить меня, и коли лучше что выдумаешь, я позаймусь от тебя с благодарностью. Вообще я ни пе ред кем не таился и сколько раз повторяю (свидетельствуюсь Жандром, Шаховским, Гречем, Булгариным etc., etc.), что тебе обязан зрелостию, объемом и даже оригинальностию моего дарования, если оно есть во мне. Одно прибавлю о характерах Мольера: Мещанин во дворянстве, Мнимый больной - портреты, и превосходные; Скупец - антропос собственной фабрики, и несносен.

«Дарования больше, нежели искусства». Самая лестная похвала, которую ты мог мне сказать, не знаю, стою ли ее? Искусство в том только и состоит, чтоб подделываться под дарование, а в ком более вытверженного, приобретенного потом и сидением, искусства у гождать теоретикам, то есть делать глупости, в ком, говорю я, более способности удовлетворять школьным требованиям, условиям, привычкам, бабушкиным преданиям, нежели собственной творческой силы, - тот, если художник, разбей свою палитру и кисть, резец ил и перо свое брось за окошко; знаю, что всякое ремесло имеет свои хитрости, но чем их менее, тем спорее дело, и не лучше ли вовсе без хитростей? nugae difficilis (лат. - замысловатые пустяки). Я как живу, так и пишу свободно и свободно».

Когда надежды на публикацию комедии целиком развеялись, Грибоедов отдал отрывки из нее в альманах «Русская Талия», в котором были напечатаны с цензурными сокращениями и исправлениями 7-10 явления первого действия и третье действие. Альманах этот вышел из печати 15 декабря 1824 г.

Появление комедии даже в таком урезанном и искаженном виде вызвало бурную полемику в печати, причем критики разделились на два лагеря: ниспровергателей комедии, раздраженных сатирической картиной нравов, и почитателей ее, увидевших в произведении Гриб оедова правдивую картину современной российской действительности.

В 1825 г. была предпринята и первая попытка постановки комедии на учебной сцене театрального училища в Петербурге. Об этом вспоминал знаменитый актер П. А. Каратыгин: «Мы с Григорьевым предложили Александру Сергеевичу разыграть «Горе от ума» на нашем школьном театре, и он был в восхищении от нашего предложения... мы живо принялись за дело; в несколько дней расписали роли, в неделю их выучили, и дело пошло на лад. Сам Грибоедов приезжал к нам на репетиции и очень усердно учил нас... Надо было видеть, с каким простодушным удовольствием он потирал себе руки, видя свое «Горе от ума» на нашем ребяческом театре... На одну из репетиций он привел с собой А. Бестужева и Вильгельма Кюхельбекера - и те тоже нас похвалили... Наконец, комедия была уже совсем при готовлена, на следующий день назначен был спектакль... но, увы! все наши хлопоты и надежды лопнули, как мыльный пузырь! Накануне самого представления, на самой последней репетиции, является к нам инспектор Бок и объявляет нам грозный фирман графа Милорад овича (который имел тогда главное начальство над императорскими театрами и которому кто-то донес о ваших затеях), чтоб мы не смели так либеральничать и что пьесу, не одобренную цензурой, нельзя позволить играть в театральном училище». Так окончилась эта попытка.

Перед последним отъездом из Петербурга в 1828 г. Грибоедов на списке «Горя от ума», который принадлежал Булгарину, сделал надпись: «Горе мое поручаю Булгарину...» Видимо, он надеялся, что тому удастся пробить комедию в печать. Но этим надеждам не сужд ено было сбыться. Первое отдельное издание «Горя от ума» появилось уже после гибели Грибоедова, в 1833 г., а полное, не искаженное цензурой издание вышло только в 1862 г.

Анализ текста

Третье действие как кульминация основного конфликта

В первой четверти XIX в. одной из основных сюжетных комедийных схем была история борьбы двух претендентов на руку одной девушки, причем один из них, пользующийся благосклонностью родителей девушки, как правило, оказывался персонажем отрицательным, наделенным какими-либо пороками, зато другой добивался любви своей избранницы не за счет светского положения, богатства и т. п., а исключительно за счет собственных душевных качеств. Демонст рация его морального превосходства над щеголем и вертопрахом приводила к тому, что симпатии родителей также переходили на его сторону. В итоге добродетель торжествовала, а порок изгонялся. Именно так и начинается «Горе от ума», причем место традиционного отрицательного персонажа в сюжете вначале занимает Чацкий, а место традиционного положительного - Молчалин.

На этом и строит Грибоедов эффект новизны, который должен был ярче подчеркнуть мировоззренческое, идеологическое и политическое содержание его комедии. Уже во втором действии «Горя от ума» на первый план выдвигается конфликт Чацкого с московским общес твом. Содержание его составляет резкое расхождение во взглядах на цель и смысл жизни, на ее ценности, на место человека в обществе и другие злободневные проблемы.

Третье действие комедии является кульминацией этого основного, идеологического, конфликта произведения. Оно посвящено развертыванию того неизбежного столкновения, о котором говорил сам Грибоедов. Начинается действие с того, что Чацкий пытается добитьс я у Софьи признания в том, кого же она любит: Молчалина или Скалозуба. Софья вначале хочет уйти от прямого ответа. Она дает понять Чацкому неуместность его колкостей и острот в адрес света: «грозный взгляд и резкий тон» раздражают людей и смешат. В пример Чацкому она ставит Молчалина, в котором, по ее словам, «нет этого ума, // Что гений для иных, а для иных чума, // Который скор, блестящ и скоро опротивит, // Который свет ругает наповал, // Чтоб свет об нем хоть что-нибудь сказал...» Таким образом, она упрекает Чацкого в тщеславии, совершенно не понимая истинных причин его критики в адрес света.

Прямое столкновение Чацкого со всем московским обществом начнется с его беседы с Молчалиным. Из нее Чацкий вынесет впечатление, что человека «с такими чувствами, с такой душою» Софья любить не может, а все ее похвалы в адрес Молчалина - только способ ввести его в заблуждение.

А дальше - съезд гостей в доме Фамусова, во время которого поочередно произойдут встречи Чацкого с каждым приехавшим. Вначале все выглядит довольно безобидно, даже игриво. Наталья Дмитриевна в ответ на комплименты Чацкого сообщает о своем замужестве и тем самым дает ему понять, что близкие отношения между ними невозможны. Но не равнодушие, с которым воспринимает Чацкий ее сообщение, вызовет раздражение и озлобление Натальи Дмитриевны, а содержание разговора Чацкого с Платоном Михайловичем. И в ее лиц е Чацкий наживет первого врага в московском обществе. С приездом каждой новой группы гостей противостояние будет шириться и углубляться. Наиболее знаменательным моментом в этом отношении станет стычка Чацкого с графиней Хрюминой-младшей. Ему предшествует важная для понимания общей картины сцена, когда графиня, войдя в комнату, полную людей, скажет бабушке:

Ах, grandmaman! Ну кто так рано приезжает? Мы первые!

Трудно предположить, что она не замечает по крайней мере десятка лиц, находящихся в этот момент в комнате. Нет, в ней говорит спесь, которую княгиня Тугоуховская склонна объяснять просто: «Зла, в девках целый век, уж Бог ее простит». Но для Грибоедова этот инцидент важен не как психологическая деталь, раскрывающая характер и настроение графини внучки, и не как подробность, рисующая картину нравов: он тем самым показывает, что среди гостей Фамусова отнюдь нет дружелюбия или душевной близости. Этот ско лок московского общества раздирает всеобщая неприязнь. Но каким выразительным окажется впоследствии единодушие, с которым все собравшиеся, забыв о собственных распрях, обрушатся на чуждого им Чацкого! И здесь уже будет не до мелких обид друг на друга: оп асность для их мира, исходящую от Чацкого, почувствуют в равной мере все.

