ПОЧЕМУ БЕССМЕРТНА КОМЕДИЯ А. С. ГРИБОЕДОВА «ГОРЕ ОТ УМА»?
Сто семьдесят лет разделяет наше время и создание бессмертной
комедии А. С. Грибоедова «Горе от ума», но и до-сегодняшнего дня
она не потеряла своей значимости и актуальности.
Разве в наше время нет людей, готовых «порадеть родному человечку»,
и тех, кто хочет «служить делу, а не лицам»? Разве не встретишь
в наши дни девушек, видящих в удачливом карьеристе героя своего
романа? А проблема отношений отцов и дочерей, которую так широко
освещает автор в своем произведении?
О яркой типичности некоторых образов, близких или далеких, вызывающих
мою симпатию или антипатию, но никогда не оставляющих меня равнодушной,
мне хотелось бы поведать вам в моем сочинении.
Следуя правилам приличия, вспомню сначала о хозяине дома — Павле
Афанасьевиче. Он отец дочери-невесты, о чем ни на минуту не может
забыть. «Что за комиссия, создатель, быть взрослой дочери отцом!»
— вздыхает Павел Афанасьевич. Ее необходимо выдать замуж. Но, конечно,
не просто «сбыть с рук». Достойный зять — вот главная проблема,
которая мучает нашего «уважаемого»1 родителя. Его надежды на хорошую
партию связаны со Скалозубом: ведь он «золотой мешок и метит в генералы».
Чем не мечта любого отца! (Заметьте, не невесты.) Как беззастенчиво
лебезит Фамусов перед будущим генералом, льстит ему, шумно восторгается
каждым словом этого откровенно глупого «воина», во время боевых
действий отсидевшегося «в траншее»! Комичен и сам Скалозуб — его
ума не хватает даже на то, чтобы усвоить основные правила приличного
поведения. Он постоянно громогласно острит и хохочет, рассуждает
о «многих каналах» добывания чинов, о счастье и товариществе в то
время, когда товарищи «перебиты» и ему достаются звания. Но что
интересно: Скалозуб смешон всегда «одинаково». Гораздо более сложен
образ Фамусова: он интересен автору. И Грибоедов делает его смешным
«по-разному». Он просто комичен, когда лебезит перед бравым полковником,
заигрывает с Лизой или прикидывается святошей, читая нравоучения
Софье. Но его рассуждения о службе: «подписано, так с плеч долой»,
его восхищение дядюшкой Максимом Петровичем, его гнев на Чацкого
и униженный страх перед судом «княгини Марьи Алексеевы» уже не только
смешны. Они и страшны, страшны своей глубокой безнравственностью
и беспринципностью. Страшны тем, что свойственны отнюдь не только
Фамусову, — это жизненные установки всего фамусовского мира, всего
«века минувшего».
Если я не очень утомила моего великодушного читателя, позволю себе
смелость рассказать о наиболее интересным и близком мне персонаже
этой бессмертной комедии — А. Чацком.
Обаяние образа Чацкого заключается для меня в силе его ума, убеждений,
он их высказывает горячо и страстно, они им выстраданы. Он не озабочен
тем, много ли людей поверят ему и поддержат его сейчас. Он убежден
в истине своих слов, поэтому стоек и упорен. Чацкий говорит от лица
передового поколения. Он «положительно умен,.. — писал Гончаров.
— Речь "его кипит умом, остроумием. У него есть и сердце, и притом
он безукоризненно честен».
Рабской морали Фамусовых и молчаливых Чацкий противопоставляет высокое,
декабристское понимание чести и долга. Подобно самому Грибоедову,
он видит «не в наслажденьи жизни цель», а в служении обществу, родине.
Детство Чацкого прошло в доме Фамусова, «низкопоклонство» и пустота
жизни рано возбудили в Чацком скуку и отвращение «... но потом Он
съехал, уж у нас ему казалось скучно, И редко посещал наш дом»,
— говорит впоследствии Софья. В своих монологах Чацкий подвергает
разоблачению крепостничество и его порождения: бесчеловечность,
лицемерную мораль, тупую военщину, невежество, лжепатриотизм. В
самом остром политическом монологе «А судьи кто?..» он резко обличает
«прошедшего житья подлейшие черты». Чацкий обрушивается на тех «негодяев
знатных», которые меняют своих слуг на борзых собак, сгоняют для
своих затей на крепостной балет «от матерей, отцов отторженных детей»
и распродают их «поодиночке». Горячие обличения Чацкого — совершенно
в духе умонастроений декабристов, которые клялись в своем уставе
Союза Благоденствия бороться со всякой неправдой и воспитывать в
себе и окружающих доблестных граждан свободной России. Чацкий оставил
службу, мундир его не прельщает. «Служить бы рад, прислуживаться
тошно», — говорит он. Точно так же Рылеев, выходя в отставку, сказал:
«служить могут лишь одни подлецы».
