Персия при Кире Великом

Вавилона и обо всех его святилищах тронула меня, и жители Вавилона нашли исполнение своих желаний, и бесчестное иго было с них снято. Я отвратил разрушение их жилищ и устранил их падение. Моим благословенным деяниям возрадовался Мардук, великий владыка, и благословил меня, Кира, царя, чтущего его, и Камбиса, моего сына, и все мое войско милостью, когда мы искренне и радостно величали его возвышенное божество. Все цари, сидящие во дворцах всех стран света, от Верхнего моря до Нижнего... и в шатрах живущие цари запада, все вместе принесли свою тяжелую дань и целовали в Вавилоне мои ноги. До Ашшура и Суз: Агаде, Эшнунак, Замбан, Метурну, Дери, вместе с областью земли Гутиев, города по ту сторону Тигра, основанные с древних дней, богов, живущих в них, вернул я на их места и дал им обитать там навеки. Всех их жителей собрал я и восстановил их жилища. И богам Шумера и Аккада, которых Набонид, к гневу владыки богов, перенес в Вавилон, дал я, по повелению Мардука, великого владыки, невредимо принять обитание в их чертогах «Веселия сердца». Все боги, возвращенные мною в свои города, да молятся ежедневно пред Белом и Набу (Нево) о долготе дней моих, замолвят за меня милостивое слово и скажут Мардуку, моему владыке: да будет Киру, царю, чтущему тебя, и Камбису, его сыну...»

Дальше сохранились лишь отдельные слова в десяти строках, повествовавших о сооружении святилища, в развалинах которого найден «цилиндр».

Прежде всего поражают тон и язык этого глубоко интересного документа. Можно подумать, что вавилоняне встретили Кира как освободителя от какого-то ненавистного тирана и притеснителя их религии. Между тем мы знаем Набонида именно как религиозного царя; возможно, что действительно он недостаточно чтил Мардука и отдавал предпочтение другим богам; впрочем, жрецы жалуются еще на его «слабость». Отдельные выражения отчасти напоминают приведенные нами слова Исайи: и там и здесь Кир назван праведным царем, по сердцу божеству, которое назвало его по имени, взяло за руку... Мы указывали, что пророк вещал до прибытия Кира, а потому совпадения эти еще знаменательнее и являются интересным свидетельством настроения двух групп вавилонского населения. Но если в устах иудея необычайные прославления Кира естественны и понятны — он надеялся получить свободу, то для вавилонского жреца они являются недостойной лестью завоевателю родного города. Впрочем, Вавилон уже привык к завоевателям и к смене владык, и в этом отношении переход под власть Кира пока немногим отличался от еще недавнего нахождения под ассирийским владычеством. Да и персидский царь был прежде всего для них царем Элама, а эламские цари не раз, и притом в глубокой древности, бывали владыками Вавилонии и «запада». И их ожидания вполне оправдались. Кир, понимая политическое и культурное значение древней столицы Азии, сохранил существование Вавилонского царства и придал завоеванию характер личной унии.

В надписях на кирпичах Кир выступает и почитателем вавилонских богов, и украсителем Эсагилы и Эзиды. Спустя несколько месяцев после взятия города, за несколько дней до ближайшего новолетия, Кир объявил траур по Валтасару, а затем 4 нисана приказал отпраздновать по традиционному ритуалу коронацию нового вавилонского царя, каковым назначил своего сына Камбиса.

После назначения Камбиса вавилонским царем появляются документы, датированные именами Камбиса и его отца, иногда вместе, но это продолжалось всего восемь месяцев (538); уже в декабре датировка идет по одному Киру. Мы не знаем, что побудило Кира назначить сына царем, и притом временным; возможно, что он это сделал из-за предстоящей отлучки для новых войн (ср. Геродот, I, 208). От октября 4-го года Кира в Вавилоне дошел до нас документ, в котором Камбис просто назван царевичем и владельцем капитала, положенного в вавилонский банк Эгиби; дела свои он вел через поверенного, следовательно, мог и не жить сам в Вавилоне.

Если Вавилон не лишился своих прав, то другие города и народы благодаря мудрой и гуманной политике Кира вернули многое из утраченного и даже частью были восстановлены в правах. Манифест ясно говорит о возвращении богов в их города, причем не обойдены даже древний Ашшур и затигрские города; возвращение иудеев было частным случаем этих общих мер Кира. Книга Ездры (6, 3—5) сохранила нам подлинный указ Кира, данный в Экбатане в первый же год его вавилонского царствования, т. е. в зиму, следовавшую за коронацией Камбиса; в этом указе разрешается строить храм по предписанным размерам и повелевается вернуть похищенные Навуходоносором храмовые сосуды. Таким образом, было продолжено начатое Эвиль-Меродахом возрождение Иуды в связи с общей политикой Кира. Вместе с храмом и сосудами Иерусалим получил и своего правителя, потомка давидовой династии Шешбацара, которому, однако, не дали полного царского титула, а только княжеский, и который подчинялся наместнику «Заречной области». Вероятно, Киром был реабилитирован и финикийский Сидон, разжалованный еще Асархаддоном и с тех пор не восстановленный. По крайней мере, теперь снова в нем появляются цари.

Войну с Египтом при энергичном Амасисе Кир, очевидно, считал преждевременной и обратился против северных кочевых племен Ирана. Неизвестно, тогда ли вошли в состав Персидского государства те области Ирана, которые перечисляются в списках Дария (Парфия, Дрангиана, Ария, Хорасмия, Бактрия, Согдиана, Гайдара, Саки, Саттагида, Арахозия и Мака), или они были присоединены еще до завоевания Вавилона. Из Геродота как будто следует (I, 153), что бактрийцы и саки в порядке присоединения следовали за Вавилоном. Во всяком случае, несомненно, что один из походов Кира на север Ирана был для него роковым и что он нашел себе смерть в битве с кочевниками среднеазиатских степей, к северу от Маргианы, в области реки Яксарт (Сыр-Дарья). Геродот называет это племя массагетами и рассказывает одну из легенд, которые сложились по поводу смерти великого человека. Берос говорит, что он пал в битве с дахами после девятилетнего царствования в Вавилоне (530). Ктесий сообщает о войне с дербиками (кажется, на границах Индии) и опять-таки не обходится без легенд, совершенно отличных от приведенных Геродотом. Во всяком случае, место смерти Кира везде указывается на крайних пределах государства, вероятно, требовавших особенного наблюдения и поставивших престарелого царя перед необходимостью лично вести войну.

Кир был первым великим арием в истории, создавшим универсальную монархию, и не только отличался большим политическим умом и дипломатической дальновидностью, но и пользовался удачей, которая отдала в его руки Мидию и Вавилонию, раздираемые внутренними распрями и видевшие в нем не столько чуждого завоевателя, сколько освободителя. Его всеми признанная гуманность, коренившаяся как в личном характере, так и в более чистой религии, окружила его личность ореолом и вызвала в истории Передней Азии светлый период между ассирийскими зверствами и позднейшим персидским деспотизмом. Он явился желанным для народов и ушел, обновив Азию и начав новый период ее истории. Персы называли его отцом, греки — образцом государя и законодателя, иудеи — помазанником Иеговы.

Список литературы

1. Тураев Б. История Древнего Востока; Мн.: Харвест, 2002