После беседы Чацкого с графиней внучкой, во время которой она очень желчно выскажет ему свою обиду на молодых дворян, обходящих своим вниманием русских аристократок в пользу французских модисток, противостояние Чацкого и общества будет развиваться не менее стремительно, чем распространение клеветы о его сумасшествии. Он восстановит против себя старуху Хлёстову, расхохотавшись в ответ на ее весьма двусмысленные похвалы в адрес Загорецкого, заденет самого Загорецкого и подольет масла в огонь, еще раз п резрительно отозвавшись о Молчалине в кратком разговоре с Софьей.

С точки зрения традиционной комедийной интриги, характерной для современной Грибоедову комедиографии, злоключения главного героя должны были служить его развенчанию в глазах тех, от кого зависит судьба его возлюбленной, если бы Чацкий выполнял в худож ественной системе «Горя от ума» роль отрицательного персонажа, терпящего моральное поражение в борьбе за руку девушки с претендентом достойным. Внешне все именно так и происходит. Но в грибоедовской комедии парадоксальным образом сочувствие зрителя при э том достается именно отвергаемому. И сюжетное место, должное служить ниспровержению героя, становится его апофеозом в глазах зрителя. Публика понимает, что нерв комедии отнюдь не в поединке Ч ацкого и Молчалина или Скалозуба за руку Софьи, а в поединке Чацкого с обществом, вернее, в борьбе общества с Чацким и подобными ему людьми, о которых только упоминают различные персонажи. Незримые единомышленники Чацкого и он сам обнаруживают удивительн ое сходство социального поведения, на которое зритель теперь не может не обратить внимания и не оценить его, как того хотел автор комедии: брат Скалозуба оставил службу ради «чтения книг», хотя ему полагалось производство в очередной чин; племянник княги ни Тугоуховской Федор тоже «чинов не хочет знать», да и сам Чацкий, как мы помним, добился высокого положения по службе, но оставил ее. Судя по всему, это была громкая история, ведь даже до М осквы дошли слухи о его «связи с министрами» и последующем разрыве с ними. Таким образом, сопоставляя поведение этих молодых людей, зритель должен был прийти к выводу, что сталкивается не со случайными совпадениями, а с некой утвердившейся в обществе мод елью социального поведения.

Смехотворность претензий, предъявляемых обществом Чацкому, вполне соответствует тому месту, которое занимает этот эпизод в традиционной интриге. В самом деле, Наталья Дмитриевна возмущается тем, что ее мужу Чацкий «совет дал жить в деревне», графиня в нучка сообщает, что ее он «модисткою изволил величать», Молчалин поражается, что ему Чацкий «отсоветовал в Москве служить в Архивах», а Хлёстова негодует по тому поводу, что Чацкий поднял на смех ее слова. Резюме нелепых обвинений, сформулированное тоже обиженным Загорецким, выглядит грозно: «Безумный по всему». Но когда речь заходит о причинах «безумия» героя, то «смехотворность» оборачивается вполне серьезными политическими обвинениями. Виной всему оказываются книги и образование как источник политиче ского вольнодумства. Таким образом, именно в кульминационном пункте сходятся обе интриги: интрига традиционная и основной конфликт. Но в них главный герой выполняет совершенно противоположные функции, и роль его в политическом и идеологическом конфликте с обществом усугублена, акцентирована той ролью, которую он играет в любовной коллизии. Отвергнутый в обоих смыслах, он одерживает моральную и духовную победу над отвергнувшим его обществом.< /P>

Финал третьего действия «Горя от ума» сделан мастерски и завершается ремаркой (Оглядывается, все в вальсе кружатся с величайшим усердием. Старики разбрелись к карточным столам), глубокий социально-политический смысл которой был хорошо понятен г рибоедовским современникам. Отношение к танцам как к занятию пустому, светскому времяпрепровождению бытовало в декабристских и близких к ним кругах. Это отношение запечатлено Пушкиным в незаконченном «Романе в письмах», герой которого по имени Владимир п ишет другу, отвергая упреки в несовременности поведения: «Выговоры твои совершенно несправедливы. Не я, но ты отстал от своего века - и целым десятилетием. Твои умозрительные и важные рассуждения принадлежат к 1818 году. В то время строгость правил и пол итическая экономия были в моде. Мы являлись на балы, не снимая шпаг, - нам было неприлично танцевать и некогда заниматься дамами».

Также не в чести были среди декабристов и карточные игры. Так что ремарка заключала в себе не только постановочное значение, подсказку режиссерам, но и политический и идеологический смысл.

Драматургическое мастерство Грибоедова проявилось в том, как органично он связал оба конфликта и сумел акцентировать мировоззренческий, политический смысл пьесы, сообщить самому жанру комедии новое звучание, вдохнуть в него новую жизнь. Гончаров прони цательно отметил завязку этого конфликта в начале второго действия, когда Чацкий, «раздосадованный неловкой похвалой Фамусова его уму и прочее, возвышает тон и разрешается резким монологом:

«А судьи кто!» и т. д. Тут уже завязывается другая борьба, важная и серьезная, целая битва. Здесь в нескольких словах раздается, как в увертюре опер, главный мотив, намекается на истинный смысл и цель комедии».

Конечно, зрители были еще не в состоянии адекватно оценить этот эпизод, так как по сложившейся привычке следили за развитием любовного единоборства, но в дальнейшем именно этот аспект действия «Горя от ума» становился организующим началом, группируя д ействующих лиц и определяя сюжетное движение. Любовь героя и любовная интрига стали у Грибоедова не объектом изображения, а обстоятельством жизни, придав герою психологическую убедительность. Они свидетельствовали о его передовых взглядах, пылком сердце и горячности порывов, столь понятных у влюбленного человека. Совершенно справедлива мысль Гончарова: «Только при разъезде в сенях зритель точно пробуждается при неожиданной катастрофе, разразившёйся между главными лицами, и вдруг припоминает комедию-интр игу. Но и то ненадолго. Перед ним уже вырастает громадный, настоящий смысл комедии».

Настоящий смысл комедии носит уже трагический характер. Об этом писал Ю. Н. Тынянов, указав, что комичность положения Чацкого (имеется в виду место его в сюжетной схеме) «является средством трагического, а комедия видом трагедии». Грибоедов, видимо, о щущал, что эту трагедийную нагрузку образ может не выдержать, если будет ассоциироваться в художественном сознании современников с функцией шутовского героя. Он нашел гениальный ход, введя в IV действие фигуру Репетилова, который, внешне повторяя Чацкого , по сути является его антиподом.

Этим еще раз подтвердилось свойственное автору «Горя от ума» чувство художественной соразмерности.

