982.

Лошади мои, сбежав с пригорка маленькой рысью, продолжали путь тем же ровным шагом, какой принят был ими при выезде из станции. Углубленный в размышления о скорой и исправной нашей русской езде, коей — как гласят многие печатные книги — нет подобной в целой Европе, я было забыл о тучах, надо мною висевших, как вдруг полившийся крупный дождь вывел меня из задумчивости. Верх моей коляски — признаться, немного подержанной — поднять было невозможно, и потому я, закутавшись крепко в шинель, должен был, для охранения себя от дождя, ограничиться желанием, чтоб непогода прекратилась. (А. Погорельский.)

983.

Через большие высокие окна широким потоком в класс вливается солнце. Учительница истории рассказывает о великих русских мореплавателях — Дежневе, Крузенштерне, Лисянском, Головнине. Мысли мои далеко...

Ревет океан. Громадные волны обрушиваются на клипер. Команда напугана. На мостике сам Иван Федорович Крузенштерн и молодой, совсем молодой, бесстрашный мичман.

Я (а мичман — это, конечно, я) бросаюсь на палубу. Самые смелые матросы окружают меня. Волны перекатываются через палубу. Мы рубим снасти и неимоверными усилиями выбрасываем стеньгу за борт. Опасность миновала. Я возвращаюсь на мостик. Иван Федорович жмет мне руку.

Эх, если бы так! А может быть, по-другому? С Семеном Дежневым по Ледовитому океану?

«Микешин! — слышу я откуда-то издалека. — Ну-ка, повтори, какие земли были открыты русскими в первой половине восемнадцатого века». Я встаю, краснею и молчу. (Ю. Клименченко.)

984.

Так или иначе, постоянные и длительные беседы с ним были интересны. Как всегда, привлекала легкость взаимопонимания (иногда с полуслова, с намека), позволявшая свободно отдаваться течению мыслей. И все же порой он остро сожалел о своем одиночестве, о своих мучительных и горестных раздумиях, пусть столь далеких от его логики и ясности. Особенно неприятно было чувствовать давление, даже какое-то посягательство — по всей вероятности, неосознанное — на свою духовную самостоятельность. Не потому ли в беседах и спорах все чаще прорывалось раздражение, иногда даже по мелкому поводу? (Д. Брегова.)