Чацкий, как и декабристы, бичует дворянское общество за низкопоклонство
перед всем иноземным, за презрение к родному языку и обычаям:
Воскреснем ли когда от чужевластья мод?
Чтоб умный, бодрый наш народ
Хотя по языку нас не считал за немцев.
Чацкий возвращается в Москву, полный надежд и мечтаний. В чужих
краях он истосковался по родине, «и дым отечества» ему «сладок и
приятен». Но здесь его ждет личная драма. Измученный сомнениями,
но все еще надеющийся, он узнает наконец горькую истину. Не называя
имени, любимая им девушка признается, что «иные» ей милее Чацкого.
Но виновата ли Софья?
Уехав путешествовать на три года, Чацкий оставляет любимую девушку
одну. Он «хотел объехать целый свет и не объехал сотой доли», вероятно,
хотел побывать за границей, а может быть, там и был, так как Софья
говорит:
Ах! Если любит кто кого,
Зачем ума искать и ездить так далеко?
И девушка, воспитанная на романах с Кузнецкого моста, от которых
«ей сна нет», встречает Молчалива и видит в нем героя своего романа:
Возьмет он руку, к сердцу жмет,
Из глубины души вздохнет,
Ни слова вольного, и так вся ночь проходит,
Рука с рукой, и глаз с меня не сводит.
Но это и понятно! Она молода, неопытна.
А что же Чацкий? С Софьей он глух и слеп. «Вот я за что его люблю»,
— говорит Софья о Молчалине. Что же наш герой? Услышал, понял? Нет,
ничего подобного: «Шалит, она его не любит».
Чацкий не способен отнестись к Молчалину и его «талантам» всерьез.
А между тем это «жалчайшее созданье» не так уж ничтожно. За время
отсутствия Чацкого Молчалин занял место в сердце Софьи, именно он
— счастливый соперник главного героя. Брошенные слова: «молчаливы
блаженствуют на свете...» — оказываются пророчеством.
Именно молчалины, идеал которых «и награжденья брать, и весело
пожить», дойти «до степеней известных», становятся и в наши дни
столпами общества. На них опирается любая власть сегодня: ибо они
послушны, ибо превыше всего власть ценит именно их «талант» — «умеренность
и аккуратность».
Спустя полвека после создания «Горе от ума», в 80-е годы, Молчалин
вновь заявил о себе в Очерке М. Е. Салтыкова-Щедрина «Господа Молчалины».
Салтыков-Щедрин увидел в Молчалине одну из самых страшных фигур
русского общества. Он «по достоинству» оценил молчаливых и мрачную
роль, сыгранную ими в обществе. По его словам, именно молчалины
являются создателями тех сумерек, благодаря которым «настоящий заправский
человек не может сделать и шага, не раскроив себе лба».
Возвращаясь в Москву, Чацкий предвидел встречу с представителями
фамусовского общества. Однако реальная действительность оказалась
куда более мрачной. Старые друзья были заражены в той или иной мере
фамусовщиной. Встреча с Репетиловым раскрыла Чацкому поверхностность
и пустоту либерализма многих. Чацкий понял, что фамусовские идеалы
и принципы очень живучи, что слишком рано он назвал «век минувший»
«преданием».
«Комедия «Горе от ума» — драма о крушении ума человека в России,
о скорби, которую испытал представитель ума в России», — замечает
А. В. Луначарский.
Чацкий ненавистен реакционному обществу как идейный враг, как передовой,
свободолюбивый человек. И общество принимает свои меры, чтобы его
обезвредить: возводит на него клевету. Причиной «сумасшествия» Чацкого
многие из гостей Фамусова считают просвещение, науку. Сами они люди
невежественные, хотя берутся обо всем судить, считая, что их мнения
непререкаемы. Сплетни, клевета — вот испытанное оружие борьбы этого
общества с такими людьми, как Чацкий. Меткое, свободное, пламенное
слово — оружие Чацкого, но старый мир еще силен, и ряды его сторонников
многочисленны. Чацкий вынужден бежать из дома Фамусова, из Москвы,
тискать по свету, где оскорбленному есть чувству уголок».
Самостоятельность поступков и суждений еще нередко и сегодня продолжает
обрекать человека на острые испытания в жизни.
А. Д. Сахаров — Чацкий нашего времени — своей судьбой лишний раз
доказал нам правильность этого утверждения. И уже мы, современники,
затаив дыхание у экранов телевизоров, учились у него, Человека,
рожденного всем лучшим, что нам оставила великая русская интеллигенция,
мужеству бороться, порой в одиночку, порой с наивной распахнутостью,
но упрямо и бескорыстно за справедливость обретенной истины.
Именно такие личности, как Сахаров, доказывают, что Грибоедов и
его комедия принадлежат вечности. Ей сто семьдесят один год, а нам
вновь и вновь хочется перелистать страницы комедии, и кажется, что
ее герои до сих пор живут рядом с нами.
|