Критика о комедии

А. С. Пушкин

Драматического писателя должно судить по законам, им самим над собою признанным. Следственно, не осуждаю ни плана, ни завязки, ни приличий комедии Грибоедова. Цель его -характеры и резкая критика нравов. В этом отношении Фамусов и Скалозуб превосх одны. Софья начертана неясно... Молчалин не довольно резко подл; не нужно ли было сделать из него и труса? старая пружина, но статский трус в большом свете между Чацким и Скалозубом мог бы быть очень забавен. Les propos de bal (франц - бальная болтовня), сплетни, рассказ Репетилова о клобе, Загорецкий, всеми отъявленный и везде принятый, - вот черты истинно комического гения. - Теперь вопрос. В комедии «Горе от ума» кто умное действующее лицо? ответ: Грибоедов. А знаешь ли, что такое Чацкий? Пылкий, благородный и добрый малый, проведший несколько времени с оче нь умным человеком (именно с Грибоедовым) и напитавшийся его мыслями, остротами и сатирическими замечаниями. Все, что говорит он, очень умно. Но кому говорит он все это? Фамусову? Скалозубу? На бале московским бабушкам? Молчалину? Это непростительно. Первый признак умного человека - с первого взгляду знать, с кем имеешь дело, и не метать бисера перед Репетиловыми и т. п. Кстати, что такое Репетилов? в нем 2, 3, 10 характеров. Зачем делать ег о гадким? довольно, что он ветрен и глуп с таким простодушием; довольно, чтоб он признавался поминутно в своей глупости, а не мерзостях. Это смирение чрезвычайно ново на театре, хоть кому из нас не случалось конфузиться, слушая ему подобных кающих ся? - Между мастерскими чертами этой прелестной комедии - недоверчивость Чацкого в любви Софии к Молчалину прелестна! - и как натурально! Вот на чем должна была вертеться вся комедия, но Грибоедов, видно, не захотел - его воля. О стихах я не говорю: поло вина - должны войти в пословицу.

Покажи это Грибоедову. Может быть, я в ином ошибся. Слушая его комедию, я не критиковал, а наслаждался. Эти замечания пришли мне в голову после, когда уже не мог я справиться. По крайней мере говорю прямо, без обиняков, как истинному таланту.

(Из письма А. А. Бестужеву. Конец января 1825 г. Из Михайловского в Петербург)

В. К. Кюхельбекер

В «Горе от ума», точно, вся завязка состоит в противоположности Чацкого прочим лицам; тут, точно, нет никаких намерений, которых одни желают достигнуть, которым другие противятся, нет борьбы выгод, нет того, что в драматургии называется интригою. Дан Чацкий, даны прочие характеры, они сведены вместе, и показано, какова непременно должна быть встреча этих антиподов,

- и только. Это очень просто, но в сей-то именно простоте - новость, смелость, величие того поэтического соображения, которого не поняли ни противники Грибоедова, ни его неловкие защитники. Другой упрек касается неправильностей, небрежностей слога Гри боедова, но он столь же мало основателен.

(Из дневника.)

А. А. Григорьев

Комедия Грибоедова есть единственное произведение, представляющее художественно сферу нашего так называемого светского быта, а с другой стороны - Чацкий Грибоедова есть единственное истинно героическое лицо нашей литературы. <...>

Грибоедов казнит невежество и хамство... во имя высших законов христианского и человечески-народного взгляда. Фигуру своего борца, своего Яфета, Чацкого, он оттенил фигурою хама Репетилова , не говоря уже о хаме Фамусове и хаме Молчалине. Вся комедия есть комедия о хамстве, к которому равнодушного или даже несколько более спокойного отношения незаконно и требовать от такой возвышенной натуры, какова натура Чацкого. <...>

Чацкий прежде всего - честная и деятельная натура, притом еще натура борца, то есть натура в высшей степени страстная. <...>

В Чацком только правдивая натура, которая никакой лжи не спустит,

- вот и все; и позволит он себе все, что позволит себе его правдивая натура. <...>

Чацкий, кроме общего своего героического значения, имеет еще значение историческое. Он - порождение первой четверти русского XIX столетия, прямой сын и наследник Новиковых и Радищевых, товарищ людей вечной памяти двенадцатого года, могущественн ая, еще глубоко верящая в себя и потому упрямая сила, готовая погибнуть в столкновении с средою, погибнуть хотя бы из-за того, чтобы оставить по себе «страницу в истории»... Ему нет дела до того, что Среда, с которой он борется, положительно не способна не только понять его, но даже и отнестись к нему серьезно.

(Из статьи «По поводу нового издания старой вещи».)

И. А. Гончаров

...Комедия «Горе от ума» есть и картина нравов, и галерея живых типов, и вечно острая, жгучая сатира, и вместе с тем и комедия и, скажем сами за себя,

- больше всего комедия - какая едва ли найдется в других литературах, если принять совокупность всех прочих высказанных условий. Как картина она, без сомнения, громадна. Полотно ее захватывает длинный период русской жизни - от Екатерины до императора Николая. В группе двадцати лиц отразилась, как луч света в капле воды, вся прежняя Москва, ее рисунок, тогдашний ее дух, исторический момент и нравы. И это с такою художественною, объективною законченностью и определенностью, какая далась у нас только Пу шкину и Гоголю. <...>

Но пока будет существовать стремление к почестям помимо заслуги, пока будут водиться мастера и охотники угодничать и «награжденья брать и весело пожить», пока сплетни, безделье, пустота будут господствовать не как пороки, а как стихии общественной жиз ни,- до тех пор, конечно, будут мелькать и в современном обществе черты Фамусовых, Молчалиных и других, нужды нет, что с самой Москвы стерся тот «Особый отпечаток», которым гордился Фамусов. <...>

Главная роль, конечно, - роль Чацкого, без которой не было бы комедии, а была бы, пожалуй, картина нравов.

Сам Грибоедов приписал горе Чацкого его уму, а Пушкин отказал ему вовсе в уме.

Можно бы было подумать, что Грибоедов из отеческой любви к своему герою польстил ему в заглавии, как будто предупредив читателя, что герой его умен, а все прочие около него не умны.

Но Чацкий не только умнее всех прочих лиц, но и положительно умен. Речь его кипит умом, остроумием. У него есть и сердце, и притом он безукоризненно честен. Словом - это человек не только умный, но и развитой, с чувством, или, как рекомендует его горн ичная Лиза, он «чувствителен, и весел, и остер». Только личное его горе произошло не от одного ума, а более от других причин, где ум его играл страдательную роль, и это подало Пушкину повод отказать ему в уме. Между тем Чацкий как личность несравненно вы ше и умнее Онегина и лермонтовского Печорина. Он искренний и горячий деятель, а те -паразиты, изумительно начертанные великими талантами, как болезненные порождения отжившего века. Ими заканчивается их время, а Чацкий начинает новый век - ив этом все его значение и «весь ум». <...>

Всякий шаг Чацкого, почти всякое его слово в пьесе тесно связаны с игрой чувства его к Софье, раздраженного какою-то ложью в ее поступках, которую он и бьется разгадать до самого конца. Весь ум его и все силы уходят в эту борьбу: она и послужила мотив ом, поводом к раздражениям, к тому «мильону терзаний», под влиянием которых он только и мог сыграть указанную ему Грибоедовым роль, роль гораздо большего, высшего значения, нежели неудачная любовь, словом, роль, для которой и родилась вся комедия. <.. .>

...Софья Павловна индивидуально не безнравственна: она грешит грехом неведения, слепоты, в котором жили все, - Свет не карает заблуждений, Но тайны требует для них!

В этом двустишии Пушкина выражается общий смысл условной морали. Софья никогда не прозревала от нее и не прозрела бы без Чацкого никогда, за неимением случая.

Софья Павловна вовсе не так виновна, как кажется.

