«КАПИТАНСКАЯ ДОЧКА» КАК ИСТОРИЧЕСКАЯ ПОВЕСТЬ
«Капитанская дочка» — последнее большое произведение А. С. Пушкина, самая
зрелая и серьезная прозаическая его работа. При создании повести автор
выступил не только как художник, но и как историк. Собственно, «Капитанская
дочка» явилась художественной переработкой «Истории Пугачевского бунта»,
написанной Пушкиным на основе исторических материалов, архивов, работ Дмитриева
и Крылова, личных впечатлений от поездки в Оренбург. И для историков, и
для литераторов «Капитанская дочка» представляет собой непревзойденный
образец как с точки зрения литературной формы (стилистика, лаконизм, «нагая
проза»), так и с точки зрения тщательной переработки исторических фактов,
совмещения их с вымышленными образами и сюжетами и создания единого художественного
целого.
Пушкинский историзм сложен и многогранен, прослеживается на нескольких
уровнях. В первую очередь на событийном (или сюжетном): в повести изображены
конкретные исторические события с указанием времени и места действия, в
основном бунт под предводительством Емельяна Пугачева в 1773—1774 гг. (хотя
есть биография главного героя в начале и казнь Пугачева в финале). Реальные
факты фигурируют практически во всех главах, причем могут быть поданы в
виде небольших исторических справок, кратких, но дающих полное представление
о ситуации в описываемом месте. Например, глава «Пугачевщина» начинается
с характеристики положения Оренбургской губернии в конце 1773 г., сопровождаемой
предысторией местных неурядиц, восстаний, произошедших за несколько лет
до основного действия. Историческими являются не только факты и сюжеты,
но и герои, конкретные личности, в первую очередь — сам Пугачев, чей образ
очерчен художественно и в то же время с опорой на архивы, документы, материалы.
Это и окружение Пугачева (Хлопуша, Белобородое), и императрица Екатерина
II. Все исторические личности не просто упомянуты, а играют значительную
роль в развитии сюжета. Особенностью пушкинского историзма является стремление
создать на страницах произведения настроение, дух, атмосферу эпохи, и для
этого автор использует многочисленные художественные средства. Повесть
оформлена как мемуары Петра Гринева; настоящий автор скрывается за маской
повествователя, который одновременно является и главным героем. И хотя
взрослый Гринев мыслит и чувствует уже не так, как молодой, все равно иногда,
увлекаясь, он вновь принимает образ мыслей, шкалу ценностей, характерных
для XVIII века, причем делает это незаметно для себя и читателя, поэтому
читатель как бы погружается в описываемый мир и ощущает себя его частью.
Атмосфера достоверности создается и путем упоминания более ранних малоизвестных
событий, о которых мы (и современники Пушкина) знать или помнить не можем;
для героев повести события относительно недавнего времени свежи в памяти,
поэтому герои и рассказчик нередко говорят о них.
На уровне стилистического оформления повесть представляет собой шедевр
мастерского владения автором всеми оттенками значения слова, удивительного
лаконизма, выразительной краткости. В то же время речь героев ( и рассказчика)
стилизована под XVIII век, полна архаизмов, историзмов («глазетовый кафтан»
— словосочетания; обороты и формы: «Вышед на площадь, я остановился...»;
союзы «ибо», «дабы»: «...я решился тот же час отправиться в Оренбург, дабы
торопить освобождение крепости...»). Помимо этого «нагая проза» предполагает
также обилие мелких деталей, играющих на создание у читателя определенного
представления об исторической ситуации, быте, нравах. Например, то, что
мать Гринева хранит его паспорт в шкатулке вместе с сорочкой, в которой
его крестили, — деталь быта, говорящая о социальном (провинциальные дворяне)
положении семьи и обычаях той эпохи. Все детали тонко продуманы автором
и, дополняя друг друга, создают четкую картину исторического периода, в
который разворачиваются события.
Пушкинский историзм проявляется и на психологическом уровне: некоторые
образы вызывают прямые ассоциации с героями какого-либо другого произведения,
вследствие чего у читателя сразу складывается впечатление о герое. Другими
словами, герои типизированы и соотносятся с персонажами литературных произведений
опять же XVIII в. (Гринев в юности — недоросль Митрофанушка из комедии
Фонвизина, его отец строгих и честных принципов ассоциируется со Стародумом
и т. д.). Вымышленные герои сами по себе историчны и как психотипы, и как
литературные образы.
Своеобразной исторической моделью являются и отношения между этими
персонажами; например, типичная для того времени пара: старый слуга-воспитатель
и барчонок (Савельич и Гринев). Савельич выступает в роли «няньки» и, несмотря
на свое социальное положение, управляет действиями своего барина; попытки
Гринева проявить независимость и самостоятельность вызывают не только недовольство
и слезы Савельича, но и угрызения совести и возвращение «под крыло» старого
слуги самого Гринева. Эти отношения были характерны для XVIII в., что Пушкин
успешно отразил в своей повести. Правдоподобно смоделированы конфликты
и раскол в среде дворян, крестьян, вызванные появлением Пугачева.
Роль А. С. Пушкина в создании русского литературного прозаического
языка поистине грандиозна, а повесть «Капитанская дочка» явилась своеобразным
итогом работы великого классика над стилистикой текста. Повесть читается,
как стихи, и за великолепной речью не заметно тщательно продуманных и проработанных
поворотов сюжета, построения системы персонажей, подбора исторических фактов.
В повести не только описаны события 1773— 1774 гг., но и затронуты вечные
проблемы чести, долга, человеческого достоинства, роли личности в истории,
эти проблемы интересовали и всегда будут интересовать человечество. Поэтому
мы с полным правом причисляем повесть «Капитанская дочка» к бессмертным
произведениям русской литературы. |