Это - смесь хороших инстинктов с ложью, живого ума с отсутствием всякого намека на идеи и убеждения, путаница понятий, умственная и нравственная слепота - все это не имеет в ней характера личных пороков, а является, как общие черты ее круга. В собстве нной, личной ее физиономии прячется в тени что-то свое, горячее, нежное, даже мечтательное. Остальное принадлежит воспитанию. <...>

Вглядываясь глубже в характер и в обстановку Софьи, видишь, что не безнравственность (но и не «Бог», конечно) «свели ее» с Молчал иным. Прежде всего, влечение покровительствовать любимому человеку, бедному, скромному, не смеющему поднять на нее глаз,< /FONT> - возвысить его до себя, до своего круга, дать ему семейные права. Без сомнения, ей в этом улыбалась роль властвовать над покорным созданием, сделать его счастье и иметь в нем вечного раба. Н е ее вина, что из этого выходил будущий «муж-мальчик, муж-слуга - идеал московских мужей!». На другие идеалы негде было наткнуться в доме Фамусова.

Вообще к Софье Павловне трудно отнестись не симпатично: в ней есть сильные задатки недюжинной натуры, живого ума, страстности и женской мягкости. Она загублена в духоте, куда не проникал ни один луч света, ни одна струя свежего воздуха. Недаром любил ее и Чацкий. После него она одна из всей этой толпы напрашивается на какое-то грустное чувство, и в душе читателя против нее нет того безучастного смеха, с каким он расстается с прочими лицами.

Ей, конечно, тяжелее всех, тяжелее даже Чацкого, и ей достается свой «мильон терзаний».

Чацкого роль - роль страдательная: оно иначе и быть не может. Такова роль всех Чацких, хотя она в то же время и всегда победительная. Но они не знают о своей победе, они сеют только, а пож инают другие - ив этом их главное страдание, то есть в безнадежности успеха. <...>

Живучесть роли Чацкого состоит не в новизне неизвестных идей, блестящих гипотез, горячих и дерзких утопий или даже истин en herbe (франц. - в зародыше): у него нет отвлеченностей. <...>

Роль и физиономия Чацких неизменна. Чацкий больше всего обличитель лжи и всего, что отжило, что заглушает новую жизнь, «жизнь свободную». <...>

Его идеал «свободной жизни» определителей: это - свобода от всех этих исчисленных цепей рабства, которыми оковано общество, а потом свобода - «вперить в науки ум, алчущий познаний», или беспрепятственно предаваться «искусствам творческим, высоким и пр екрасным»,- свобода «служить или не служить», «жить в деревне или путешествовать», не слывя за то ни разбойником, ни зажигателем, и - ряд дальнейших очередных подобных шагов к свободе - от н есвободы. <...>

Чацкий сломлен количеством старой силы, нанеся ей в свою очередь смертельный удар качеством силы свежей.

Он вечный обличитель лжи, запрятавшейся в пословицу: «Один в поле не воин». Нет, воин, если он Чацкий, и притом победитель, но передовой воин, застрельщик и - всегда жертва. <...>

Чацкий неизбежен при каждой смене одного века другим.

(Из статьи «Мильон терзаний».)

Ю. Н. Тынянов

Возникновение выдумки - наиболее сильное место в любовной драме Чацкого. Оно основано на собственных словах героя. Пытаясь разгадать, кого любит Софья, и не доверяя очевидности, Чацкий как бы примиряется с концом своей любви. Он горько иронизирует над своей отвергнутой любовью, называя ее сумасшествием:

Потом
От сумасшествия могу я остеречься; 
Пущусь подалее - простить, охолодеть, 
Не думать о любви, но буду я уметь 
Теряться по свету, забыться и развлечься.

На это горькое признание Софья говорит (про себя):

Вот нехотя с ума свела!

Софья, выведенная из себя словами Чацкого о Молчалине, из мести повторяет это:

Он не в своем уме.

Искусство в еле заметных усилениях. Интересно, что слух пущен через безыменных г. N и потом г. D.

Распространение и рост выдумки.

III ДЕЙСТВИЕ

Явление 1

Чацкий 
От сумасшествия могу я остеречься. 

Софья 
Вот нехотя с ума свела!

Явление 14

Софья. 
Он не в своем уме. 

Г. N. 
Ужли с ума сошел?

Явление 15

Г. N. 
С ума сошел.

Явление 16

Г. D. 
С ума сошел. 

Загорецкий 
Его в безумные упрятал дядя-плут.

Явление 17

Загорецкий
Он сумасшедший. 

Загорецкий 
Да, он сошел с ума.

Явление 19

Загорецкий 
В горах изранен в лоб, сошел с ума от раны.

Явление 21

Загорецкий 
Безумный по всему. 

Хлёстова 
В его лета с ума спрыгнул! 

Фамусов 
Безумных развелось людей, и дел, и мнений. 

Хлёстова 
Уж кто в уме расстроен.

Явление 22 

Хлёстова 
Ну, как с безумных глаз...

IV ДЕЙСТВИЕ

Явление 6 

Загорецкий 
В уме сурьезно поврежден.

Явление 14 

Фамусов
Сама его безумным называла!

Распространение выдумки основано на изображении переимчивости. Однако дело не в вере, в перемене мнений, дело в полной общности согласия. В конце III действия Чацкий уже объявлен сумасшедшим. На вопрос Платона Михайловича:

Кто первый разгласил? Наталья Дмитриевна отвечает:

Ах, друг мой, все!

И старый друг Чацкого должен уступить:

Ну, все, так верить поневоле.

Дело не в вере выдумке, даже не в доверии;

Полечат, вылечат, авось

- говорит Хлёстова, явно не веря. «Никто не поверил, но все повторяют». Слепая необходимость повторять общий слух, при недоверии. Еще более ясно соглашается Репетилов:

Простите, я не знал, что это слишком гласно.

Выдумка приобретает характер сговора, заговора. <...>

Выдумка о сумасшествии Чацкого - это разительный пример «сильного положения в сюжете», о котором говорит Бомарше. Смена выдумок, рост их кончается репликой старой княгини:

Я думаю, он просто якобинец, Ваш Чацкий!!!

Выдумка превращается в донос. <...> Конец III действия совершенно менял трактовку комедии вообще и главного лица в ней, в частности. Горячий сатирический монолог Чацкого о «французике из Бордо» является одним из идейных центров пьесы. Этот монол ог обрывается следующим образом:

И в Петербурге, и Москве,
Кто недруг выписных лиц, вычур, слов кудрявых,
В чьей по несчастью голове
Пять, шесть найдется мыслей здравых,
И он осмелится их гласно объявлять,
Глядь...

Оглядывается, все в вальсе кружатся с величайшим усердием. 
Старики разбрелись к карточным столам.

Конец третьего действия.

Центр комедии - в комичности положения самого Чацкого, и здесь комичность является средством трагического, а комедия - видом трагедии. <...>

Грибоедов был человеком двенадцатого года «по духу времени и вкусу». В общественной жизни для него был уже возможен декабрь 1825 г. Он относился с лирическим сожалением к падшему Платону Михайловичу, с авторской враждебностью к Софье Павловне, со смех ом учителя театра и поэта, чующего будущее, - к Репетилову, с личной, автобиографической враждой к той Москве, которая была для него тем, чем была старая Англия для Байрона.

Грибоедов, едва достигнув 18-летнего возраста, участвует в Отечественной войне 1812 г. В комедии с особой силой дан послевоенный равнодушный карьеризм. Удачливый карьерист нового типа Скалозуб дан уже самой фамилией. Однако неразборчивое посмеивание и меет характер совершенно определенный. Скалозуб говорит о путях карьеры. Самым выгодным оказывается пользоваться выгодами, предоставляемыми самой войной: «Иные, смотришь, перебиты». Преступность скалозубовского карьеризма, основанного на потерях армии, о чевидна. Пылкий восторг перед удачливостью его карьеры со стороны Фамусова, смотрящего на него как на желанного зятя, более даже важен, чем борьба Фамусова с Чацким. Предупреждение о Скалозубе как о главном военном персонаже эпохи было одним из главных в ыступлений в политической комедии.

Беспредметное, полное равнодушие ко всему, кроме собственной карьеры, посмеиванье и шутки шутника Скалозуба - самое ненавистное для сатиры Грибоедова, как позже были ненавистны любители смешного и писатели по смешной части Салтыкову.

По Скалозубу, «чтобы чины добыть, есть многие каналы». И здесь назван один «канал» этого удачника, который носит имя по щедрости шуток, по той беспредельной шутливости, которая без разбора отличает новый «полк шутов»: «Шутить и он горазд, ведь нынче к то не шутит» (Лиза), шутливости, которая враждебнее всего шуткам Чацкого, так как стремится подменить их собою. Этот канал «чтоб чины добыть» - «иные, смотришь, перебиты». Преступное довольство выгодностью смерти. От преступности этому шутнику недалеко, как этой комедии до драмы. Фигура Скалозуба в «Горе от ума» предсказывает гибель николаевского военного режима.

(Из статьи «Сюжет «Горя от ума».)

Ю. М. Лотман

...Существовало ли бытовое поведение декабриста, отличающее его не только от реакционеров и «гасильников», но и от массы современных ему либеральных и образованных дворян? Изучение материалов эпохи позволяет ответить на этот вопрос положительно. & lt;...> Так, еще не вдаваясь в чтение комментариев, мы ощущаем Чацкого как декабриста. Однако Чацкий ведь не показан нам на заседании «секретнейшего союза» - мы видим его в бытовом окружении, в московском барском доме. Несколько фраз в монологах Чацко го, характеризующих его как врага рабства и невежества, конечно, существенны для нашего толкования, но не менее важна его манера держать себя и говорить. Именно по поведению Чацкого в доме Фамусовых, по его отказу от определенного типа бытового поведения :

У покровителей зевать на потолок, 
Явиться помолчать, пошаркать, пообедать, 
Подставить стул, подать платок... - 

он безошибочно определяется Фамусовым как «опасный человек». Многочисленные документы отражают различные стороны бытового поведения дворянского революционера и позволяют говорить о декабристе не только как о носителе той или иной политической программ ы, но и как об определенном культурно-историческом и психологическом типе. <...>

Конечно, каждый из декабристов был живым человеком и в определенном смысле вел себя неповторимым образом: Рылеев в быту не похож на Пестеля, Орлов - на Н. Тургенева или Чаадаева. Такое соображение не может, однако, быть основанием для сомнений в право мерности постановки нашей задачи. <...> Без изучения историко-психологических механизмов человеческих поступков мы неизбежно будем оставаться во власти весьма схематичных представлений. Кроме того, именно то, что исторические закономерности реализу ют себя не прямо, а через посредство психологических механизмов человека, самопо себе есть важнейший механизм истории, поскольку избавляет ее от фатальной предсказуемости, без чего весь исто рический процесс был бы полностью избыточен.

Трудно назвать эпоху русской жизни, в которую устная речь: разговоры, дружеские речи, беседы, проповеди, гневные филиппики - играла бы такую роль. От момента зарождения движения, которое Пушкин метко определил как «дружеские споры» «между Лафитом и Кл ико», до трагических выступлений перед Следственным комитетом декабристы поражают своей «разговорчивостью», стремлением к словесному закреплению своих чувств и мыслей. Пушкин имел основание так охарактеризовать собрание «Союза благоденствия»:

Витийством резким знамениты,
Сбирались члены сей семьи...

Это давало возможность - с позиций более поздних норм и представлений - обвинять декабристов во фразерстве и замене дел словами. Не только «нигилисты»-шестидесятники, но и ближайшие современники, порой во многом разделявшие идеи декабристов, склонны б ыли высказываться в этом духе. Чацкий с позиций декабризма, как показала М. В. Нечкина, упрекает Репетилова в пустословии и фразерстве. Но он и сам не уберегся от такого упрека со стороны Пушкина: «Все, что говорит он, - очень умно. Но кому говорит он вс е это? Фамусову? Скалозубу? На бале московским бабушкам? Молчалину? Это непростительно. Первый признак умного человека - с первого взгляду знать, с кем имеешь дело...» <...>

Было бы, однако, решительным заблуждением - следствием переноса на эпоху декабристов норм, почерпнутых из других исторических периодов, - видеть в особом значении «витийства резкого» лишь слабую сторону декабризма и судить их тем судом, каким Чернышев ский судил героев Тургенева. <...>

Современники выделяли не только «разговорчивость декабристов - они подчеркивали также резкость и прямоту их суждений, безапелляционность приговоров, «неприличную», с точки зрения светских норм, тенденцию называть вещи своими именами, избегая эвфемисти ческих условностей светских формулировок, их постоянное стремление высказывать без обиняков свое мнение, не признавая утвержденного обычаем ритуала и иерархии светского речевого поведения. Такой резкостью и нарочитым игнорированием «речевого приличия» пр ославился Николай Тургенев. Подчеркнутые несветскость и «бестактность» речевого поведения определялись в близких к декабристам кругах как «спартанское» или «римское» и противопоставлялись отрицательно оцениваемому «французскому».

Темы, которые в светской беседе были запретными или вводились эвфемистически (например, вопросы помещичьей власти, служебного протекционизма и пр.), становились предметом прямого обсуждения. <...>

Именно такая плюралистичность поведения, возможность выбора стилей поведения в зависимости от ситуации, двойственность, заключавшаяся в разграничении практического и идеологического, характеризовала русского передового человека начала XIX в. И она же отличала его от дворянского революционера (вопрос этот весьма существен, поскольку нетрудно отделить тип поведения Скотинина от облика Рылеева, но значительно содержательнее противопоставить Рылеева Дельвигу или Николая Тургенева его брату Александру).

Декабрист своим поведением отменял иерархичность и стилевое многообразие поступка. Прежде всего отменялось различие между устной и письменной речью: высокая упорядоченность, политическая терминологичность, синтаксическая завершенность письменной речи переносились в устное употребление. Фамусов имел основание сказать, что Чацкий «говорит, как пишет». В данном случае это не только поговорка: речь Чацкого резко отличается от слов других персонажей именно своей книжностью. Он говорит, как пишет, поскольку видит мир в его идеологических, а не бытовых проявлениях. <...>

(Из статьи «Декабрист в повседневной жизни».)

Б. Голлер

Поведение Софьи с Молчалиным было неблагопристойно! И более того: оно было скандально и таило в себе вызов!

Факт, который следовало осмыслить с точки зрения его места в сюжете пьесы. Ибо Грибоедов не хуже своих критиков знал, как должна себя вести барышня «из общества».

«...Все это, - писал едва ли не самый благожелательный к Софье Гончаров, - не имеет в ней характера личных пороков, а является, как общие черты ее круга». Поступки Софьи оттеснялись, таким образом, в область обыденного аморализма фамусовского круга.

Это была грубая ошибка! Не было подобного аморализма. Если на что другое здесь и закрывали глаза, то уж поведение барышни судили весьма строго.

Чем, собственно, и занимается всю пьесу Фамусов - отец Софьи? Как не тем, чтоб оградить дочь от каких-нибудь шагов на скользком пути? <...>

Барышню, нарушившую запреты, ожидал разрыв с обществом. Или удаление от общества. <...>

И когда мы слышим первые слова Софьи в пьесе - еще из-за двери ее комнаты, где она просидела всю ночь, запершись с Молчалиным: «Который час?» И потом опять то же ленивое «Который час?» - «Неправда» (когда Лиза всячески торопит ее). Мы должны представл ять себе, что эта девица ходит по лезвию ножа!

Что на самом деле в доме Фамусова бунт против привычной морали.

«Ты находишь главную погрешность в плане: мне кажется, что он прост и ясен по цели и исполнению: девушка сама не глупая предпочитает дурака умному человеку (не потому чтобы ум у нас грешных был обыкновенен - нет! и в моей комедии 25 глупцов на одн ого здравомыслящего человека); и этот человек разумеется в противоречии с обществом, его окружающим, его никто не понимает, никто простить не хочет, зачем он немножко повыше прочих...» Известный ответ Грибоедова на критику Катенина.

Отрешимся от привычностей и просто спросим себя: о чем здесь идет речь в первую голову? Вернее, о ком? о нем или о ней?

Ну конечно, о ней! На всякий непредумышленный взгляд! Ну, а потом уже - о нем. Об этом самом - «умномчеловеке», который «разумеется в противуречии с обществом». Если бы Грибоедов мыслил свой план иначе - по Кюхельбекеру, он и высказался бы по-другому: «Молодой человек... (таких-то достоинств) приезжает в дом... (такой-то и такой-то), и тут с ним происходит... (то-то и то-то)». Короче, дан Чацкий, даны прочие характеры, они сведены вместе...»

Но какое действие, происшествие выдвигает автор как зачин всех прочих событий пьесы? Как главную пружину ее?

Единственное. Любовь этой девушки.

Это она - Софья - держит банк в этой игре. И все козыри (до времени) у нее на руках. А все остальные персонажи - в том числе и Чацкий («главное лицо»), и Молчалин, и Скалозуб, и батюшка Фамусов, не говоря уже про гостей бала, -зависят от этой ее игры. И стало быть, располагаются на картине по сторонам от нее - как от некой оси. (Гости бала ведь тоже не сами по себе, так, за здорово живешь, объявляют Чацкого сумасшедшим. Но по мнению ее - Софьи, «с подачи» Софьи!..)

Кстати, лишь такое объяснение выдерживает нагрузку первых вступительных сцен пьесы, занятых лишь одним: историей любви Софьи к Молчалину. Перипетиями этой любви. И разрешает сомнения - от странного списка действующих лиц: в нем просто поименованы спер ва все персонажи подлинной завязки пьесы.

«Горе от ума» - это пьеса Софьи.

Это вовсе не значит - «о Софье» или преимущественно о Софье. Почему? Пьеса и о Чацком -и, может, больше, чем о ней. И о Молчалине, и о Фамусове, и о Скалозубе, и о гостях, что составляют вместе пресловутый «круг» - общество.

Но Софья «прокладывает курс» в пьесе. Именно ею движим, как любят выражаться шекспироведы, «магистральный сюжет» комедии.

Невероятная дерзость грибоедовского плана и состояла в том, что Чацкий - «главное лицо» -приезжает в дом, где все главное уже произошло. Без него. Еще Гончаров отметил это «страдательное» положение Чацкого. Герой поставлен в пьесе в «страдательном зал оге». То есть он «не действует сам, но подвергается действию со стороны объекта» (по определению).

А объект этот - Софья. Это единственный из ведущих персонажей пьесы, действия которого абсолютно самостоятельны и не зависят ни от чьих других. <...>

Сколь ни страшен Чацкий для фамусовского круга как «подрыватель основ и краеугольных камней», ему ведь не дано по пьесе ничего взорвать. Все взорвано уже. И прежде его появления. А на его долю остается задача (неблагодарная, прямо скажем, особенно в г лазах Софьи!) -по мере сил служить катализатором. Помочь нечаянно выявлению или обнаружению этого взрыва.

Ах! Боже мой! что станет говорить Княгиня Марья Алексеева!

А в самом деле, что она станет говорить?., если все откроется? Что Чацкий воротился в Москву? был на бале у Фамусова, надерзил всем, его даже сочли немного не в себе?.. Ну, и это, разумеется,

- так, вскользь, отчасти! Но главное, что скажет она (и чего боится Фамусов)... И здесь, как ни парадоксально, присоединяется к ней, кроме всей толпы фамусовского бала, еще и Чацкий ... и Катенин, и Пушкин:

- Софья преступила границы поведения, поставленные барышне ее круга. Она нарушила приличия!..

Среди «универсалий» пьесы, в силу сложных причин с самого появления пьесы на свет и долго еще остававшихся в тени, может, на первом месте следует назвать саму конкретную (и довольно простую) историю, рассказанную в пьесе драматическими средствами. Еди нство противоречий равноправных мотивов. Драматургию комедии...

Вступительный мотив пьесы - беспокойство.

Беспокоится Лизанька - «служанка... на часах». Притом «на часах» - в буквальном смысле... Переводит часы, устраивает трезвон: барышня слишком засиделась с Молчалиным. Вбегает Фамусов - его поднял с постели этот трезвон. Ему снилось ночью, что где-то - музыка. <...>

Подземная музыка глубинного беспокойства будоражит дом.

Фамусов чуть было не застукал дочь в ее комнате с Молчалиным. Но отступился... Лизе удается спровадить его. Он не поверил ей - сделал вид, что поверил. Его тревога явно не сегодня родилась.

Спокоен только один человек. Сама Софья! Хоть все это ходит кругами возле нее и подступается к ней. <...>

В промежутке между первым появлением Фамусова и вторым она успевает проститься с Молчалиным словами: «Идите; целый день еще потерпим скуку ».<...>

Этот день ожидания - и есть время пьесы.

Этой девушке не повезло в общественном мнении. После - в истории русской литературы... Софья была заведомо виновна. Она полюбила «не того». Ее осудили, не выслушав.

Нет, не автор! При всем, мягко скажем, неоднозначном отношении к ней он-то выслушал ее до конца. Ей единственной, пожалуй, даны по пьесе все или почти все мотивировки поступков. Из всех персонажей комедии, включая Чацкого, этот, несомненно, результат самой филигранной отделки и психологической разработки. Может, это вообще - самое тонкое, что написано автором «Горя от ума».

И вместе с тем (в какой-то мере потому) Софью как раз и трудно понять. Куда трудней, чем других. «Бог с вами, остаюсь опять с моей загадкой», - скажет ей Чацкий.

София Грибоедова - главная загадка комедии. <...>

Но эта любовь к Молчалину! - скажете вы. Ну что ж!.. Тем трагичней и только - что к Молчалину! Трагическая любовь!.. Когда собственно качество чувства, сила чувства определялись предметом, на который оно обращено? <...>

К Молчалину и впрямь толкнула ее «доброта души». Или то, что она приняла за доброту. Уступчивость, мягкость, терпимость. Что не часто встречалось на ее пути. Чего, может быть, недоставало ей самой... <...>

Только не «выдумала» Софья! Вот беда! Не выдумала! - сотворила! Любви дано творить собственную действительность - «по образу и подобию своему»... Пусть даже после творение окажется недолговечно.

Это - творческое чувство в основе своей. И та «энергия характера», какую Белинский находил в Софье, была энергия творческая. То, что назвал Толстой - «энергией заблуждения»...

Счастлива ли она - Софья - в этом заблужденьи своем?..

Несмотря на резкую очерченность основных конфликтов и почти откровенный «фельетонизм» многих сцен, образы Грибоедова написаны в манере «сфумато» (В художественной теории Леонардо сфумато обозначает незаметное, воздушное взаимопроникновение света и тени, создающее как бы третье состояние - светящейся тьмы и затемненного света). Они грешат или, напротив, они удивляют своей неопределенностью. И первые критики Грибоедова были правы, когда винили его в отсутствии «плана». То есть той самой «определ енности». Бесконечно чуткий Пушкин уловил это сразу, возможно, только сразу не осознав как систему: «Софья начертана неясно... Молчалин не довольно резко подл... Что такое Репетилов? в нем 2, 3, 10 характеров».

Иначе, наверное, и не могло быть в пьесе, в основу которой положено необъяснимое: безумный парадокс между масштабом чувства и предметом чувства. <...>

Сейчас «пьеса Софьи» (драма), которая развивалась до приезда Чацкого и успела подойти уже к опасному рубежу, упрется в другую - в «пьесу Чацкого». Тоже драму, которая только должна начаться. И возникнет сшибка, конфликт, обвал... Параллельное голосове дение этих двух драм и составит собой контрапункт комедии. <...>

Чацкий с самого приезда своего добивается любви Софьи - или правды о Софье... Продолжает добиваться - с упорством влюбленного и слепотой влюбленного, - и даже тогда, когда все давно ясно.

Что ж! Его право!..

А Софья столь же упорно защищает свою любовь. И это право ее!..

Поединок их двоих и есть главный конфликт пьесы. Тем еще усложненный, что это конфликт двух близких людей. Которые не только выросли вместе и знают друг друга. Но равновелики - по способности к борьбе и по силе переживания. По бунтарской природе своей . А тот, другой конфликт - Чацкого «со всем обществом», с фамусовским кругом - возникнет лишь на почве личного. Вырастет из него... И уже нельзя будет понять, где конец одного и где начало другого. Потому что при этом конфликт общественный сделается личн ым, а личный, сугубо интимный - общественным.

Это и есть драматургия Грибоедова. <...>

Софья - главная ценность для Чацкого в фамусовской Москве. За ней, в сущности, или ради нее он и вернулся сюда. Но она и - главная цена, которую он должен заплатить за свой непримиримый конфликт «со всем обществом». <...>

Софья - прямая родня Чацкого по духу. Но главный бой Чацкого выйдет против нее. И единственное, что по-настоящему останется в развалинах, когда он потребует карету и уедет, - это тоже она!

Грибоедов создавал новую традицию. Особого типа комедии. Российской. Грустной комедии. Печальной. Как после комедии Островского и Чехова.

(Из статьи «Драма одной комедии».)

А. С. Кушнер

Заранее оговорюсь, что для меня не подлежит ни малейшему сомнению гениальная сила «Горя от ума» как драматургического произведения, все-таки попробую в этих заметках поделиться с читателем возможностью еще одного прочтения комедии, сверх принятого и привычного. <...>

Одна из разгадок загадочного «Горя от ума», по-видимому, заключается в том, что пьеса, рассчитанная на сцену, написана гениальными стихами, которые можно читать дома, «запершись».

Впечатление такое, что все, не только Чацкий, но и Фамусов, Софья, Лиза, Молчалин, даже Скалозуб и Репетилов, - «живые стихи». <...>

Пушкин создал «роман в стихах», настаивая на этой «дьявольской разнице». Комедия в стихах - вот ключ к разгадке «Горя от ума», к ее странностям и несоответствиям, на которые одним из первых указал Пушкин.

Разумеется, «Горе от ума» - замечательная пьеса, с характерами, интригой, «зеркальными отражениями» и так далее, но перечитайте монологи Чацкого: это законченные стихотворения, годные к печати отдельно, как самостоятельные стихи.

«А судьи кто?» - образец гражданской лирики.

А это лирика иного рода:

Ну вот и день прошел, и с ним
Все призраки, весь чад и дым
Надежд, которые мне душу наполняли.
Чего я ждал? что думал здесь найти?
Где прелесть этих встреч? участье в ком живое?
Крик! радость! обнялись! - Пустое.
В повозке так-то на пути,
Необозримою равниной, сидя праздно,
Все что-то видно впереди,
Светло, сине, разнообразно;
И едешь час, и два, день целый; вот резво
Домчались к отдыху; ночлег: куда ни взглянешь,
Все та же гладь и степь, и пусто и мертво...

Что это, как не одно из лучших стихотворений в русской лирике?

В разговорах Чацкого с Софьей нередки поразительные лирические формулы. Так, говоря с Софьей о Молчалине («Бог знает, в нем какая тайна скрыта; Бог знает, за него что выдумали вы...»), Чацкий уточняет свою мысль - и возникают прекрасные стихи:

Быть может, качеств ваших тьму, Любуясь им, вы придали ему.

К этим двум строкам подключено высокое напряжение подлинной лирики. Вот почему «Горе от ума» недостаточно видеть на сцене. Актер, занятый игрой, не может задержаться на тех или иных стихах, мы должны их прочесть сами.

Все время кажется, что за текстом комедии проступают лирические стихи. Так под горячим утюгом, говорят, проступают строки, написанные невидимыми чернилами.

Необычайно важно, что несколько раз на протяжении пьесы Чацкий упоминает о своих поездках, о снежном пути в Москву, о дороге. <...> «И между тем, не вспомнюсь, без души, // Я сорок пять часов, глаз мигом не прищуря, // Верст больше седьмисот про несся, - ветер, буря; // И растерялся весь, и падал сколько раз...» И дальше: «Мне кажется, так напоследок// Людей и лошадей знобя, // Я только тешил сам себя...» И снова, через несколько страниц: «Звонками только что гремя // И день и ночь по снеговой п устыне, // Спешу к вам голову сломя...»

Эти строки можно было бы назвать «дорожными жалобами», если бы не ощущение, что они предшествуют не только пушкинской, но и лермонтовской дороге в знаменитой «Родине». Лет за пятнадцать до Лермонтова Грибоедов любил отчизну «странною любовью».

И вот та родина... Нет, в нынешний приезд, Я вижу, что она мне скоро надоест.

Все эти незаконченные, оборванные стихи производят такое впечатление, как будто Грибоедов спохватывался и наступал «на горло собственной песне». А тема этой «песни» - Россия, огромная страна, бесконечные снежные пространства, окружающие Москву. Фамусо вская Москва у Грибоедова дана на этом поразительном фоне, и, может быть, противопоставление душной и замкнутой Москвы холодным и разомкнутым пространствам за нею - один из самых важных мотивов всего произведения. <,..>

Можно сказать, что лирическая тема огромности русских заснеженных пространств варьируется в «Горе от ума» столь же усердно, как в ином поэтическом сборнике. <...>

В своих заметках по поводу «Горя от ума» Грибоедов признавался: «Первое начертание этой сценической поэмы, как оно родилось во мне, было гораздо великолепнее и высшего значения, чем теперь в суетном наряде, в который я принужден был облечь его. Ребяческое удовольствие слышать стихи мои в театре, желание им успеха заставили меня портить мое создание, сколько можно было». Итак, Грибоедов называет «Горе от ума» сценической поэмой.

Поэмой назовет и Гоголь свои «Мертвые души». Вообще в обычае русских писателей создавать нечто такое, что не укладывается ни в какие жанровые рамки и требует специальных определений. Таковы «Евгений Онегин», «Война и мир». <...>

В литературном сознании того времени еще господствовало представление об особой ценности и ведущей роли больших форм: трагедий, поэм. Даже Пушкин смотрел на поэму как на основной жанр в своем творчестве. Лирике, отдельным стихотворениям, «пьесам», как тогда говорили, не придавалось сегодняшнего значения. Этим отчасти объясняется то, что некоторые замечательные стихотворения Пушкина при жизни не печатались.

Понадобились великие достижения не только Пушкина, но и Баратынского, Лермонтова, Тютчева, чтобы лирическое стихотворение, книга стихов выдвинулись на первый план.

«Горе от ума» - одно из первых произведений русской поэзии, где, еще в драматическом платье, выступила поэтическая лирика, освободившаяся от жанровых ограничений оды, послания, элегии.

(Из статьи «Ребяческое удовольствие слышать стихи мои в театре».)

Вопросы и задания

1. Прочитайте афишу комедии «Горе от ума» и ответьте на вопросы:

а) какие ключевые темы комедии заданы ее названием и афишей?
б) каково происхождение имен и фамилий персонажей комедии (Фамусов, Софья, Скалозуб, Репетилов, Молчалин, Тугоуховский)? Какая общая тема их объединяет?
2. Где и в течение какого времени происходит действие комедии? По каким драматургическим правилам организовано сценическое время и пространство и как эти правила соблюдаются в комедии?
3. Какие топографические реалии Москвы упоминаются в комедии? Какое значение в контексте комедии приобретают такие названия, как Кузнецкий мост, Покровка?
4. Попытайтесь представить интерьер, на фоне которого происходит действие комедии, опираясь на авторские ремарки и реплики персонажей.
5. Какие герои комедии являются членами Английского клуба? В каком контексте упоминается в комедии Английский клуб?
6. Расскажите о роде занятий и служебных обязанностях Фамусова, Молчалина, Скалозуба, Кузьмы Петровича, Максима Петровича, а также о наиболее эффективных, с их точки зрения, способах продвижения по службе.
7. Объясните, почему сценическое пространство пьесы, замкнутое в одном из московских домов, получило толкование не «фамусовский дом», а «грибоедовская Москва».
8. Один из важнейших аспектов сценического действия комедии - распространение слуха о сумасшествии Чацкого. Вспомните, при каких обстоятельствах впервые появляется предположение, что Чацкий «не в своем уме». Как разрастается сплетня о сумасшествии Чацко го?
9. Какие приемы создания комического эффекта использует Грибоедов в «Горе от ума»? Приведите примеры из текста.
10. Какова роль внесценических персонажей в комедии?
11. Охарактеризуйте особенности стиха комедии Грибоедова.

Темы сочинений по творчеству

1. Личность и общество в «Горе от ума».
2. «Век нынешний и век минувший» в «Горе от ума».
3. «Каждое дело, требующее обновления, вызывает тень Чацкого» (И. А. Гончаров).
4. Сюжет и композиция в «Горе от ума».
5. Почему без Чацкого «не было бы комедии, а была бы, пожалуй, картина нравов» (И. А. Гончаров)!
6. Комедия ли пьеса а «Горе от ума»?
7. Как можно понимать заглавие комедии а «Горе от ума»?
8. Зачем нужен Молчалин в комедии а «Горе от ума»?
9. «В комедии «Горе от ума» кто умное действующее лицо? Ответ: Грибоедов» (А. С. Пушкин).
10. Почему А. Григорьев назвал Чацкого «единственным истинно героическим лицом нашей литературы»?
11. Фамусовское общество и его представители в комедии «Горе от ума».
12. Мастерство и новаторство Грибоедова-драматурга (по комедии «Горе от ума»).
13. «Софья начертана неясно...» (А С. Пушкин). Особенности образа Софьи в комедии « Горе от ума».
14. Чацкий и Молчалин.
15. «В группе двадцати лиц отразилась... вся прежняя Москва...» (И. А. Гончаров).

Развернутые планы сочинений

Мастерство и новаторство Грибоедова-драматурга

1. Жанр комедии и его задачи в эпоху Грибоедова. Связь с классицистической жанровостилистической теорией.
2. Основные сюжетные схемы комедий в эпоху Грибоедова. Комедии интриги и комедии положений.
3. Начало «Горя от ума» как комедии интриги: заявка на традиционный сюжет борьбы претендентов за руку девушки.
4. Мастерство Грибоедова в использовании традиционной комедийной интриги для раскрытия основного конфликта.
5. Отход Грибоедова от традиций комедии как низкого жанра и наполнение комедии проблемами, связанными с идеологическими, философскими и политическими вопросами.
6. Отход Грибоедова от классицистических принципов изображения человека и создание реалистических характеров в «Горе от ума».
7. Частичное сохранение Грибоедовым классицистических принципов в создании персонажей-амплуа (Лиза) и персонажей - персонификаций пороков (Скалозуб и др.).
8. Отказ Грибоедова от пятого действия как знака благополучной развязки, то есть отход от традиционной комедийной композиции с целью обострения основного конфликта.
9. Мастерство Грибоедова в создании психологических портретов персонажей с помощью художественных деталей.
10. Новаторство Грибоедова в вопросе языка действующих лиц и стиховой организации комедии: отказ от традиционного александрийского стиха и использование свободного ямба, с помощью которого создается образ живой разговорной речи.

1. Мастерство Грибоедова в создании психологических портретов действующих лиц с помощью речи и художественных деталей.
2. Персонажи Грибоедова как представители основных сословных групп тогдашней России: сановники, чиновники, офицеры, крепостные слуги и т. д.
3. Внесценические персонажи и их роль в художественной системе комедии Грибоедова.
4. Дом Фамусова, его обитатели и гости как образ современной Грибоедову Москвы.

1. Место комедии в жанрово-стилистической системе классицизма. «Горе от ума» как классицистическая комедия.
2. Система персонажей классицистической комедии: деление на «положительных» и «отрицательных» как отражение общей картины мира в сознании писателей-классицистов.
3. Принципы изображения человека в художественной системе классицизма: понимание человека как суммы вечных и неизменных качеств.
4. Новые принципы изображения человека у Грибоедова в сочетании с традиционными: присутствие в «Горе от ума» персонажей-амплуа, персонажей, определяемых одним понятием (Скалозуб) и персонажей, в основу изображения которых положены реалистические принцип ы.
5. Софья как реалистический образ: изображение конкретно-исторических и закономерных черт московской барышни в образе Софьи.
6. Сочетание в образе Софьи черт «отрицательного» (ее отношение к Чацкому) и положительного (ее способность бросить вызов господствующим в обществе взглядам и представлениям, выразившееся в том, что она способна полюбить бедного и безродного человека) п ерсонажа. Это сочетание «лишает» ее места в традиционной системе персонажей классицистической комедии.
7. Образ Софьи как отражение художественного новаторства Грибоедова, возникновение в его творчестве реалистических принципов изображения жизни.

Краткая библиография

В воспоминаниях современников / Под ред. В. Э. Вацуро. - М., 1980.
Рассказы людей, знавших Грибоедова.

Лебедев А. А. Грибоедов. Факты и гипотезы. - М., 1980.
Исследование жизни Грибоедова и комедии «Горе от ума».

Лебедев А. А. Куда влечет тебя свободный ум. - М., 1982.
Анализ художественной системы «Горя от ума».

Фомичев С. А. Комедия Грибоедова «Горе от ума». Комментарий: Книга для учителя. - М., 1983.
Творческая история и постраничный комментарий комедии.